Магазин волшебных украшений

– Это Марша, моя помощница, – указала Вивьен и усадила меня за столик в углу. – Не будем ее отвлекать, она колдует над грушевым тартом. Итак, кофе? Какие зерна предпочитаете?

– Вансанские, естественно. У них лучшие скакуны, ковры и кофе.

– Соглашусь, пожалуй, – усмехнулась Вивьен, достала с полки банку, открыла и сунула мне под нос. – Буквально вчера купила на развес. Как знала, что вы заглянете.

– Боги… – Я втянула запах, и перед глазами сразу нарисовалась картинка: герцог ставит турку на специальный поднос, усыпанный песком, а герцогиня просит его быть внимательнее, чтобы не обжечься… и не упустить пенку, разумеется. – Это просто чудо. Я думала, тут почти не найти кофе.

– Мода, – пожала плечами Вивьен и, достав турку и чашки, приступила к приготовлению. Я положила подбородок на ладони, с удовольствием наблюдая, как женщина мелет зерна. – И Великий тракт. Думаю, его наличие влияет даже больше. Здесь бывают очень разные люди, особенно у нас, в центре; вансанцев тоже хватает, особенно их много в последнее время – из-за принца. Я сама, честно сказать, понимания у родных не нашла, когда начала готовить и пить кофе.

– Это вас не остановило.

– Только раззадорило, – фыркнула Вивьен. – К тому же, у моих родственничков есть масса интересов, которые не разделяю я. Все честно. – Она высыпала зерна в турку, добавила сахар, залила водой и поставила на песочный поднос. – Ну вот, пара минут, и будет готово. Что из выпечки вы желаете?

– Все, – честно сказала я, – только один мой друг утверждает, что я перестану проходить в дверь, если буду питаться исключительно тем, чем хочу. Поэтому давайте три штуки… чего угодно, на ваш выбор.

Вивьен внимательно посмотрела на меня, постукивая пальцем по нижней губе, и кивнула.

– Хорошо.

Она исчезла буквально на полминуты, а затем вернулась, неся тарелку с двумя пирожными и одной булочкой. На булочке пышной шапочкой лежал яично-желтый заварной крем, одно пирожное напоминало домик из шоколада, второе – слоеную радугу. Как раз подоспел кофе, и Вивьен разлила его по толстостенным чашкам, после чего уселась напротив. Марша продолжала хлопотать, не обращая на нас внимания.

– Пробуйте, – пригласила Вивьен, – и выясним, прав ли ваш друг.

Пирожные таяли во рту. Мне даже не понадобилось ничего говорить: хозяйка все поняла по моему лицу и широко заулыбалась.

– Буду рада видеть вас в «Добром утре» почаще.

– А я вас – в «Лазурите». Всегда готова по-соседски обновить артефакты.

– А какие вы делаете? – загорелась Вивьен. – Мне разное нужно.

– Скажу вам через неделю, когда разберу то, что тетя мне оставила. Понятия не имею, есть ли у меня нужные материалы. И кстати, об этом, – я сделала глоток кофе, чувствуя, как горечь растворяется и тянет за собой сладость. – Мне просто необходима помощь. Не знаете, где нанять толковых людей, которые помогут расставить стеллажи и перетащить ящики? Тетушка снабдила меня записями с контактами, но, честно говоря, я туда еще не заглядывала, и боюсь, мои поиски могут затянуться. А начать хотелось бы уже сегодня.

– Сегодня – вряд ли, – покачала головой Вивьен, – а вот завтра с утра я могу прислать к вам своего младшего брата и парочку его друзей. Парни – студенты и всегда рвутся где-нибудь подработать. Четверг у них – библиотечный день, но, конечно, ни в какую библиотеку они не ходят, а шатаются по городу и ищут приключений. Дайте им один даймл на троих, и они на целый день в вашем распоряжении.

– Одна серебрушка? – нахмурилась я. – Это маловато…

– Максимум две, иначе они вам на шею сядут. Так что, готовы их принять завтра в семь?

– Чем раньше, тем лучше. Я встаю еще до рассвета, и сейчас работы предстоит много.

– О, это мне знакомо.

Мы обменялись понимающими улыбками. Вивьен мне нравилась – ровно настолько, насколько может нравиться человек, когда ты практически никому не доверяешь. Особенно здесь, в Райстоне.

Звякнул колокольчик. Я думала, что Вивьен меня покинет, однако та попросила Маршу обслужить посетителей.

– Пирожные – пища богов, – сказала я. – Мой друг зрит в корень. Надо перешивать платья.

– При той работе, что вас ждет, не думаю, что пирожные станут проблемой.

– Да уж, побегать придется…

Мы пили кофе и болтали. Осторожно, старательно имитируя беспечность и поверхностный интерес, я осведомилась, какие новости в городе. Созналась, что купила местную газету, но притронуться к ней еще не успела. Вивьен задумалась.

– Да как сказать… Вроде все обычно. Весна идет, а значит, движения по тракту станет больше. Откроются перевалы высоко в горах, тамошние жители спустятся торговать. Еще не видели горцев?.. Ну, впечатлитесь. Летом много ярмарок; если ищете интересные вещицы для артефактов, советую заглянуть. Блошиный рынок работает каждую субботу и воскресенье.

– Я видела сегодня протестующих на площади.

– Там вечно кто-то ошивается, – махнула рукой Вивьен. – Конечно, налоги повысили, но… В Райстоне, если ты хочешь работать, то грех жаловаться. Здесь много возможностей. Много и соблазнов, и все же тут главное – понимать, чего ты желаешь. Вообще, этот город мне нравится, – созналась она. – Мы с семьей раньше жили в Эндлоге, это в пятидесяти милях к северу. Захолустный городок, из конца в конец можно доплюнуть. Отец держал там харчевню, но, боги… Такая публика… И выручка – гроши. А потом умер его друг и завещал ему дом в Райстоне. Мы и переехали. Отец открыл пивную в западной части города, и дело хорошо пошло, да и народ там приличный. Подкопили денег, я получила заем у банка, и тут подвернулось это местечко на Лавандовой. Конечно, я взяла! Дорого, но уже почти все выплатила, народу много идет. Инспекции постоянно, городская полиция наведывается, однако оно того стоит.

– А магазин моей тети? Я не была здесь много лет, жила очень далеко. Поверенный говорит, у нее хорошо шли дела, но в последние месяцы она почти не открывала «Лазурит» для обычных посетителей. Вы давно здесь?

– Уже четыре года. – Вивьен помолчала. – И да, так оно и было. Сначала ваш магазин работал каждый день, а потом вдруг леди начала его прикрывать. Мы уж подумали, что у нее со здоровьем неладно, я ходила к ней, приносила выпечку. Но леди хорошо выглядела. Я спросила, почему не торгует, а она мне в ответ: «Ви, милая, у меня столько заказов от знатных персон, что мы едва успеваем с ними справляться, куда нам еще торговать!». Я так поняла, расширять дело она не желала, а создавать еще больше украшений и амулетов они с ювелиром не могли. Для вашей тети магазин был… ну, вроде как для души. Она не стремилась много заработать. Поэтому все и думали, что после ее кончины, да сохранят боги ее душу, дом уйдет с молотка и его купит кто-то предприимчивый. А появились вы. И я этому рада, – тепло улыбнулась она.

Слова Вивьен подтверждали то, что я уже слышала от Людвига. Тетя брала частные заказы – скорее всего, изготавливала артефакты для знатных персон, желавших остаться инкогнито. Обычная практика для мастеров-артефакторов, только вот…

Только вот печати.

Людвиг сказал, что в последние полгода жизни моя тетя не подала ни одного артефакта на освидетельствование и опечатание. И это странно. Даже то, что изготавливается для конкретных людей, желающих остаться неизвестными, настроено исключительно на них и никогда не сможет использоваться другими, – даже эти безумно дорогие и сложные артефакты должны получить печать, она же проба. Для того существует особая процедура, когда имя клиента зашифровано, и все же она есть, и она обязательна. Мы с Людвигом знали, какие именно артефакты и для кого делала тетушка Розалинда ранее и почему магазин был закрыт практически все время. А вот полгода назад все изменилось, и мне предстояло узнать, почему.

Глава 5

Нилу я все-таки принесла булочку с корицей: этот длинный безумный день заслуживал того, чтобы достойно его завершить. Хотя для меня он еще далеко не закончился. Вивьен порекомендовала мне бакалейную лавку неподалеку, и я сходила туда, договорилась с владельцем о доставке продуктов и набила корзинку мукой, пряностями и любимыми моими сушеными абрикосами. Затем заглянула к мяснику, сосватавшему мне говяжью вырезку, и к зеленщику – владельцу роскошных прилавков, властелину укропа и яблок. Позже нужно будет нанять кухарку, однако сейчас я намеревалась готовить сама.

Дома, наскоро настрогав ужин и оставив его томиться на плите, я поднялась наверх. Тут все плакало по генеральной уборке, и у меня руки чесались начать ее прямо сейчас. Следовало разумно расходовать силы, поэтому я ограничилась тем, что вымыла ванну, пол в спальне и перестелила белье на кровати. У тетушки в шкафах хранились запасы простыней, наволочек и пододеяльников, переложенных веточками лаванды и парочкой амулетов от моли. Амулеты я выкинула – они окончательно выдохлись; судя по отсутствию дырок на белье, моль тоже выдохлась. К полуночи я ее хорошо понимала.

Наскоро поужинав и покормив Нила, тут же забравшегося на мою кровать и свернувшегося клубком, я взяла тарелку с сырами и курагой, купленную у бакалейщика бутылку вина, все это водрузила на маленький круглый столик и оттащила его в ванную. Набрала воды, зажгла свечи, капнула ароматическое масло из привезенных запасов и с наслаждением залезла в горячую воду. Трубы еле слышно гудели, потрескивал растопленный камин в спальне, от свечи с травами поднимался уютный летний запах. Я лежала, маленькими глотками пила вино, ела сыр и думала.

Впервые за долгое время я чувствовала себя в безопасности.

Казалось бы: в доме герцога Аддисона мне тоже ничто не угрожало, да и вне его я вряд ли была кому-то нужна. Обо мне давно забыли, некоторые приложили к этому особые усилия, как моя семья, например. Только тетушка Розалинда продолжала поддерживать со мной связь, а я, хоть и отвечала на ее письма, стыдилась приезжать сюда. Мне казалось, что стоит мне, с моим прошлым, оказаться в этом до боли знакомом магазине, и что-то внутри треснет и окончательно рассыплется. Аддисон-Холл стал для меня местом, где время застыло. Оно шло, конечно, и я становилась старше, и видела, как растут герцогские дети, однако внутри… Внутри меня словно остановились часы, и какой-то предприимчивый паучок заплел их паутиной. Несмотря на это, чувство мерзкой, зудящей тревоги было постоянным моим спутником. А здесь оно исчезло.

Я слушала дом. Нил сказал, что крыс тут нет, только несколько мышей в подвале; мы решили их не трогать. Дом покряхтывал, что-то бормотал себе под нос, устраивался вокруг меня, вспоминал. Он был еще далеко не стар и собирался прожить долгую интересную жизнь; я стану ее частью. А вот насколько большой – покажет лишь время.

Будильник я поставила на пять утра, чтобы успеть проснуться, одеться и выпить кофе до того, как явятся мои работники. Вчера я выпросила у Вивьен немного кофейных зерен, и хотя булочница звала меня заглядывать к ней с самого раннего утра, я решила не навязываться. Мельничку, поднос с подогревом и турку мне подарил герцог Аддисон на прощание; наливая в чашку первую утреннюю порцию кофе, я вспомнила его светлость добрым словом. Я стольким ему обязана, что жизни не хватит расплатиться. А он и не думал требовать с меня этот долг.

Я разгребла стол за торговой стойкой и уселась там с бумагами. Нил еще спал, в доме царила тишина, хотя на улице уже началось движение. Я обожала это время, которое принадлежало лишь мне; ранним утром, если ты проснулся и бодр, кажется, будто все возможно. Надеюсь, это чувство меня не обманывает…

Первым делом я открыла папку «Персонал», ту самую, что вчера взяла с собой в «Доброе утро», да так и не удосужилась достать. Надо возвращать жизнь в магазин, а в одиночку это сделать не получится. Я не из тех героинь, что будут все тащить на своих плечах; кое-что можно без зазрения совести переложить на чужие. Достойно вознаградив, разумеется.

Первым делом мне требовалась небольшая армия уборщиц… ну ладно, хватит и двух, которых отметила тетушка. Надеюсь, они быстро приведут в порядок все помещения, прежде чем я начну расставлять по полкам товары. Которые, кстати, надо еще изготовить. Так как тетя занималась частными заказами, вполне возможно, в ее драгоценных коробках я обнаружу только пустые амулеты, которыми и паучка не отпугнуть.

Далее мне требовалось возвратить на место – а именно за стойку ювелира – помощника, который работает с драгоценными металлами. Сама я на ювелира не училась, хотя у девушек с моим даром такая возможность и имелась. Артефакторика – своеобразное исскуство: при должном умении мы можем соорудить амулет, как выражались мои невоспитанные однокурсники, «из навоза и палок». Такие вещички, будь они сколь угодно мощными, годятся лишь для определенных слоев населения. Состоятельные люди желают серебра, золота и бриллиантов, хотя последние в консервации магии очень и очень нехороши. Алмазы слишком самодовольны, чтобы долго держать в себе что-то, кроме своего блеска. После огранки становится немного лучше, если огранка верная. И вот тут мне требовался истинный виртуоз.

В тетушкиных бумагах значилось имя Зельды Ханниген. Я удивилась. Ювелирное дело – в основном, мужское искусство, существуют целые династии, где тайны передаются от отца к сыну. Женщины в этой профессии – явление редкое, даже среди артефакторов. Еще более любопытным оказался адрес, по которому следовало искать ювелира. Если меня не подводит память, район этот далек от благополучных; пожалуй, надо захватить кого-нибудь крепкого, прежде чем идти туда.

Кроме ювелира, мне на месте понадобится охранник и курьер, который сможет доставлять заказы. Тетя оставила на выбор несколько вариантов; что ж, эта задача кажется довольно простой.

Дальше шел длиннющий список поставщиков. Первым значилось имя Дейва Линдена, который держал магазин с полудрагоценными камнями, и вот к нему я собиралась наведаться в первую очередь. Уже давно я не перебирала камни, дабы сотворить из них что-то, и меня немножко потряхивало. Я не утратила свое искусство за годы отсутствия практики, ибо утратить его невозможно, только вот возвращение оказалось немного больнее, чем я предполагала. Хотя я прекрасно знала, что в основе всего лежит дело, которое поручил мне Людвиг. А остальное… Это, наверное, временно.

В дверь постучали, когда я добралась до других торговцев камнями и пометок вроде: «У этого аметисты не бери – кислые!». Я взглянула на ходики, которые запустила еще вчера. И шести нет! Неужели мои помощники пожаловали так рано?

Увы, увы. Вместо нескольких веселых дюжих парней за дверью обнаружилась женщина лет пятидесяти. Высокая, с выправкой, как у военного, пронзительными черными глазами и гладкой прической. И что самое важное – одетая в серую форму ИМД.

«Вот и началось», – подумала я.

– Доброе утро. Чем могу быть полезна?

– Марика Смит? – женщина была выше меня и потому смотрела сверху вниз, хотя у меня создалось впечатление, что она в любом случае на меня бы так смотрела. – Инспекция по магическим делам, Лора Финч. Позволите войти?

Я распахнула дверь. Женщина вплыла внутрь, прошествовала к торговой стойке и водрузила на нее портфель. Сыто щелкнули пряжки, на свет появилась кипа бумаг. Все на меня, полагаю. Надо же, какая я важная персона…

– Хотите кофе?

– Нет, благодарю.

– Чаю?

– Давайте к делу, мисс Смит.

– Хорошо, – я пожала плечами и полезла в сейф: знала уже, что от меня требуется.

То, что инспектор заявилась так рано, ничуть меня не удивило. В ИМД обожают огорошить внезапными проверками в неурочное время, чтобы ты, поднятая из теплой постели, сонная и растрепанная, хуже соображала и выдала все свои страшные противозаконные тайны. Ну-ну, посмотрим. Я нашла папку с необходимыми документами и протянула ее инспектору Финч.

– Пожалуйста.

– Вы подали прошение на открытие магазина леди Розалинды Галбрейт, – начала Финч, листая мои бумажки с печатями, – вернее, теперь вашего, так как вы вступили в права наследования. Кое-что заинтересовало Инспекцию, и вы, наверное, догадываетесь, что именно.

– Наверное, – я похлопала ресницами. Инспектор с подозрением покосилась на меня, видимо, решая – слабоумная я или издеваюсь над нею.

– Вот это, – она безошибочно выудила из кипы мою самую любимую бумагу, аж с двумя гербами и десятком размашистых подписей, уже впечатлившую Хораса Шакли. – Это спецразрешение на магическую работу.

– Определенно оно, – любезно согласилась я.

– Зачем вам спецразрешение, мисс Смит?

– О, – удивилась я, – но мне казалось, что Инспекция должна знать?

– Мы начали проверку, когда получили из ратуши сообщение о полученном вами позволении от города заниматься торговлей. И наткнулись на препятствие. Вы понимаете, какое?

– «Информация по особому запросу вышестоящих лиц», – процитировала я.

– Вот именно. – Инспектор Финч поджала губы. Они у нее были бледные и тонкие, как незагорелые дождевые червяки. – Нам пришел ответ, что ваша лицензия артефактора была приостановлена на неопределенное время по причинам, которые не разглашаются, а теперь королевская канцелярия выдала вам разрешение на работу сроком на год, с возможностью продления.

– Так и есть, – вздохнула я.

– Это все, что вы можете мне сказать? – Финч положила спецразрешение на стол и скрестила руки на груди. – Вы собираетесь работать в моем городе. Я дружила с вашей тетей и хотела бы чувствовать уверенность, что вы не создадите артефакт, который провалит Райстон прямиком в бездну. За что вас лишили лицензии?

Я посмотрела на нее пристально и заметила то, на что раньше внимания не обратила: серьги. Крохотные шарики варисцита, покачивающиеся в ушах инспектора Финч, имели знакомый отголосок магии и любопытный входной стандарт. Работа тети, без сомнения.

– Боюсь, я не вправе разглашать подробности, – мягко произнесла я. – У меня присяга. Но, поверьте, ничего такого, что могло бы угрожать городу и людям, которые здесь живут. Я квалифицированный артефактор, и я…

– Кстати, о квалификации, – перебила меня инспектор. – Указано, что у вас есть диплом Канденского магического университета, однако вы не значитесь в списках выпускников.

– Я училась и сдавала экзамены заочно, и мое имя не указано в списках, это правда. По… по личной просьбе вышестоящих.

– И эти вышестоящие?..

– Герцог Аддисон, – вздохнула я. – Видите ли, моя семья была против моего обучения на артефактора и отреклась от меня. Позже их… не стало в моей жизни. Я сирота. Герцог из-за одного морального долга принял меня к себе на службу и поспособствовал тому, чтобы я обучалась частным образом.

– Частным образом? – повторила инспектор Финч, и уголки ее губ чуть дрогнули.

Я догадывалась, о чем она думает, хотя женщина вела себя очень сдержанно. Частное обучение и лицензия в итоге – обычное дело, когда речь идет о прихоти родственницы или… любовницы. Я не являлась родственницей герцога Аддисона. Но я была достаточно хорошенькой, чтобы создать определенное впечатление. Пришлось еле заметно улыбнуться и опустить взгляд; надеюсь, подтекст был считан. А если Финч копнет глубже, то узнает, что герцогиня Люсинда Аддисон – тоже рыжеволосая красотка, и сделает выводы о пристрастиях его светлости.

«Я спала с ним, а он осыпал меня благами. Думай так».

– То есть вы вначале выучились, потом натворили нечто, из-за чего вам приостановили лицензию, а теперь ее возобновили? И вы полагаете, будто нас не должно беспокоить, что в городе появился подобный… специалист? – последнее слово она уронила, будто случайно схваченную мерзкую жабу.

– Я хороший артефактор. Иначе мне не вернули бы лицензию.

– Ваша тетушка почти не рассказывала мне о вас. Пару раз упоминала, что у нее есть племянница, но о ваших способностях – ни слова.

– Мы мало общались. Я была… занята.

– Похоже на то. – Инспектор отвернулась и принялась перебирать бумаги дальше. Спецразрешение так и лежало отдельно.

Я знала, что она ничего не сможет со мной поделать. У меня была печать королевской канцелярии и особые рекомендации – против этого не попрешь. Она может хоть каждый день в пять утра стоять на моем пороге, однако ИМД придется разрешить мне работать. Во всяком случае, какое-то время.

– Какую деятельность вы намерены вести в магазине? – наконец, поинтересовалась Финч.

– О, я уже рассказала бургомистру Шакли, что больше люблю делать обычные украшения, а артефакты – это, скорее, дополнение. Ничего выше третьего уровня здесь продаваться не будет… а если мне закажут нечто особенное, я запрошу разрешение. И, разумеется, печати будут ставиться даже на мелкие амулеты. Я хочу следовать правилам, инспектор Финч.

– Все это звучит слишком сладко, мисс Смит.

– Ну, хорошо, – я скрестила руки на груди и хмыкнула. – Тогда скажу начистоту. Я умею делать артефакты, это правда. Тетя и преподаватели из Канденского подозревали во мне большой талант, хотя я сама никогда не считала, будто смогу сотворить нечто выдающееся. И я не молодею. У меня нет больших накоплений. Этот магазин – мой шанс себя обеспечить на всю оставшуюся жизнь. Если дела пойдут хорошо и мне удастся наладить здесь работу, я найму другого артефактора, а сама выйду замуж и буду вести жизнь респектабельной леди. Это мой план. Магазин нужен мне, особенно… – я сглотнула и отвела глаза, раздумывая, пустить слезу или это будет слишком, – особенно сейчас, когда в моей жизни нет никакой опоры. И даже единственная родственница, которая поддерживала со мной связь, умерла.

Лора Финч разглядывала меня с интересом энтомолога, который пытается понять: эта бабочка – новый вид и пора насадить ее на булавку, или же пусть летит. Я надеялась, что инспектор уловила весь мерзкий смысл моей жалостливой истории. «Дамочке дали отставку, откупившись спецразрешением». Эх, ваша светлость, простите меня…

Хотя именно его светлость как раз в курсе.

– Даже забавно, – сказала инспектор Финч и дотронулась до сережки, – что у леди Галбрейт, имевшей безупречную репутацию, столь своеобразная племянница. Это обясняет, почему она почти не говорила о вас. Впрочем, меня интересует исключительно ваша лояльность и законопослушность, мисс Смит.

– Я очень лояльная, – заверила я, – и законопослушная.

Не думаю, что инспектор мне поверила, однако оснований чинить мне препятствия больше не оставалось. Конечно, ИМД имела определенные полномочия, и все же инспекторов тоже жестко контролировали. Его величество выступал за экономическое процветание и поддержку малых предприятий, и если уж отказывать в ведении дел, то лучше приложить к отказу пачку аргументов «против». А перед Финч лежала моя папка «за»…

– Что ж, – сказала инспектор и расписалась-таки на нужном документе, – добро пожаловать в Райстон, мисс Смит. Надеюсь, после того, как вы закончите здесь торговать украшениями, от города что-то останется.

– «Лазурит» точно устоит, – задумчиво сказала я. – В нем хорошая защита.

– Не провоцируйте меня, мисс Смит. Запомните: одна ошибка – предупреждение и штраф. Вторая – и я вас закрою. До следующей встречи. Очень скорой.

Мы вежливо попрощались, инспектор плавным шагом покинула магазин, а я закрыла за ней дверь и села на ближайший стул.

– Скорая встреча – это когда? – спросила я у потолка. – Сегодня после завтрака? Она ко мне будет каждый день ходить?

– Учитывая обстоятельства смерти твоей тетушки, может, и будет, – сказал Нил. Он сидел на лестнице, свесив на пару ступенек вниз пушистый хвост. – Она мне не понравилась, эта инспектор Финч. Есть в ней нечто… мертвое.

– Некромант, что ли? – заинтересовалась я.

– Ну уж точно не практикующий, или даже получивший образование. – Кот задумался. – Оттенок смерти… Возможно, она перенесла большую утрату, и это выжгло часть ее души.

– А, ну конечно. Вот тут я и проникнусь к ней сочувствием.

– Ты не должна ей сочувствовать, Марика. Ты должна ее бояться.

– А разве я не боюсь?

– Нет, – хмыкнул Нил. Благодаря нашей связи он неплохо чувствовал мои эмоции.

В дверь постучали, и я подскочила на стуле. Неужели во мне открылся пророческий дар, и инспектор Финч вернулась? А ведь даже позавтракать не успели…

На пороге стоял дюжий парень, за ним еще два – сонные, взлохмаченные, милые.

– Доброго утра, миледи, – поклонился первый. – Меня зовут Джо, а это Бен и Калеб. Мы от Вивьен, она сказала, что вам нужна помощь…

– Да, – с облегчением вздохнула я. – Конечно, заходите. Кто-нибудь хочет чаю?

Глава 6

Парни трудились все утро, расставляя коробки и ящики так, как я просила. Некоторые мы вскрыли сразу же, чтобы потом мне было меньше возни, а некоторые я покамест оставила запечатанными. Если там то, что написано, оно подождет.

К полудню мы с моими новыми помощниками расстались, очень довольные друг другом. Ребята получили две серебряные монеты (подозреваю, они совсем скоро перекочуют в карман трактирщика), а я – относительный порядок в торговом зале и кладовой. Нил прятался, пока шла перестановка, а после ухода работников вылез и начал ныть. Бедный котик умирал голодной смертью.