Савитри

Не осаждаемый враждебным случаем,

15. Мир этот дышал надежной, беспечной, мягкой непринужденностью

И был свободен от манящей смерти и хрупкости телесной и весьма далек

От той опасной перспективы, что создает наша ошибки совершающая Воля.

Он не нуждался в сдерживании своих страстных ритмов;

Он трепетал в объятиях удовлетворенных, теплых чувств,

20. Дрожал от натиска чудес и пламенного зова,

Идущего от чувственного бега мгновений жизни.

Он жил, соразмеряя ритм свой с драгоценной улыбкой Бога,

Расположившись на груди любви вселенской.

Неограниченный, неуязвимый Дух Блаженства на этом пастбище

25. Выгуливал стада своих нарядных солнц, отары лун

Среди не знающих печали ручейков, журчащих звонкой музыкой,

В благоухании лилий неземных.

Безмолвье счастья окутало небесный свод,

Сияние беззаботное улыбкой осветило горные вершины;

30. Невнятный шёпот восхищенья в ветрах затрепетал

И опустился на заколдованную землю;

В объятиях экстаза, непрестанно повторяя

Свою невольную и сладостную ноту,

Излилось ненадолго рыдание восторга.

35. Под небосводом славы и покоя продвигаясь,

Взойдя на плато вдоль задумчивого гребня,

Как тот, кто смотрит в Зеркало магическое Мира,

Увидел Ашвапати образ чудный бегства-спасения души,

Прошелся по явленьям радости бессмертной

40. И созерцал там бездны красоты и благодати.

Был окружен он солнц сознательных сиянием и радостью

В своих раздумьях от ви́денья великих символических явлений;

Пред ним равнины яркого спокойствия теснились,

Благодарения лиловые долины и горные массивы,

45. Глубокие лощины радости, поющие негромко водопады,

Леса багряные уединения трепетного;

Под ним, как будто проблески от мыслей драгоценных, мерцали

Города из сновидений восхищенных царей Гандхарвов20.

Из этого Пространства, насквозь пропитанного тайнами,

50. Прокралась очень осторожно музыка неясная, счастливая,

Которую незримый исполнитель направил прямо в сердце Ашвапати.

Услышал он тогда и арфы плач, идущий от небесных менестрелей,

И голоса напева неземного,

Что воспевали славу любви всевечной

55. Под бело-голубыми лунными лучами Рая.

Здесь, в сердце этого чудеснейшего мира

Вздымались к Небесам холмы,

Сверкающие при закате солнца экстазом вечера.

Казалось, что холмов этих подножье погружено

60. В еще неведомые никому глубины, в наполненную счастьем тишину;

На склонах слышалось тремоло звуков

От толчеи журчащих ручейков,

Своей счастливой песнью поклоняющихся небу голубому

И вниз сбегающих в леса тенистой тайны:

65. Пики холмов стремились ввысь, как будто за переделы жизни,

В обширную безмолвную мистерию вонзаясь.

Сияющий Эдем богов витальной жизни впустил

В свой мир гармонии бессмертной Ашвапати.

Всё, что цветет во Времени, там было совершенным;

70. Там Красота была естественным шаблоном,

Покой был чистотой, пронзенной чувствами и трепетом.

Любовь осуществляла там свои мечты счастливые, златые,

А Сила – могучие коронные мечтания свои;

Желание росло стремительным и всемогущим пламенем,

75. А удовольствие несло в себе достоинство богов;

Мечта гуляла по большим орбитам звезд;

Обыденные милые явления там превращались в чудеса:

Настигнутая духа колдовством внезапным,

Сраженная алхимией небесной страсти, Боль трансформировалась

80. В радость сильную по собственному принуждению,

Врачуя противостояние небес и ада.

Высокие виденья жизни все воплотились здесь,

Достигнуты здесь были даже смутные надежды,

И соты золотые вскрыты, и мёд испробован молниеносным языком гурмана;

85. Догадки пламенные превратились в истины прекрасные,

Могучие вибрации бессмертному покою уступили

И полностью раскрепостили безмерные желания.

В том райском царстве совершенных чувств и сердца

Ничто нарушить не могло очарованье вечное

90. Горячей безупречной сладости той Жизни;

Её шаги были направлены всегда к интуитивным устремлениям.

После мучений в результате долгой борьбы души,

В конце концов, обрёл покой небесный и отдых Ашвапати,

И, окруженные магическим потоком часов беспечных,

95. Израненные части тела его природы исцелились

В руках Энергий, что обнимают ласково его

И не выносят ни единого пятна, и не страшатся своего блаженства.

В тех сценах, что запретны нашим слабым чувствам,

Среди чудесных запахов и красок восхитительных,

100. Он встретил формы, что обожествляют видение,

И к музыке прислушался, которая ум в состоянии обессмертить,

А сердце распахнуть, чтобы услышать бесконечность

И уловить неслышные каденции,

Что пробуждают оккультный слух:

105. Их чувствуешь в невыразимой тишине,

Они идут вибрациями красоты от бессловесной речи, мыслей,

Гораздо более великих и глубоких, чтобы высказывать их голосом, -

Тех мыслей, чье желанье заново воссоздает вселенную.

Глубина чувства, взбиравшегося скорым шагом

110. К вершинам счастья невыразимого, излила

Свеченье благодати на ауру мистическую существа его.

И тело Ашвапати тихо замерцало, как свод небесно-голубой;

Его ворота в мир – все ощущения его – были очищены морями света.

Его земное тело, в дар получившее небесные способности,

115. Дало приют той силе, которой уже не нужно было двигаться

Через таможню некую – пересекать закрытую границу разума и плоти

И контрабандой проносить божественное человечеству.

Оно теперь не уклонялось от высочайшего запроса

Способности неутомимой для счастья, для того могущества,

120. Которое смогло бы прояснить и собственную беспредельность,

И красоту, и страстность, и отклик из глубин

И не страшиться обморока от радостного тождества,

Когда и плоть, и дух соединяются в экстазе сокровенном,

Размолвку между «я» и формой аннулируя.

125. Оно от зрения и слуха истребовало силу духа,

А чувства сделало дорогой к неосязаемым явлениям:

Оно испытывало трепет к влияниям небесным,

Которые создали существо души гораздо глубже прежнего.

Земное тело Ашвапати переродилось, предстало другом пред небесами.

130. Достойный спутник вневременных Властителей

И равный божествам Солнц существующих

Он частью стал божественной игры Всевечного,

Услышал шепот никому не видимого Игрока

И к голосу Его прислушался – к овладевающему сердце гласу,

135. Влекущему его к груди желанья Бога,

И ощутил мёд счастья гласа этого,

Текущего по венам, словно реки Рая,

И превращающего тело в чашу нектара Абсолюта.

В мгновениях внезапных сиянья откровения,

140. В частично приоткрытых страстных откликах

Достиг он края неведомых экстазов; его забившееся сильно сердце

Прикосновенье высочайшее внезапное сразило.

Он вспомнил об объятии волшебном,

И память эта вниз спустилась блаженством чистым.

145. Под маскою Любви к нему вплотную притянулась Вечность

И положила свою длань на проявление во Времени.

Лишь малые дары из Необъятностей приходят,

Но радость та, которую они привносят в жизнь, неоценима;

Всё, что не высказано в Запредельном отражено там.

150. Капля гигантская непостижимого Блаженства,

Что затопила тело Ашвапати и всё вокруг его души,

Безбрежным океаном пламенного счастья стала;

Он шел ко дну, тонув в глубинах сладостных и жгучих:

Он нес в себе восторг, который только боги ощущают, и то

155. Блаженство невозможное, которое способно поломать плоть смертную.

Бессмертное соизволение очистило его в сиянии этом

И превратило его силу в неувядаемую мощь.

Бессмертие пленило Время и захватило Жизнь.

Конец Песни девятой

Песнь десятая

ЦАРСТВА И БОЖЕСТВА НИЗШЕГО РАЗУМА

Рай тот21 быть также должен пройден и позади оставлен,

Как все, что пройдено уже, пока не будет обретен Всевышний,

В котором мир и наше существо не станут истинными, не обретут единство:

Пока Такое не достигнуто, не может наше путешествие прерваться.

5. Всегда цель неизвестная зовет нас превзойти пределы все,

Всегда зигзаг богов ведет к вершине нас,

И указует ввысь Огнь восходящий духа.

Дыханье многоцветного блаженства и образ чистый

И возвышенный во Времени того восторга бытия,

10. Который отражают волны счастья безупречного, который

Слышится звучащим громко во всех биениях экстаза,

Частица крошечная духа целого,

Что была поймана в неистовом величии экстремумов, -

В зенит блаженства поднялось то существо, стесненное ограниченьями,

15. Укутанное в небольшое запечатанное бесконечье,

Что наслаждается счастливо лишь только прикоснувшись к высочайшей сути,

Чей беспредельный мир, который сотворило Время, бросающее вызов людям,

Является лишь излияньем небольшим бескрайнего восторга Бога.

Мгновенья растянулись в вечное Сейчас,

20. Часы бессмертие открыли, но, удовлетворенные своим сиюминутным

Гордым содержанием, на полпути к небесным высям

Они остановились на пиках жизненных, с высот которых

Была видна вершина, на которую взобраться не смогли они,

И то величие, в чьей атмосфере жить было невозможно им.

25. Круг тех часов, высокий и изысканный, приманивал к понятным

И надежным результатам, но то творение,

Которое из-за гарантий безопасности свои ограниченья твердо соблюдает,

Вершины те – зов приключений более великих – отклонило.

Тщеславие и сладость удовлетворенного желания

30. Дух приковали к золотым столбам блаженства.

Здесь не смогла бы приютиться широта любой души,

Которой для своего пристанища нужна была вся бесконечность.

Воспоминания неясные, как сон, и мягкие, как травы,

И красота спадающая, и уходящий зов угасли позади,

35. Как угасает, затухая, песня благозвучная вдали

На долгой, ввысь ведущей дороге в Безвременье.

Над этим всем стояла безмятежность чистая и страстная.

Дух размышляющий смотрел на те миры, и там,

Подобно бриллианту, желающему обрести небесную прозрачность,

40. Плывущие сквозь чистоту невидимого Света,

В безмолвии обширные светящиеся царства Разума сияли.

Здесь Ашвапати встретился с пространством серебристо-серым,

Где День и Ночь были повенчаны и стали единым целым:

То было место неясных и случайных проблесков,

45. Что отделяло паренье Мысли от потока ощущений Жизни.

Там временный союз изменчивостей разных

Осуществлял нелегкое правление,

Заранее оставляя почву для сомнений и для догадок разума,

Для рандеву Неведения и Знания.

50. В краю том низшем власть нелегкую держал

Тот разум, что видел плохо и находил ответ с трудом;

Его природа, близкая к земной природе

И родственная нашей ненадежной смертной мысли,

Что смотрит с земли на небо, а с небес на землю,

55. Не зная ни о том, что ниже, ни о том, что выше,

Всего лишь только ощутила сама себя и внешний сущий мир.

То было средство первое, начальное для восхождения неспешного

Из того самого полусознания души животного создания,

Живущего стесненным под прессом образов-событий

60. В каком-то царстве, которое оно не может ни понять, ни изменить;

Оно лишь видит что-то и действует на данной ему сцене,

Недолго ощущает что-то, радуется и страдает.

Идеи, что ведут дух смутный, воплощенный

Дорогами желаний и страданий

65. В том самом мире, что стремится Истину открыть,

Нашли в Природе этой для осуществленья свою энергию и силу.

Изобретаются здесь формы разные невежественной жизни,

Которая факт эмпирический считает установленным законом

И действует для результата краткого, а не для вечности,

70. И достиженьями своими торгует лишь по зову кратковременному:

Ей нужно управлять медлительным развитием материального ума,

Который служит телу, и применять его,

И полагаться ей приходится на чувство, допускающее промах,

Поскольку родилась она в светящейся неясности.

75. Хромающей походкой медленно шагая

И выставляя во главу угла свои теории,

При этом все свои гипотезы своим же аргументом подпирая,

Она о неизвестном рассуждает, ссылаясь на свои малопонятные идеи,

И обустраивает вечно свою непрочную обитель мысли,

80. Уничтожая вечно сеть, которую сама же и сплела. Она – мудрец,

Наполовину пробужденный, которому тень кажется «я» собственным,

Она передвигается от одного короткого мгновения к другому,

Она – правитель, от своих же подданных зависимый,

Который утверждает те декреты, что подают ему его советники-невежды,

85. Она – судья, владеющий лишь половиной доказательств,

Глас шумный постулатов неопределенных

И архитектор знания, но не его источник.

Она – могучий раб своих же инструментов -

Считает место низшее вершиной высочайшей своей Природы,

90. И, забывая о своём уделе в сотворенном сущем мире,

Надменно унижаясь в своем тщеславии,

Считает, что родила её грязь изначальная Земли,

И верит, что её причиной являются её творения.

Предназначенье наше – возвышенье к свету вечному и знанию;

95. Карабкаемся вверх мы из начала голого людского;

Ничтожность тягостную нашу должны сломать мы

И отыскать свою природу с помощью огня духовного:

Медлительность личинки насекомого предпосылает восхитительный полет;

Род человеческий качает в колыбели будущего бога,

100. А хрупкость тела бренного – силу великую, бессмертную.

Сбегая по широкому мосту, мерцающему в полутьме,

На темя «светлячка» – на темя царств едва светящихся,

Где одеянье яркое зари играло с сумерками местными

И помогало Дню расти, а Ночи ниспадать,

105. Приблизился вплотную Ашвапати к царству Света раннего,

Взойдя на территорию правленья наполовину показавшегося солнца.

Вся сфера нашего ума была порождена лучами этими.

Назначенный и утвержденный Духом всех Миров

Посредничать с глубинами несведущими,

110. Живой первоначальный Разум,

Уравновешенный наполовину на равных крыльях верной мысли и сомнения,

Протиснулся меж сторонами, скрытыми от глаза существа.

В волнующем деянии жизни вздохнула Тайна;

Сокрытая кормилица творений удивительных Природы -

115. Она придала форму чудесам той жизни, создав их из первобытной грязи:

Она скроила образец форм мира сущего,

Она поставила палатку разума в невежественной смутной Шири.

Руководящий Маг – великий мастер мер и механизмов -

Из повторяющихся форм построил вечность

120. И очевидцу – странствующей мысли -

Место отвёл в театре Несознания.

По воле этого Праразума на всей земле

Бесплотная энергия надела на себя физическую форму;

Протон с фотоном послужили вводу изображения в Глаз существа,

125. Чтобы явления тонкие переодеть в мир материальный.

И после этого невидимое проявилось в виде очертания,

Неосязаемое стало ощущаемым по массе:

Магия виденья объекта соединилась с пониманием его

И наделила каждый такой объект своим привычным именем -

130. Понятие о нём было сокрыто в исполнении его.

Так с помощью волшебной мистики законов атомных

Магия эта построила структуру, в которой чувство смогло сложить

Свою картину, обозначающую всю вселенную.

И даже это чудо было превзойдено.

135. Посредник-свет связал энергию живого тела,

Сновидное существование растительного мира

И восприятие животного, и разум человека

С сиянием Луча, что к ним нисходит.

Живительный дар этот, который подтверждал право Материи на мысль,

140. Пробил проходы восприятия для разума телесного

И отыскал способ познания Непознаваемого.

В качестве слов в кроссворды небольшие подставляя

Метафорические заменители реальности,

Мумифицированная мнемоническая азбука

145. Незрячей Силе помогла понять Её деяния.

Сознание похороненное воскресло в Ней -

Теперь она себя воображает пробужденным человеком.

Но всё здесь пребывало еще в Незнании, хоть и менялось;

Божественное Знание спуститься не могло еще и крепко охватить

150. Гигантское создание это – вселенную, что видел пред собою человек.

Знаток суровой логики машины этой – та самая слепая Сила

Окутала своим бесхитростным обманом душу;

Помощница изобретательного интеллекта -

Она настригла Истину на нужные отрезки,

155. Чтобы кусочек каждый мог получить свою часть пищи – свою идею,

Затем своим искусством создала новое, задушенное тело Истины:

Робот притворный, услужливый и верный

Вытеснил тонкий взгляд духа на существующую ситуацию:

Работу бога проделала блестящая на вид машина.

160. Никто не обнаружил истинное тело, его душа, казалось, умерла:

Никто не обладал тем взором внутренним, что видит Истину, как целое;

Всё прославляло блестящий суррогат.

Затем с высот сокрытых обрушилась волна,

Возник блестящий хаос бунтующего света;

165. Он кинул взгляд наверх, увидел ослепительный пики,

Он заглянул вовнутрь и пробудил там бога спящего.

Воображение призвало свои отряды яркие

Рискнуть на неисследованных сценах,

Где прятались все чудеса, еще никем не познанные:

170. Подняв свою прекрасную и удивительную голову,

Оно с сестрою-вдохновением договорилось

Наполнить небеса мышления мерцающим туманом.

Ошибка яркая покрыла бахромою лжи ткань алтаря мистерии;

Кормилицу для солнечного света Мудрости взрастила Темнота,

175. А знание вскормил подкрашенным обманом молоком обычный Миф;

Дитя отринуло грудь тусклую, приникнув к яркой.

Так Сила обработала мир развивающийся этот.

Её уменье ловкое остановило пламя всеохватное;

Детство души Она лелеяла, питая всё своими выдумками,

180. Которые сиропом сладостным гораздо красивей,

Обильней насыщали божественность незрелую,

Чем материал сырой или бесстрастная солома с пашни Разума:

Корм этот собранный из фактов разных и явлений неисчислимых -

Пища простая, благодаря которой сегодня мы преуспеваем.

185. Так потекли в мир материальный

Из царства Света скороспелого бесплотные концепции;

Их златорогие стада толпою устремились в земную пещеру сердца.

Их ранние лучи приносят свет в наш взор, объятый полумраком,

Их юные формирования воздействуют на разум приземленный,

190. Чтоб он трудился и мечтал, и новое творил,

И чувствовал прикосновенье красоты, и познавал себя и мир:

Дитя Златое стало видеть и размышлять.

В тех царствах ярких Разум делает свои первоначальные шаги.

Во всём невежественный, но стремящийся невежество отринуть,

195. Он начинает там пытливо и неспешно исследовать мир сущий;

И неизменно его поиск хватается за образы вокруг,

И неизменно он надеется понять все высочайшие явления.

Зарниц огнями сверкая страстно,

Живет он в боевой готовности, на грани домысла.

200. Но всё, что делает сейчас он, – на уровне младенческом,

Как если б космос весь игрой ребячьей был,

А жизнь и разум – забавами какого-то дитя Титана.

Он трудится как тот, кто создает какую-то игрушечную крепость,

Причудливо стабильную ненадолго,

205. Построенную из песка у Времени на берегу,

Близ моря необъятного оккультной вечности.

Великое Могущество избрало этот небольшой и острый инструмент,

Приятная, но трудная игра его необычайно возбуждает;

И обучать Неведение – его нелегкая обязанность,

210. Его надежда начинается из изначальной, ничего не ведающей Пустоты,

И то, чему оно нас учит, ему сначала нужно научиться самому,

Из спячки пробуждая знание.

Ибо то знание к нам не приходит как какой-то гость,

Которого позвали к нам из мира внешнего;

215. Оно и друг, и обитатель существа, сокрытого у нас внутри,

Оно таилось позади всех наших разумов и пребывало в спячке,

И от ударов жизни сейчас неторопливо просыпается;

Могучий демон лежит внутри у нас бесформенным придатком,

И пробудить его, дать ему форму – задача для Природы.

220. Всё было хаосом из смеси истины и лжи;

Разум вёл поиски среди глубокой мглы Неведения:

Он вглядывался внутрь себя, но Бога там не видел.

Существенная временная дипломатия

Отвергла Истину, чтоб кратковременные истины смогли бы жить,

225. И скрыла Божество в вероучении и догадках,

Чтоб Мир Неведения смог постепенно становится мудрым.

То была путаница, созданная полновластным Разумом,

Который всматривался в Ночь с гряды мерцающей

В те искажения начальные, что Несознание вносило в понимание:

230. Его мрак чужеродный сбивает с толку Её глаза, светящиеся ярко;

Её чувствительные руки должны утихомирить рвение;

Земля способна выдержать лишь постепенное движение вперед.

Однако её сила не похожа на силу земли незрячей,

Что вынуждена пользоваться временными инструментами,

235. Изобретаемыми силой жизни и родом человеческим.

Земля мир постигает под действием неясных образов,

Воспринимая всё посредством слабых струек видения -

Едва светящихся огней, зажженных от прикосновений мысли ищущей.

Внутренним зрением души не обладая,

240. Она осознает порывами, сшивая вместе обрывки знания,

И превращает Истину в служанку своих потребностей.

Отбрасывая скрытое от глаз единство всей Природы,

Она дробит на части и на массы всё Сущее, что действует внутри неё;

И рейкой измерительной является ее неведение.

245. В своем владении являясь и провидцем, и понтификом,

Сила земли, располагая только полусветом,

Работала с ограничениями, но обладала полем деятельности собственным;

Она мир осознала при помощи силы мышления

И утвердила независимость начальную для ви́дения.

250. В её глазах, пусть окаймленных темнотой, светился

Взор Архангела, который знал деяния вдохновенные свои

И мир формировал в огне этого взора.

В том царстве собственном она не оступается и не ослабевает,

А действует в границах тонкой силы,

255. Пройдя через которые, подняться к солнцу сможет разум.

Как кандидат на место высокого властителя,

Она проход из Ночи к Свету прорубила

И отыскала неохватное Всеведение.

Трехтелый карлик – троица трехтелая была рабом той силы.

260. Одна ветвь этой троицы – хоть наименьшая, но прочная весьма

И примитивная, с отсталой и тяжеловесной речью -

Пигмейское Мышление, стремящееся жить внутри своих границ,

Всегда склоненное, чтоб легче было ему ковать факты и образы.

Стесненное и поглощенное лишь внешним ви́дением,

265. Оно свою позицию считает надежным основанием Природы.

Оно – отличный техник, но неотесанный мыслитель,

Покорный тирании тупой Материи,

Узник шаблонов, по которым обычно действует и благодаря которым

Приковывает намертво к обыденным привычкам Жизнь человека.

270. Мышление это вяжет себя всем тем, что создает само же.

Рабское тело неизменной груды абсолютных правил

Оно видит Законом привычки мира,

А Истиною видит привычки разума.

В царстве своих конкретных образов, событий,

275. Вращаясь в круге избитых мыслей

И вечно повторяя привычные и старые решения,

Оно живет довольным делами всеми – обыкновенными, известными.

Оно любит лишь землю ту, что местожительством его была:

Питая подозрение к любому новому открытию

280. И отвращение к изменению, как к дерзкому греху,

Оно лишь осторожно, шаг за шагом продвигается

И неизвестного боится, как смертельной пропасти.

Хранитель осторожный своего невежества -

Оно дрожит от неизвестного, в испуге щурясь на прекрасную надежду,

285. Предпочитая безопасную опору на привычные предметы

Опасному восторгу от каких-то там просторов и высот.

Оттиски мира в его работающем напряженно разуме,

Почти неизгладимые замедленные отпечатки

Усиливают эту ценность своею бедностью;

290. Воспоминания старые, надежные – его главнейший фонд;

Только то чувство, которым можно обладать, оно считает абсолютным:

Оно считает истиной единственной событие внешнее,

Мудрость отождествляет с приземленным взглядом,

А ситуация, давно известная, и действия, уже исполненные,

295. Являются при его цепком рассмотрении перилами

Для безопасности на лестнице рискованной, протянутой во Времени.