Савитри

Но, вот, сейчас она вернулась, чтобы разрушить забвенья чары,

325. И будит спящего на ложе, высеченном ею,

Она находит в некой форме вновь Присутствие

И открывает в свете, пробуждающемся вместе с ним,

Значенье в утомительной и торопливой прогулке Времени,

И через разум, который прежде затмевал собою душу,

330. Передает невидимого божества сияние сверкающее.

Сквозь просвещенную мечту пространства духа

Она строит творение – как будто разноцветный мост

Между Безмолвием первоначальным и Пустотой.

Из этой переменчивой вселенной сеть сделана;

335. Она сплетает из нее ловушку для сознательного Бесконечья.

С ней Знание, которое таит в себе определенные шаги,

Но кажется Неведеньем всесильным и немым.

Есть у неё могущество, что чудеса преобразует в истину;

Невероятное – есть её ткань обычных фактов.

340. Её труды, её намерения одни загадки ставят перед нами;

Рассмотренные скрупулезно, они становятся не тем, чем были,

А объясненные, они нам кажутся еще непостижимее.

Ведь, даже в нашем мире уже царствует мистерия,

Которая скрывает маску тривиальной очевидности обычного лукавства;

345. А уровни повыше этого сотворены из чар волшебных.

Там всякая загадка собой являет сверкающий объект,

А опыт всякий получается глубоким, сокровенным.

Там нет серьезной внешней маскировки заурядности,

А чудо – каждый раз иное, божественное чудо.

350. Там есть и бремя спрятанное – непостижимый штрих,

И тайна некая сокрытого значения.

Хоть ни одна земная маска не тяготит лицо материи,

Она спасается от собственного взгляда в себе самой.

Все формы там – опознавательные знаки замаскированной идеи,

355. Цель тайная которой запрятана от поиска ума;

Однако, идея эта является началом превосходного последствия.

Там мысль любая и ощущение каждое есть действие,

А действие любое – знак и символ,

И каждый символ скрывает под собой живую существующую силу.

360. Она из вымыслов и истин сооружает некую вселенную,

Но выстроить не может то, в чем более всего нуждается;

Всё явленное – это лишь образ Истины или же копия Её,

Сама Действительность скрывает от неё свой лик мистический.

Она находит всё остальное, но вечности там не хватает;

365. Всё найдено там, но всё же Бесконечья недоставало.

Было воспринято сознание, что Истиною свыше озарено;

Оно свет обнаружило, но Истины там не увидело:

Оно поймало нужную Идею и из неё создало мир,

И выстроило Образ нужный, и Богом его назвала.

370. В глубинах мира этого прибежище себе нашло что-то реальное.

Там жили царства бо́льшей жизни существа -

Жители бо́льшей атмосферы, пространства вольного

Жили не в теле или не во внешнем сущем:

Их центром «я» был образ жизни глубже, чем в царстве предыдущем.

375. В этом владении интенсивной близости

Объекты пребывают как партнеры, спутники души;

Там деятельность тела второстепенна и

Поверхностна – она транслирует жизнь внутреннюю.

Все силы – свита Жизни в этом мире,

380. А мысль и тело – служанки, движимые Ею.

Вселенские широты дают ей место:

Все люди чувствуют в своих делах космическое действо

И служат инструментами её невероятного могущества.

Или из собственного «я» они творят свою вселенную.

385. Всем, кто уже поднялся к этой бо́льшей Жизни,

В их ухо шепчет глас явлений не рождённых,

Глазам их, освещаемым высоким светом солнца,

Стремление показывает образ некого венца,

Чтоб семя прорастить, которое Жизнь внутрь вбросила сама,

390. Чтобы достичь в них её силы, чтоб с ней её творенья жили.

Каждый из них – величие, взрастающее к горним высям,

Иль нечто, изливающее океаны из внутреннего центра своего;

И в волнах силы – в тех волнах, которые расходятся кругами, -

Они, жадно глотая, поглощают окружение своё.

395. Но даже из этой шири есть те, кто формирует хижину убогую;

Придавленные узостью свобод и малостью возможностей,

Они живут довольными каким-то малым отвоеванным величием.

Быть властелином маленькой империи самих себя,

Быть некою фигурой в этом частном мире

400. И делать собственными радости и горести окружья,

И удовлетворять желанья и побужденья этой жизни

Вполне достаточно для службы и заботы этой силы -

Распорядителя Лица Божественного, распорядителя судьбы.

То были и граничный переход, и в то же время точка старта,

405. Отсчет начальной иммиграции в саму божественность

Для тех, кто перешел в эту сверкающую сферу:

Там – родственники нашей расы, расы землян;

И это царство граничит с нашим смертным миром.

Мир этот – обширней прежнего – дарует нам движенья бо́льшие,

410. Его серьезные формации возделывают наши взрастающие «я»;

Его творения – улучшенные наши копии,

Законченные виды тех, которых только посвятили в дело,

И тех, которыми, определенно, мы лишь стремимся быть.

Будто фигуры, тщательно продуманные, вечные,

415. Не раздираемые противоположными течениями, как мы, они идут

Вслед за незримым командиром туда, куда ведет их собственное сердце,

Их жизни повинуются закону внутренней природы.

Хранится там резерв духовной силы и матрица героя;

Душа присутствует – внимательный строитель судьбы такой;

420. И нет там духа, который безразличен ко всему, инертен;

Они свой выбор сделали и видят бога, и поклоняются ему.

В том царстве началось сражение меж истиной и ложью,

К божественному Свету паломники выходят напрямую.

Само Неведение к познанию стремится там,

425. Сияя светом приглушенным звезды далекой;

Там знание пребывает в сердцевине сна:

К нему, как некая сознательная сила, Природа приближается.

Верх совершенства, идеал – их вечный вождь и царь:

К монархии божественного солнца устремляясь постоянно,

430. Они взывают к Истине, моля её о высочайшем руководстве

И о скорейшем воплощении её в их действиях любых,

О наполнении вдохновенным гласом её всех мыслей их;

Они взывают сделать жизни их по образу её живому,

Пока они не станут также частью божественной природы.

435. Или они соединяются и соглашаются с истиной Темноты;

За Небо или же за Ад они должны вести войну:

Как воины Добра, они служат сияющему светом делу,

Или они – солдаты Зла на содержании у Греха.

Ибо добро и зло имеют там равновеликие владения:

440. Ведь, как на это не смотри, Знание – это близнец Невежества.

Все силы Жизни стремятся к собственному божеству:

В той атмосфере широты и смелости безмерной

Возводит и развивает каждый свой храм, свой культ,

И Грех там, также как и Бог, в своем владении присутствует.

445. Там, утверждая красоту и благородство своего закона,

Грех объявляет жизнь своим естественным владением

И узурпирует трон мира иль надевает облаченье папское,

А почитатели его провозглашают это его священным правом.

Они вовсю чтят Ложь, украшенную папскою тиарой,

450. И преклоняются пред тенью этого хромого бога,

Согласны с Идеей черной, которая мозг человека разрушает,

Иль возлежат на ложе с похотливой Силой, что душу убивает.

Одолевающая добродетель у них лишь пребывает в позе изваяния,

А страсть Титана побуждает только к горделивому волнению:

455. Когда на алтаре Премудрости они являются царями и жрецами,

Тогда их жизнь является лишь жертвой идолу Могущества.

Или над ними сияет Красота как некая звезда непостижимая;

И даже если свет её весьма далек, они со страстью следуют за ним;

В искусстве, в жизни они пытаются поймать лучи Прекрасного

460. И сделать мир лучащимся дворцом этих сокровищ:

В нём в чудо облачены даже обычные фигуры;

Очарованье и величие, что скрыты в каждом часе там,

Будят восторг, который спит во всём, что там сотворено.

Могучая победа или же падение могучее,

465. Трон в небесах или же яма выгребная в преисподней -

Они лишь подтвердили двойственность Энергии,

А души все отметили Её невероятною печатью:

Всё, что Судьба способна с ними сделать, они то заслужили;

Они живут такими, каким сами сделали себя, и с тем, что сами сделали.

470. Материя есть следствие души там, а не её причина.

В балансе противоположностей явлений истины земной

Всё грубое имеет меньший вес, а тонкое считается значительней;

В том царстве внутренние ценности парят над внешним планом.

Как выразительное слово трепещет некой мыслью там,

475. Как страсть души стремится к деятельности некой,

Так ощущаемое явленное божье провидение мира

Посматривает с дрожью на мощь какой-то сути внутренней.

Здесь разум, внешним чувством не ограниченный совсем,

Придумал формы неопределимому, пришедшему от духа,

480. Поймал и ощутил импульсы мира без посторонней помощи

И сразу преобразовал их в реальную телесную вибрацию -

В живые действия лишенной тела Силы;

А силы подсознательные, что действуют незримо здесь

Или, припав к земле, ждут за барьером часа своего,

485. Прошествовали на передний план, приоткрывая лица.

Оккультное избавилось от тайны здесь, и сохранилось очевидное,

Сокрытое открытым стало, взвалив на плечи неизвестное;

Незримое было воспринято и потеснило видимые образы.

В общении двух разумов, что встретились на этом поле,

490. Мысль пристально всмотрелась в мысль и не нуждалась больше в речи;

Эмоции в сердцах слились друг с другом в объятьях тесных,

И трепет одной во плоти, нервах тотчас же ощутила и другая,

Как будто бы одна эмоция в другой расплавилась и стала необъятной -

Так одно пламя возрастает при пожаре двух домов, с другим сливаясь:

495. Одна любовь с другой сложилась, и ненависти меж собой сцепились;

На поле разума невидимом сразилась с волей другая воля;

Другие ощущения, которые пронизывают нас как волны,

Вибрациями передали тонкого тела точный образ -

Ярость вибраций этих, галопируя в атаке жесткой,

500. Сдирала плату с сотрясаемой земли, топча её копытами;

Там каждый ощущал печаль другого, сжимающую грудь,

Ликующий восторг другого, текущий в своей крови:

Сердца могли сближаться через расстояния, и голоса стать ближе,

Чтобы общаться, обитая на разных берегах чужих морей.

505. Там бился пульс активного взаимного обмена:

Любое существо другое ощущало даже за тысячу морей,

И точно также сознание одно сознанию другому отвечало.

Однако главного единства там всё же не существовало.

Одна душа существовала от другой отдельно:

510. Там можно было внутренней барьер безмолвия установить -

Броня сознания могла и защищать, и экранировать;

Любое существо могло закрыться и уединиться,

Любой мог оставаться в одиночестве, в себе самом.

Однако отличительной чертой был не покой уединения.

515. Всё было сделанным и познанным всего наполовину, несовершенным.

К примеру, чудо Несознания было превзойдено,

Однако ещё в покое оставалось чудо Сверхсознания:

Неощутимое, непостижимое, неведомое, свёрнутое в себе самом,

С небес на них смотрящее – источник всего, чем они были.

520. Они пришли как формы полностью бесформенного Бесконечья,

А жили как имена, как личности безличной Вечности.

Оккультными, загадочными были там начало и конец;

А в середине всё действовало неожиданно и необъяснимо:

Существовали речь, которая вела беседу с бессловесной Истиной,

525. И некие фигуры, что просто дополняли картину незаконченную там.

Никто реально там не знал ни мира окружающего, ни себя,

Ни истинной Реальности, живущей там, хранимой и оберегаемой:

Знали там только то, что Разум сам мог взять и обустроить

Из тайного огромного хранилища Сверхразума.

530. Под ними – Темнота, над ними – Пустота сияющая:

Они жили в великом восходящем Космосе, как в неизвестности,

И растолковывали Тайну одними только тайнами;

Загадка мира сущего встречала здесь загадочный ответ.

Перемещаясь в пространстве этой неоднозначной жизни,

535. Скорей всего, был Ашвапати сам себе загадкой;

Он видел повсюду знаки и смысл их найти пытался.

Пересекая смерти и рождения источники, которые струят толчками

И перебрасывают нас через границы изменения души,

Он шел по мощным, ясно обозначенным дорогам жизни

540. Искателем, который неустанно следует за духом созидающим,

Ища блаженства жизни, запечатанного ею и достижимого с трудом,

В опасном бесконечном путешествии по миру.

Сначала в тех шагах широких не было видно цели:

Он видел лишь источник мощный существующего там,

545. Который был обращен к источнику вдали, мощнее этого.

По мере удаленья Жизни от черт земных

Сильнее ощущалось от Неизвестного давление,

А мысль, несущая контекст возвышенный,

Влекла Её к открытию и чуду;

550. Пришло освобождение высокое от мелочных забот,

Пришел надежды и мечты еще сильнее образ, пришли

Еще сильнее способ достижения, еще величественней сцена.

Она кругами приближалась к Свету, сияющему вдалеке,

И знаки её скрывали больше, чем разоблачали;

555. Увязанные с неким видением прямым и волей,

Они утратили своё значение в радости употребления, и,

Пока их бесконечный смысл не обнажился, превращались,

В некий шифр, мерцавший нереальным восприятием.

Вооруженная привычным ей, оригинальным луком,

560. Жизнь целила в мишень, которая незримой оставалась

И даже считалась весьма далекой, хотя всегда была поблизости.

Как тот, кто по слогам читает слова из озаренных знаков

И книгу, зашифрованную, с текстом магическим и неразборчивым,

Разглядывал он замыслы запутанные, тонкие и странные

565. И непростую, скрытую вуалью, теорему её путеводной нити,

Прослеживал в песках гигантских пустыни Времени

Нить начинаний эту её невероятных титанических работ

И наблюдал шараду её действий ради некого намека,

И расшифровывал немые жесты очертаний,

570. Стараясь уловить смысл их движений

В беззвучном танцевальном попурри её последствий:

Смысл этот ускользал в ритмичном таинстве,

В движении ног, бредущих по земле к пристанищу.

В узорном лабиринте её мыслей и надежд

575. И в тропах лабиринта её желаний сокровенных

И в тайных уголках его, наполненных мечтами,

В кругах, зачеркнутых интригой кругов ненужных,

Как странник, блуждающий средь декораций преходящих,

Не разглядел он знаков этих и искал усердно любую слабую догадку.

580. Он постоянно находил подсказки, но не понимал их смысла.

Вот, солнце, затмевающее собственное око виденья -

Ярчайший капюшон светящейся загадки -

Внезапно озарило плотную пурпурную преграду намеренья небес:

Неясный и пространный транс в ночи высветил звёзды Жизни.

585. Как будто, располагаясь около открытого оконного проема,

При вспышке молнии, как озаренья сжатого,

Читал он главы Её романа метафизического

О поиске Её душой утраченной Реальности,

И о Её фантазиях, притянутых из подлинных явлений духа,

590. И о капризах, образах причудливых, и смыслах сжатых,

О безрассудных неохваченных причудах и поворотах тайных.

Он видел пышные покровы той секретности,

Что прикрывали тело Её желанное от взгляда,

И удивительные значимые образы, что на Её одеждах вытканы,

595. И выразительные очертания фигур явлений,

Фальшивую прозрачность оттенков мысли,

Богатую парчу с Её фантазий вышитыми образами,

Изменчивые маски и вышивки обманчивой личины.

Тысяча странных, непостижимых лиц Истины

600. Смотрела на него из форм Её с глазами незнакомыми

И ртами бессловесными и непонятными,

И говорила голосами персонажей маскарада этого

Или выглядывала из великолепия неясного

И тонкого свечения Её убранства.

605. В сверканиях внезапных самого Неведомого

Звучание невыразительное становилось достоверным,

Идеи, казавшиеся нам бессмысленными, сверкали истиной;

Те голоса, которые пришли из новых выжидающих миров,

Произносили звуки Непроявленного,

610. Чтобы одеть тело мистического Слова,

А колдовские диаграммы оккультного Закона

Собой клеймили нечитаемую точную гармонию

Или использовали краски и рисунки, чтоб воссоздать

Герб геральдический секретной сути Времени.

615. В зеленых зарослях и спрятанных глубинах Жизни

И в чащах радости, где риск сжимает наслаждение,

Он мельком видел спрятанные крылья Её певца надежд,

Мерцание огня багряного и голубого, и золотого.

В проходах тайных, окаймляющих Её случайные пути-дороги,

620. Рядом с поющими ручьями и тихими озерами

Он обнаружил отблеск золотых плодов Её блаженства

И красоту Её цветов мечты и размышления.

Он наблюдал в сиянии алхимическом солнц Жизни,

Как будто чудо восторга сердца,

625. Малиновую вспышку одного обычного цветка

На древе жертвоприношения, любви духовной приносимого.

В сонливой роскоши Её зенитов увидел он без перерыва

Часами повторяющийся танец мыслей – танец стрекоз,

Которые скользят, едва касаясь, над рекою тайны,

630. Но никогда не погружаются в поток журчащий этот.

Там смех услышал он Розы16 желаний, скользнувший рядом

С мелодичным перезвоном фантазий колокольчиков ножных браслетов,

Скользнувшей и как будто избегающей объятий долгожданных.

Прошел он средь оживших символов оккультной силы Жизни

635. И ощутил их скрытые реальные обличья:

В той жизни, которая конкретней человеческой,

Сердцебиение спрятанной реальности стучало:

Там воплотилось то, о чём сейчас мы только ещё думаем,

Там образы самооформились, а здесь их попросту заимствуют оттуда.

640. Другом Безмолвия на аскетических высотах Жизни,

Допущенным Её могучим одиночеством,

Встал он с Ней рядом на вершинах созерцания,

Где жизнь и бытие это святой обет,

Предложенный Реальности потусторонней,

645. И сразу же увидел полет свободный в бесконечности

Стреноженных до этого Её орлов существенности, важности -

Посланников в непознаваемое разумной Мысли.

Отождествляясь с ощущением и виденьем души,

Входя в её глубины, словно в некий дом,

650. Он стал всем тем, чем жизнь уже была и чем страстно стремилась быть,

Он думал мыслями её и шел её шагами,

Смотрел на всё её глазами и жил её дыханием -

Ведь, только так он мог узнать секрет её души.

Свидетель, покоренный окружением своим,

655. Он восхитился её игрой и пышностью её роскошного фасада,

И чудесами её тонкого и сочного искусства

И трепет испытал перед настойчивостью зова;

Объятый страстью, на самом себе он также испытал все чары её могущества,

Почувствовал возложенную на него её внезапную таинственную волю

660. И её руки, что своим неистовым нажимом судьбу формировали,

Её прикосновение, что направляет, и её силы, что овладевают и ведут.

Увидел также он и душу, которая тоскует у неё внутри,

И её поиски напрасные, которые хватаются за ускользающую истину,

Её надежды и взгляд унылый их, повенчанный с отчаянием,

665. Горячий пыл, что овладел всем телом её страстным,

Тревогу и восторг её томящейся груди,

И разум, который недоволен плодами этими и трудится усиленно,

И сердце, не пленившее Возлюбленного своего единственного.

Он, без сомнений, встретил в этом мире завуалированную ищущую Силу,

670. В изгнании Богиню, которая здесь строит подобие небес,

Загадочного Сфинкса с глазами, обращенными к невидимому Солнцу.

Во всех Её обличьях он ясно ощутил стоящий рядом дух:

Его пассивное присутствие являлось сильной стороной Её природы;

Лишь Он единственный реален в мире явленном,

675. Дух есть ключ жизни даже на земле,

Но от него и следа на себе весь плотный внешний мир не видит.

Его печать на действиях Её никак не обнаружить.

Пафос утраченных высот – его воззвание к нам.

Лишь иногда ухватываем мы его неясные черты,

680. Которые намеком кажутся на скрытую реальность.

Жизнь с изумлением смотрела на его туманные начала,

Что предлагали нечто невозможное для глаз людских,

Историю, которая была здесь не написана ещё.

Как это бывает с замыслом утраченным наполовину, фрагментарным,

685. Все смыслы Жизни ускользнули от глаза ищущего.

От взгляда этого обличье Жизни скрывает «я» реальное своё;

Её сокрытый смысл прописан свыше, внутри Её самой.

Та мысль, что придает Ей смысл, живет в далеком далеке;

Она не видима в произведении, законченном наполовину.

690. Напрасно мы пытаемся прочесть загадочные знаки

Или найти то слово вещее наполовину неразгаданной шарады.

Лишь в этой бо́льшей жизни таинственная мысль найдена -

Она дает в подсказку нам то разъясняющее слово,

Которое земной миф делает историей понятной.

695. Открылось что-то, наконец, что выглядело истиной.

В наполовину освещенной атмосфере рисковой тайны

Тот глаз, что видит в темноте лишь половину истины,

Какой-то образ различил посередине яркого пятна,

И, всматриваясь сквозь туман оттенков тонких,

700. Увидел он полуслепого скованного бога,

Который был озадачен миром, в котором действовал,

Однако ощущал свет некий, что душу побуждал его к движению.

Плененный странными далекими мерцаньями,

Ведомый звуком флейты Музыканта отдаленного,

705. Отыскивал он путь свой среди насмешек и призывов жизни

По указателю предметному хаоса её бесчисленных шагов

К какой-то всеобъемлющей глубокой бесконечности.

Лес её знаков теснился вкруг него:

Рискуя, он расшифровывал скачками-стрелами мышления,

710. Которые догадкой или счастливою удачей поражают цель,

Её цветные, меняющиеся раз за разом дорожные огни идеи,

Её сигналы от быстрых и изменчивых событий,

Тайные знаки её зрелищ символических,

И межевые вехи на дорогах Времени запутанных.

715. И в этой путанице её сближений и отступлений

В любую сторону она то тянет его к себе, то отвергает,

Но, даже притянув вплотную, она уходит от его объятий;

Она ведет его по всем дорогам, но нет там ни одной бесспорной.

Плененный многоголосым чудом её пения,

720. Прельщённый колдовством её причуд

И побуждаемый прикосновением её случайным с радостью и горем,

Он в ней себя теряет, но не побеждает.

Ему её глазами улыбается недолговечный рай:

Мечтает он, что красота её навечно станет принадлежать ему,

725. Мечтает он, что мастерство его претерпит все её орудия,

Мечтает он о волшебстве её груди блаженства.

И светлый манускрипт её причудливого перевода

Без всякого сомненья подлинного текста Бога

Ему поможет изучить чудесное Писание святое

730. И обрести священный ключ к неведомым блаженствам.

Но Слово Жизни скрыто в этом манускрипте,

Песнь Жизни утеряла здесь его божественную музыку.

Невидимый, плененный в доме этого звучания,

Потерянный в сверкании видений, дух

735. Прослушивает оду тысячеголосого обмана чувств – иллюзии.

Искусное переплетение волшебства, которое овладевает незаметно сердцем,

Или воспламеняющая магия, которая подкрашивает звуки и оттенки,

(Они всего лишь пробуждают трепет скоротечной благодати)

Или бродячий марш, отстуканный скитальцем Временем -

740. Всё это призывает лишь к неудовлетворенному и краткому восторгу

Или купает в упоении ума и чувств,

Но упускает ответ души, свет проливающий на это.

Невидимый стук сердца, который передает восторг сквозь слезы,

Стремление к высотам, вовеки недостижимым,

745. Желанья неосуществленного экстаз -

Отслеживают в небо устремленные, последние всхожденья гласа Жизни.

Последние воспоминания о страданиях оставили

След уходящий, сладкий о печали старой:

В жемчужины алмазной боли все Её слезы обратились,

750. А Её скорбь – в магическое завершенье песни.

Кратки Её мгновения счастья, которые касаются

Поверхностных явлений, а после ускользают или умирают:

В Её глубинах эхом повторяется воспоминание утерянное -

Принадлежат Ей и бессмертное и страстное стремление, и зов сокрытый «я»;

755. Пленник земной в том ограниченном и смертном мире -

Дух, жизнью раненый, рыдает на Её груди;