Долина драконов. Магическая Практика

Закрыла. Посмотрела на корешок – там переливался красно-золотым привлекший в библиотеке мое внимание дракончик. Я невольно коснулась его пальцем, погладила, затем снова открыла книгу.

«Акона десскаета лимна, лимерине» – надпись, вензелем венчающая вторую страницу, вдруг мигнула золотом, а затем самым невероятным образом начала осыпаться золотой пылью, мириадом блестящих частичек, растворяющихся в книге.

Живая книга?!

В смысле, не живая, а одушевленная?

О них в УМе ходили легенды, но лекторы не могли даже продемонстрировать нам подобный образец, потому как… да потому что живые книги могли создавать только драконы и лишь путем вживления в ее структуру частички собственной души. А свою душу драконы ценили, именно поэтому изъяли все живые книги из человеческих государств, так что это точно не может быть она, и…

И тут на страницу книги вылез дракончик!

Он выглядел рисунком с золотым тиснением и не покидал пределов страницы… но он двигался. Вылез, устроился на начале текста, так словно буквы были кирпичиками, потянулся, затем потешно почесал нос, чихнул, испустив струю нарисованного огня и дыма, помахал лапкой, разгоняя нарисованный дым, и посмотрел на меня.

Глазки его мигнули, на странице появилась надпись: «Токэре атхам?»

То есть у меня в руках была живая книга!

Тьма раздери – живая книга!

Самая настоящая живая книга!

Самая…

В следующий миг я ее уронила. От избытка чувств как-то руки ослабли. И от осознания – дракончик говорит на древнем языке крылатых. А я его вообще не знаю. Совершенно.

Подумала, подняла книгу, открыла – золотисто-красное существо, укоризненно поглядев на меня, погрозило коготком, а после, забавно помахивая толстенькой попой, переваливаясь на лапах, поспешило на следующую страницу. Я перелистнула, дракончик уже был на другой. Я перелистывала и перелистывала, стараясь догнать нарисованную одушевленную чешуйчатую сущность, и догнала. Дракончик ждал меня, сидя на надписи «Плесень».

И едва я взглянула на него, указал вниз на текст, мол, читай. Недоумевая, я все же устроилась на постели с ногами и вчиталась в текст:

«Серая плесень, ранее именовавшаяся серой гнилью, сопровождает человека. Она содержится в его одежде, продуктах питания, произрастает везде в жилище человека. В процессе жизнедеятельности выделяет особые вещества, чрезвычайно ядовитые. Серая плесень может стать причиной таких болезней, как удушье, кашель, расстройства пищеварения, головные боли и носовые кровотечения».

Прочитав эту строку, я несколько недоуменно приподняла бровь – плесень и плесень, у нас половина университета в плесени, и ничего такого в ней нет, книга определенно преувеличивала опасность.

«Среди разновидностей плесени особую опасность представляет черная. Ее тело состоит из грибницы, от которой вверх вырастают микроскопические ворсинки, сплетаясь в длинные нити и разрастаясь в систему боковых «побегов». Эти «побеги» оплетают продукты вглубь и по периметру, зачастую незримо отравляя их. Магически одушевленная черная плесень опасна для драконов!»

Что?

И, едва дыша, я продолжила чтение:

«Остается неизвестным имя и звание мага, наделившего разумом споры черной плесени, но проведенные опыты наглядно доказали – она обладает разумом и стремится нанести максимальный вред драконам. Плесень, помещенная в изолированную емкость, стремилась к фрагментам драконьей кожи, игнорируя частицы кожного покрова иных рас».

Что, что, что?!

«Черная плесень способна видоизменяться, проявляясь как серая плесень, при этом оставаясь столь же опасной».

И на этом информация о плесени заканчивалась.

Я закрыла книгу.

Положила ее на подушку рядом, обняла колени и задумчиво посмотрела на вылезшего из фолианта дракончика, который, усевшись на толстую попу, выразительно посмотрел на меня, мол, теперь ты все знаешь. Что ж, многое действительно стало понятным. Очень многое, и уже можно было строить теорию.

Собственно, я и начала, взяв блокнот и старательно выведя:

«Первое – кто-то из магов в стремлении уничтожить драконов (причины мне не известны) создал практически невидимого убийцу – наделенную разумом черную плесень.

Второе – переместил ее на территорию Долины драконов, чтобы она начала вершить свое темное дело.

Третье – вероятно, драконы начали уничтожение черной плесени, иначе непонятно, с чего бы ей мимикрировать под менее вредного коллегу, то есть серую плесень.

Четвертое – спала сегодня в драконьей тюрьме, там чисто, сухо, ежедневно белье меняют, что позволяет сделать утешительный в нашей ситуации вывод, а именно: драконы – параноики».

Магистр ответил удивленным:

«Что?»

Я написала:

«Они в прошлом, вероятно, справились с проблемой и отсекли пути проникновения плесени в Долину, попросту прекратив весь товарообмен с человеческими государствами, что прямо свидетельствует о вине последних, но, несмотря на это, продолжают основательно и неукоснительно соблюдать правила безопасности, то есть препятствуют развитию плесени любых видов и повсеместно. Вы вообще знаете хоть об одной тюрьме, где заключенным ежедневно меняли бы постель?!»

«Ммм…» – последовал очень информативный ответ.

«Плесень – разумна, вот что меня пугает, – продолжила торопливо я. – Впрочем, нет, пугает и еще один момент: кто мог решиться на столь безумный шаг, как ее воссоздание?! Кто?»

«Я тоже постоянно задаюсь этим вопросом», – ответил магистр.

И я закрыла блокнот.

Почти сразу в дверь постучала одна из служанок, сказав, что Камали зовет меня ужинать.

Ужинали мы в саду. Хатор приготовил для всех мясо на гриле, но если гостей кормили, как и прежде, в здании гостиницы, то мы устроились недалеко от костра. Все были задумчивы. И я, и Камали, и даже почему-то Хатор, который встретил меня суровым:

– Ты напрасно отказываешься.

От его слов и тона в душе шевельнулось что-то такое… забытое. Обо мне никто никогда не заботился, кроме магистра Воронира, который и привел меня в УМ. Но там другое – он считал своим долгом приводить в свою альма-матер одаренных магией, я всего лишь была одной из многих. Так что можно смело сказать – обо мне никто никогда не заботился, никто и никогда не готов был подставиться ради меня, даже те, кого я считала друзьями, предали – что Тихомир, что Славен. А ведь мы с ними столько времени держались рядом, помогая друг другу… Или я им? Неважно.

Но вот сейчас, когда Камали и Хатор готовы были спрятать меня, не боясь наказания за укрывательство…

– Вы меня даже не знаете, – тихо сказала я Хатору.

– Мы знаем тебя достаточно, – ответил дракон.

Камали ничего не сказала, она сегодня была задумчива и погружена в собственные мысли, судя по ее лицу, невеселые.

Мне тоже было невесело.

Совершенно.

Фактически, для того чтобы выжить, мне нужно найти того, кто воссоздал эту разумную черную плесень, она же серая гниль, она же Серый дар. Несомненно, тут только одно – это был маг. Вот только какой?!

В принципе, действия драконов мне были теперь полностью ясны – сейчас основной задачей является определить, к какой из конфессий относился искомый маг, и вот уже после этого они начнут масштабные поиски. И найдут. Несомненно, найдут, я действительно не сомневаюсь. Проблема лишь в том, что к тому моменту, как они найдут, я уже останусь без магии и без будущего.

Так что нужно срочно выяснить, кто это сделал.

И зачем.

Вот это мне было совершенно непонятно – зачем? Людям в принципе бессмысленно выступать против драконов – мы не пересекаемся никоим образом, даже не торгуем, драконы не претендуют на наши территории, нам без телепорта не добраться до их долины. Конечно, есть Великая Замея, но эта река столь коварна, что по ней без опасений могут ходить только корабли драконов, гномов и эльфийские, у остальных печальная статистика – тонут три из пяти.

– Что-то удалось узнать? – спросил Хатор.

– Кое-что, – тихо ответила я, грустно вздохнула и продолжила: – Какой-то из человеческих магов додумался до такой глупой мысли, как уничтожение драконов.

– С чего бы это? – удивилась Камали. – Драконы единственные, кто в свое время защитил вас от уничтожения.

Это да.

Потому что, если бы не драконы, храмовники истребили бы всех магов к двурогому, причем давно уже. Тут дело в чем – у нас два течения религии, одно – Святая церковь, добрая религия, основанная на всепрощении и стремлении к добру, и вторая – храмовники. Это жестокие, фанатичные приверженцы идеи всеобщего поклонения единому богу, и основой их веры является борьба с теми, кто не склоняется в трепете перед их божеством. Страшные они люди. И вроде как набожные, молитвы и посты соблюдают, но безжалостны, нетерпимы, уничтожают все на своем пути к вере. Действительно все. В прошлом месяце в столице снесли два десятка домов, потому что, видишь ли, одному из храмовников видение было, что, дескать, на этом месте храм стоять должен. Вот должен, и точка.

– О чем задумалась? – спросила Камали.

– О религии, – задумчиво ответила я.

И тут же интересно стало:

– А у драконов религия есть?

– Есть, как не быть, – отозвался Хатор. – Маленький храм в каждом доме, как символ того, что для веры должно быть место в каждом сердце, и единый храм в столице.

Я смотрела на него, ожидая продолжения, но его не последовало.

– То есть храм в каждом городе? – переспросила я.

– Нет, один храм в столице, – уточнила Камали.

– Всего один храм? – не поверила я.

– Ну да. – Хатор улыбнулся: – И раз в год все драконы слетаются в него, в день зимнего солнцестояния.

Это было скоро.

Я кивнула, после вспомнила карту, которую дракон нарисовал для меня, и нахмурилась – храма там не было. Вообще.

– Он в скале, – заметив мою растерянность, пояснила Камали.

– Под дворцом Владыки, – добавил Хатор.

– В этом году Владыка первый раз будет службу вести. – Драконица улыбнулась: – Наконец-то.

Нахмурившись, я удивленно посмотрела на нее.

– Молодой еще, конечно, – сказала она, – но что делать, он последний из рода Черных драконов.

Воскресила в памяти образ высокого черноволосого дракона с зелеными, переливающимися серебром глазами и уточнила:

– Молодой?

– Да, – вместо супруги ответил Хатор. – Владыку не готовили к трону, править должен был старший из братьев, но Гаррат, он… – Дракон замялся.

Я же слушала со всем вниманием, на которое только была способна, подавшись к драконам и, кажется, даже приоткрыв рот. Потому что это были такие новости! Ну вот такие новости! Но Хатор замялся и опустил глаза.

– Никто ничего не знает, – едва слышно прошептала Камали, – но ходят слухи, что на старшего брата было совершено покушение… Он выжил, но место на троне занял Владыка. Тотчас же были перекрыты все границы, драконы-стражи поднялись на крыло, во дворец были приглашены лучшие целители… А больше мне ничего не известно.

– Пять лет службы в храмах не было, – сообщил Хатор. – Владыка все надеялся поднять брата. А в этом году, видимо, окончательно вошел в силу рода.

Надо же как…

Я сидела, размышляя о том, что же случилось со старшим драконом такого, что его пост занял младший. Не знаю, как у драконов, а, к примеру, у нас младший брат мог разве что принцем всю жизнь проходить, дети же его получали титул герцогов и не более, трон наследовали собственно дети короля и…

– Так, а я не поняла, у старшего дракона что, детей не было? – спросила я.

– Не было. – Камали тяжело вздохнула.

– Долгая история, – добавил Хатор. – И не слишком приятная.

Камали взглянула на него, потом на меня, пригнулась к столу, поманив меня, и, стоило мне к ней пододвинуться, быстро сообщила:

– Гаррат увел пару у младшего брата.

– Что? – не поняла я.

– Его девушку, – пояснил Хатор. – Камали, хватит об этом.

– За три дня до полета. – Драконица покивала, мол, «Да, ужас-ужас!»

– В смысле, до полета? – Я уже ничего не понимала.

– До свадьбы. – Хатор, как и всегда, все объяснил.

Я застыла, потрясенная. Нет, ну надо же! Старший брат у младшего невесту увел, прямо перед свадьбой. Это как вообще?! Оно-то конечно, я про подобные случаи слышала, ведь в деревне жила, но в Перевешских пределах дела подобные мордобоем обычно завершались и вечной ссорой родных братьев, которые иной раз хуже врагов становились. Так, Быковичи, которым отец пашню завещал, делили ее после, да так, что клочки бород летали. И о примирении никаком речи быть не могло, а тут…

К сожалению, в этот вечер ничего более выяснить не удалось.

Я помогла девушкам убрать со столов и легла спать. Устала за день так, что проспала всю ночь до рассвета, а утром проснулась с единственным желанием – увидеть храм драконов.

* * *

Как пройти в храм, мне объяснил Хатор, он же сообщил, что там нет ни охраны, ни вообще никого, так как все драконы собираются там единственный раз в году, и все. Вооружившись картой и пирожком с малиной, я отправилась приобщаться к драконьим духовным ценностям.

На выходе из гостиницы меня догнала Люс, вручила котомку со словами «пирожок от Хатора» и помогла открыть калитку.

Уже за воротами я поняла, что нагружена не одним пирожком, а по меньшей мере двумя дюжинами. Но возвращаться не хотелось, и я, перекинув котомку на лямке за спину, поспешила к пункту назначения.

Идти пришлось часа полтора, зато не было необходимости подниматься в гору, как вчера, и, обойдя скалу, я вошла в имеющийся грот и начала восхождение по широкому винтовому проходу, все гадая, рукотворный он или же когда-то сверху спиралью лилась вода… Впрочем, это целая река должна была пролиться, чтобы образовать проход подобной ширины, высоты и прочее. Поднималась около часа, сквозь «окна» глядя на драконий город и раздумывая над тем, стоит ли доставать второй пирожок из котомки. Первый был давно и благополучно съеден, и я голодной не была, но от сдобы исходил такой аромат… И я уже собиралась снять котомку с плеча, как очередной поворот серо-красновато-коричневого хода привел меня в храм.

Это определенно был храм. Свод его представлял собой полусферу, поддерживаемую колоннами. Весь пол оказался гладко вытесан, на нем красовались затертые почти до зеркального блеска изображения драконов, те же драконы, изрыгающие пламя или же кружащиеся в небесах, украшали собой испещренные естественными просветами стены, солнце заполняло лучами все светлое, просторное, звеняще-прозрачное пространство. Казалось, здесь даже дышать как-то легче.

А еще тут кто-то был.

Этот кто-то, присев на корточки, рассматривал что-то, изображенное на поверхности высокого прямоугольного постамента, в центре храма, где сверкала статуя вытесанного из черного камня и соответственно совершенно черного дракона, который, распахнув крылья и изогнув шею, оглашал храм беззвучным, но явно грозным криком.

Темноволосый мужчина, задумчиво сидящий под ним, почему-то смотрелся не менее внушительно и грозно…

Особенно когда вдруг замер, а затем, стремительно повернув голову, одарил меня напряженным взглядом. Мой собственный взгляд старательно заметался по храму, обстановке и вообще всему, избегая глядящего на меня Владыку и явно костеря на все лады свою нерадивую хозяйку. Просто ощущение такое возникло, словно я вторглась в личное пространство и вообще коварно проникла туда, где мне находиться не полагалось.

Но, с другой стороны, Хатор сказал, что в храм можно. И вообще охраны на дверях не стояло, так что…

– Что вы здесь делаете? – гневно вопросил у меня дракон, его голос гулко разнесся под сводами.

И я поняла, что далее изображать ну очень заинтересованное разглядывание храма бессмысленно. Вздохнув, посмотрела на дракона. Владыка, поднявшись, легко спрыгнул с постамента и направился ко мне. Выглядело это устрашающе. И сам дракон находился явно не в лучшем расположении духа, движения его были злыми и резкими. Приблизившись ко мне, он остановился шагах в двух, испепеляя незваную гостью взглядом и явно намереваясь выставить вон.

Мне же очень хотелось остаться, и потому я, не задумываясь, поступила наиболее распространенным у нас способом – предложила ему взятку.

– Хотите пирожок? – спросила, глядя на Владыку честным взглядом заправского мздудавальца.

Лицо Владыки исказилось такой яростью, что мне захотелось вмиг стать маленькой и неприметной и вообще желательно раствориться в воздухе, но я побоялась прибегнуть к соответствующему заклинанию, небезосновательно опасаясь, что меня в случае применения магии просто прибьют, достаточно вспомнить реакцию драконьих стражников на пирог.

– Простите, – пробормотала, сжавшись. – Просто мне сказали, что в храм можно, и я… Простите, уже ухожу, только не убивайте меня, пожалуйста…

Дракон резко выдохнул и проговорил с чеканной яростью:

– Я и не собирался!

И вроде ничего плохого не сказал, но появилось желание не только сжаться, но еще и зажмуриться. Вот только вместо того, чтобы благоразумно развернуться и уйти, я недоверчиво пробормотала:

– Правда?

Его глаза хищно сузились. Во взгляде промелькнуло откровенное презрение, меня это почему-то очень задело, и я выпалила:

– Просто у вас есть право убивать людей.

Зелено-серебристые глаза Владыки сузились теперь еще и угрожающе.

Вздрогнув, я пояснила:

– Простите, я думала, может, вы забыли, вот и… напомнила.

– Ссспасссибо! – прошипел он, кажется, окончательно взбешенный моими репликами.

Я с перепугу зажмурилась, решив, что лучше молчать и вообще хорошо было бы уйти, но даже пошевелиться было боязно. И стоять вот так тоже оказалось очень жутко. Поэтому минуты через две я осторожно приоткрыла один глаз – Владыка все так же стоял напротив, сложив руки на груди и раздраженно глядя на меня с высоты драконьего роста. То есть, кажется, он ждал, пока я соизволю глаза открыть… Но я зажмурилась снова. Постояла, осторожно приподняла ресницы – стоял и смотрел! В упор.

Не выдержав, я шепотом спросила:

– А чего вы тут стоите?

– Жду, пока вы перестанете ломать комедию, – жестко ответил он. И тут же язвительно поинтересовался: – А вы еще долго так стоять будете?

– Сложно сказать, – предельно честно ответила я. – Вы на меня так смотрите, что мне не то что уйти, а уже даже и пошевелиться страшно.

– Неужели?! Но разговариваете вы при этом вполне бойко, – саркастически произнес Владыка.

– Это нервное, – пробормотала, извиняясь.

Он усмехнулся. Усмешка была кривая и жесткая, взгляд оставался злым. Как и голос, когда дракон заговорил:

– Вы вторглись в священное место для драконов, дабы наиболее выразительным способом напомнить мне, что я имею полное право убивать вам подобных? Если да – то ваш замысел более чем удался. Должен признать, вам удалось не только напомнить мне о моем праве, но и вызвать жгучее желание этим правом воспользоваться!

Представила себе, как по идеально чистому храму разлетаются мои ошметки и… пирожки. Впрочем, это было бы явным преувеличением, потому как что-то мне подсказывало, что конкретно здесь убивать меня никто не будет. К слову, терпеть также.

– Простите, – прошептала я, отступая на несколько шагов.

Затем, повернувшись, я поспешила прочь из храма, чувствуя, что, кажется, сейчас расплачусь.

Но не успела дойти до выхода, как вслед мне прозвучало раздраженно-взбешенное:

– Вы еще и обиделись?!

И можно было бы промолчать, но я, остановившись, ответила:

– Нет. Чего обижаться, меня всегда отовсюду гонят, пора было бы уже и привыкнуть. Просто Хатор сказал, что мне в храм можно. Простите.

И пошла дальше, чувствуя себя… как всегда в принципе. Потому что действительно меня всегда и отовсюду гонят, куда бы я ни пришла. Выгнали из семьи отца, когда он в лесу сгинул, выгнали из деревни, когда умерла бабушка… Выгоняние из УМа вообще имеет перманентное состояние, то есть гнали с самого начала и будут гнать, похоже, до конца обучения… если я его еще и закончу. И я, наверное, расстроилась бы до слез, если бы не привыкла уже к подобному положению дел. Да, было немного больно, но эта была тупая боль, которую я давно научилась не замечать.

А вот чего я не могла не заметить, так это тумана, все сгущающегося и сгущающегося в проходе, по которому я шла.

А когда туман неожиданно рассеялся, я оказалась стоящей в храме.

Рядом с Владыкой, который все так же в упор смотрел на меня.

И никакого тумана!

Я постояла, недоуменно оглядываясь. Дракон мрачно спросил:

– Так что там с попыткой дать мне взятку?

Медленно повернулась – проход, в который я не так давно зашла и двигалась по которому, оставался на месте. Хотя я же вроде как уходила! То есть я уходила, ногами и… Посмотрела на Владыку. Тот, тяжело вздохнув, напомнил:

– Пирожки.

Нет, я совершенно точно помнила, что уходила. Я ощущала свои шаги, спуск, я… я сделала шаг к Владыке и потыкала в него пальцем. Дракон на ощупь ощущался как дракон. Что было странно, потому что проход и спуск тоже ощущались как спуск и проход… Но что-то точно было иллюзией, правда, я не могла понять, что именно – проход или дракон.

– Я не иллюзия, – глянув на мой упирающийся в него палец, произнес Владыка.

А я таки убедилась в этом лично. И поняла, что да – не иллюзия.

Подняла взгляд на дракона, он ответил устало-раздраженным вздохом и внезапно спросил:

– Вы пекли?

Не сразу поняла, о чем он, затем ощутила аромат от котомки, вмиг напомнивший о пирожках, и, все осознав, ответила:

– Знаете, я, конечно, выспалась в вашей тюрьме, но не настолько, чтобы, встав спозаранку, браться за тесто. Это Хатор готовил.

– В таком случае я согласен на взятку пирожками, – откровенно оскорбил мои кулинарные способности дракон.

Не то чтобы я сильно обиделась, но это было не совсем справедливо, если учесть, что он так и не ел мой пирог.

– Знаете, я убеждена, что мой пирог тоже был очень ничего, пока его ваши стражники не попинали, – снимая котомку с плеча, сказала я.

– Но вы не рискнули его попробовать и сбежали под первым благовидным предлогом, – съязвил Владыка.

После чего развернулся и направился обратно к высокому постаменту, жестом предложив мне следовать за ним. Я и пошла, осторожно ступая по отполированным рисункам на полу и думая, чем бы таким ответить. Так ничего и не придумав, прошла к постаменту. Дракон, смерив меня взглядом с ног до головы, чуть скривился, но, видимо, принял решение не бросать студиоза в беде, бесцеремонно ухватил меня за талию и посадил на высокий постамент, куда бы я сама точно не забралась. Затем, ухватившись рукой за край, легко запрыгнул сам.

Мы посидели. Я, болтая ногами, и он, молча, словно стеснялся напомнить про упомянутую мзду.

– Ах, пирожки! – вспомнила я.

Сняла котомку, разместила между нами, открыла. Аромат у золотистых творений Хатора был сногсшибательным, и от него в наполненном хрустальным воздухом храме тут же стало как-то уютно.

– Вы с чем будете? – оглядывая кулинарные изделия, светским тоном поинтересовался Владыка.

– А с чем они тут? – заинтересованно занимаясь тем же, то есть пялясь на пирожки, поинтересовалась я.

– Вот эти три с мясом…

– Забирайте!

– Вы очень любезны. Те четыре – с малиной.

– Два из них мои. Или три, я еще не определилась. – Про себя подумала, что я, наверное, съем все четыре, главное, нужно будет как-то дракона отвлечь…

– Эти с яблоком, с капустой вот те, и еще с грибами пять, – закончил знакомить меня с содержимым завтрака Владыка.

Мы переглянулись. Он, как и договаривались, взялся за первый с мясом, я из экспериментаторских побуждений ухватила с яблоком. Пирожки таяли во рту и в котомке. Но когда в последней остался всего один, Владыка галантно не стал его забирать, хотя я еще свой не доела.

– Берите, – радушно предложила я, – в меня все равно уже не лезет.

– Этот с малиной, вы их любите, – не согласился дракон.

– Зато вы с малиной еще не пробовали, а я правда уже объелась, – заверила его.

Владыка парировал:

– Вам лишний пирожок точно не повредит.

Поняв, что мне его не переубедить, решилась на предложение:

– Поделим?

Усмехнувшись, Владыка неуловимым жестом извлек из ножен кинжал и демонстративно поделил пирожок на две неравные половины. Себе забрал маленькую, мне пододвинул остальное. И, забросив свою часть пирожка в рот, заработал челюстями, задумчиво глядя куда-то вдаль и в глубь храма. Пользуясь его задумчивостью, я, пожалуй, впервые смогла толком разглядеть Владыку. Точнее, его половину… в смысле, профиль. Профиль у дракона был выдающийся тремя деталями – носом, подбородком и кадыком. Черные, короткие, по драконьим меркам, волосы были выбриты на висках, спускаясь дорожкой к шее и оставаясь более длинными наверху. В мочке красивого, чуть заостренного уха поблескивало колечко серебряной серьги с черным камнем.