Это жизнь

А мужчины начали сокрушаться, что нет электричества, что не включить теперь холодильник. Артур побежал искать сторожа или электрика, а его друг принялся точить большой топор. Алька помыла пол в двух больших комнатах и вышла на веранду, начала мыть пол. Её удивили сухие, бурые и густые, как красная краска, пятна. Во впадинах салатного линолеума, в южной стороне веранды. Она протерла пыль влажной тряпкой и определила место 1,5 на 1,5 метра. Она начала ножом скоблить сухие кусочки.

–Что это? Кровь? Спросила она у Светы.

–Нет. Это краска, старая.

–Что? Красная краска, сверху зелёного линолеума? И только в одном месте? Нет. Это кровь. Света начала заметно нервничать.

–А. Это Артур. Жил здесь с женой. Держал уток. Потом осенью их колол, делал тушёнку. Вот тут к Альке снова вернулся жуткий страх. Она сама лично разделывала домашнюю птицу и знала, что кровь птицы сильно отличается от человеческой. Вернулся Артур, он был сильно расстроен, просто психовал, что он не нашёл электрика.

–Как теперь без холодильника? Кричал он.

–А у других есть электричество?

–Пойдём по дачам, поспрашиваем, может кто-то из дачников разбирается в электричестве. Они ушли. Света пошла в туалет.

Алька начала своё тайное расследование, пошла смотреть, что у них там за продукты в сумках, что они так боятся, что они пропадут.

Алька залезла в большую сумку, баул, в ней стояла только одна трёхлитровая банка с мясом курицы, с луком, на шашлык. Одна баночка консервы, и одна стеклянная, литровая банка с картошкой и зеленью. В сумке было очень много пустых, больших целлофановых пакетов, и аккуратно свёрнутая кольцом, длинная, толстая верёвка. Алька не понимала, почему, они так переживают за холодильник? Для чего, у них там столько много пустых, больших сумок и пакетов? И для чего им столько пустых, пластмассовых бочек и банок.

–А верёвка? Для чего им нужна такая толстая верёвка? Боже, нет. На улице была сильная жара, но по телу Альки прошёл жуткий холодок. На улице стоял огромный, термостойкий бак, литров на 100, такие стоят в столовых.

Мужчины пришли расстроенные, что не нашли электрика, начали готовить шашлык. Света подошла к мужчинам, они о чём-то говорили, и смотрели на Альку. Артур взял большой топор, и начал рубить дрова. Алька взяла серп, начала им резать высокий сорняк, и уже весь день не выпускала его из рук.

Когда Артур подошёл к Альке с топором, о чём-то говорил, Алька махала серпом, как бы играла с ним, выставляла в перёд себя, как бы дала понять, что серп против топора, тоже не хило. Алька, как деловая женщина, ходила с серпом, и везде вырезала сорняк, которого здесь, было предостаточно. Иногда она заходила в такие дебри полыни, что её даже видно не было, за то она всех видела, наблюдала, кто, что делает, анализировала.

Потом она увидела, за забором соседей, позвала их, и долго разговаривала с женщиной, иногда поворачивалась и смотрела на свою компанию. Что бы они подумали, что она говорит о них. 50 процентов успеха, это запугать своих противников.

Когда шашлык был готов, и поставлен на стол, вместе с ним была поставлена бутылка водки, которая была полная, но Алька заметила, что она уже открывалась. Мужчины купили пиво, лимонад, минеральную воду. Альки, сразу предложили выпить водки, за знакомство, она отказалась, никто тоже пить не стал.

–Зачем тогда брали водку, если пить не хотите. Спросила Алька.

–Для тебя. Думали, может ты пить будешь. Алька открыла бутылку пиво и держала её рядом с собой, пока её всю не выпила. Она помнила, что ей говорила гадалка, что туда могут что-то подсыпать. За столом мужчины опять переживали, и всё время только и говорили, что теперь делать, как теперь без холодильника. Потом Артур вспомнил, что у его соседа по лестничной клетке, есть такие термические контейнеры, которые сохраняют температуру, такие маленькие холодильники.

–А на сколько килограмм?

–Ну 10-15 килограмм мяса, можно хранить сутки, двое. Штуки четыре у него есть. Все посмотрели на Альку, не сговариваясь, оценивающе.

–Ну, что ж ты их не взял?

–Ну я же знаю, что здесь есть холодильник.

–Ну вот, он твой холодильник, а толку с него нет. Алька была в шоке, они были на эмоциях, что уже в открытую говорили, даже не понимая, что Алька может быть уже догадывается о причине своего приезда, и зачем им холодильник, если продуктов никаких нет. Мясо уже всё съели, что тогда в нём хранить и морозить? Мужчины, после обеда, отошли к калитке, и долго о чём-то говорили.

–Аля, а тебе Артур понравился? Спросила Света, хитро улыбаясь и заглядывая в глаза Альки.

–Да, я его второй раз в жизни вижу. Алька понимала, что лучше говорить неопределённо. Если скажешь: нет, то можно разозлить Артура. Света ведь ему потом всё расскажет. А противника лучше не злить. Света глубоко вздохнула:

–Как я хочу пить.

–Ну вот, пейте. Пиво, лимонад, минеральная вода.

–Нет, я это не хочу. То, что я хочу попить, я тебе не скажу. Я специально приехала сюда, в такую жару, да лучше бы я дома сидела. Если бы я знала, что так будет. Света, опустила голову, и начала жаловаться на жизнь:

–Работу не могу найти, денег не хватает, как жить дальше?

–Да уж. Судя по их телесам, не скажешь, что они голодают. Особенно Света. Когда она сидела на табуретке, Алька боялась, что она когда-нибудь не выдержит такого веса, и развалится от тяжести хозяйки. Да и табуретку там совсем не было видно, только одни ножки потому, что её жир свисал со всех сторон, как толстое одеяло. А когда, охая, она вставала и шла, весь жир на ней трясся, как холодец. Такая она была вся рыхлая, и кто бы её вообще взял, такую, на работу.

–А какую работу вы хотели бы найти?

–Я детей очень люблю. Мне бы с детишками нянчиться, вот такую работу.

–Ну прям, мадонна с ребёнком. Подумала Алька. Она взяла серп, и пошла в огород, резать сорняк, что б не растолстеть от их шашлыка. А шашлык был не очень хорош, просто сырое куриное мясо. Чего Алька всегда боялась, так это растолстеть, она не любила долго сидеть без дела. И время быстро пролетит, когда работаешь, и хандра проходит.

–Нам бы день простоять, да ночь продержаться. Подумала Алька.

–Да, наверно, ночью всё и случится, придётся спать по очереди, сначала, одним полушарием, потом другим, с серпом. Шутила сама с собой Алька. Помоги мне, Господи.

Солнце стало садиться. Алька зашла в вагончик, достала из сумки сотку. Увидела под кроватью, на выходе, возле двери, большой, хорошо наточенный топор, у неё от страха всё похолодело внутри. Она его взяла и спрятала под стол, и накидала на него разные старые тряпки. Сумерки. Мужчины пришли, и они все трое, очень шумно, начали что-то искать в темноте вагончика.

–Что вы ищите? Не заходя, спросили Алька.

–Топор.

–А зачем вам топор? На улице уже темно.

–Так, на всякий случай. Алька показала где, яко бы, видела топор. Артур опять положил его на тоже место, где он лежал раньше.

–Аля? А у тебя много друзей? Спросил Артур.

–У меня друзей не много. Но, которые есть у меня друзья, они все проверенные, верные, которые за меня пойдут и в огонь, и в воду. А если я их о чём-то попрошу, бросят все свои дела, и всегда мне помогут. Конечно же Алька врала, не было у неё никаких друзей, но запугать противника, это пол дела успеха.

–На войне все средства хороши. Думала Алька. Пока ещё на улице было светло, она всё внимательно примечала, где, что стоит, какая тяжелая палка или железяка где лежит, какой камень или кирпич, куда можно выскочить, спрятаться. По телефону, когда она разговаривала, чтобы все слышали, с мамой и Тоней, она сказала, что она на даче, в каком районе. Это место ей было знакомо, здесь недалеко была бывшая дача Вадима.

–Завтра, как приеду домой, позвоню. В глубине этого вагончика стояла кровать.

–Аля, вы с Артуром, ложитесь туда на кровать. Сказала Света.

–Да. Чтобы он меня там придушил, а вся ваша свора подбежала, и помогла ему? Подумала Алька.

–Ага. Сейчас. Что это мы, на кровать? Вот вы муж с женой, и ложитесь там на кровать.

–Ну тогда на другую кровать, с Артуром. Не унималась Света.

–Нет уж. Я тут на лавочке, на свежем воздухе. Все уже улеглись.

–Аля, пойдём к нам в вагончик. Артур привстал и двинулся к Альке.

–Нет, нет. Я не люблю духоту. Мне здесь хорошо. Я лучше здесь буду, охранять ваш сон.

Все легли по своим кроватям. Рассказывали анекдоты, и Алька тоже. А ещё, она думала, что ей нужно всю ночь не спать, она сможет, ей не привыкать, у неё частенько бессонница. Главное – живой остаться, а выспаться она сможет и дома. Было очень страшно, она даже подумала, что может ей сейчас взять и сбежать, пока они все спят.

–А куда? До города далеко. В какую сторону бежать? Там тоже страшно и темно. Лучше уж здесь сидеть, а если что, какой шум или шёпот, хорошо, что у меня отличный слух, как у кошки, могу слышать даже тихий шорох. Здесь можно спрятаться в кустах, в постройках, а если, что, тогда уже можно будет бежать или кричать во всё горло, соседи рядом живут.

Алька думала, почему мама её так воспитала, что она такая доверчивая дура, почему мама у неё такая, что позволила ей ехать с незнакомыми людьми, да ещё и за город. Алька читала молитвы, все какие знала подряд.

– Главное – не уснуть, а то ведь можно уже больше и не проснуться. Чтобы не заснуть, надо включить все мозги, и о чем-нибудь думать. Шашлык из курицы был сырой, с кровью, от костей не отрывался, не дожаренный, местами подгорелый и без уксуса. А как они все дружно смотрели на меня, когда ели шашлык. Как будто думали, что вот эта женщина наверно вкусная, пухленькая, свеженькая. Мама для них, что ли рожала, мучилась, от болезни спасала, Глеб от рака спас. А Света, пить она хочет, понятно, что, она жирная хочет. Свинью, вон, 2-3 года выкармливают, а тут: не растили, не кормили, а мясо сколько. Сколько сумок, пакетов приготовили. У Альки навернулись слёзы, ей стало себя так жалко, как никогда. Даже когда её били, не было так обидно, как сейчас. Боже. Разве ж это люди?

Слышно было, как в вагончике сопели и похрапывали. Пели кузнечики, и Альку клонило ко сну, после жары на свежем воздухе было хорошо. Она таращила в темноту глаза.

–Закрывать нельзя, а то можно заснуть. Нужно контролировать ситуацию. От свежего воздуха, от пенья цикад, Алька поплыла и задремала. Она аж вздрогнула от страха, что уснула. Она услышала пенье птиц, значит скоро рассвет. Наконец стало светать, птицы дружно запели. Скоро утро превратиться в день. Алька опять заснула, она даже испугалась, когда проснулась. В саду уже было светло, золотые лучи солнца проглядывались сквозь строения дачи и деревья.

Алька вышла в сад, встречать рассвет, умылась прохладной водой из шланга, взбодрилась.

–Какая красота, солнца ещё нет, а его золотые лучи уже пробиваются, преодолевая горизонт, а небо, такое чистое, голубое. Какие краски, почему я не художник? Почему нет с собой камеры, или хотя бы фотоаппарата. Обычно в это время у людей самый крепкий сон. И люди никогда не видят такой красоты. Люди гоняются за богатством, за золотом, а тут сколько золота, даже глазам больно смотреть.

–Благодарю тебя, Боже, что ты не лишил меня зрения, позволил мне видеть такую красоту. Благодарю тебя, что ты позволил дожить мне до такого дня, прошу у тебя помощи и защиты.

На завтрак была ужасная окрошка, из сырой воды и уксуса, и банка рыбных консервов.

–Спрашивала же, что с собой взять? Я бы такую вкусную окрошку приготовила. Алька вчера выпахала всю дачу от сорняков, делать ей было нечего, она просто ходила по огороду с серпом, как будто срезает сорняки, она всё ещё боялась, и держалась на расстоянии от мужчин. Она вспоминала свой дом, и огород, и сад, и своих собачек, которых она так предательски бросила. Она так скучала по земле, которую она так легко нашла, и так же быстро её потеряла. Она была так счастлива там с ним, но потом почему-то всё пошло не так, как хотелось бы, потом всё зашло в тупик. Она вспомнила Глеба, как он там? Они опять поругались, и Алька давно к нему не ездила.

К обеду все погрузились в машину и поехали в город. Алька ещё всю дорогу тряслась от страха, пока ехала в машине. Только выйдя из машины, возле дома, она облегченно вздохнула, и слёзы счастья покатились из глаз.

Алька зашла к себе домой, и рыдая на коленях, благодарила Бога, за невероятное своё спасение.

Алька позвонила Тоне и рассказала ей про свою поездку. Тоня весело смеялась, и напевала весёлые песенки и на украинском языке, и блатные. Она сказала, что варит компот, и варенье из слив, яблок и груш.

В понедельник вечером позвонил Глеб, сказал, что умер его двоюродный брат Лёнька, на машине разбился, ехал на большой скорости.

–Да ты что? Он же говорил: Всех вас гадов переживу. Он же был моложе меня на год.

–Помнишь? Я тебе рассказывал сон, после смерти мамы. Как она три раза махнула рукой, как будто звала к себе и показала два пальца. Потом села в трамвай. Это значит, что в течении трёх лет, заберёт двоих. Сначала пропала Ада, а теперь Лёнька. Сейчас прошло после её смерти 2,5 года. Вот так. Да, кстати, я тут видел твою жизнь. Я был не в восторге, мягко сказать. Да я против тебя, вообще, лебедь белая. Нужно держаться от тебя подальше. Алька была в недоумении, но у него бывают иногда непонятные, высокомерные заскоки.

Алька вспомнила, как они с Глебом и Лёнькой, ехали как-то по трассе, за городом. Леонид выехал на встречную полосу, и ехал на большой скорости.

–Аля, смотри, он сейчас испугается, и свернёт на обочину. Вот видишь?

–Слушай, мне пока жить не надоело, это ты без нас тут экспериментируй, езжай нормально. Вот он и попал в аварию, кто-то видно не струсил и въехал в него.

Через два дня, по объявлению, позвонил Паша.

–Мне 60 лет, живу за городом, разведён, дом, усадьба, приезжайте ко мне.

–Нет. Я на квартиру не поеду, тем более за город. Он всю неделю звонил, говорил, что ему нужна хозяйка в дом.

–Нет. Нет, я вам не подхожу, ищите кого-то недалеко, в вашем районе.

–Я давно уже ищу себе женщину, не могу никак найти.

–А вы молитесь Богу, просите его, он вам поможет. Паша начал кричать.

–Да, что вы мне все про Бога, я не верю не в какого Бога. Вот тоже, пришли две женщины. Я им не понравился. У меня на щеке фурункул, то же говорили, молитесь Богу. А что мне Бог? Мне женщина нужна.

Позже позвонил Олег:

–Мне 35 лет. Я люблю рыбалку. А ничего, что я такой молодой?

–Этот недостаток быстро проходит. Даже не успеете заметить.

–Нет. Для вас, мой возраст ничего?

–Ну, если вам мой возраст ничего, то и мне ваш возраст ничего. Тоже звонил, каждый день, и в день по несколько раз. Видимо, любитель поболтать. Алька не любила грубить, она терпеливо разговаривала с мужчинами, хотя ни тот, ни другой её не интересовал.

Потом, по объявлению, позвонил Миша, договорились встретиться на перекрёстке. Алька увидела его ещё в дали. Он стоял, как школьник за партой, склонив голову вниз, в ожидании Альки. В нём одном было собрано сразу всё то, что Альке не нравится в мужчинах. Не высокого роста, огромный, пивной живот, усы, лысина. Алька посмотрела, остановилась, подумала, что надо идти домой, с таким точно она встречаться не будет. Но потом подумала, что он ей перезвонит, придётся врать, объяснять, почему не пришла. В конце концов, потом опять придётся идти. Лучше сразу, на корню обрубит, скажет, что не будет с ним встречаться, и уйдёт. Она подошла к нему. Он ей сразу протянул свёрток, в нём были конфеты.

–Я подумал, что чем цветы, лучше конфеты, всё-таки полезней, а цветы завянут и всё.

Хотя на улице было +20, он был в кожаной куртке и в кепке. От него неприятно пахло потом. Миша предложил зайти в кафе, Алька знала, что после кафе, в знак благодарности, надо будет пригласить его к себе домой. А она не хочет с ним продолжать отношение. Гуляли по парку, гуляли, Алька уже не знала, как от него отвязаться.

Проводил её до дома, потом Алька проводила его подальше от своего дома. Она не могла ничего придумать, что ей срочно надо идти домой. Наконец, Алька не выдержала, она просто сказала, что она уже устала гулять, и пошла домой отдыхать. Он говорил, что в понедельник у него выходной, он работал на рынке, и напросился к Альке домой, в гости. Алька подумала, что в выходные он помоется, переоденется, поедет из дома, и не будет в этой дурацкой куртке и шапке.

В понедельник он пришёл в той же самой одежде. Когда он снял обувь, Алька не знала куда бежать из своей квартиры. Она предложила ему зайти в душ, но он отказался. Миша принёс чай, заварку, конфеты, печенье. Он весь день пил чай и потел, Алька думала, что сойдёт с ума от его вони. У неё началась аллергия, кашель, насморк, мигрень. Когда он приблизился к ней, чтобы обнять.

–Я уже не могу больше терпеть. Альку чуть не стошнило, она начала кричать, что у неё страшная простуда, ей плохо, она устала, ей нужно отдохнуть. Кое-как он ушёл, она открыла все окна, двери, проветривала квартиру, и брызгала везде дезодорантом. Она подумала:

–Да уж, женихи. Один лучше другого. Один голодный людоед, другой за городом с опухшей мордой, третий малолетка с заходами, четвёртый, вообще слов нет, как вспомнишь, плохо становится, как в кошмарном сне.

На выходные Алька поехала к Глебу в баню. Он набрал пиво, принёс магнитофон. А там были те самые песни, которые так весело напевала Тоня. Алька, когда приехала домой, сложила все события один к одному, и получилось, два. Сливы, груши, яблоки, из которых Тоня делала компот, были у Глеба в огороде. Кроме них, в это время у него больше ничего нет. Песенки, которые она напевала, все, в точности, на его флэшке. И он вдруг сказал:

–Я видел твою жизнь. Он, что, ясновидящий вдруг стал? Это Тоня ему всё про меня рассказала. Тоня знает, что я давно к Глебу не приезжаю. В субботу вечером я ей позвонила, сказала, что за городом, приеду только завтра. Тоня приехала к нему на выходные, её муж в это время уезжает к маме, а Тоня на выходные ездит к сестре за город. Когда они болтали по телефону, с утра до вечера, Алька ей всё рассказывала, про свою жизнь как подруге. Выложила всё, как на тарелочку, про своих мужей, про любовников.

–Вот сволочь! Тварь! Стерва! Гадина! Подружка, это не подружка, это подлюка, сука, шалава! Алька была вне себя от бешенства.

Алька познакомила Тоню с племянником своего бывшего мужа. Она пришла к нему, в чем была. Он женился на ней, обувал, одевал, платил за колледж её дочки, она никогда не работала, ещё недовольна была:

–Эту квартиру он купил в браке со мной, я при разводе только половину этой квартиры буду иметь. А старую квартиру он отписал дочке, надо, чтобы он продал дочкину квартиру, и купил дом, тогда я буду иметь права на полдома. А я так хочу дом, я хочу землю, мне надоела эта душная квартира. Я теперь буду всех убивать, я умею. У меня пенсии не будет, мне нужно сейчас прибирать всё к своим рукам, всю их недвижимость. Алька знала, что она колдунья, она сама говорила, что приняла посвящение дьяволу, на кладбище, на перекрёстке:

–Мне теперь ещё нужно принять посвящение в бане, и тогда я всё смогу делать.

Алька поняла её подлый замысел, она знает, что Глеб живёт один, его можно легко окрутить, а потом избавиться от него, и прибрать к рукам его недвижимость, а это лакомый кусок, многие мечтают его заполучить, даже его родственники. Алька поняла.

–Значит надо опять спасать Глеба, если его не будет, я себе этого никогда не прощу, и как я буду жить дальше, если я буду знать, что его нет на белом свете. Алька поняла, что может потерять Глеба навсегда, и чтобы этой подлой стерве он не достался, надо что-то придумать. Алька придумала сказку, близкую к правде. Она позвонила Тоне:

–В эти выходные ездила к Глебу в баню, он там напился, и такую ахинею нёс.

–А что он нёс?

–Ни с того, ни с сего, начал: Эта Тоня такая страшная. А я говорю: ты что, она же такая красивая. Куда там, красивая, глаза выпученные, как у жабы. И так смотрела на меня, хотела, чтобы я её выебал. Потом помолчал и начал возмущаться: да вы что, ребята, я же столько не выпью.

–Да, это я столько не выпью. Закричала Тоня. Да я вообще не понимаю, что он говорит, шепелявит, пришепётывает, буквы проглатывает, с ним вообще невозможно разговаривать.

–А что он сказал, когда я на него смотрела?

– Хочет узнать, рассказал ли он мне о её приезде. Подумала Алька.

– Не знаю.

Вот она и выдала себя, со всеми потрохами. Она его могла видеть только один раз, когда он забирал у Альки вещи, он там почти ничего не говорил. Алька поняла, что задела её за живое, прямо в точку попала, рубанула по самолюбию, теперь она точно от него отвяжется. Алька решила. Больше вообще не общаться с этой подлой женщиной. Когда Тоня звонила Альке, она говорила, что ей надоела эта пустая болтовня с ней, что она лучше почитает книжку, или что ей некогда. Постепенно Тоня перестала ей звонить, Алька тоже не звонила. А Алька, теперь каждые выходные ездила к Глебу в баню, нахваливала его и его баню.

ПОЛИНА

У Альки заболела её любимая кошечка Полина. У неё оголились дёсны, она не могла больше кушать твёрдую пищу, грызть косточки копченой курицы. Алька взяла её на руки, она смотрела на Альку влажными глазами, с уголков глаз текли слёзки. Видно было, что ей очень больно, она плакала от невыносимой боли. Алька тоже плакала, глядя на неё.

–Бедная моя кошечка, милая моя девочка, что я могу для тебя сделать? Как облегчить твою боль. Алька раздавила четвертинку анальгина, в ложечке кефира и влила в рот кошке. Она сначала фыркала, потом успокоилась, села на колени Альке и задремала.

Алька вспомнила, как год назад она пропала. Она сидела в погребе три дня, и не выходила. Полина ходила в туалет через дырку в полу, гуляла под домом, с ней никогда не было проблем. В квартире она ходила в раковину, или в ванну. Алька газеткой уберёт, водой смоет, и всё, никакого запаха нет. За свои 10 лет проживания с Алькой, Полина ни разу, нигде не нагадила. Полина пропала, Алька звала её в дырочку в полу, лазила в погреб, звала её, она не приходила.

Наконец она пришла, у неё вся шея была в крови. Алька посмотрела, там был вырван клок шкуры. В погребе водились мыши и крысы. У неё были влажные глаза. Она стонала от боли, когда Алька её брала на руки. Алька дала ей анальгин и димедрол с кефиром, сделала ей перевязку, она уснула. Алька закрыла дырку в полу, чтобы она опять не убежала. Она почувствовала облегчение, стала доверять Альке. Стояла терпеливо, когда ей делала перевязку. Не срывала бинты, такая умница. Сначала рана сочилась. Алька придумала, купила самые маленькие памперсы, разрезала их, посыпала стрептоцид, подкладывала под шею. У Полины рана быстро заросла, покрылась шерстью.

А сейчас она опят заболела, не могла кушать. Алька купила ей консервную банку, питание для кошек. Ей стало ещё хуже, она ничего не ела. Алька насильно кормила её с ложечки кефиром. Когда Алька приезжала от Глеба, она всегда стояла в коридоре, встречала Альку, терлась об ноги, мурлыкала, мяукала, это она так приветствовала её.

Когда Алька вчера приехала от Глеба, открыла дверь, её никто не встречал.

–Полина. Полина. Ты где, моя девочка? Её негде не было. Алька пошла её искать, дома её не было, Алька спустилась в погреб.

–Полина. Полина. Посветила фонариком. Алька увидела её в глубине погреба, у стены.

–Полина, Полина. Она медленно повернула голову, посмотрела на Альку и отвернулась.

–Полина, иди ко мне. Кошка не реагировала, так и сидела на сырой земле, на лапках, она была похожа на маленький, пушистый комочек. От погреба, до кошки, был очень узкий проход, только ползком.

–Что делать? Полина, иди ко мне. Полина. Алька долго лежала там в погребе, смотрела на кошку, звала её, и думала:

–А если она умрёт там с голоду? Вонять тут будет, на весь дом, закапать тут я её не смогу. Потом придётся всё равно лезть, вытаскивать. И вообще, как жить, осознавая, что там внизу покойник, придётся лезть, доставать. А что ещё делать?

Алька поползла, было темно, только фонарик от зажигалки в руках Альки. Холодно, паутина, пыль, грязь, страшно. Казалось, что весь двухэтажный дом сейчас обвалится и раздавит Альку. Казалось, что кто-то сейчас из темноты схватит Альку за руки и за ноги, и утащит её в эту темноту и глубину. Казалось, что кто-то её сейчас укусит или ужалит.

–Интересно, а вдруг здесь есть змеи? А если она меня сейчас укусит? И я тут так и умру, вместе с кошкой. Потом меня будут искать, найдут в погребе. Скажут, она что, ненормальная, полезла в погреб, в такой узкий проход. Может у неё начались глюки? А если сейчас землетрясение? А если паук ядовитый укусит? Боже, как страшно. Вроде бы не далеко, а как долго я ползу. Полина, а тебе не страшно? Алька доползла на животе до кошки.

–Так, а как теперь? Нужно развернуться и ползти обратно, да ещё и с кошкой, как же её тащить? Алька посветила фонариком и увидела пакеты. Подтянулась, взяла пакет, взяла кошку, она начала рычать и кусаться, видно, ей было очень больно. Алька завернула кошку в пакет, оставила, только одну голову, чтобы дышать, и поползла в обратный путь. Было обратно ползти труднее, нужно было пятиться назад. Но всем известно, что дорога от дома всегда длиннее дороги домой. Так Алька быстрее вернулась обратно. Алька заткнула дырку в полу, чтобы кошка не убежала обратно в погреб. Дала ей анальгин с кефиром, а сама пошла под душ. Целую неделю Алька лечила кошечку, насильно с ложечки вливала ей в рот кефир, ей, как будто, стало по лучше, но на выходные нужно было ехать к Глебу.