Полная версия
Чекисты, оккультисты и Шамбала
8.15 – звенит звонок и занятия кончаются. Воспитанники убирают в свои шкапчики книги и идут гулять во дворе, а помещения, где они занимались, проветриваются и убираются служителями. Вскоре начинают подходить «приходящие» гимназисты, те, кто живет в городе.
В 9 ч. начинаются классные занятия. После 5 уроков «приходящие» расходятся по домам, кроме оставленных на лишний час за какую-либо провинность.
С 14.30 до 15.30 – время отдыха. Воспитанники гуляют во дворе (или даже уходят в город), беседуют и играют в различные игры, чаще всего в мяч, если позволяет погода, – в моду входит английская игра «футбол». В непогоду играют в комнатные игры (шахматы, шашки, гусек). В это же время пансионеров могут посещать родные и знакомые, вызывая их через швейцара в приемную.
В 15.30 (при инспекторе Е. С. Герасимове в 16.30) начинается обед, который продолжается до 17 ч. За каждым столом размещается по 10 человек. Один из них – старший, «хозяин стола». Он разливает суп и раскладывает по тарелкам второе блюдо. Вместе с воспитанниками обедают и два воспитателя. Обед состоит из двух блюд; по праздникам бывает третье – пирожное. После обеда – 15-минутная «рекреация».
С 17.15 до 20 ч. – приготовление уроков с перерывом (18.45–19.00). Воспитатель помогает ученикам.
20 ч. – чай.
20.45 – вечерняя молитва в Казанской камере, при этом молитвы читаются по очереди. При наличии среди пансионеров хороших певцов («певчих») молитвы «Отче наш», «Богородице», «Спаси Господи люди твоя» не читаются, а поются.
После молитвы младшие идут в свою спальню, а старшие возвращаются в свою «камеру», где занимаются до 22-х, а иногда (учащиеся 8-го класса) и до 23 часов[38].
В воспитательном отношении пансионерам настойчиво прививалось чувство порядка. Как отмечал в памятной книге о 2-й гимназии один из ее преподавателей П. К. Тихомиров, их приучали «следовать в своем образе жизни строгому, определяющему каждый их шаг, режиму, а в своей внешности – блюсти опрятность и чистоту». С внутренней стороны им «внушались чувства добра и правды, вежливости в обращении со старшими, друг с другом и со служителями…»[39].
Время от времени в гимназии проводились различные внеклассные мероприятия, что особенно оживляло довольно однообразный быт пансионеров. Специально приглашенные лица или сами преподаватели (чаще всего это был учитель физики Г. И. Иванов) выступали с познавательными лекциями, сопровождавшимися демонстрацией «туманных картин» (т. е. диапозитивов). Так, в 1898–1901 гг. Барченко имел возможность прослушать лекции о путешествиях Нансена, об Альпийских и Кавказских горах, об Абиссинии, о Солнечной системе и строении Земли, о землетрясениях и вулканах, о кометах и т. д. Гимназисты также совершали образовательные экскурсии по окрестностям Петербурга. Кроме этого, устраивались ученические музыкально-литературные вечера, коллективные читки пьес известных драматургов (например, читали комедии А. Н. Островского). В 1898 г. в гимназии возник любительский оркестр балалаечников – по примеру необычайно популярного в ту пору оркестра русских народных инструментов В. В. Андреева. А годом позднее гимназия торжественно праздновала столетие со дня рождения А. С. Пушкина.
Мы не случайно так подробно останавливаемся на гимназических годах Барченко, ибо многое из усвоенного им в тот период – в стенах С.-Петербургской 2-й гимназии – он возьмет во взрослую жизнь и с успехом использует при создании своего «трудового братства».
Рис. 2. Барченко
Александр Барченко окончил гимназию весной 1901 г. Вместе с ним ее окончили еще 40 человек, среди которых было шестеро медалистов – двое золотых и четверо серебряных[40]. В том же году он поступил в Военно-медицинскую академию, в которой, правда, проучился только один академический год. Затем перевелся на медицинский факультет Казанского университета, где слушал лекции два года (в 1902–1904 гг.), а оттуда в Юрьевский (бывш. Дерптский, ныне Тартуский) университет. Здесь его занятия продолжались лишь один семестр – до начала 1905 г.[41] В составленной много лет спустя краткой биографической записке Барченко почему-то назвал лишь два последних университета, в которых ему довелось учиться, – Казанский и Юрьевский, утверждая, что слушал там лекции два с половиной года[42]. К этому времени Барченко уже обзавёлся семьёй – жену звали Александра Шубина (р. 1880), и от неё в 1904 г. у него родился сын, которого назвали в честь отца Барченко Василием. Брак этот, однако, вскоре распался, и жена с сыном уехали в Москву[43].
Таким образом, в течение трех лет Барченко трижды менял альма-матер. Это его «непостоянство» скорее всего можно объяснить материальной нуждой – отец не помогал ему деньгами, и Александру, очевидно, приходилось зарабатывать – чтобы содержать семью и оплачивать учебу – в вакационное время, как это делали другие необеспеченные студенты. Существовала, правда, возможность получить освобождение от платы за обучение, но этого было нелегко добиться, как свидетельствует учившийся в Юрьеве в те же годы знаменитый в будущем хирург Н. Н. Бурденко.
Свой уход из Юрьевского университета сам Барченко объяснял «неимением средств», но была, как кажется, и еще одна причина – русская революция. В начале 1905 г. студенческие волнения охватили многие университетские города России, в том числе и Юрьев, этот главный научно-просветительный центр Лифляндской губернии, «Афины на Эмбале». В городе происходили массовые демонстрации, звучали революционные песни и лозунги, призывавшие к свержению самодержавия и созыву Учредительного собрания. В этой обстановке занятия в университете в 1-м семестре 1905 г. не начались в положенный срок, и начальство было вынуждено официально объявить о закрытии университета[44]. Здесь напрашивается вполне уместный вопрос об отношении студента-медика Барченко к революции. Два десятилетия спустя, в 37-м, на допросе у следователя, припоминая «революционные годы» в Юрьеве, Александр Васильевич откровенно заявит, что принципы «общечеловеческого», «абсолютной морали» и т. д. ему были «несоизмеримо ближе и понятнее, чем классовая сущность происходивших революционных событий». «Это отклоняло меня от связей с левым студенчеством и толкало к общению с совершенно чуждой революции средой»[45].
В связи с этим он особо упомянул имя одного из своих юрьевских наставников – профессора римского права А. С. Кривцова.
«Кривцов рассказал мне, что, будучи в Париже и общаясь там с известным мистиком-оккультистом Сент-Ивом д'Альвейдром, он познакомился с какими-то индусами. Эти индусы говорили, что в Северо-Западном Тибете в доисторические времена существовал очаг величайшей культуры, которой был известен особый, синтетический метод, представляющий собой высшую степень универсального знания, что положения европейской мистики и оккультизма, в том числе и масонства, представляют искаженные перепевы и отголоски древней науки. Рассказ Кривцова явился первым толчком, направившим мое мышление на путь исканий, наполнявших в дальнейшем всю мою жизнь. Предполагая возможность сохранения в той или иной форме остатков этой доисторической науки, я занялся изучением Древней истории, культур, мистических учений и постепенно с головой ушел в мистику»[46].
А. С. Кривцов, несомненно, сыграл очень важную роль в духовном становлении Барченко. Во всяком случае, он увлек, заразил его идеями д'Альвейдра о «доисторической культуре» и «древней науке». Но что нам известно об этом человеке, первом идейном учителе Барченко?
Александр Сергеевич Кривцов (1868–1910) окончил в 1890 г. юридический факультет Московского университета, после чего был командирован на три года в Берлин для занятий римским правом. Вернувшись в 1894 г. в Россию, он был назначен приват-доцентом Новороссийского университета, где преподавал гражданское право и судопроизводство. Летом 1896 г. Кривцов получил назначение на должность профессора Юрьевского университета. В этом университете он занимал сперва кафедру местного права, а затем (с 1897 г.) кафедру римского права. 28 марта 1899 г. Кривцов публично защитил в Харьковском университете диссертацию на степень магистра римского права, после чего вернулся в Юрьевский университет, где преподавал бессменно – до 1910 г. – ряд юридических дисциплин, включая римское право, гражданское право и гражданское судопроизводство.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Eliade M. No souvenirs. Journal. 1957–1969. New-York – London, 1977. P. 16.
2
Тинлей Геше Дж. Тантра: Путь к пробуждению. СПб., 1996. С. 47–48.
3
Bernbaum E. The Way to Shambhala. Anchor Press, N.Y., 1980. P. 123–124. Русский перевод книги: Бернбаум Э. В поисках Шамбалы. М., 2005.
4
Csoma de Koros А. «Note on the origin of the Kala-Chakra and Adi-Buddha Systems» // JASB. 1833. Vol. II (№ 14). P.57. Яксарт – это древнее название Сырдарьи.
5
Блаватская Е.П. Эзотерическое учение (Тайная Доктрина. Т. III). М., 1993. С. 345.
6
Цит. по кн.: Крэнстон С., Блаватская Е.П. Жизнь и творчество основательницы современного теософского движения. М.: Сирин, 1996. С. 173. Пер. с англ.
7
Белослюдов А.Н. К истории Беловодья // Записки Зап. – Сиб. отд. РГО. Т. XXXVIII. Омск, 1914. С. 32–35.
8
Чистов К.В. Русские народные социально-утопические легенды XVII–XIX вв. М., 1967. С. 279.
9
См.: Joscelyn G. Arktos. The Polar Myth in Science, Symbolism, and Nazi Survival. Phaned Press, Grand Rapids, 1993. P. 81.
10
См.: Сент-Ив д'Альвейдр. Миссия Индии в Европе. Пг., 1915. С. 27, 29, 40.
11
Некоторые исследователи считают, что топоним «Агарта» («Агартта») происходит от скандинавского имени «Асгаард», см.: Godwyn Joscelyn. Arktos. The Polar Myth in Science, Symbolism, and Nazi Survival. Phaned Press, Grand Rapids, 1993. Pp. 40, 80, 81.
12
Pauwels L., Bergier J. Ausbruch ins dritte Jahrtausend. Von der Zukunst der phantastichen Vernunst. Bern – Munchen, 1962. P. 375–377.
13
Дугин А. Конспирология (Наука о заговорах, тайных обществах и оккультной войне). М., 1993. С. 39.
14
Кроль Ю.Л. Борис Иванович Панкратов (Зарисовка к портрету учителя) // Страны и народы Востока. 1989, вып. XXVI. С. 90.
15
См.: Росов В.А. «Маньчжурская экспедиция Н. К. Рериха: В поисках „Новой Страны“» // Ариаварта. 1999. № 3. Он же: Николай Рерих – Вестник Звенигорода. Экспедиции Н.К. Рериха по окраинам пустыни Гоби. Кн. 1–2. М., 2002.
16
Более подробно об этом см.: Росов В.А. Н.К. Рерих – Вестник Звенигорода.
17
См.: Bernbaum E. Op. cit. P. 101, 265.
18
Johnson K. Paul. The Masters Revealed: Madame Blavatsky and the myth of the Great White Lodge. State University of New York, 1994.
19
Община. Таллинн, 1991. С. 22.
20
Рерих Н.К. Сердце Азии. В кн.: Рерих Н.К. Избранное. М., 1969. С. 155.
21
Roerich N. Shambhala the Resplendent. NY., 1928. P. 45.
22
См.: Рерих Н.К. Сердце Азии. В кн.: Рерих Н.К. Избранное. М., 1979. С. 159.
23
Roerich N. Shambhala. NY., 1930. Цит. по кн.: Крэнстон С. Е.П. Блаватская… С. 280.
24
Муллин Г. Практика Калачакры. М., 2002. С. 178.
25
Bernbaum E. Op. cit. P. 257–259.
26
Hilton J. Lost Horizon. London, 1933.
27
Циолковский К.Э. Вне земли. М., 1958. С. 21.
28
Laufer B. Zur buddhistischen Litteratur der Uiguren // T'oung Pao. Ser. 2. Vol. 3 (1907); Pelliot P. Quelques transcriptions apparantee a Cambhala dans les textes chinois // T'oung Pao. 20, 2 (1920–1921); Bernbaum E. Op. cit. P. 45–46; Newman J.R. A Brief History of the Kalachakra, см.: Sopa, Geshe Lhundup. The Wheel of Time. NY., 1990. P. 54.
29
Кузнецов Б.И. Древний Иран и Тибет. История религии Бон. СПб., 1998. С. 46.
30
Бойс М. Зороастрийцы. Верования и обычаи. М., 1988. С. 84.
31
Allen C. The Search for Shangri-La: A Journey into Tibetan History. Abacus (UK), 2000. P. 273.
32
Orofino G. A propos of some foreign elements in the Kalacakratantra // Proceedings of the 7th Seminar of the International Association of Tibetan Studies, Graz, 1995. Vol. II. Wien, 1997. Pp. 722–724.
33
Bernbaum E. Op. cit. Р. 31.
34
Сноска См.: Жарникова С. О локализации священных гор Меру и Хару. В сб.: Гиперборейские корни Калокагатии. СПб., 2002. С. 65–84.
35
Барченко С.А. Время собирать камни // Барченко А.В. Из мрака. М., 1991. С. 27.
36
Cведения об обучении А.В. Барченко в гимназиях в Ельце и С.-Петербурге мною взяты из справочного издания: Список студентов, посторонних слушателей и учениц Повивального института Казанского университета. 1902–1903. Казань, 1902. С. 200.
37
Барченко С.А. Время собирать камни // Барченко А.В. Из мрака. М., 1991. С. 29.
38
См.: Историческая записка 75-летия С.-Петербургской 2-й гимназии. Ч. 1–3. СПб., 1880–1905. Ч. 3. С. 109–113.
39
Там же. С. 115.
40
Там же. С. 356.
41
См.: Список студентов, посторонних слушателей и учениц Повивального института Казанского университета. 1902–1903. Казань, 1903; 1903–1904. Казань, 1904. В этих изданиях содержится краткая справка о полученном Барченко образовании, согласно которой он состоял студентом Военно-Медицинской академии с 1 сентября 1901-го по 25 мая 1902 г., в Казанский университет поступил 20 августа 1902 г. Об обучении им в Юрьевском университете см.: Личный состав Императорского Юрьевского университета за 1904–1905 гг. Юрьев, 1905. В этом справочнике указан номер студенческого матрикула Барченко (№ 19917).
42
См.: ЦГА СПб. Ф. 2990. Оп. 1. Д. 103. Л. 5 (заявление А.В. Барченко в правление Педагогической академии, 14 апреля 1919 г.).
43
Сообщение И.В. Барченко, сына упомянутого выше В.А. Барченко.
44
См.: Янсен Э. О революционном движении среди тартуских студентов в конце XIX и начале XX веков // Ученые записки Тартуского университета. 1954. Вып. 35. С. 28.
45
Барченко С.А. Время собирать камни // Барченко А.В. Из мрака. С. 14.
46
Протокол допроса А.В. Барченко от 10 июня 1937. Цит. по кн.: Шишкин О. Битва за Гималаи. НКВД: магия и шпионаж. М., 1999. С. 353.
