Нерушимый – 3

– Так что, игроки, жду вас завтра ровно в десять на Курском вокзале, билеты раздам на месте, – завершил Кирюхин. – Не забудьте паспорта. И головы.

– Ноги, главное – ноги! – пошутил простолицый улыбчивый парень.

– Хвост! – продолжил Мика Погосян.

– А вот хвост лучше оставить дома, пусть не мешает, – на полном серьезе заметил Кирюхин. – Бабам своим оставьте, целее будет.

Грянул смех. Футболисты отправились в раздевалку, обмениваясь шутками про хвост, а меня Виктор Иванович подозвал к себе. Очкастый, низкорослый, толстый, с обрюзгшим лицом, он напоминал помесь бульдога с бочонком, причем пивным.

– Александр, – проговорил он, когда все ушли. – Надеюсь, ты понимаешь, что наше сотрудничество не гарантия того, что тебя возьмут в нашу сработанную команду, которая полностью укомплектована.

– Я игрой докажу, что достоин остаться.

– Ценю рвение, но его недостаточно. Как и твоей физической подготовки. Нагрузки будут очень высокими. Очень. Мы будем тренироваться целый рабочий день. Если не уверен в своих силах, лучше сразу отказаться.

Он очень хотел, чтобы я так и поступил. Но нет, товарищ Кирюхин.

– Уверен, что справлюсь, – стоял на своем я.

– Надеюсь, что ты займешь достойное место в команде.

В раздевалке я сразу же глянул в телефон, и губы сами растянулись в улыбке. Лиза Вавилова мне написала! Я даже не открыл сообщение, а боевой боец поднялся, восстал, как Спартак в Древнем Риме, и мне пришлось поворачиваться к распахнутой дверце раздевалки.

«Как дела? Как футбол? Жду тебя в 18:00 в Одессе», – писала она, и я прямо чувствовал, как за этими скупыми строчками стоит ее улыбающееся лицо.

Минутку, а что за Одесса? Она что, улетела в Одессу? Вроде вчера, когда я приехал, была в Москве… Или это какое-то известное место? Я решил подыграть. Улыбнувшись, написал:

«В Одессу к шести не успею, уже смеркается. Четыре вечера!»

Она ничего не ответила, и, мучаясь сомнениями, верно ли ответил девушке, я доехал на клубном автобусе из Новогорска до станции метро «Новые Химки», которая в моей реальности была только в планах, здесь же она завершала фиолетовую ветку.

Ответила Лиза, когда я вышел из автобуса. Вместо слов прислала смайлик и фотографию из Александровского сада, с аллеи Городов-героев: мемориал Одессы и две гвоздики сверху. Теперь ясно, где ее искать.

У меня оставалось два часа. До места, станции «Площадь Ногина», в моей реальности «Китай-город», мне добираться минут сорок, ну, час, благо по прямой фиолетовой ветке. Потом надо будет пройтись минут пятнадцать или десять. Потому перед свиданием я решил чем-нибудь перекусить, например, отбивной – растущий организм требовал топлива. Такое впечатление, что, дай ему волю, он ел бы все время. Как раз и неплохая столовая нашлась прямо возле станции метро – коммерческая, вроде пластикового павильона.

Улыбчивая официантка принесла заказанную отбивную с картофельным пюре и салатом, два стакана компота и, виляя бедрами, удалилась. Стояк пришлось прятать под столом, и только еда немного успокоила.

Орудуя ножом и вилкой, я вспоминал, как писал Лизе все время после Нового года, но она отвечала или небрежно, или спустя долгую паузу. Скорее всего, она из вздорных девиц, которые сразу не пишут из принципа, чтобы показать свое равнодушие и подогреть интерес. Но написала же! Согласилась встретиться! Значит, полпобеды в кармане, уж у меня есть что рассказать, а известно, что девушки любят ушами.

В общем, в метро я спускался сытый и благостный. Своего я добился, меня, можно сказать, взяли в «Динамо», самая красивая девушка в мире согласилась со мной встретиться – а что еще надо для счастья? На входе в метро я затупил: непривычно было перемещаться без досмотра, на который моя сумка просто напрашивалась, и людей в форме.

Они, конечно, тут были, но не отсвечивали, сидели за мониторами и по камерам следили за пассажирами. Стоило появиться подозрительному человеку, как его засекала система распознавания лиц и поступал сигнал дежурным, которые находились в пункте охраны на входе и выходе и сразу же реагировали. Как я уже слышал от Льва Витаутовича, в Москве порядка было больше, чем на периферии: товарищ Горский бдел. Потому, как и в моей реальности, все стремились жить в Москве.

Хотелось, конечно, проехать по столице в автобусе, желательно двухэтажном экспрессе, чтобы сравнить эту Москву с той, которую я знал, но на метро было надежнее. Не последний день в городе. Но и того, что я увидел, хватило, чтобы понять: эту Москву не обезобразили выкидыши лужковской эпохи, будто собранные малышом из разных конструкторов, а то, что строили сейчас, вписывалось в ансамбль. Разрешались к постройке только здания наподобие сталинских высоток. Пластик, хром и металл – только за пределами ТТК. На Киевском вокзале опухоль торгового центра не сожрала площадь. Как рассказала тетя Роза, сохранились рынки: Тишинский, Птичка, Рижка, Горбушка…

Впрочем, было немного печально, что эта реальность потеряла целый исторический пласт, увенчанный несуразным фаллическим зелено-голубым небоскребом, который есть в каждом более-менее крупном городе. В Москве моего мира такой торчал на Павелецкой.

В метро, открыв приложение, я активировал кнопку «Оплата», приложил экран к сенсорной панели и прошел через турникет.

На станции дождался свою электричку, двери вагона закрылись, и побежали буквы на сенсорной строке: «Планерное». Сразу же надпись продублировалась голосом.

Преисполненный светлых чувств, прижавшись к стеклу в конце вагона, я вспоминал нашу с мамой поездку в Москву. Мне было десять лет. Поезд я помнил смутно, а вот Птичку, то есть птичий рынок, – так, словно только вчера там был. О, чего там только не продавалось! В родном Саратове не приходилось видеть таких рыбок, попугаев и тем более змей и черепах. Я тогда мечтал о цихлазомах, но им нужен был большой аквариум, в чем мне категорически отказали. Потому я просто вперился в аквариум, куда их поместили всей толпой, хотя этого делать категорически нельзя! Смотрел на небольшую рыбку, засевшую за корягой, пока остальные гоняли друг друга, и представлял, как посажу ее отдельно, сделаю корягу. О, какую корягу я нашел на берегу реки!

Аж захотелось сходить на Птичку. Не обзавестись питомцем – просто посмотреть, повспоминать. Я нашел информацию о рынке в Интернете… тьфу ты, в Комсети, и углубился в чтение.

Мне нужно было проехать туеву хучу станций, выйти на «Площади Ногина», но это нестрашно, ведь я имел пятнадцать минут в запасе. Или даже больше, если доедем быстрее, чем за сорок минут.

Мы ехали, ехали и ехали, покачивался вагон, пассажиры сменялись. Если сравнивать с известной мне Москвой, особой разницы нет: так же чисто, так же люди читают, в вагонах сборная всех народов СССР. Я глянул на табло, где бежали красные буквы: «Пушкинская». Через одну мне выходить. Что-то долго мы ехали. Хорошо, что оставил запас времени, а то опоздал бы на свидание. Я собрался пробираться к выходу, но у дверей сгрудилась толпа школьников, пришлось ждать, когда они выйдут.

– «Пушкинская»! – разнесся по вагону радостный голос. – Пожалуйста, не оставляйте свои вещи! Следующая станция – «Кузнецкий мост».

Что??? Я рванул к выходу, расталкивая народ, но не успел – створки закрылись, и электричка покатила дальше. Это же сколько станций я проехал?

Рядом засуетилась женщина, нажала на красную кнопку сообщения с водителем и прокричала:

– Але! Да? Слышно меня? Тут это… неправильно станции объявляют! Люди нервничают.

Да уж, нервничают. На часах было без двадцати шесть. Твою налево! Но ничего, успеваю. Выскочив на очередной «Пушкинской», я глянул на схеме, где нахожусь: «Пролетарская». Фух, недалеко. Пять минут, и на месте. Развернувшись, я принялся ждать электричку в обратную сторону.

Ближайшая была так забита, что никак не втиснуться. Скрипя зубами, я дождался следующую. Оттолкнул толстую тетку и полез вместо нее. Двери не смогли закрыться, и под вопли недовольных пришлось подналечь. Дед передо мной аж весь затрещал, заскрипел, сыпля песком. Как бы не задавить его насмерть…

Вышел я на «Площади Ногина», как и планировал. Перекинул сумку через плечо и рванул к выходу, расталкивая пассажиров метро и извиняясь направо и налево.

Путь к эскалатору мне преградили два милиционера: один лет тридцати, с густыми рыжими усами, второй лет двадцати на вид, маленький и широкоплечий.

– Дежурный сержант Михалев, – представился молодой. – Пройдемте с нами.

– Причина задержания, сержант? – поинтересовался я.

Звягинцев внутри понимал, что все нормально, обычная проверка, видимо, сразу увидели во мне приезжего, а вот юный Нерушимый, опаздывающий на свидание, чуть не зарычал от ярости.

– Вот ты нам и расскажешь, от кого убегал… гражданин, – ответил Михалев.

– Проверка документов, – ответил товарищ постарше, усатый. Он продемонстрировал мне корочку – Капустин Е. В., старший лейтенант. – Не волнуйтесь, гражданин, проверим и отпустим. Побежите дальше по вашим, не сомневаюсь, очень важным делам.

Сержант Михалев гоготнул и, перебирая ногами, как конь на привязи, добавил:

– Деловой, да? Вот и посмотрим, что ты за деловой.

Я присмотрелся к нему… Так, понятно. Очень хочет отличиться и очень надеется, что я в розыске. Что ж, придется его разочаровать.

Глава 3. А зачем нам кузнец?

Московские менты – это особый вид милиционеров в моем мире. Так сказать, привилегированный класс. Слышал, много среди столичных стражей порядка приезжих, но эти двое, в этой Москве таковыми не выглядели. Вряд ли они претендовали на взятку, скорее это была просто формальность – показался подозрительным резкий молодой человек, вот и решили проверить. Правда, очень не вовремя. Меня, наверное, Лиза уже ждет.

Рассчитывая на человечность правоохранителей, я потянулся в нагрудный карман за паспортом, достал его и протараторил:

– Систему оповещения метро заело, она стала неправильно объявлять станции, и я проехал свою. А дело у меня и правда очень важное – я к девушке опаздываю.

– Молодой человек, пройдемте, это недолго, – повторил Капустин, старший милиционер.

– Топай. – Сержант пихнул меня в плечо, качнув головой на будку.

– Ну пойдемте, раз так, – кивнул я.

И пошел в их сопровождении в пункт наблюдения, похожий на цветочный ларек в подземном переходе.

– Что в сумке? – не унимался молодой Михалев.

– Форма, – ответил я.

Форму эту мне выдали еще в Лиловске, от тамошнего «Динамо», а здесь она, разумеется, не пригодилась – клуб серьезный, все выдают новое даже дублерам.

– Ну-ну? – хмыкнул сержант. – Еще скажи – военная.

– Да нет, спортивная.

Я зашел в пункт наблюдения, где еще двое милиционеров глядели в многочисленные экраны, искали нарушителей среди пассажиров. Так-так… Похоже, в метро я вел себя нервно, толкался, бегал и привлек внимание еще в вагоне.

Пока старший пробивал меня по базе, Михалев распорядился:

– Показывай форму. Посмотрим, что еще за форма.

Я покосился на часы на стене, было без семи минут шесть вечера. Скрипнул зубами. Некрасиво, ой как некрасиво опаздывать на первое свидание! После такого мне весь вечер придется вину заглаживать.

– Виснет система, – обернувшись, пожаловался наблюдатель справа.

Да, блин, именно что виснет! Давайте уже быстрее.

Постовой с усами сказал, щелкая кнопками своего компа и морщась:

– И правда ведь виснет, зар-раза!

Я сел на корточки, расстегнул сумку, надеясь, что, увидев динамовскую форму, менты станут добрее.

– Смотрите, обычная футбольная форма. Сегодня только выдали.

– Оп-паньки! – азартно воскликнул Михалев. – А это что?

Искренне изумившись его реакции, я заглянул в свою сумку. Помимо формы, там валялся пакетик с какой-то сушеной травой! Сердце заколотилось. Откуда? Кто? Неужели эти менты? Но как успели и когда? И почему именно я? Или это кто-то из недругов в раздевалке подкинул? Кадрами замелькало мое вероятное будущее: наручники – СИЗО – суд – поезд куда-то на север – камера – лесоповал – туберкулез…

Отпихнув меня, Михалев азартно закричал:

– Товарищ старший лейтенант! Наркотики!

Усатый напрягся, расслабленность как рукой сняло. Я непонимающе захлопал ресницами, переводя взгляд с одного лица на другое. Рьяный Михалев хотел поскорее меня закрыть и получить премию за то, что обезвредил опасного преступника.

– Еще скажи, что это не твое. – Михалев указал на пакет с травой.

Горло будто сжала чья-то рука, стало трудно дышать. Вот и все, Саня, приплыли. Но откуда там трава, кто подбросил? Пока сознание оцепенело, Капустин, который просто хотел выяснить, что в пакете, потянулся к нему, говоря:

– Да кто ж в таких пакетах запрещенную-то траву возит! Тут же целое состояние. Дилеры по маленьким кулькам расфасовывают да по коробкам спичечным. Хотя…

Он раскрыл клеенчатый пакетик, понюхал содержимое, шевеля усами. На его лице появилось недоумение. Все остальные милиционеры отвлеклись от камер и с интересом уставились на нас, замерли в предвкушении. Страж порядка сунул в пакет палец и попробовал траву, замер, прислушиваясь к ощущениям. Я тоже замер, и сердце мое замерло, и ретивый боец пообещал быть паинькой.

Наконец усатый хмыкнул.

– Ха! Это укроп сушеный.

Мои ноги ослабели.

– Позвольте присесть. – Я нащупал свободный стул и опустился на него, вытирая со лба выступивший пот.

– Ты, никак, удивлен? – прищурился старший лейтенант Капустин.

– Еще бы. Жизнь перед глазами промелькнула. Это ведь реально не мой пакет! Черт знает, как он там оказался.

– Ясно как, – с неким разочарованием проговорил молодой. – Кто-то пошутил.

– Ты, Александр, лучше подумай, кто тебе подкинуть такое мог, – посоветовал Капустин. – Потому что сегодня это шуточки, а завтра…

Пока он взял паузу, я думал. Список подозреваемых сократился ровно до двух лиц: Жеки и Игната, которые вели себя на удивление спокойно. И ведь у них хватит денег и подлости подбросить что-то посерьезнее. Да и если не посерьезнее… Например, слабительное в компот подсыпать перед каким-нибудь матчем. И нужно что-то с этим делать, как-то разбираться.

Капустин тем временем достал мои бутсы, подержал в руке, вытащил футболку и замер, глядя на логотип клуба.

– Ух ты! Динамовец, что ли?

– Ага. За московское «Динамо» играть приехал. Возвращаюсь с первой тренировки, на днях едем на сборы.

Молодой Михалев растерянно захлопал глазами и обратился ко мне:

– За «Динамо», правда? Так ты, выходит, нашенский?

– Вашенский, только пока не оформлен, – через силу улыбнулся я. – Позвоните в клуб, Максим Романович подтвердит.

Усатый Капустин заулыбался:

– Костенко? Ну, раз так… – Почесал усы. – Да уж, хорошие игроки нам не помешают! А то четырнадцатое место – стыд и срам… Вот только вместо хороших, смотрю, набирают совсем какой-то балласт! – Он глянул на меня неодобрительно. – А нормальных отпускают! Вон Федьку Смолова переманили минчане, сволочи!

– Помнишь, летом бомжам болотным продули? – снова обернулся дежурный справа. – Когда такое было? Этот «Зенит» ленинградский все в хвост и в гриву, даже «Кайрат» их шесть – ноль унизил, а мы? А мы им дома влетели! А теперь еще хуже все будет, помяни мое слово!

Часы показали восемнадцать ноль-ноль. Ну все, хана мне. Лиза уже, наверное, достает из сумочки гильотину. Или звонит деду, чтобы тот уничтожил карьеру одного отдельно взятого индивидуума с фамилией Нерушимый.

– Можно мне идти? – Я сделал жалобное лицо. – Я к девушке опаздываю, мужики! Уже опоздал!

– Не положено! – отчеканил молодой.

Однако его старший товарищ все же сжалился, вернул мне паспорт, а ретивому коллеге, скривившись, сказал:

– Товарищ Михалев, уймитесь. – Видно было, что этот молодец достал всех своей активностью. – Излишнее рвение хорошо сами знаете где. На бабе! А здесь тоньше нужно, деликатнее, с людьми, как-никак, дело имеем! Видно же – хороший парень. А бежал он, потому что опаздывал к девушке. Можете идти, товарищ Нерушимый, только вот здесь автограф свой поставьте. Авансом. С такой фамилией вам прямая дорога в сборную назло буржуйским комментаторам, пусть языки ломают, а-ха-ха!

– И мне! – оторвался от просмотра дежурный, тоже начав смеяться.

– А укроп сушеный нужен? – подал голос четвертый милиционер. – Если нет – жене заберу!

Я размашисто расписался в одном распахнутом блокноте, во втором, пожал протянутые руки и рванул прочь, закинув сумку через плечо.

– Удачи, Саша! – донеслось в спину.

– «Динамо» – чемпион! – прокричал я на ходу, на миг задержавшись перед стеклом наблюдательного пункта.

Вполне человечные менты, понимающие. Уверен, что и без динамовской формы они бы меня отпустили. Позже, но отпустили бы.

Вот же угораздило, думал я, перепрыгивая ступеньки эскалатора, движущегося вверх. Жарко, душно. Взмок, как конь. А сейчас уже 18:05. Еще и бабка с баулами дорогу перекрыла, быстрее не проскочишь! Твою мать, как некрасиво! Вся надежда, что Лиза тоже опоздает.

На аллею славы я прибежал в 18:15, с букетом из пятнадцати белых роз на коротких стеблях, купленным в переходе. Огляделся, но не обнаружил следов Лизы. Психанула и ушла? Похоже на то. Или просто наказывает меня, спряталась где-то и наблюдает. Что ж, подождем.

Я глянул в телефон, надеясь, что сообщения нет, но оно там было!

Ровно в 18:00 Лиза написала: «Ты где?»

«На месте. Жду», – запоздало ответил я.

Значит, все-таки она тут была и ушла. Я сжал кулаки, запрокинул голову и выругался. Принялся оглядываться, силясь рассмотреть ее среди прохожих.

Парк просматривался насквозь. Сквозь стволы я разглядывал Охотный ряд, совсем не такой, как был в моей реальности. Здесь Александровский сад от Охотного ряда отделял заполненный водой искусственный овраг. Там, где в моей реальности стояли кони, было небольшое озерцо с перекинутым через него кованым мостиком и какой-то статуей.

Вот же я олух! И время дополнительное оставил, и все равно опоздал. Не надо было жрать после тренировки. Эх, Саня, прожрал ты свое счастье! Ясно, что Лиза не первоочередная цель, но все равно обидно – остался без секса. Не искать же, как Погосян, бл…дей!

Мысль, при первом обдумывании неприятная для такого брезгливого человека, как я, вдруг показалась нормальной. А чего нет-то? Я парень теперь обеспеченный, денег полно, не женат, даже девушки, похоже, своей нет, так чего я сомневаюсь? Трахаться хотелось до скрежета зубовного, аж пар из ушей шел! Сам удивляюсь, как штаны не запачкал – наверное, из-за холода собачьего, все-таки продрог я реально.

Простоял я так десять минут, волнуясь, что цветы замерзнут и поникнут, потом решил погреться в подземном торговом центре, если он, конечно, есть в этой реальности.

Только собрался снова писать Лизе, как ощутил чей-то взгляд и увидел в Охотном ряду на мостике, переброшенном через овраг, фигуру в длинной шубе в пол – Лиза! Девушка улыбалась и усиленно мне махала.

Все-таки пришла, надо же! Камень с плеч свалился, я заулыбался, в ответ помахал букетом и побежал навстречу, к оврагу. Мир сразу заиграл красками, и я заметил, что давно стемнело, но светло, как днем, благодаря мигающим гирляндам, украсившим деревья, и резным фонарикам – подвесным и стационарным. Через овраг перекидывались десятки кованых мостиков, по тому, где свешивала ноги в воду бронзовая Аленушка (не такая, как в моем мире), я пробежал над прудом, отмечая, что нет пузатых белых балясин и террас с зелено-жабьими стеклами магазинов, как помнилось мне.

Площадь осталась площадью. Между присыпанных снегом вазонов располагались скамейки под навесами. Все ограждения – кованые металлические. Не аляповатая безвкусица, а изысканная строгость. Так же и фонтаны. Там, где в моей реальности была крышка подземного торгового комплекса, стояло сооружение, напоминающее крепостную стену кремля с арочными воротами трех лифтов, откуда выходили люди. С другой стороны, видимо, были лифты на вход.

Лиза ждала у обрыва оврага. На ней была все та же соболиная шуба и такая же шапка, отчего внучка генерала Вавилова напоминала то ли княгиню, то ли Снежную королеву и выглядела старше своих восемнадцати… Стоп! С чего я взял, что ей восемнадцать?

– Самой красивой девушке в мире, – проговорил я, ничуть не лукавя, и протянул ей букет.

Она взяла цветы и посмотрела требовательно.

– Извини за опоздание. Менты, то есть милиционеры задержали, хотели документы проверить, но система зависла…

Лиза глянула мне за плечо, и оттуда промурлыкали:

– Ну, хоть не мусора. А то деду Лизоньки было бы обидно.

– Милиционеры, да, – подтвердил я, не оборачиваясь. – Сотрудники органов правопорядка, если так понятнее.

– Ага, взяли и задержали. Интересно, за что? – Девушка нахмурилась. – Нарушал общественный порядок? Крушил метро, спасал отечество?

– Э…

– А потом его украли инопланетяне, – проворчали из-за спины и вынесли вердикт: – Да уж – неубедительно.

Из-за моей спины вышла девушка с полными губами и чуть раскосыми глазищами, распущенными черными волосами ниже пояса и в коротком красном пальто. Даже шарфа у нее не было, чтобы прикрыть декольте, где плескались огромные груди. От такого зрелища я нервно сглотнул и невероятным усилием воли смог отвести взгляд от двух атомных полушарий.

– Ты ври, да не завирайся, – грудастая незнакомка улыбнулась и встала возле подруги.

Лиза покосилась на нее с недовольством и уронила:

– Арина, это Александр, про которого я тебе рассказывала. Саша, это Арина, моя подруга.

«Про которую она мне не рассказывала», – мысленно завершил я. Вспомнилось: «Нужен ли нам кузнец?» Я краем глаза оценил полушария – пятерка, не меньше. Такой кузнец нам нужен!

Что это за Арина? Зачем она здесь? Нет, я, конечно, не против, но… От пошлых картинок и вульгарных мыслей в голове Звягинцев пришел в ужас, но даже ему стало интересно – а каково это, ласкать такое?

Арина протянула мне руку, но целовать я ее не стал, просто пожал тонкие пальчики с яркими ногтями. Чуял, что это своеобразная проверка.

– Очень приятно, – сказал я, после чего в воздухе ненадолго зависло молчание.

«Мент родился», – снова вспомнилось, и тут же Арина нарушила тишину:

– А ты чего молчишь, Лизхен? Скажи ему, что устала его ждать и решила встретиться с лучшей подругой. – Она забрала у Лизы букет, рассмотрела его придирчиво, как банковский оценщик, понюхала. – Сойдет! Букет свежий, не веник какой, но видно отсутствие понимания культурного кода. Выбирал, скорее всего, по принципу «нравится, но чтоб подешевле», не учитывая сезон, обстоятельства и повод.

– Арина из Лиловска, – пояснила Лиза. – На международных отношениях учится. В МГИМО.

Выглядела она раздраженной, усталой, словно хотела поскорее исполнить все формальности и уйти. Я посмотрел на нее другими глазами, прозревая.

Там, в Лиловске, после турнира, когда решил, что она что-то ко мне испытывает, я ошибался. Женщины инстинктивно тянутся к сильным, а я на ее глазах одолел всех и ушел непобежденным с турнира. Дед, думаю, объяснил ей, почему я не вышел на финальный поединок, что прибавило мне еще пару баллов в ее глазах. Опять же, бунтарство, а для нее я, детдомовский неуч, деревенщина, дикий зверь, был своеобразной экзотикой. Здесь же, в Москве, эти зародившиеся отношения ее тяготили, виделись совершенным мезальянсом, она меня стыдилась. При этом мадам, очевидно, из приличия не захотела просто продинамить, закинув меня в игнор, – все же я ей, наверное, нравился, – а потому предоставила замену. Типа поносила шубу – не подошла, вот, примерь, вдруг понравится?

Слышал, мужчины так делают: передают подруг, которые не очень нравятся, приятелям. Но чтобы девушки…

Планов на меня Лиза не имела, встречаться со мной не хотела. Так, жалела немного – не более. Не удивлюсь, если по поводу моих настойчивых предложений встретиться девушка консультировалась с матерью, а то и с самим дедом – генералом Вавиловым.

Похоже, свидание, которое обещало быть приятным, превращается в очередное испытание. Для основного состава вы, Александр, слабый игрок, потому вот вам дубль: Арина. Что ж, дублеру «Динамо» – дубль генеральской внучки. Ну, хоть студентка из МГИМО, а не кассирша из продуктового. Спасибо, Лизонька.

– Чего примерз? – ехидно улыбнулась Арина, взяла меня под руку и потянула за собой. – Давай, выгуливай девушек, которые из-за тебя тут чуть не околели.

Плотоядно изучив выпирающую грудь, я прижал ее владелицу к себе, проигнорировав Лизу. Послезавтра на сборы, где запрут нас на базе и будут гонять с утра и до отбоя, так что к черту интеллигентские рефлексии, нужно спускать пар любой ценой. Если не дать выход напряжению, на базе, полной мужиков, мне придется совсем туго. И так уже на людей с кулаками бросаюсь, психую по поводу и без.

Покосившись на Лизу, я заметил, как она закусила губу. Ага, не нравится девушке, что я так легко ее променял на низкоранговую в ее понимании подругу. Что ж, сыграем на этом, а там куда кривая выведет, потому что сдерживаться и дальше я не собираюсь.