Вернуться на «Титаник»

– Да кто же знал, сэр, – начали оправдываться солдаты.

– Одни предатели вокруг! Тотальное предательство! Сплошное предательство! – заорал офицер глянув на солдат и на Сейджей.

– Вы тоже не знали про револьвер!? – ударил он наотмашь Джона.

Джон упал на пол.

– Я не имел права его обыскивать… Вы же знаете, сэр, – поднялся Джон, стараясь не смотреть на офицера.

– Вас всех следует расстрелять, по законам военного времени, – вытянул наган из кобуры офицер.

– Прошу Вас, сэр… – упал на колени Джон, повернувшись к нему, – убейте меня, но пожалейте мою жену и детей. Они ни в чём не виноваты. Это я позволил себе проявить милосердие к этому заблудшему человеку. Прошу Вас о милости…

– Пшол вон! – снова ударил его офицер. Джон упал. Офицер обернулся к солдатам.

– Дом сжечь, – приказал он, – а этих вышвырните куда нибудь с моих глаз. И позаботьтесь, чтобы свидетелей не было.

– Помилуйте, сэр, – простонал, поднимаясь, Джон, – я всего лишь торговец. Мы не партизаны и никогда не сочувствовали Шинн Фейн, мы не бунтовщики…

– Дом сжечь, – повторил офицер, и посмотрев на Джона тихо проговорил, – и если уважаемый мистер Сейдж не хочет, чтобы его семья стала жертвой этого… случайного пожара, он заткнёт свой рот. Так и сообщим журналистам: случайно проезжали мимо, но ни кого не успели спасти из огня.

Солдаты подхватили Джона под руки и вышвырнули во двор. Следом вытащили Стеллу, а Анну, прижимавшую к себе плачущих детей, Фредди и Джорджа, вытолкали прикладами.

Офицер вышел, пнул лежавшего у порога Джона и молча направился к стоявшему неподалёку бронеавтомобилю.

Дом занялся огнём быстро. И так же быстро от него осталось тлеющее пепелище.

Никто ничего не говорил. Все молчали глядя на пожар, а после, на то что осталось от дома. Джон сидел на старой коряге. Рядом, опустив голову, плакал Фредди, а старший сын, Джордж, нервно курил папиросу за папиросой. Стелла сидела на коленях, прямо на дороге, её успокаивала Анна. До сих пор перепуганная Дороти забилась под телегу, где прижимала к себе чудом уцелевшего в пожаре щенка. Двенадцатилетний Энтони и восьмилетняя Констанца, просто стояли взявшись за руки, стараясь ничего не говорить и ничего не спрашивать у старших.

Сгорело всё нажитое за долгие годы…

Энтони посмотрел на тлеющие угли и тихонько запел…

– Весёлый мертвец, пастырь чёрных овец,Собрал он вольный сброд.И в даль погнал их по волнамВетер вольных вод.Йо-хо, грянем вместе!Что ж нам дьявол не рад?Хей-хо, громче песню!С ней хоть в рай, хоть в ад…

– Глупый мечтатель, – прошептал Джон посмотрев на младшего сына, – он представляет себя пиратом. И как назло любит петь.

– Это лучшее что ему остаётся, – ответил отцу Джордж, закуривая очередную папиросу, – делает что умеет лучше всего.

– Ты нервничаешь, сын, – посмотрел на него Джон, – дай-ка и мне одну.

– Я не помню, чтобы ты курил, отец, – протянул Джону папиросу Джордж.

– Тут не вспомнишь дурные привычки молодости, – ответил Джон.

– Это я виноват, – заговорил, до того тихо плакавший Фредди, – простите меня, если можете, – это я их впустил. Я трус. И это всё из-за моей трусости!

– Да полно тебе, сынок, – обнял его Джон, – все живы, все целы, не так как тогда, когда шла война.

– А что это, если это не война, отец? – посмотрел Фредди на Джона, – это ты называешь миром? К нам врываются партизаны, следом англичане. Шинн Фейн убивают нас за то, что мы не убиваем англичан! Англичане, потому что у нас не хватает смелости в них стрелять! Я уйду в партизаны. Сегодня же, папа!

– Тихо, тихо, не горячись, – прижал к себе сына Джон, – если бы хотел, то давно бы ушёл, молча, без истерики.

– А? – глянул на отца Фредди и кивнул на Энтони, – вон, поет. Он умом не двинулся?

Фредди глянул на на Энтони.

– Эй, певец! Замолчи, и без тебя тошно!

Энтони замолчал, переглянулся с Констанцей и так же, держа сестру за руку, подошёл к отцу и братьям.

– Вот, – достал он из-за пояса небольшой свёрток и протянул его отцу.

– Что это? – взял свёрток Джон.

– Мамины и бабушкины украшения, – вытерев слёзы с лица, проговорил виновато мальчик отворачивая глаза.

– Да что ты говоришь, сын! – воскликнул Джон, – какой ты у меня умница! Откуда они у тебя?

– Анна! – позвал он жену, – идите все сюда, скорее! Энтони нас всех спас!

– Что? – подошла Анна и присела рядом с мужем, – мои украшения? Сынок, ты успел забрать мои украшения?

Она крепко обняла сына и поцеловала сына.

– Умница, расскажи, где ты их взял? Откуда они у тебя взялись?

– Простите нас, мамочка, папочка, – виновато опустил голову Энтони, – мы с Констанцей вчера играли в пиратов и это были наши сокровища. Я положил их себе в куртку и думал незаметно подложить обратно к тебе в шкатулку, мама. Но забыл. А утром пришли солдаты…

– Стоп! – остановил его рассказ Джон и посмотрел на жену, – думаю, что мы прощаем им все шалости на год вперёд! Правда, Анна?

– Правда, – кивнула в ответ Анна и снова обняла Энтони, а другой рукой прижала к себе Констанцу.

– Это настоящие пиратские сокровища, сынок, – улыбнулся Джон глядя на украшения, – вы спасли нас от разорения, дети.

Джон обратно завернул их в свёрток и посмотрел на жену.

– Что думаешь, Анна?

– Я их всё равно никогда не одевала, – ответила Анна, – наших детей надо похвалить. Через них нам помог Бог. И первое, что мы сделаем, пошлём старших мальчиков к ростовщику. Пусть он всё это купит по той цене, по которой захочет. И сегодня же уедем отсюда. Я не хочу тут оставаться ни дня. И девочки со мной согласны.

– И куда же мы? – вздохнул Джон.

– В Лондон, – решительно ответила Анна, – туда куда ты не хотел ехать, потому что не слушал меня! Видишь, что получилось из-за твоего упрямства, Джон? Думаю, что мой брат ещё не продал домик тётушки Розалии? И англичане пусть они понимают, что мы им не враги. А в Лондоне всегда можно найти работу, хотя бы временную. А потом уберёмся подальше из этой проклятой страны. Твои племянники уже давно в Нью-Йорке! И нас звали, а ты упёрся и не поехал! Неужели непонятно, что тут ничего хорошего не будет?

– Не слышал, чтобы Лондон нуждался в пивоварах и пекарях, – усмехнулся Джон в ответ жене, – а тем более Нью-Йорк!

– Зато там всегда нужны швеи, – улыбнулась Анна, – а тебе, мой супруг, пора бы привыкать сидеть дома, чтобы потом нянчить внуков и не думать о работе. Хватит, наработались уже с тобой.

– Внуков? – удивился Джон.

– Наши дети выросли, Джон, если ты не заметил, – ответила Анна…

Глава 3

– И что ты умеешь делать, молодой человек? – смотрел на Чарли старый мастер сверху вниз.

Чарли смутился и опустил глаза. Это был его первый рабочий день не только на этом заводе, но и вообще в жизни. Раньше он никогда не нанимался на работу и не нанялся бы и сейчас, если бы семье не нужны были деньги. Вся жизнь Чарли до отъезда из Мелкшама составляла – дом, школа, опять дом, уроки и маленькая компания лучших друзей. Но друзья остались позади, о школе пришлось забыть и после недолгих поисков мальчика пропустили через проходную этого шумного и пыльного завода на окраине городка.

– Понятно, – вздохнул мастер, – не красней, юноша! Все мы приходим сюда от мамкиной юбки ради куска хлеба и кое-кто даже выбивается тут в люди, а кое-кто остаётся тут навсегда, чтобы учить других таких искателей заработка!

Мастер перекрикивал шум станков и перебивающийся ударами сотен молотков. В цеху стояли невыносимый гул и раздражающий слух гам.

– Ты работал раньше хоть где-то? – спросил мастер.

– Нет, сэр, – ответил Чарли, – я учился в школе, окончил шесть классов…

– Окончил? – переспросил мастер.

– Не совсем, – смутился Чарли и снова опустил глаза.

– Ладно, ладно, – успокоил его мастер, – читать и писать умеешь?

– Умею, сэр, – обрадовался Чарли.

– Хорошо, – позвал его за собой мастер, – иди за мной и постарайся не потеряться тут.

Он провёл его через весь цех и завёл в дальнюю коптёрку, в углу которой стоял огромный дубовый стол, за которым виднелся серый, узкий сейф и пахло бумагой и мазутом.

Когда мастер закрыл за собой дверь, тишина как будто ударила по голове.

Усатый рабочий, сидевший на скамейке перед большим раскрытым ящиком в котором лежали готовые блестящие болты, глянул на Чарли и мастера сквозь очки и кивком головы поздоровался.

– Джек, – окликнул мастер рабочего, – парнишка грамотный и совершенно не подходит для цеха. Думаю, тебе он будет сподручнее чем токарям?

– А что я могу ему предложить? – указал Джек на Чарли.

Он окинул Чарли оценивающим взглядом с ног до головы так, что Чарли даже покраснел.

– Не знаю, – ответил мастер, – но мне он нравится. От него не будет проблем, как я думаю. Поручи ему подписывать бирки и выписывать накладные, под твою диктовку. И ещё пусть займётся маркировкой ящиков.

Мастер глянул на Чарли и похлопал его по плечу.

– Добро пожаловать на завод, мистер учётчик. И в конце рабочего дня не забудь зайти ко мне за оплатой. Иначе может получиться, что день потратишь в пустую.

– Понял, сэр, – кивнул Чарли.

Мастер оставил их вдвоём и хлопнув дверью вышел.

Джек вздохнул, молча указал на табурет возле стола и положив перед Чарли пачку бланков и перо постучал пальцем возле чернильницы.

– Мне не интересно кто ты и что ты, и что ты ел сегодня на завтрак, – произнёс равнодушно Джек, – тем более мне это не интересно в рабочее время. После работы можем поговорить о чём угодно. А сейчас – меньше болтай и больше пиши что тебе я скажу. И пиши без ошибок и разборчиво. Каждая ошибка стоит одну маленькую монетку, которая могла бы оказаться у тебя в кармане, а окажется у кого-нибудь другого.

– Я понимаю, сэр, – ответил Чарли глядя на Джека.

– Меня зовут Джек Томпсон, – усмехнулся Джек, – кто такой мистер «сэр» я не знаю. Тут тебе не школа, мальчик. Привыкай к тому что с тобой будут разговаривать хамски и на «ты». Поэтому имей чувство юмора и острый язык. И сам говори на «ты». Но никогда не хами. Иначе ты никогда тут не станешь своим.

Чарли молча кивнул, продолжая глядеть на Джека.

– Вот и хорошо, – ответил Джек, – теперь, порядок такой: я говорю, а ты записываешь, всё что я тебе говорю, вот в эти бланки. Они называются у нас бирками, а правильно – техническими паспортами изделия. В них нельзя делать помарок, ошибок и исправлений. Одна такая, никому не нужная, бумажка стоит один пенни! Понял, сынок?

– Да, с… Джек, – приготовился писать Чарли и окунул перо в чернильницу.

…Пролетела осень. Как-то незаметно и быстро. Следом, так же незаметно и быстро наступила зима и приближалось Рождество. И маленький дом на улице Вернон преобразился, украсился гирляндами и свечами на камине, на подоконниках, на столиках, у зеркал, ангелочками и звёздочками то тут то там. Но свечи ещё нельзя было зажигать и Гарольд поэтому только поглядывал на них, мечтая о том, что завтра именно ему разрешат зажечь эти маленькие огоньки в прозрачных красных, синих, жёлтых, зелёных скляночках и окунуть дом и всю его большую семью в праздничное, волнующее чудо Рождества.

Джесси вполне разделяла мечты младшего брата и тихонько шушукалась с ним про то кто начнёт первым, и какие свечи будут чьими. Дети пытались угадать что мама завтра поставит на стол и будет ли их любимый яблочный пирог, и вообще как начнётся праздник. Тогда можно будет долго не спать, загадывать желания и прислушиваться к каждому шороху на крыше, и даже ни чуть не бояться этих шорохов, ожидая Святого Николая.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.