Механический ослик. Любовь, смерть и сайберы

– С тех пор как ушёл Крис, я много об этом думала. Он не захотел продлевать свою жизнь, не захотел ставить искусственное сердце вместо изношенного старого. Наш сын выглядел старше нас двоих, потому что предпочёл естественный ход событий, – прожил свою жизнь, как и остальная, большая часть человечества, и умер в своё назначенное время. После его смерти, мне вдруг подумалось, а для чего, собственно живу я сама? И как я живу?

– Ну и как же живёт бедная богатая девушка? – насмешливо спросил муж, – летает по миру, занимается шоппингом с такими же молодящимися старушками, нежится на дорогих пляжах, покупает себе острова и яхты и тратит денежки мужа на благотворительных мероприятиях… заседает в каких-то комитетах, в делах которых ни ухом ни рылом… и о твоих развлечениях с молоденькими мальчиками по вызову я знаю… Так что не тебе меня обвинять и разоблачать!

– Да, всё так! – невозмутимо подтвердила жена. – До определённого момента я так и жила… пока однажды не увидела, как наш с тобой седобородый старый сын лежит в больнице под капельницей… Медсестра наверно решила, что дедушку пришла навестить его внучка. Я так там рыдала, что доктору пришлось меня даже успокаивать и заверять, чтобы я не волновалась и что “вашему дедушке обеспечен лучший уход”. Ну, за те деньги, что я им заплатила, только попробовали бы не обеспечить… Но знаешь, что меня поразило? То, что Крис был вполне доволен своей жизнью и ни капельки не жалел, что умирает в свои 86 лет. Он мне так и заявил, что рад, что в своё время ушёл из дому и стал жить самостоятельно. О тебе он и знать не хотел. Учился, участвовал в общественной жизни, был активистом, защитился без чьей-либо помощи, стал профессором права в университете, нашёл себе любящую жену и стал отцом троих прекрасных детей. Кстати, его жена – мексиканка, – из-за нашего дурацкого закона, ездила на родину в Мексику, чтобы рожать естественным образом, а не сдавать оплодотворённый эмбрион в маточную биоферму.

– Да всё я знаю. – проворчал Фрэнк. – Неужели ты думаешь, что раз он ушёл из дому и прервал со мной всякую связь, то я забыл о нём и не участвовал в его жизни? Я – его отец! Может он и был в обиде на меня, возможно мы и имели расхождения идеологического характера, но он – моя плоть и кровь. И его дети, – наши внуки, и правнуки, и его жена, никогда не будут ни в чём нуждаться. За ними приглядывают и в случае необходимости ненавязчиво помогают. От меня-то он помощи не принял бы, – такой же упрямый сукин сын, как и я. Но я подбрасывал ему гранты на исследования и на обучение детей через разные фонды. Там всё так запутано, что сам чёрт ногу сломит, и он так и не догадался, отчего его карьера протекает так гладко. – мужчина довольно хохотнул. А женщина с удивлением глядела на него.

– Вот уж не ожидала от тебя, – задумчиво сказала она. – Думала, – ты невыносимый сноб и эгоист! Рада, что хоть в чём-то насчёт тебя ошибалась…

– Я, конечно, не бессребреник и не идеалист, но он – моя родная кровь и отцовские чувства мне не чужды. С того дня, как он ушёл из дома, он находился под круглосуточным присмотром нанятых людей из частного детективного агентства. Предоставляли мне отчёт раз в неделю. А потом, когда мы создали биоптичек, то и пара птичек его везде сопровождала. Так что, он был всегда под приглядом и в безопасности… Но весь остальной мир пусть заботится о себе сам! Ты права Клэр, – всё, что я делал, я делал прежде всего для себя! Упивался всемирным признанием и славой… Думаешь я не вижу, куда мы скатились? Все эти протесты… новые виды "разумного" оружия… всеобщий контроль… Конечно, мне не всё по нраву, Клэр… Но это – прогресс! Это палка о двух концах, паровой каток… и я не могу ничего изменить… – Он замолчал и воцарилось неловкое молчание.

– Я знаю, что твоя работа очень важна, Фрэнк… для всего этого общества, для нашей безопасности, для этого чёртова прогресса… – наконец произнесла Клэр, – а я всего лишь истеричная, глупая баба…

– Ну не такая уж ты и глупая, – попытался пошутить муж, – твои работы по социопсихологии очень помогли нашим разработкам, а твоя степень по-маркетингу…

– Помолчи, дай мне договорить.. – строго сказала жена, и мужчина замолчал. Всегда, когда Клэр начинала говорить таким тоном, это предвещало крупные неприятности. – Я устала, Фрэнки… Искусственные люди, фальшивые улыбки… образцово-показательная жизнь жены великого ЭфЭм!.. Я сыта этим по-горло!.. Муж молчал, не зная, что последует за этим. А женщина глубоко вздохнула и продолжила:

– Иногда мне кажется, что я никогда не жила настоящей жизнью… Вся моя жизнь – сплошное притворство!.. Знаешь, Фрэнки, – весь последний год я думала о нас с тобой, о жизни… и о себе… Всё пыталась вспомнить, когда же я потеряла её – эту наивную и восторженную девочку Клэр?.. Всё думаю… и думаю… и не могу вспомнить себя прежнюю… Это меня страшит… Женщина замолчала и зябко поёжилась. Фрэнк встрепенулся.

– Дорогая, ты мёрзнешь! Включи самообогрев!

– Спасибо, милый… Но я хочу мёрзнуть, хочу чувствовать настоящие ощущения, – хотя бы и этой биокожей. Фрэнк раскрыл было рот, но женщина опередила его:

– Я знаю, что ты сейчас скажешь, Фрэнк Миллер… “Не будь ребёнком, Клэр, скажешь ты… Эта кожа создана из лучших биоматериалов и, практически ничем не отличается от настоящей, только лучше! Через свой мозговой нейрочип вы можете регулировать её чувствительнось, температуру, влажность… она медленней стареет и быстрее регенерирует… её достаточно заменять раз в 10 лет… Обращайтесь в наши сервисные клиники техподдержки, а также не забывайте проходить плановый техосмотр… Фрэнк Миллер Инкорпорэйтед – ваша вечная молодость и красота! Мы хотим, чтобы вы были счастливы!” Бла-бла-бла… Я сама писала этот рекламный текст, ты не забыл?.. И я до сих пор жалею, что позволила убрать тот шрам от кесарева сечения… дура! Боялась, что ты меня бросишь ради какой-нибудь гладкокожей молоденькой девочки! Старая я дура!.. дура!.. Ведь этот шрам был моей памятью о нашем сыне! Историей моей… нет, – нашей… Историей нашей с тобой жизни на моей собственной коже, а не двоичным кодом на жёстком диске какого-нибудь дата-центра!.. И я её стёрла! – лицо женщины скривилось. Она была готова заплакать.

Фрэнк не стал ничего говорить. Он сидел, опустив голову, потом молча встал, снял свой пиджак и набросил на плечи жены. Сел рядом, вытянув ноги. Та печально улыбнулась и смахнула непрошенную слезу (слезная жидкость №8, от Мишино, парфюмированная, натурально-бесцветная, антиаллергическая).

– Уже и не помню, когда мы вот так сидели рядом, Фрэнки… – женщина вздохнула и прислонила голову к его плечу.

Фрэнк почувствовал, как ему словно сжало горло и стало трудно дышать, а парк перед глазами вдруг стал расплываться… Что это, слёзы?.. “Предупреждение! Уровень стресса 6. При уровне 10 будет достигнут критический порог, что будет грозить нормальному функционированию биосистемы!” – тут же появилась на глазной сетчатке надпись и несколько раз предупреждающе мигнула. Мозговой чип отреагировал чётко, – подал автоматическую команду и тут же в кровь поступило необходимое количество гормонов, комплекс витаминов и ненасыщенных жиров. Тиски на горле разжались и Фрэнк вздохнул посвободнее. Парк вновь обрёл свои чёткие очертания. Но, отчего-то, мужчина был этому совсем не рад. Словно изощрённая программа управления, только-что лишила его чего-то очень ценного… обокрала его…

– Скажи мне, Фрэнки, – было ли у нас в жизни хоть что-то настоящее?.. А сами мы… хотя бы сами мы, – настоящие? Даже наши чувства и эмоции управляются программой! – горько сказала Клэр. – Я так устала, Фрэнки… устала быть женой иконы, устала от этих льстивых рож и фальшивых улыбок, которые меня окружают… Слишком долго я живу этой искусственной жизнью и уже не знаю, человек ли я ещё на самом деле?.. Или я сама уже превратилась в сайбера?… Иногда я кажусь себе просто бездушной железякой, которая слепо следует заложенной в неё программе… Механический ослик, бегающий по кругу…

Фрэнк потерянно молчал. А Клэр продолжала говорить, размеренно и спокойно… как сайбер: – Ты не задумывался, Фрэнк, – почему так много людей, даже состоятельных, стало добровольно отказываться от вечной жизни? Почему они не продлевают своё искусственное существование, даже имея для этого средства, а предпочитают умереть естественной биологической смертью, как наш сын? Или даже кончают жизнь суицидом?.. За последние три дня я видела семь самоубийств, Фрэнки!.. Семь!.. Но в голо об этом ни словом не упомянули, тогда я поискала статистику в нейронете, но ничего не нашла! – Клэр горько усмехнулась. – Только представь себе, – они скрывают долбанную статистику по суицидам! Хотя самоубийцы никаких законов и не нарушают… 36-ая поправка к Конституции. Помнишь? “Свобода воли – важнейшая из прерогатив человека в демократическом обществе, к которому относиться и выбор человеком способа его смерти, пока это не нарушает конституционных прав других граждан на жизнь и здоровье – как телесное, так и психическое” – наизусть процитировала Клэр и, без всякой связи с предыдущим, совершенно неожиданно сказала. – Посмотри, какой сегодня красивый закат, Фрэнки.

Закат и вправду был потрясающим, – разливался на полнеба багровыми волнами, а с другой стороны уже проглядывали первые, самые яркие, звёзды и виднелся полупрозрачный серпик луны.

– Да уж, тот наверху, – классный художник, – Фрэнк разглядывал небо, будто в первый раз, вбирал его глазами и всеми порами души. Потом щёлкнул его несколько раз глазной камерой.

– Сфоткай и меня, – попросила Клэр с мягкой улыбкой и вновь сунула руку в сумочку за сигаретами. Облитая алым сиянием уходящего дня, жена выглядела совершенно потрясающе. Фрэнк улыбнулся ей, легко вскочил на ноги, отошёл на пору шагов, обернулся и обомлел, – вместо сигарет Клэр достала и уверенно держала в руке маленький никелированный дамский пистолетик. Щелкнув предохранителем, быстро приставила дуло себе под подбородок к шее, – её палец уже лежал на спусковом крючке. Мужчина замер, – стоит жене лишь шевельнуть пальцем…

– Всегда думала, что хорошо бы умереть, глядя на такой закат… – голос женщины звучал спокойно, но в этом спокойствии была пугающая решимость. И Фрэнк сразу понял, что она не шутит. – Я знаю, что в твоей биосистеме существуют блокировки, и многоуровневые системы безопасности, препятствующие её отключению, но я нашла другой способ…

– Что ты делаешь, Клэр?.. Прошу тебя, – напряжённым голосом произнёс Фрэнк. Он расширенными глазами смотрел на пистолет в руке у жены, но пытался говорить спокойно. – Не делай этого… Не надо!..

– Ты не успеешь остановить меня, Фрэнки, не дёргайся… Да, я решила воспользоваться своим конституционным правом. – мягко прервала его женщина. Сейчас её взгляд был спокойным и даже, каким-то, мудрым, – взгляд долго пожившего и повидавшего всякого человека. Она как будто враз состарилась. – В моей сумочке ты найдёшь письмо, его я написала от руки, на настоящей бумаге. Я объяснила, отчего это делаю, чтобы копы не подозревали тебя в убийстве собственной жены, – у тебя будет железное алиби… Видишь Фрэнки, – я всё обдумала и хорошо подготовилась…

– К чёрту алиби, – это нарушит мои конституционные права! – тут же нашёлся мужчина. Во рту у него внезапно стало сухо, он нервно сглотнул. – Я, как свидетель твоего суицида, получу психическую травму… Его нейрочип в мозгу работал на предельной мощности, пытаясь впрыскивать всё новые и новые вещества, но сейчас это мало помогало. Биосердце в груди колотилось как бешенное, перегоняя кровь, чистые эластичные сосуды без атеросклеротических бляшек исправно расширялись и сужались, – весь отлаженный механизм биосистемы работал на пределе, пытаясь преодолеть внезапный сверхстресс. – Не делай этого!.. ты нужна мне, Клэр! – хрипло произнёс он. – Я… я люблю тебя!.. я буду страдать без тебя…

– Как давно я не слышала от тебя этих слов, Фрэнки. – тихо сказала жена, но её рука не дрогнула и палец оставался в том же положении. – Прости, милый, но если я остануть жить, то буду страдать уже я… Ты говоришь, что любишь меня, но во мне от твоих слов ничегошеньки не отзывается, как раньше… Это меня пугает… Если бы ты сказал это хотя бы лет 30 назад…

– Депрессия, Клэр… у тебя просто депрессия!.. Это пройдёт… не делай глупостей! – лихорадочно бормотал Фрэнк, его мысли скакали в поисках выхода, – “прыгнуть, выбить пистолет?.. не успею! выстрелит… чёрт! чёрт!”. Он попытался говорить с женой спокойно, как с больной. – Посмотри, там у тебя на экране в настройках есть меню “Настроение”, там ты можешь…

– Я отключила эту настройку ещё 2 года назад, – оборвала его жена. – Прости, но я не желаю, чтобы меня настраивали и подкармливали эндорфинами… искусственными биоэмоциями!.. Чёртовым сайбер-счастьем!.. Как мы до этого докатились, Фрэнки?..

– Но человек действительно несовершенен, Клэр, – невпопад бормотал мужчина, – он чересчур эмоционален и нелогичен, непоследователен, из-за этого он совершает ошибки… часто фатальные ошибки, которые могут дорого стоить ему самому и другим… Вот и сейчас, на эмоциях, ты готова совершить непоправимую ошибку!

– Ты думаешь, что превратив людей в сайберов, ты решишь все проблемы человечества? Какой же ты глупенький, великий Фрэнк Миллер… – произнесла Клэр. Её глаза лихорадочно горели и Фрэнк не смел шевельнуться, чтобы не спровоцировать выстрел. – И мои эмоции тут не причём… Я долго думала и поняла… Свобода воли, выбора – вот та единственная вещь, что делает нас людьми! Уникальная возможность чувствовать себя человеком! Ощущать жизнь такой, как она есть! Радоваться и горевать, делать ошибки и страдать… Да, Фрэнки, страдать!.. Делать свой, человеческий выбор, а не машинно-логический! Может твои био-железяки и выглядят как настоящие, но свободы воли у них нет… Зато она есть у меня! Поэтому, пожалуйста, пойми и не мешай мне… Позволь мне уйти и обрести покой. И не вини себя… – мягко и, даже, ласково добавила она. – Дело не в тебе, Фрэнк… дело во мне… Я слишком долго жила… и просто устала, ведь я не сайбер… И я сделала свой выбор…

Фрэнк попытался сказать что-то ещё… ему вдруг показалось, что он внезапно осознал нечто очень и очень важное, очень глубокое… и что если он сейчас сумеет сформулировать и выразить эту мысль, то всё сразу измениться… Но Клэр его уже не слушала! Одним быстрым движением она оторвала игрушечное дуло от шеи, сунула в рот и нажала на спусковой крючок. Всё произошло за долю секунды! Выстрел прозвучал совсем негромко, – как хлопок в ладони, – и Клэр стала медленно заваливаться на спину, глядя вверх глазами, в которых отразился последний закат её долгой жизни.

– Не-е-е-ет! – закричал Фрэнк. Подбежал, упав на колени, подхватил её тело, поднял лицо к небу и отчаянно завыл, прижав жену к груди… – Нет, Клэр!.. Нет!.. – ревел он, как безумный, тряся безжизненное тело… Сигнал на сетчатке уже сошёл с ума, предупреждая о превышении опасного уровня стресса, а нейрочип впрыскивал всё новые и новые порции успокаивающих коктейлей. Наконец, они подействовали и мужчина впал в какое-то состояние транса… или, даже, полубреда… Он то молча раскачивался, будто убаюкивая мёртвое тело жены, то принимался безудержно говорить, и в конце концов впал в какое-то странное оцепенение… Неизвестно, сколько он так просидел. Очнулся он уже во тьме. Вдоль дорожек едва горели фонари в энергосберегающем режиме. Солнце давно закатилось, – в небе уже ярко сиял серп луны и мерцали многочисленные звёзды.

Маломощная пулька не смогла пробить голову женщины насквозь, поэтому выходного отверстия не было, как не было и крови. Мужчина закрыл жене глаза. Как ни старался, он не мог вспомнить, какого цвета были её глаза в самом начале, когда они только познакомились. Отчего-то было важно вспомнить это самому, без подсказки нейрочипа… Она часто меняла цвет глаз и волос. В последние годы он заставал её иногда за тем, как она подолгу сидит перед зеркалом, вглядываясь в своё отражение. Что она пыталась там разглядеть?.. Может себя?..

Он осторожно уложил женщину на спину, сложив её изящные руки вдоль тела. Ему всегда нравились её руки, – такие красивые и женственные. Теперь казалось, что она просто закрыла глаза и спит… Он лёг рядом, взял её холодную руку в свою и посмотрел вверх. Звёздное небо раскинулось над ними во всём своём великолепии. Фрэнк никогда не интересовался астрономией, и из всех звёзд он знал лишь Полярную звезду, а из созвездий – лишь Большую и Малую медведицу, и Млечный Путь что не помешало ему в восхищении замереть созерцая бесконечные просторы. Невольно Фрэнку вспомнились слова Канта о его восхищении звёздным небом над его головой и нравственным законом внутри человека… Внутри человека, меня! У сайбера не может быть нравственности и морали, – только заданная программа… Давненько он не перечитывал Канта, занят был – делал деньги и упивался своим успехом!.. “Нет, Клэр, ты не ослик… Это я – ослик… механический…” Моргнув, он включил глазной зум, приблизил картину звёздного неба и стал его разглядывать. Невольно подумал, – если бы у бедняги Ван Гога в то время были такие возможности, то какое невероятное полотно он смог бы создать!

На звёздном фоне он различил передвигающиеся точки спутников и челноков, приблизил ещё и стал разглядывать, разговаривая при этом с женой, как будто она могла его слышать:

– Посмотри, дорогая… Вон висит космическая станция “Мир-5”, – прямо над нами… а там, чуть поодаль, наша “JFK”… А вон к ней приближается “Челленджер”, – наверное, везут им смену… И на станциях и во всех спейс-шаттлах есть мои… наши технологии. Они помогают людям, милая… Я всю свою жизнь трудился для человечества, – тихо сказал он. “Я знаю, знаю… Потому я и терпела твою работу, характер и постоянные измены…” – послышалось ему в ответ. И он говорил и говорил, вёл с ней безмолвный разговор, запоздавший на 50 лет… “Я делал это для тебя, и вместе с тобой, Клэр…”

Потом он долго лежал рядом с ней, гладя рукой её безмятежное, кукольно-гладкое красивое лицо, без морщин и старческих пигментных пятен. Для этого ему был не нужен свет, вполне хватало сияния звёзд и редких тусклых фонарей вдоль дорожки. Возможности его глазного экрана самой последней модели позволяли ему в модусе “Сова” видеть, как днём, даже в почти полной темноте… Невольно он подумал как бы они оба могли бы выглядеть сейчас, без всей этой биосайбер-хрени? Наверно её лицо было бы изрезано сотнями мелких морщин, – следами и памятью о прожитой жизни, и вся она была бы маленькая, сухонькая и сморщенная? А у него самого была бы одышка и лишний вес? Стал бы небось сгорбленным плешивым старичком… ходил бы с палочкой или сидел в инвалидном кресле… Да их и не было бы давно в живых… Всё-таки хорошо, что он придумал Сайбербионику… Сколько всего он уже успел сделать за эти дополнительные годы. “Нет, всё было не зря… – подумал он. – А кто может, пусть сделает лучше…” Он лёг рядом с Клэр, обхватил её тело руками, пробормотал – “Зелёными… твои глаза были зелёными, милая” и последним мысленным приказом выключил свою биосистему… На него самого его блокировки не распространялись…

Биоптички держались в отдалении, согласно отданному приказу, поэтому первым, кто их рано утром обнаружил, был приземистый примитивный сайбер-уборщик на колёсиках и с объёмным мусоросборником. Он остановился на дорожке и просканировал лежащие на газоне тела. Определив, что признаки жизнедеятельности отсутствуют, послал сообщение с фотографиями на мозговой чип своего оператора Хуана, одновременно продублировав его на пульт полицейского управления дистрикта. Оператор подошёл через 1 минуту 38 секунд, посмотрел издалека, но подходить к лежащим не стал. В последнее время частенько попадались суицидники и 33-летний мексиканец хорошо знал, что следует в таких случаях делать. Ругнулся про себя, – мёдом им здесь намазано, что-ли? Сейчас начнётся обычная тягомотина, – показания давать, присутствовать, протоколы подписывать… Снова полдня насмарку, а у него 8 сайберов в подчинении и всех их надо проконтролировать, а то они ему наработают… С досадой сплюнул и вздохнул. Интересно, почему они это делают? Словно с ума все посходили… И чего им не хватало? Совсем ещё молодые… и ведь видно, что не бомжи, – вон какие гладкие, да упитанные, и одежка качественная. А вон и женская сумочка лежит, с логотипом известного бренда, – стоит, небось, как годовая его зарплата… На его глазной сетчатке снова мигнула напоминалка о техосмотре машины и Хуан, чертыхнувшись, её привычно закрыл. Его мысли тут же автоматически перепрыгнули на домашние заботы. “Обязательно надо на техосмотр свой старичок-форд отвезти. – думал он, – а то ведь могут тачку и заблокировать, – крайний срок уже 2 дня назад прошёл, вот и напоминалка, падла, постоянно выскакивает, нервирует… Ну, машина-то ладно, – недельку ещё подождёт, – на крайняк можно и общественным транспортом пару дней поездить, не переломлюсь. Зато завтра, кровь из носу, нужно сделать очередную выплату по кредиту за био-почку жены. Ещё 9 лет за неё платить предстоит, ох-хо-хо… Да, и дочке надо не забыть сегодня тортик на день рожденья прикупить! 8 лет сегодня стукнуло, – как время-то летит… Подарок, – новую куклу, – жена уже приготовила… правда дочка хотела сайбер-куклу, – говорит, что та танцует, поёт, разговаривает, чуть ли не уроки вместо ребёнка делает. Да стоит такое чудо больно дорого, зараза… Все деньги на лечение жены ушли, а страховка лишь частично покрывает… Эх, сплошные траты, и не отвертишься… Ну и где этих чёртовых копов носит? На свои похороны так бы тащились…” Хуан ещё не знал, что полицейский ИИ через программу распознавания лиц уже идентифицировал личности погибших, а по голоканалам сейчас разлетается сенсационная новость о смерти известного инженера и предпринимателя, 187-летнего основателя Сайбербионики Фрэнка Миллера и его 163-летней жены Кларенс. “… Современный мир немыслим без его открытий… он стоял у истоков… подробности последуют через 5 минут, оставайтесь с нами…” Парень вздохнул и, прищурясь, взглянул на небо. Дополнительных дорогих опций в его глазу не было, – обычная стандартная модель, – поэтому он не смог бы разглядеть спутники на околоземной орбите. Зато он видел, что солнышко уже взошло, вокруг раздавался птичий щебет, радуя слух, – денёк обещал быть безоблачным и ясным. Вдалеке уже завывала, приближаясь, сирена полицейского коптера, а рядом, в режиме ожидания, застыл безмолвный сайбер-уборщик…