Белая радуга

– Прости, Эн, – неожиданно принес извинения начальник. – Я тобой сильно недоволен, но с террористами на башне ты разобрался удивительно быстро, и этот подвиг уравновешивает все твои траты.

Эн молчал, не зная, как реагировать на заблуждения Седого.

– Официально я спишу то время на подготовку к операции. Ведь ты, по крайней мере, думал о предстоящем освобождении башни, я прав? Планировал… Вроде медитации перед боем… – Седой нервно заходил из стороны в сторону параллельно окну. – Но лично для себя я хотел бы прояснить некоторые твои действия, – остановился.

Эн предположил, что начальник смотрит на него озадаченно.

– Что это еще за просьба о "пропаганде среди внесистемного населения"? – с искренним непониманием спросил Седой.

– Я подумал, объяснение роли Системы помогут многим скорее обрести свое место…

– Думаешь, им нужны объяснения или место? – Седой взмахнул руками от недовольства и возмущения. – Они уже на своем месте. Они никогда не пойдут в Систему по доброй воле.

– При всем уважении, – Эн старался подбирать слова осторожно, – люди думают иначе. Они считают, это Система отвергла их.

– И они скажут все что хочешь, – перебил Седой. – А сами палец о палец не ударят ради Порядка. Скорее примкнут к Детям.

– Но Система не обеспечила их обещанным счастьем…

– Собрался объяснять роль Системы, мальчишка! – голос начальника снова подпрыгнул и сорвался. – Ты хоть понимаешь, в чем роль Системы? В чем ее смысл? – взяв себя в руки и успокоившись, он добавил: – Никогда и никому мы не обещали счастья, Эн. Мы его строим. Молча.

Эн разумно воздержался от дальнейших споров.

– Как сгорел склад? – сразу задал Седой следующий вопрос, вновь заходив от стены к стене.

– Что там делали Нож и Дин? – спросил в ответ Эн. Он говорил слишком смело.

– Ночнов требует отдать тебя ему, – продолжал начальник, проигнорировав реплику подчиненного. – Как, по-твоему, мне следует поступить?

– Как вы сочтете нужным, – предложил Эн. Предугадывая следующие вопросы, агент объяснил заранее: – Я не поджигал склад. А ЖЗР не достался Детям. ЖЗР забрал некий персонаж от третьей стороны. Более того, Дети пытались уничтожить груз.

– Избавлялись от улик? – предположил Седой.

– Или производили диверсию.

Седой ощущался задумчивым.

– А таинственный похититель груза… Ты запомнил что-нибудь особенное?

– Он… – Эн помедлил, понимая, что следующие слова прозвучат как бред. – Седой, было похоже, что человек разбился на частицы и собрался обратно.

– Твои сенсоры могут ошибаться?

– Вряд ли. Но может я не знаю нужных слов.

Теперь Седой определялся сенсорами как шокированный.

– Что ты делал в "Паучьей лапе"? – вместо уточнений спросил вдруг он.

– Менял батарейки.

– Десять минут?

Эн молчал. У него не было ответа.

– Зачем тебе столько батареек?

– Я не сплю, – признался Эн.

– Отдери тебя дьявол, почему?

– Я работаю в Системе.

– Эн, Система выделяет тебе время для отдыха. Зачем, пропасть твоей душе, ты тратишь наши батарейки?

Эн почувствовал собственную озадаченность.

– Я… – Эн запнулся на полуслове. – …Я рассчитал, что затраты окупаются моей деятельностью во время-вместо-сна.

– Дьявол! Эн, – выпалил Седой, погрозив кулаком. – …Эн, когда ты уже оживешь?

– Простите? – переспросил агент.

– Время уходит, Эн, нужно ожить. Система – не бездушный механизм, это организм всего человечества, он идет на компромиссы с природой. Поэтому прекращай свою неразумную деятельность и начинай уже соображать. Ты сюда переехал для этого.

– Благодарю. Обещаю исправиться.

– Сгинь с глаз моих.

Эн кивнул и развернулся, но голос Седого остановил его у самых дверей.

– Эн, ты понял хоть что-нибудь из моих слов?

Эн хорошо подумал.

– … Кое-что.

Агент вышел в приемную, оставив Седого обдумывать полученную информацию.

– Жарко было? – услышал Эн взволнованный голос секретарши.

– Да нет, не очень, – тихо отозвался агент, прежде чем понял, что вопрос был задан не ему.

– Простите, я не вам, – громко объявила секретарша, тихонько хихикая.

"Он слепой", – послышался объясняющий шепот.

Эн почувствовал неловкость и поспешил выйти.

"Что я должен сделать?" – подумал он в коридоре.

"Десять. Мэй. Свидание."

Эн спустился на этаж ниже, где располагались удобное кафе и комната отдыха.

Запах кофе и сладостей смешивался с теплом горячих кружек и шипением кофеварок.

– Привет, – прозвучал знакомый голос у правого уха. – Ой, прости, – раздался щелчок, и Эн осознал, что Мэй совсем рядом.

– Я отлично определяю людей, но не всегда могу сосредоточиться, – признался Эн оправдания ради. – Третий столик слева подойдет? – блеснул зоркостью он.

– Хороший выбор, – оценила она.

На Мэй абсолютно точно были старые джинсы, в кармане которых находилось включенное ею ранее электронное устройство.

Минуту они молча сидели, слушая шипение кофеварок и стук кружек в посудомойке.

– Ты всегда такой сонный? – спросила Мэй. – Будешь есть что-нибудь?

– А ты? – спросил в ответ Эн.

– Я придерживаюсь законов жизни, – молвила Мэй. – Конечно, ты можешь есть здешнее мясо. Становиться сильным, но агрессивным и несдержанным. Или употреблять только траву. Быть слабым и вялым, жизни не радоваться, но и вреда не причинять. Я поступаю проще.

– Проще?

– Я не ем совсем.

– Совсем?

– Те несчастные напитки вряд ли можно назвать едой, ты согласен? А что? Я не могу умереть от голода до определенного момента.

– Удобно, – согласился Эн. – Но не вижу большой разницы между "ничем" и "травой".

– Чем питаешься ты?

– Батарейками.

– Серьезно? Ух ты. То есть я, конечно, слышала о подобном, но встречаю впервые. А можно… посмотреть?

– Нет.

– Почему? О, не говори. Это какое-то интимное место, – кокетливо предположила она.

– Нет. Я просто не хочу. Зачем тебе знать, куда вставляются батарейки?

Мэй смеялась секунд пятнадцать.

– Скажу по секрету, – прошептала она. – У столика застыл официант.

Эн нашел восприятием застывшего официанта.

– О. Да, – разволновался Эн. – Два кофе, – он проследил удаление официанта и сказал: – Я сосредоточился на диалоге.

– Интересно, – кивнула Мэй. – Мне интересно твое восприятие мира.

– Оно весьма избирательно, – шутя отметил Эн.

Потом он признался:

– Отчего-то я представлял тебя в легком весеннем платье.

– Правда? – обрадовалась она. – Спасибо. Во время нашей первой встречи я была именно в нем.

– Красивое платье, – оценил Эн.

Официант принес две чашки кофе.

Аромат крепкого кофе разбудил дремлющее сознание Эна. Эн с удивлением обнаружил, что такого удобного сигнала в памяти нет. Он отметил запах кофе на будущее.

– Расскажи, каково это? Воспринимать так, как ты… – попросила Мэй.

– Я не знаю, – ответил Эн. – Я не воспринимаю по-другому. Как я могу объяснить разницу?

Мэй чувствовалась чуть разочарованной.

– Ладно, – попытался исправить положение Эн. – Чем дольше я общаюсь с определенными людьми, тем лучше я их чувствую. Быстрее учусь узнавать. Начинаю определять на гораздо большем расстоянии и по менее явным признакам.

Мэй моментально оживилась.

– Это действительно интересно. Ты уникален. Знал об этом?

– Я знал, – подтвердил Эн. И тут же спохватился: – Но в то же время нет, избирательное восприятие – самое что ни на есть человеческое качество. Люди прислушиваются, чтобы разобрать отдельный звук в общем шуме. Присматриваются, чтобы выделить одну деталь в пестрой картине. Они вынуждены сосредоточить внимание на чем-то одном, когда не хотят потерять это из виду, нередко упуская все остальное. Я склонен верить, что сталкиваюсь с теми же проблемами.

Мэй отпила кофе.

В пространстве комнаты отдыха преобладал цвет красного дерева.

Эн решил задать вопрос:

– Ты переехала сюда, верно?

– Верно, – подтвердила Мэй. – Для работы в одном из архивов. Там много древностей, книг, рукописей, "мертвых языков".

– Так ты отчасти знакома с системой человеческого языка? – уточнил Эн.

– Отчасти, – она, вероятно, улыбнулась, отхлебнула кофе, устраиваясь на стуле удобнее.

– Меня интересуют явления теоретически не попадающие в систему.

– Что ты имеешь в виду?

Эн мысленно перебрал все возможные формулировки, но так и не нашел подходящей.

– Чего нет в системе, того нет и в реальности, – сказала Мэй. – Сознание не воспринимает такое явление за "отдельное". Тебя интересует именно языковая система?

Эн оторвался от мыслей и стал весь внимание.

– Потому что, пожалуй, в любой науке существуют явления, которые никак не определяются на современном уровне развития разума. Их если и можно определить, то только по результату взаимодействия с другими объектами.

– Неопределяемые явления оставляют следы на объектах определяемых, – перефразировал Эн.

– Конечно, оставляют. Иначе они бы не существовали. А ведь мы говорим о существующих явлениях мира, – Мэй допила кофе и вздохнула. – Но твой вопрос был задан с целью. Тебя что-то беспокоит? Трудности в общении?

– Нет. Мой вопрос связан не с общением, – покачал головой Эн. – Хотя… У меня есть трудности. Общаясь с людьми, я нередко чувствую стену. Это нелегко объяснить, но лучшего определения не придумать.

Мэй закивала с пониманием.

– Ты читал Эжена Юнеско?

– Кого? – переспросил Эн.

– Ой. Прости, – смутилась она. – "Читал", наверное, не совсем уместно по отношению к тебе.

– Я считываю информацию с электронных устройств, – возразил Эн.

– Ага, – с интонацией "так о чем я" Мэй попыталась вернуться к мысли. – Эжен и его театр парадокса. В наши дни пьесы уже не ставят, потому что последний театр уж десять лет как закрыли, но когда-то они были очень популярным видом искусства. Извини заранее за неточное цитирование, но, по-моему, Эжен сказал: "Мир, жизнь до крайности несообразны, противоречивы, необъяснимы тем же здравым смыслом или рационалистическими выкладками. И человеку… приходится год от года все труднее, все непосильнее, и человек чаще всего не понимает и не способен объяснить сознанием всей громады обстоятельств действительности, внутри которой он живет, а стало быть, он не понимает собственной сути, самого себя". Театр, оперирующий к правдоподобию, по его словам, не нужен. Нужен театр, который балансирует на границе двух миров: призрачно-фантастического и реального, но обязательно с привкусом ирреального. У Эжена также была статья "Трагедия языка". Там он обстоятельно демонстрирует, как разваливается язык, если его начинать использовать абсурдно. У языка есть конкретная функция – объединять людей. Но именно она теряется, так как человек сделал все, чтобы уничтожить язык. Человек использует язык не для передачи информации, а чтобы занять время.

– Занимательно, – молвил Эн. – Он разбирался в секретах человеческого языка?

Мэй пожала плечами.

– Он писал комедии. Не жизнерадостные, но смешные. И верил, что когда-нибудь у человека обнаружатся проблески разума, человек научится пользоваться языком, и все вернется на землю.

Шипение кофеварок стихло, а вместо него заиграли звуки музыки.

– Это пианист, – прокомментировала Мэй. – Он, между прочим, слепой.

– И без имплантов, – добавил Эн.

– Зачем импланты пианисту? – рассмеялась Мэй.

Пианист – бородатый черноволосый дядька в смокинге и в темных очках – поправил шелковую бабочку на шее, а затем заиграл веселый мотив.

Есть в сердце центнеры крови.

Лица в весенних деревьях.

В кронах – поднятые брови.

В листьях танцуют забвенья.

Лес неумытым, небритым

Ликом глядит однобоко,

Утренним взором багровым

Пялится прямо на бога.

Где же ты, хмурая туча?

Где лучи вечного боя?

Есть в небе ветки и сучья.

Есть в нем и гроздья покоя.

В коридорах понизили уровень освещения. Несколько минут Эн и Мэй гуляли по закрытому переходу из одного здания в другое. Через прозрачную стену перехода Мэй любовалась панорамой ночного города. Захватывающие виды и отсутствие излишнего шума поддерживали романтическую атмосферу.

Большинство работников разошлись, используя время для отдыха. Ночная смена дежурила на других этажах. Тишина, казалось, должна была вот-вот выйти навстречу.

Но впереди приподнялась и сдвинулась в сторону крышка люка. Из секретного технического кармана, расположенного под переходом, выбралось паукообразное существо. Эн ожидал увидеть даже кошку, но появившийся в коридоре человек напоминал скорее насекомое, чем млекопитающее. Эн отметил, что и тепла от незнакомца исходит немного, а температура его тела приближается к температуре окружающей среды.

– Освещенные овощи, – выругался шпион, заметив свидетелей. – Влюбленные голубки, шу-шу!

Эн загородил собой Мэй.

– Извести охрану, – попросил он девушку.

Мэй, не споря, вернулась в начало перехода, а Эн остался один на один с существом.

Существо изогнулось в неоднозначной, с точки зрения приличий, позе.

– Я люблю и уважаю игры. Ты уважаешь игры, терминатор? – прошептал человек-насекомое.

Эн пытался определить черты противника, развернув кольцо, но лицо Игрока оказалось надежно спрятанным за непроницаемой для сенсоров маской.

– А, любитель электронных устройств, – непостижимым образом определил Игрок. – Ищешь информацию обо мне, верно? А я вот где! – существо переместилось на стекло стены перехода столь резко, что очки Эна отказались воспринимать такое за движение.

– Сыграем в "Резкий ветер", – заявил Игрок, после чего вся прозрачная стена коридора взорвалась сотнями осколков.

Эн упал на пол, закрыл голову. Восприятие растерялось из-за количества одновременно движущихся объектов, а когда Эн настроился на игнорирование стекла, найти Игрока ему не удалось.

"Не к добру", – подумал агент, выключая кольцо и поднимаясь. Осколки стекла высыпались из рукавов и захрустели под сапогами, когда Эн приблизился к разбитой стене. Ветер заметался по переходу, сметая стекло на город.

– Испортил мне свидание, трюкач, – молвил Эн в темноту с досады.

– – –

"Как ты знаешь, многие отказываются от еды. Момент спорный. С одной стороны, фермерство в упадке. На то хватает причин. Робототехника отчасти спасает производство, но нынешняя Система физически неспособна прокормить всех. Не говоря уже о том, что больше половины припасов достается элите… В этом свете отказ выглядит разумным. С другой – человеческому телу нужно топливо. Не все работают на батарейках, знаешь ли. Эффективность падает, а потому Система отчаянно борется за провизию. Ей не нужны граждане-овощи, безвольно ждущие свой срок. Так что если кто-то начинает придерживаться убеждений слишком строго, завтра его могут признать "слабым звеном" и вынести наружу, благо поднять и отнести будет нетрудно."

Восстание личности

Взрыв перехода оказался лишь началом. По комплексу прокатился волной сигнал тревоги. Эн подумал, это Мэй успела добраться до службы охраны или тревожной кнопки, но после определил, что основная суета происходит на этажах выше. Бойцы СООП прочесывали оба здания в поисках нарушителя. Кого-то помимо Игрока.

Физически Эн по-прежнему стоял у разбитой стены. Ветер влетал через пролом, свободно гулял по переходу, развевал полы плаща и словно огромной невидимой метлой сметал оставшиеся осколки. Одновременно Эн нырнул во внутреннюю электронную сеть здания, добравшись до сигналов с камер видеонаблюдения, замков, переговорных устройств и прочих охранных систем.

"Отряд "Альфа". На позиции."

"Отряд "Бета". На позиции."

"Заходим… Чисто!"

"Северное крыло… Чисто!"

"Офисы… Чисто!"

"Обнаружен персонал."

Раздался сдавленный короткий женский визг. Боец СООП жестом успокоил работницу Системы, показал на дверь прямо за собой, женщина поспешила покинуть помещение. Эн переместился к другой камере, обратив внимание на плохо закрепленную вентиляционную решетку:

"Это агент Системы Анатос, номер "три-три-шесть, три-шесть-пять, восемь-девять-восемь". Альфа, проверьте шахту вентиляции."

"Что вы делаете на этой частоте, агент?"

"Отставить, Альфа. Код подтверждаю. Выполняйте."

"Вас понял. Альфа – выдвигаемся к цели."

"Западный отсек. Чисто!"

"Сортир. Чисто!"

"Не так уж чисто, как могло быть!"

"Отставить, Бета."

"…Альфа на позиции. Произвожу осмотр… Решетка шахты не закреплена. Повторяю: решетка не закреплена!"

"Отряд "Бета", беглец мог укрыться в вентиляционной шахте. Проверьте со своей стороны."

"Вас понял. Начинаем проверку шахты."

"…"

"Это Альфа. Решетку сняли. Производим осмотр."

"…"

"Огонь! Огонь!"

"…Альфа! Прием! Вас не видно! Говорите!"

"Черт! Черт!"

"…Альфа! Что происходит?!"

"…"

"Это Альфа! Объект обнаружен! Цель в шахте вентиляции! Противник вооружен! Мы под обстрелом!"

"Кидаю "хлопушку"… Граната!"

"…"

"…Бета, докладывайте!"

"Противник прекратил стрельбу. "Хлопушка" могла его вырубить."

"Проверить шахту. Найти и задержать нарушителя."

"Есть!"

"Альфа, что у вас?"

"Заходим со своей стороны. Зажмем его в тиски!"

"Бета?"

"Видим Альфу. Объект ушел по вертикальной шахте на уровень выше."

"Бета – следуйте за объектом. Альфа – отрежьте его от выходов."

"Альфа – покидаем шахту. Движемся на следующий этаж. Идем на перехват."

"Подъем по шахте завершен. Никаких следов нарушителя. Да тут чертов лабиринт!"

"Производим проверку выходов на уровне… Обнаружена незакрепленная решетка. Объект покинул шахту вентиляции."

"Шустрый чертяга!"

"Альфа! Начальник отдела безопасности на связи. Объект предположительно движется в сторону серверной. Остановить любой ценой!"

"Выполняю!"

"Бета! Живо вон из шахты, обеспечьте прикрытие!"

"Есть!"

"Объект обнаружен! Корпус девять, южный коридор!"

"Огонь! Огонь!"

"Пытаюсь догнать!"

"Стой!"

"Альфа! Прием!"

"О, черт! Несем потери! Повторяю: несем потери! Взрыв зацепил троих, не можем продолжить преследование!"

"Это Бета. Коридор заминирован! Противник заминировал коридор!"

"Он взломал двери и держит проход открытым!"

"Движется в сторону серверной!"

"Срочно остановите его!"

"Тут повсюду мины!"

"Бета! Сейчас же! Это приказ!"

"Пули его не берут!"

"Вперед, Бета, забудьте про мины! Объект не должен достичь серверной!"

"А-а-а! Мы теряем людей!"

"Блокируйте проход! Срочно верните управление дверьми! Ответьте, прием!"

"Не успеваем, начальник… Противник в десяти шагах от цели!"

– – –

Отряды СООП больше не могли вести преследование. Контуженные, кто без руки, кто без ноги, истерзанные, на почерневшем от копоти полу, среди полыхающих обломков, пепла, перемазанные сажей, искалеченные, но живые, они корчились от боли. Те, кто пострадал меньше, пытались оправиться от шока, подняться. Они ползли, чтобы выполнить миссию, размазывая общую лужу крови, орали, когда горела плоть и трескались кости. Автоматическая система пожаротушения поливала дождем.

Мужчина в конце коридора замер, выронил пулемет, словно осознав, что картина перед ним – дело его рук. Дышал он тяжело, прерывисто, до конца не веря, что достиг этой точки, как марафонец после тяжелого забега. Затем собрался, резко сфокусировавшись, развернулся и продолжил движение к цели. Всего несколько шагов до заветной серверной.

Эн закрыл двери и вернул управление этажом службе безопасности. Створки захлопнулись прямо перед носом нарушителя. Тот ударился о блок, затем ударил перекрытие в ответ от отчаянья, упал на колени, взвыл.

Относительно целые бойцы, увидев, что противник так и не достиг серверной, заметно воодушевились. Хромая, перекатываясь, в рваной, обгоревшей униформе, они двигались неумолимо, как отряд живых мертвецов. Многие начинали понимать, что будут списаны в запас, отстранены от службы, останутся калеками до конца своих дней. Добравшись до вконец приунывшего врага, стоящего на коленях, опустившего руки и голову, они навалились дружно, сцепившись в одну бесформенную массу из конечностей и тел, нанося сперва вялые, но все более уверенные, питаемые ненавистью и горечью удары. Они рвали его одежду и плоть, пинали, избивали прикладами, пытались расцарапать лицо.

"Не думаешь, что пора вмешаться?"

Эн медлил несколько мгновений, раздумывая, как лучше остановить бойцов, очевидно превысивших допустимый уровень насилия при задержании преступника… Преступника, который давно не оказывал сопротивления. Агент продолжал следить за ситуацией с камер видеонаблюдения. Душ системы пожаротушения не помогал, а ближайшие роботы-уборщики находились двумя этажами ниже.

"Бойцы СООП! Отставить! Прекратить этот фарс!" – голос по радио принадлежал местному начальнику службы безопасности.

"О-о, кого-то ждет выговор сегодня."

Эн покинул электронную сеть, впервые после начала атаки сдвинулся с места. Осколки стекла разбитого перехода захрустели под сапогом.

Нож

Он был уверен, что услышит ее дыхание, если прислушается: кардиомонитор уверял, что фиксирует признаки жизни. Кривые на экране регулярно подпрыгивали с характерным писком. О теле заботились – поддерживали чистоту, стимулировали электромассажем, предотвращали образование пролежней и атрофирование мышц. Деньги не имели значения – служба в Системе хорошо оплачивалась. Поэтому Нож нашел лучшую палату для сестры. Залитую ярким искусственным светом, с растениями по углам, с круглосуточным наблюдением, уходом, как со стороны прогрессивной робототехники, так и силами "профессионального живого персонала".

Хорошая палата, спокойная, ухоженная. Сильный контраст с тем, что творилось на заваленных мусором улицах.

Прыжок кривых показателей… Писк… Доказательство жизни.

Сидеть так было невыносимо, однако Нож ничем не выдал внутренние переживания и остался на месте. Безмолвный страж, лик смерти, у края кровати…

Ее неподвижная белая… белее простыни рука… Он думал сжать эту кисть в широкой грубой ладони, но, потянувшись, замер на полпути, едва коснувшись кончиками пальцев.

А ведь он должен уйти раньше нее…

Что не так с этим миром?

В какой-то миг Нож пришел в движение. Поднялся. Взял свободную подушку из шкафа. Постоял так, с подушкой в руках. Медленно, осторожно приложил ее к голове сестры. Закрыл спящее… безжизненное лицо.

Всего одно движение… Одно… Всего лишь надавить посильнее… Отбросить мысли, забыться, потерять счет времени… Это недолго… Это так просто… Что может быть проще…? Но…

Не ее время…

Но…

Не ее время… Не сможешь… Что бы ты ни сделал, она останется жить…

Если это можно назвать "жизнью". Больше похоже на обман. Трюк. Дурную шутку.

Что ты делаешь? Нельзя! Это против правил… Против законов природы…

Лишь надавить… Она сейчас хрупка… Хрупка и уязвима как никогда…

Руки его опустились сами собой.

Прости…

Подушка упала, глухо стукнулась о пол, выскользнув из разжатых пальцев – ладони оказались неожиданно влажными. Нож смотрел на свои руки почти с удивлением. Снова поднял взгляд на неподвижное тело. Прошло тридцать шесть секунд.

Прости…

"Пока есть время, есть надежда," – вспомнил он.

Но ведь тебя больше нет… Ты ушла… Ушла, вопреки природе, покинула мир раньше меня. Обманула смерть… Оставила позади пустую оболочку… Сломанную скорлупу без души…

Прыжок кривых… Писк… И так, кажется, уже целую вечность…

Тебя больше нет… Это мне пора проснуться…

Постучали – дверь приоткрылась, в палату заглянул медбрат. Нерешительно просунулся через проем, бросив мимолетный взгляд на подушку на полу, уставившись на обернувшегося Ножа.

– Прошу извинить, если побеспокоил, но с вами пытаются связаться… – решив, что сообщение передано, работник больницы попятился, аккуратно прикрыв дверь.