Натаха. Хранить и защищать

Татьяна Охитина

Хранить и защищать

Глава 1

Мрак полнился голосами. Не было видно ни зги, но Натаха чувствовала, что ее рассматривают.

– Какая славная, – послышался низкий, волнующий мужской голос. – Молодая кровь – это хорошо.

– А тебе все бы кровь, – сердито прозвучало в ответ. Кому принадлежал этот голос – мужчине или женщине – было непонятно.

– Да ладно, ты же понимаешь, о чем я.

– Я-то понимаю, а ты? Только попробуй к ней пристать, кровосос!

– Ой, да брось, – мужчина рассмеялся, – ты такая милая, когда сердишься.

– Милая? Ну-ну, смейся, недолго мне осталось до нового воплощения. Вот окажусь здоровенным мужиком, и ты у меня попляшешь.

– Да ладно, с чего бы тебе вдруг…

– А ты мозгами-то пораскинь, кого она захочет рядом видеть – девчонку на побегушках или мужчину красивого?

– Красивый мужчина для нее и без тебя найдется, – в голосе собеседника послышалось самодовольство.

– Даже и не надейся! Только попробуй сунуться – клыки пообломаю!

Мужчина снова рассмеялся.

– Руки коротки, дорогуша.

– Посмотрим!

– Посмотрим.

Тьма пошла волной, словно встряхнули тяжелую невидимую портьеру, такую пыльную, что Натаха чихнула… и проснулась.

В комнате стоял полумрак, разбавленный светом фонаря, проникающим в окно с улицы. Голые ветки сирени отбрасывали причудливые тени, вычурности которым добавляли оконные решетки, хоть и некрасивые, зато надежные, как считали владельцы квартиры, которую Натаха снимала.

Спустя несколько мгновений тишину, царящую в комнате, взорвал грохот будильника – пришлось вставать и собираться на работу.

Странный сон никак не выходил из головы – Натаха думала о нем всю дорогу и чуть не пропустила нужную остановку, затем, поднимаясь в лифте, едва не проехала свой этаж, а потом, раздевшись и войдя в кабинет, чуть не уселась мимо стула. Такой рассеянности она за собой прежде не замечала. Чтобы взбодриться, отправилась налить кофе – и чуть не опрокинула на себя чайник. «Да что ж такое!» – мысленно воскликнула она, вернулась в кабинет и с головой нырнула в работу.

Расчет оказался верным – дела отвлекли от дурацких мыслей.

Однако рабочий день все же не резиновый, и воспоминания о странном сне опять завладели ее мыслями, стоило покинуть офис и отправиться домой.

Даром это не прошло – последствия витания в облаках настигли Натаху прямо у подъезда.

В этот раз запнулась Натаха основательно – скатилась вниз по обледенелым ступеням крыльца, и, как назло, в это самое время зазвонил телефон. Чертыхнувшись, она попыталась подняться, но наледь под ногами сделать этого не позволила. Телефон разрывался, оглашая окрестности звоном, привлекая к барахтанью лишнее внимание. Впрочем, никто из тех, кто оглядывался, на помощь не поспешил.

Когда подняться наконец удалось, мерзкая звонилка заглохла. Натаха посмотрела на ступени, весело блестящие в свете неоновой лампы, и поняла, что перед вторым актом геройства нужно сделать перерыв. Доковыляла до лавки, глянула кто звонил и, скривившись, набрала номер.

– Доча, ты почему не отвечаешь?! – врезался в ухо мамин вопль. – Звоню тебе, звоню… Так, ладно, я по делу – давай, срочно собирайся и приезжай!

– Зачем это? – насторожилась Натаха. Убравшись в съемную однушку на другом конце города, она была не готова вот так запросто вновь потерять свободу.

– Счастье тебе привалило, вот зачем!

Натаха напряглась ещё больше – слово «счастье» мама употребляла крайне редко, и во всех случаях это был сарказм. Сейчас же оно звучало подозрительно искренне.

– Какое счастье? – сдаваться без боя Натаха не собиралась.

– А вот такое! Квартиру тебе, дурочке, отписали, да не абы где, а в старом центре! А жилье-то там – ого-го! В общем, давай, собирайся, поедешь в права вступать. Нотариус ждёт нас к шести, – и мама закончила разговор.

Натаха посмотрела на телефон, затем на обледенелое крыльцо, бросила взгляд на окна первого этажа, «украшенные» решетками, сквозь которые вот уже полгода смотрела на мир, и, поднявшись, двинулась к остановке.

Дорога прошла в раздумьях, никого, кто мог бы «отписать» квартиру, припомнить не удалось, а узнать подробности не вышло – судя по коротким гудкам, мама обсуждала новость с подружками.

Автобус тащился долго, пересчитал все пробки и светофоры, поэтому, когда Натаха наконец доехала, поговорить тоже не получилось – пришлось нестись к нотариусу во весь дух.

Выяснить удалось лишь то, что квартиру завещала бабка. Ясности это не внесло, поскольку никакой бабки у Натахи не было, а на вопрос «какая» мама ответить не смогла – отец растил ее в одиночку, а папаша самой Натахи так и остался безымянным героем. Одним словом, взяться этой самой бабке было неоткуда.

Нотариуса Натаха с мамой застали в самый последний момент – он уже собирался уходить, но сжалился, достал папку, вернулся за стол и внёс свою лепту в общий градус безумия – бабка-дарительница оказалась настолько дальней родственницей, что даже мама, которая знала всю родню до седьмого колена, растерялась. Но быстро взяла себя в руки и уверенно закивала: «Да-да, конечно». Однако, услышав условия завещания, вновь не совладала с собой:

– Как это «родственников не селить»? Как это «не продавать»?

Натаха возликовала – таинственная родственница отдала квартиру в её личное пользование. А то, что двадцать лет жилье нельзя продавать – так это мелочи.

Подписав документы и получив ключи, Натаха с мамой выбрались на улицу. Ехать смотреть квартиру решили завтра, тем более что будет выходной. Вспомнив коварное крыльцо, Натаха отправилась ночевать к маме – убиваться впотьмах не хотелось гораздо больше, чем выслушивать ее капанье на мозги.

Спалось ей в ту ночь отвратительно, снилась всякая дичь: вороны, кошки, аквариумы, какая-то настырная тётка, сосед с дрелью… От сверлежа она и проснулась, обнаружила, что за окном светло, а из кухни доносится дивный запах оладушков.

Выбравшись из-под одеяла, Натаха прошлепала на кухню.

– Вот, – укоризненно сказала мама, указывая на полную тарелку румяных кругляшей, – там-то тебе, в твоей шикарной квартире, никто такого не напечет.

– Может, она не шикарная, – ответила Натаха, цапнула одну оладью и принялась жевать.

– Ну да, – усмехнулась мама, – видела я это жилье из старого фонда – тогда строили на века, не то, что сейчас. С другой стороны, – задумчиво добавила она, – ты теперь богатая невеста, с такой-то жилплощадью тебя кто угодно замуж возьмет.

– Не нужен мне кто угодно, – в стотысячный раз сказала Натаха, – и замуж я не хочу.

– Вот именно, а часики-то тикают, между прочим. Внуки сами себя не сделают, а я уже не молода, могу не дождаться. Да я-то ладно, а вот что ты потом будешь делать одна?

Далее по программе ожидались угрозы десятью кошками и смерть от обезвоживания. Слушать все это не хотелось категорически.

– Тряпки! – воскликнула Натаха, выпрыгивая из наезженной колеи. – Надо взять тряпки! Там, в этой квартире, наверняка грязища, придётся все отмывать.

– Пожалуй, – согласилась мама. – Тряпки, ведро и порошок.

Так и поехали.

Глава 2

– Ну вот, я же говорила! – воскликнула мама, с такой гордостью обозревая крепкую старинную двухэтажку, словно строила ее сама. – Не дом, а ух! – она потрясла крепко сжатым кулаком.

– Может, он только снаружи «ух», – из вредности сказала Натаха. Дом ей понравился, а главное, тут не было никаких ступеней у входа, а дорожка, ведущая к двери, темнела очищенным асфальтом

В подъезде тоже оказалось неплохо – чисто, просторно, пусто. Впрочем, пустота вышла обманчивой – стоило подняться на второй этаж, подойти к нужной двери и достать ключ, как из квартиры напротив выглянула крепкая тётка в цветастом халате и визгливо воскликнула:

– Вы кто?

– Мы-то наследники, а вот вы кто? – ринулась в атаку мама.

– А, так вы Лидочкины родственники, – тут же разулыбалась соседка. – А я её лучшая подруга, Ирина.

Натаха глянула на маму и поняла, что сейчас та выскажет все что думает о таких вот подругах, и мнение это совершенно точно соседке не понравится, но тут в коридор, пронзительно тявкнув, выглянул рыжий шпиц.

– О боже, какая прелесть! – воскликнула мама, пременившись в лице. – Как зовут эту сладенькую пусечку?

– Аглая, – проворковала соседка, подхватывая собаку на руки.

– А меня – Тамара, – разулыбалась мама. – Так я к вам зайду, Ириночка, поспрашивать? Чуть позже, хорошо? Вы ведь наверняка здесь всё обо всём знаете!

– Конечно! Мы с Аглаюшкой будем очень рады, – ответила соседка.

Квартира таинственной бабки оказалась совсем не пенсионерская – чистая, светлая, с современным ремонтом. И пахло в ней хорошо – травяным чаем и кофе. Пройдясь по комнатам, Натаха поняла, что именно такой и представляла квартиру своей мечты. Здесь было всё – и спальня, и гостиная, и маленькая уютная библиотека, из которой можно сделать кабинет или мастерскую. Или ничего не делать, потому что она и так была хороша – Натаха так и представила, как долгими зимними вечерами, укутавшись в плед, будет сидеть в кресле с чашечкой свежесваренного кофе и под мягким светом торшера почитывать что-нибудь интересное. Почему-то она не сомневалась, что в хозяйской коллекции обязательно таковое найдется, хотя пробежалась по книжным полкам исключительно беглым взглядом.

Делая мечту еще более реальной, помимо прочей бытовой техники, на кухне обнаружилась новенькая кофемашина.

Здесь же на столе лежал фотоальбом, поверх которого белел конверт с надписью «для Наташи».

– Ну-ка, ну-ка, – мама протянула руку, и Натаха в самый последний миг чудом успела его схватить. Глянув осуждающе, мама взялась за фотографии.

Натаха вскрыла конверт, достала послание, написанное аккуратным убористым почерком, и принялась читать.

«Дорогая Наташа!

Уверена, что мой подарок стал для тебя сюрпризом, и ты понятия не имеешь, кто я такая. Версия для нотариуса – выдумка. Правда же заключается в том, что я действительно твоя родная бабушка, а твоя мать Тамара – моя дочь. По некоторым причинам мне пришлось оставить её с отцом и исчезнуть из её жизни. Я наблюдала за ней, а потом уже за тобой, и поняла, что именно тебе готова отдать свое наследство.

С любовью,

Лидия Генриховна».

– Чего там? – спросила мама. Натаха протянула ей листок.

Мама пробежалась взглядом по строчкам и помрачнела.

– Вот поганка! – воскликнула она, отшвырнув его, словно на нем сидел таракан. – Ну надо же, причины у неё! Наблюдала она! Да тьфу на тебя, кукушка! – она потрясла кулаком, глядя в потолок.

– То есть, это точно твоя мать? – на всякий случай уточнила Натаха. То, что мама не удивилась, выглядело странно.

– Да уж куда точнее, вон, – мама ткнула пальцем в альбом, – сама полюбуйся.

Натаха открыла первую страницу и озадаченно уставилась на старинный снимок – статная дама с высокой причёской, в платье по моде позапрошлого века, смотрела прямо и решительно. На следующих снимках одна эпоха сменялась другой, а потом началось знакомое время. Лишь одно оставалось неизменным – лицо женщины и ее взгляд, проницательный и цепкий.

– Подожди-ка, – произнесла Натаха. – Это что, одна и та же женщина? А чего она в разных нарядах?

– Да брось, – махнула рукой мама, еще раз присмотревшись к фотографиям. – Где ж тут одна, просто родственницы. Это вон как соседки наши, Кочкины, все на одно лицо – и бабка, и мать, и дочка – редкие страхолюдины.

Натаха вновь нырнула в альбом, решив масла в огонь не подливать – про ненавистное соседское семейство мама могла говорить долго.

Перевернув очередную страницу, она внезапно увидела своего деда, еще молодого, с ребёнком на руках – похожую фотографию она видела в семейном альбоме. Следующие снимки запечатлели взросление матери – какие-то были похожи на случайные кадры, сделанные на улице, какие-то Натаха уже не раз видела. «Это что же получается, – подумала она, – дед держал с бабкой связь?»

А потом, перевернув очередную страницу, она увидела себя. На улице, с мороженым, стоящую за руку с дедом. Она помнила тот день, хотя было ей от силы лет пять, дед повел ее в парк на карусели, и там какая-то женщина угостила ее эскимо. «Получается, это была моя бабка?» – поразилась Натаха. Лица той женщины она не запомнила.

Следующие снимки тоже были ее, Натахины: несколько из школьных лет, еще немного из института, который она так и не окончила, а последнее фото оказалось почти свежим – куртка, в которой ее засняла бабуля, была куплена этой весной.

– Ну? – спросила мама, – что думаешь?

Натаха пожала плечами.

– Не знаю.

– Ладно, давай, наливай воды и начинай мыть. А я пока к соседке сбегаю.

– А чего тут мыть? – Натаха огляделась. – Чисто же.

– А за покойницей все-равно надо, – мстительно произнесла мама, делая упор на слове «покойница», словно хотела этим насолить своей почившей горе-мамаше. – Давай-давай, не ленись, – она двинулась в прихожую. – Всего-то три комнаты, раз плюнуть.

«Ага, – мрачно подумала Натаха. – А еще кухня, коридор, и ванная с туалетом. Да я поседею, пока все это вымою!»

Однако резон в словах матери был, и, вздохнув, она отправилась в ванную. Полюбовалась симпатичной разноцветной плиткой на стенах, аккуратными рулончиками полотенец на полке; раскрутив, понюхала содержимое баночки с кремом, подцепила немного пальцем и, глянув в зеркало, мазнула по щеке. Своя косметика у нее тоже имелась, но эта выглядела и пахла дороже. В шкафчике помимо крема обнаружилось еще много всяких баночек и флакончиков, и Натаха с упоением погрузилась в изучение всех этих сокровищ.

Прервал увлекательное занятие дверной звонок.

– Помыла? Молодец! Ставь чайник, – заявила мама, проходя на кухню с тарелкой пирогов в руках. Разубеждать ее Натаха не стала, и вскоре они уже сидели за столом, поглощая стряпню соседки.

– А ничего пирожки, – сказала Натаха, по-честному разделив последний пирог на двоих.

– Соли маловато, – ответила мама, но от своей половины не отказалась, – зато собака у нее – чистое золото! Ну так чего, когда будешь переезжать?

Натаха вспомнила обледенелые ступени и решительно заявила:

– Сегодня.

Грузчикам лед совершенно не мешал – они перетащили пожитки быстро и с огоньком. Также бодро и занесли в новое жилище. «М-да, – подумала Натаха, глядя на изгвазданный пол, – мыть все-таки придется».

Когда закончила уборку, за окном стемнело. Продуктов, привезенных из съемной квартиры, хватило на то, чтобы приготовить ужин, и это радовало, потому что сил для похода в магазин не осталось. Поев, Натаха завалилась спать.

Она уже почти отключилась, когда странный звук в клочья разодрал ее сон.

Глава 3

Вскочив, Натаха включила свет и, озираясь по сторонам, попыталась обнаружить источник жуткого скрежета. Поняла, что он доносится из прихожей и с опаской выглянула в коридор. Судя по звуку, в квартиру ломился монстр с железными когтями.

Натаха на цыпочках подошла к двери и посмотрела в глазок. На лестничной площадке никого не оказалось. «Ушел», – с облегчением подумала она, развернулась, чтобы уйти, и едва не подскочила от громкого омерзительного скрежета – монстр никуда не делся. Переборов желание забиться под кровать, она опять приникла к глазку – и снова никого не увидела.

Не придумав ничего лучше, она сердито крикнула:

– Кто там?

– Мя-а-у! – донеслось с той стороны.

– Брысь отсюда, зараза! – к котикам Натаха всегда относилась прекрасно, но сейчас, после пережитого ужаса, любовь канула в небытие.

– Мя-а-у-ау!

– Вон пошел!

– Мя-а-у-а-ау! – зловредный гость ясно давал понять, что никуда не уберется.

Натаха огляделась, схватила сапог и решительно открыла дверь, собираясь наподдать нахальной зверюге. Однако не тут-то было – в квартиру вошел здоровенный черный котище и деловито прошествовал на кухню, словно это была его собственная квартира.

«Бабка, наверное, прикормила», – подумала Натаха. И, вздохнув, произнесла:

– Ну и что мне с тобой делать?

– Мя-а-у, – ответил кот, красноречиво глядя на холодильник, разве что лапой не показал.

– Вот наглец, – Натаха вошла на кухню. Увидев, что его намерения поняли, кот запрыгнул на табурет и, обвив лапы хвостом, принялся ждать. – Ну и чего мне тебе дать? – спросила Натаха, открывая холодильник и обозревая полупустое нутро.

– Сметанки. А лучше мяса. Жареное я больше люблю.

Вздрогнув от неожиданности, Натаха выглянула из-за дверцы, чтобы взглянуть на говорящего кота. Но никакого кота на кухне не оказалось – вместо него на табурете сидел смуглый черноволосый красавчик с голым торсом и голыми ногами. Среднюю часть мускулистого тела скрывал стол. Натаха моргнула, протерла глаза – красавчик никуда не делся.

– Ну? – спросил он. – Так чего там с мясом?

– Ты кто? – обретя наконец дар речи, спросила Натаха.

– А тебе разве не сказали? – удивился тот. – Фамильяр я твой. Зовут Георгий. Жить у тебя буду. Ну, давай, доставай еду, а то я сейчас от голода сдохну. Неделю толком не ел, пока тебя дожидался. Все-таки вы, люди, такие скупердяи – нет чтобы чего приличного на помойку выкинуть, котика покормить… Эй, эй, ты чего это, в обморок падать вздумала? А ну брось! – Он схватил кружку с недопитым чаем и выплеснул ее Натахе в лицо. – Не благодари.

– Даже и не подумаю! – отплевавшись от заварки, воскликнула Натаха, схватила полотенце, размахнулась, чтобы шлепнуть нахала, но оно просвистело мимо – с табуретки сиганул кот, так сильно оттолкнувшись задними лапами, что противная деревяшка шмякнулась на пол.

– Стой! – завопила Натаха, бросаясь в погоню, но кот уже усвистел. Злая и мокрая, она отправилась за тряпкой.

– Ну так что там с едой? – донеслось из спальни.

«Под кровать залез», – догадалась Натаха. Представила красавчика, лежащего в пыли на полу, и усмехнулась – все-таки не зря решила там не мыть.

– Ладно, вылезай, – крикнула она, прибравшись и вернув тряпку в ванную. – Мяса нет, только бутерброды с сыром остались. Она снова открыла холодильник, а когда закрыла, Георгий опять обнаружился на табуретке.

– А колбаски нет? – спросил он с надеждой.

– Завтра будет.

– Завтра – это хорошо, – ответил Георгий, голодными глазами наблюдая за тем, как она нарезает сыр и делает бутерброды. А потом хватил сразу два и принялся торопливо жевать, откусывая то от одного, то от другого.

Щелкнул закипевший чайник, и Натаха потянулась за кружкой.

– Лучше бы молока.

– Вообще-то, я это себе налила. И бутерброды тоже.

– А вот это зря, – Георгий стащил с тарелки последний. – Тебе есть на ночь вредно. Растолстеешь, станешь некрасивая, а тебе еще детей рожать.

– Чего?! – Натаха уставилась на нахала. – Каких еще детей? Это ты для этого сюда пришел, чтобы я с тобой?..

Георгий поперхнулся, осыпав стол крошками.

– Да как ты могла подумать! – прокашлявшись, воскликнул он. – Я честный фамильяр, на хозяек не зарюсь! Я тебе в помощь прислан, а ты!..

– Ну ладно, ладно, – примирительно сказала Наталья. – На вот чаю, – она протянула ему свою кружку.

– Моя кружка там, – все еще обиженно произнес Георгий, указывая на шкаф. Натаха открыла дверцу, посмотрела на аккуратно расставленную посуду, – с рыбами которая, – она пригляделась повнимательней, но ни одного рисунка, хотя бы отдаленно напоминающего рыб, не нашла. – Да вот же, – послышалось за спиной, и, протянув руку, Георгий взял с полки здоровенную бадью, украшенную мелкими горизонтальными черточками.

– Это рыбы?

– Конечно! Просто маленькие.

Чай они пили в тишине, если не считать довольного чавканья фамильяра – бутербродов пришлось сделать еще. Увидев, как стремительно они исчезают, Наталья поняла, что про голод он не соврал, и, сжалившись, скормила ему еще и вареные яйца, и сырок. Остаток батона он слопал сам, когда она мыла посуду.

– Хорошая ты хозяйка, добрая. Лидия в тебе не ошиблась, – произнес он с полным ртом.

Наталья оглянулась, увидела последний кусочек батона, исчезающий у него во рту, и подумала: «А, ладно, все-равно завтра в магазин».

– А какая она была, эта моя бабка?

– Ну-у… разная. Иногда суровая, иногда добрая, а то могла и запустить чем-нибудь, если настроение плохое. Вот все вы, женщины, такие. Нервы у вас – как ниточки. Дзынь – и порвались. Работать над собой надо, а вы…

– Так, – сказала Натаха, чувствуя, что на сегодня с нее хватит, – пора отправляться спать. Куда бы мне тебя положить?

– Вообще-то я сплю на диване, на подушечке, одеялком накрываюсь.

Вранье было слишком очевидным, но спорить Натаха не стала. Теперь, когда у нее имелась своя спальня с отличной кроватью, диван все равно был свободен.

– Как хочешь, – произнесла она. – Только сходил бы ты помыться, а то от тебя воняет.

– Ну а что ты хотела, – развел руками Георгий, – на помойках розами не пахнет.

После чего развернулся и отправился в ванную, сверкая крошечными красными труселями.

– Ну хоть что-то, – подумала Натаха, глядя ему вслед.

Щелкнула задвижка, послышался плеск воды, и вскоре до нее донеслась затейливая мурчательная песенка.

«Замечательно, – подумала Натаха, – этот тип еще и любит петь в ванной».

Она открыла шкаф, достала чистое постельное белье, одеяло, подушку и принялась устраивать ему ночлег.

И только позже, когда наконец сама завалилась спать, подумала: «А зачем мне вообще нужен какой-то там фамильяр?»

Найти ответ не успела – провалилась в сон.

Выспаться ей снова не дали.

Глава 4

– Ну здравствуй, внучка, – произнесла женщина, сидящая в кресле. Длинное старинное платье, волосы, уложенные в высокую прическу, и кот, умостившийся на коленях – все это под желтоватым светом ночника смотрелось очень естественно.

– Здрасьте, – ответила Натаха, пытаясь унять перепуганное сердце, которое сделалось таковым вовсе не от воскрешения покойницы, а исключительно из-за кота, который прыгнул прямо на лицо, этим и разбудив. – А вы в курсе, что мужика на коленях держите? – мстительно сказала она, глянув на наглую котоморду.

– Мужика? – бабуля задумчиво посмотрела на кота. – Хотя, почему бы и нет? В мое время это была девушка, все считали, что она моя дочь. Очень удобно.

– Девушка Георгий? – с сомнением произнесла Натаха.

Бабка рассмеялась, почесала кота за ушком, и тот, довольный, замурчал.

– Она звалась Марья, но это не принципиально, фамильяры всегда принимают ту форму, которая нужна хозяйке. Поздравляю, он тебя признал, а значит и в служении своем можешь на него положиться.

– В каком таком служении? – насторожилась Натаха. – Мне что, на работу его брать? – она представила, как пялятся на полуголого Георгия коллеги из бухгалтерии, и содрогнулась. – Или он работать за меня будет? – пришел на ум более приятный вариант.

– Не будет, но поможет. В твоем деле без него никак.

– Он умеет писать отчеты? – обрадовалась Натаха, представив, как сваливает на кота всю головную боль, связанную с налоговой.

– Отчеты? Зачем? – удивилась бабка. – Он что, разговаривать не умеет? – она посмотрела на кота озадаченно. – Он что у тебя, немой?

– Чего это я не умею? – возмутился тот, мигом превратившись в уже знакомого Натахе полуголого качка. И тут же оказался на полу. – Врет она всё, не слушай ее, Лидия!

Он встряхнулся и в тот же миг снова превратился в кота. Попытался опять влезть на колени, но бывшая хозяйка не пустила.

– Вон, к новой хозяйке иди, – сказала она. Кот принял жалкий вид и посмотрел на нее преданными глазами. – Ладно, – сжалилась Лидия, снова усадила его к себе на колени и с усмешкой добавила, – веревки из меня вьет. Так, ладно, отвлеклась. Я же пришла рассказать тебе о том, как ты теперь будешь жить.

Натахе стало нехорошо.

– В каком это смысле? – спросила она, украдкой покосившись на дверь – вдруг бабка не в себе, получится ли сбежать?

– Поздно, – ответила та. – Наследство ты приняла, а значит и обязанности исполнять придется.

– Это вы про коммуналку? – с надеждой спросила Натаха.

– Плата за коммунальные услуги – само собой, но нет, я не об этом. Наследство, внученька, это ведь не только квартира, это еще и…

– Кот, я поняла. Буду заботиться о нем до самой его смерти.

Лидия рассмеялась.

– Ну, это у тебя вряд ли получится, фамильяры живут гораздо дольше людей. Так что не ты о нем, а он о тебе будет заботиться. А твоя задача – честно исполнять свой долг и не отказывать в помощи тем, кто к тебе обратится.

– Бомжей что ли кормить?

– Ну это уж на твое усмотрение, хочешь – корми, но я не их имею в виду. Те, что к тебе придут, иного свойства, и помощь им понадобится иная. Их надо будет выслушать, наказать виновного, а решение записать в тетрадь. Вон там, в комоде она лежит, – бабка указала в угол комнаты, и Натаха с удивлением обнаружила, что там и впрямь стоит комод – старинный, темного дерева, хотя, когда она ложилась спать, в углу ничего не было. – Иди, открой, – махнула рукой бабка.