Золотая кнопка царицы

«Просто ребёнка. Не «моего» и не «нашего», – приметила девушка. Речь Игната, хоть и звучала по-русски, а всё равно напоминала иностранную. Говорил он как-то уж очень правильно, с раскатисто-певучей интонацией, будто стихи декламировал. Ни тебе жаргонных слов, ни проглоченных звуков. И даже лёгкий, почти неуловимый акцент присутствовал. Даже её имя он произнес с чуть заметным смягчением – Катья.

– Если ты пришёл, чтобы забрать у меня дочь, не бывать этому! – заговорила Вика драматически сериальным голосом.

Игнат покачал головой:

– Я не собирался.

– Может, ты меня хочешь вернуть? – Кате показалось, что она услышала в голосе подруги надежду, почти мольбу, – Но я никогда не стану твоей больше.

«Испанец» округлил глаза и сложил руки в испуганном жесте.

– Тогда чего тебе надо? – обозлилась Стрельцова.

– Виктория, лучше положи ребёнка, – вкрадчиво попросил Игнат. – Я не уверен, что с младенцами так можно.

Катя вдруг заметила, что подруга яростно качает, почти подбрасывает новорождённую, а кроха испуганно затихла.

– Давай лучше я. Поговорите спокойно.

Не сводя глаз с бывшего любовника, Стрельцова сгрузила дочь. Девушка успокоила кроху и собралась унести.

– Нет! – взвизгнула подруга, – Останься! Пусть он посмотрит, как мы живём! Как справляемся без помощи мужчин, которым вообще не нужны их дети!

«Испанец» вскинул голову и сжал кулаки. Катя решила прийти на выручку нежданному гостю:

– Дай ему возможность сказать. Игнат ведь пришёл не случайно.

– Ах да! – спохватилась Стрельцова. – Я тебя слушаю внимательно, милый. Говори, чё надо?

– Вообще-то я пришёл узнать, чего надо тебе? – передразнил «испанец», – Деньги, вещи, продукты? Небось одной с младенцем непросто?!

– Ха! – развеселилась Вика, – Позаботиться решил! Искупить вину!

– Нет никакой вины. – отрывисто произнёс Игнат, – Я не делал ничего плохого.

– А кто меня бросил?! Беременную!

– Ты видимо забыла, кто кого бросил?! Вернее прогнал! – прищурил глаза, вытягивая шею.

– Ну да, да, это я. – всплеснула руками Вика. – А ты и рад стараться! Коне-ечно. Зачем тебе любовница на сносях? Ушёл и был таков.

– А что я должен был делать?

– Да уж во всяком случае не жениться на первой встречной. Когда только успел?

– Она не первая встречная! – взвился Игнат, – Мы давно работаем вместе. Если б не Люда… Если б не она… Не знаю, как бы я вообще выжил.

– Спасательницу нашёл. Ох-хо-хо.

Катя, закусив губу, топталась на месте. Она чувствовала себя невольным участником глупой сцены. Подглядывать, подслушивать – ужасно. Ещё отвратительнее – демонстративно уйти.

– Я… я страдал, – глухим голосом продолжал Игнат, – сидел на работе круглыми сутками. Только бы забыться! Знаешь, были мысли пойти и придушить тебя, чтоб муженька больше не ублажала. А его хотел прибить. Вот так бы взял, подобрал кирпич и долбанул по смазливому «портрету». Я напился тогда, как идиот, и полез на подоконник. Чуть не прыгнул с девятого этажа. Спасибо Людмиле, что вовремя меня остановила.

– Итак, она звалась Людмила. – Вика хлопнула в ладоши. – Святая, ангел неземной красоты. Судьба всей твоей жизни. Не Мила, не Людочка… Людми-и-ла! Вы с ней как? По имени-отчеству и на вы? Какая любо-овь!

– Люда – всё для меня. – Игнат грохнул кулаком по столу так, что посуда подпрыгнула. – Моя жена! Друг! Моя сестра! И мать… – он запнулся.

– Мать. – хихикнула Вика и запела, подражая исполнителям шансона – Мать-мать-ма-тьма. Мамочка-мамуля.

– Не то хотел сказать, – Игнат вздрогнул. – Я имел в виду – она меня всегда слушает. Я ей рассказал тогда. Про тебя. Про мою боль.

– Прекрасно, – перебила Стрельцова. – Нашёл жилетку, чтоб поплакаться. Но это ещё не повод жениться на ней.

– Ну знаешь, это уже не твоё дело! – огрызнулся мужчина и прошагал к Кате, которая продолжала укачивать девочку.

Меркулова крепче прижала малышку, сомневаясь, можно ли ему доверять. Стена позади мешала отступить. Не получалось и развернуться так, чтобы не задеть внезапного гостя. Катя склонилась над новорождённой, прикрывая от возможной опасности.

Игнат улыбнулся и успокаивающе выставил вперёд ладони:

– Не бойтесь – не обижу. Дайте хоть гляну на дочь. – просительные интонации в голосе слегка успокоили девушку. – Маленькая царица, – восхитился Игнат и одним пальцем бережно погладил по крохотной ножке.

– Хотите подержать? – приободрилась Катя, косясь в сторону Вики – подруга молчала.

– Нет, – отпрянул Игнат, – я не умею обращаться с детьми.

– Скоро научитесь… – начала было Меркулова и осеклась, вспомнив, что его жена, кажется, беременна.

Оба повернулись к Стрельцовой, которая смотрела немигающим взглядом. Она зло схватила тяжёлую статуэтку и машинально взвешивала в руке, будто собираясь запустить ею в бывшего любовника.

Игнат отступил и врезался в пеленальный столик.

– Не хочешь мира – не надо! – выкрикнул он.

«Испанец» выхватил из кармана конверт, набитый почти до состояния куба. Под изумлёнными взглядами подруг швырнул посередь пелёнок и грохнул входной дверью.

Вика немедля скакнула к столику и заглянула в бумажный сверток.

– Катька! – зашлась она в восторге, – Живём! Тут деньги!

Глава 16

Стрельцова выхватила толстую пачку и начала азартно пересчитывать, небрежно роняя купюры.

– Ого! Тут их много! И где набрал? Сроду у него столько денег не водилось. Если только отцовский гараж продал. Э-эх! – размахнувшись, она подбросила пачку. Рубли посыпались по комнате, мелькая в воздухе круглыми цифрами. – Месяца на три хватит точно, даже если не сильно ужиматься. Прямо сейчас иду за шампанским и икрой. Гуляем.

– Нет! – Катя схватила беспечную подругу за локоть. – Нельзя спускать деньги на ерунду. На что жить потом будем? Ты подумала? Мне на работу ещё надо устроиться.

Но Стрельцова ликовала. Оттолкнув Катю, она выделывала пируэты прямо на рассыпанных деньгах, напевая:

– А я сяду в кабриоле-ет!

Под возмущённые возгласы Вика нарядилась в жемчужное коктейльное платье, подобрала ворох купюр и, не пересчитывая, гордо понесла перед собой, как букет. Простучав шпильками, весело выбежала за дверь и крикнула на весь подъезд:

– Я в супермаркет!

– Ты что творишь? – Катя схватилась за голову, – Куда такие деньги напоказ? Возьми сумку!

– А пускай все видят: Вика Стрельцова не пропадёт! – и уже через несколько пролётов донёсся счастливый возглас, – Я жива-а-а!

– Да её сейчас прибьёт кто-нибудь, – ругнулась Катя и пошла собирать богатство, разбросанное на ковре.

Вопреки опасениям, подруга вернулась целёхонькая, с фирменным пакетом самого дорогого супермаркета в районе. Три бутылки шампанского терялись в груде аппетитно упакованных закусок: красная икра, шпроты, до безумия вредная салями, йогурты, сыр, подумать только, мягкий и в стаканчиках.

– Батон нарезанный зачем брала? Мы с тобою что, герцогини? Нож в руки взять не можем? Насколько дешевле обычный хлеб было взять. Торт! Куда? Это ж на целую толпу гостей! Оливье из ресторана! Готовый! Неужели б сами не нарезали?

– Фу-ты ну-ты, Меркулова. Внуков не рожала, а уже – как бабка.

– Ну знаешь ли… – обиделась Катя.

Подруга подскочила и обняла:

– Я пошутила! Обожаю! Обожаю тебя! Ты сестра моя теперь, на всю жизнь!

Спустя два часа подруги, разомлевшие от шампанского и вкусной еды, из-за стола так и не встали.

– Три часа дня, а я уже навеселе. Это ни в какие ворота, – Катя держала Викину дочь и докармливала смесью. Девочку, похоже, всё устраивало. Она довольно чмокала соской и полностью разделяла праздничное настроение.

– Вот так бы каждый день. – потянулась Вика.

– Каждый день нельзя, мне работу искать надо, – процедила Меркулова сквозь зубы. Она разом выпила два стакана воды из-под крана, надеясь побыстрее протрезветь, – такими темпами скоро не на что шиковать будет.

Стрельцова выкопала из горы лакомств пачку сигарет.

– А вот это брось! Чего удумала?! Рядом с новорождённой дымить!

– Пойдём на балкон, – примирительно отозвалась Вика, – девка заснула уже. Нетренированная. Не выдерживает длительных загулов.

Катя глянула. И правда, глазки сомкнулись. Девочка сыто ворчала во сне. Оставив её в кроватке, подруги вышли на воздух. Затянулись обе, хотя до этого момента у Кати и в мыслях не было курить.

– Один раз живём, – подбодрила ее подруга, – будь что будет.

Вика с наслаждением выпустила дым и посмотрела поверх бетонных домов. Её платье измялось, но не потеряло праздничного смысла. Простенького покроя, девчоночьего: трогательные рукава фонариком и отрезная юбчонка. Миниатюрная Вика напоминала выпускницу школы. Кате представилось на мгновение, что так и есть: последний звонок отгремел вчера и прячутся они с подружкой на балконе от строгой мамы. Как зайдёт сейчас родительница. Как даст дрозда за шампанское. Отнимет сигареты. Слёзы набежали на глаза. Некому больше ругать, не от кого прятаться.

– Он её не любит. – голос Вики вернул Катю из туманных воспоминаний, – Ты тоже заметила, да?

– Думаешь?

– Конечно. Ему нужна только я! Ничего он не забыл. Скоро вернётся.

– Он с таким уважением отзывался о жене, – возразила Катя.

– Вот именно. С уважением. Мать, мамулечка, сестра. Где любовь? Страсть? Интерес как к женщине? Уведу его в два счёта.

– Уведи сначала. – поморщилась Катя и добавила, – Погано это – семью разбивать.

Вика в ответ показала язык и шутливо ткнула кулачком.

– Эй, не задирайся. – смешливо отпрянула Меркулова, ёжась от зимнего холода.

– Кстати, я решила, как назову спиногрызку.

– Ка-ак?

– Я дам ей имя – Влада, – и Вика посмотрела торжествующе. «О как лихо я придумала!» – искрились её глаза.

– Ну-у-у, необычно-о-о. Что за имя такое? Владислава что ли? Владлена?

– Нет. Влада. В твоём словаре нашла, между прочим.

– Никогда раньше не слышала…

– Знаешь, что означает? Царица! Владычица! Я же говорила, что придумаю шикарное имя. Даже мой бывший любовничек заметил, что она царица.

Глава 17

Катя открыла глаза и насторожилась: «Что не так?» Она потянулась, перевалилась с боку на бок и поняла: за окном светло и на часах – восемь. Ночь прошла, а малышка ни разу не закричала. «Что с девочкой?!» – Катя рванула в спальню подруги и, распахнув дверь, выдохнула. Малышка лежала в материнской постели, уютно устроенная в «гнезде» из одеял. Сытая и довольная. А Вика сидела, закинув ногу на ногу. Шлейф сорочки пенился на покрывале, как молочная шапка на коктейле. Живая реклама материнства и семейного счастья.

На придвинутом стуле саквояж, полный косметики, уютно соседствовал с чашкой кофе. С глазами, переливающимися от удовольствия, Вика одной рукой метала пуховку по лицу, а другой – щекотала животик дочери. Ладóшка радостно хихикала.

«А ведь у неё теперь есть имя, – вспомнила Меркулова, – Влада, Ладочка, Ладóшка. А что? Оно ей подходит. Похоже на „ладное“. А кроха и впрямь вон, какая ладная.»

– Ты очаровательна в роли мамы, – искренне похвалила Катя.

– Спасибо, – отозвалась Вика, продолжая оглаживать щёки.

– Неужели Владочка не просыпалась? Я не слышала.

– Просыпалась, – кивнула Стрельцова. – Я не стала тебя будить. Сама понянчила.

– Ты?!

Вика жеманно приподняла уголки губ:

– Да. Снова привыкаю к семейной жизни.

Катя хотела поблагодарить, но осеклась. Пока размышляла, что ответить, в дверь постучали. Меркулова понеслась в прихожую, радуясь поводу не обсуждать сомнительную тему, и поспешно отперла замок, даже не спросив, кто за дверью.

– Ну вот! Что я тебе говорила! – прямо в ухо ворвался ликующий возглас подруги. Оказалось, Вика уже стояла рядом.

Катя перевела взгляд на нежданного гостя. И впрямь Игнат. Но стрелки морщин, прорезавшие загорелый лоб, дали понять: он пришёл вовсе не признаваться в любви. «Испанец» предостерегающе посмотрел на подруг:

– Я не один.

Из темноты подъезда, кряхтя и шаркая, выползла мешкообразная беременная женщина – маленькие голова, руки и ноги располагались хороводом вокруг громоздкого живота. Скучное коричневое пальто, квадратные туфли, подобные мужским, и огромная сумка, напоминавшая хозяйственную, вызывали сочувствие у Меркуловой.

Но стоило только посмотреть на лицо, грустное впечатление от облика дамочки проходило. Сытые щёчки будущей мамы розовели весной и детством, а глаза говорили всем вокруг: «Я влюблена и всем довольна. Кладов не ищу, не стремлюсь в выси. Благодарна за то, что имею. Счастлива прямо сейчас и безотлагательно».

– Моя жена Людмила, – сдержанно представил Игнат.

– Ты что – похвастаться бабой своей пришёл? Экой красавицей меня заменил! – Вика живо приняла бойцовскую стойку.

Ресницы-мотыльки беременной женщины задрожали и намокли от подступающих слёз. Людмила коснулась плеча мужа и тоненьким, как у школьницы, голоском пролепетала:

– Игнатушка, давай лучше ты сам? Я на улице подожду.

– Ну уж нет, – «испанец» обнял жену за плечи, – мы пришли вместе для серьёзного разговора.

Вика отступила и глумливым взмахом руки пригласила войти. Гости прошли в комнату и устроились на стульях. Оба, не сговариваясь, посмотрели на крошечную девочку, спящую в большой постели. Людмила, увидав новорождённую, застенчиво улыбнулась, а Игнат напряжённо вскинул подбородок. Катя поспешила в сторону кухни, но подруга ухватила её за локоть и поволокла обратно, в гостиную.

– Так получилось, что мы вместе полюбили Игната, – прошептала беременная, – у обеих дети.

– Как в сериале, – хмыкнула Вика.

– Собственно мы пришли… мы пришли потому… В общем, отдайте девочку нам! – выпалила Людмила.

Катя молча стояла в углу, стараясь не вмешиваться. Но последняя фраза жены Игната заставила встрепенуться. «Как это – забрать девочку? У матери? Да не только у неё, а ещё и у меня? Людмила вроде хорошая, но теперь… Хотя, быть может, я просто ослышалась? Посмотрим, что скажет Вика,» – подумала девушка. Она перевела взгляд на молодую мать и по азартно вспыхнувшим глазам поняла: та может согласиться.

«Не надо, не вздумай! – мысленно взмолилась Катя, жалея, что не владеет навыками гипноза. – Я помогу воспитать Владочку. Не отдавай её чужим!»

– Что?! – голос подруги вывел Меркулову из оцепенения. – Отдать дочь?

«Вика всё-таки любит девочку? Не буду вмешиваться. – Катя закусила губу. – Это не мой ребёнок. И не моя война».

– Игнат сказал, что вы не любите детей и не хотели беременеть. – пробормотала Людмила, глянув на мужа.

– Ты так сказал? – Вика развернулась к «испанцу» – тот отвёл глаза.

– И вы решили сделать акт доброй воли и освободить меня от хлопот! – Стрельцова упёрла руки в боки.

– Игнат чувствует ответственность за девочку! – крикнула беременная – Он так сказал: «Не могу бросить! Обязан заботиться!» А я не выдержу, если муж будет всё время ходить к вам! Лучше сама всех выращу и воспитаю.

– К чему приводит ревность. – ехидно покачала головой Вика.

– Зачем вам судьба матери-одиночки? Вы не справитесь. А если заберу девочку, вдохнёте свободы, найдёте нового мужчину.

– И я согласен. – мрачно вступил Игнат. – Любовные треугольники – ни к чему.

– Вот как. То есть вы предлагаете забрать дочь и даже не собираетесь давать мне видеться с ней? – вкрадчиво поинтересовалась Стрельцова.

– Простите, я не могу по-другому. – отрезала Людмила. – К тому же мы, наверное, уедем из страны. Появился шанс.

– Слушай, ты, арбузина недоспелая! – вскочила Вика. – Дуй каракатицей на выход, пока я тебе роды преждевременные не устроила. Ишь чего надумала!

Глаза Людмилы возмущённо вспыхнули. Она неловко встала и попятилась к выходу, а Игнат вскочил, загораживая жену.

– Я её убью! – завизжала Стрельцова. – Мужика увела! А теперь ещё и ребёнка отдай!

– Не смей угрожать! Никто ребёнка не отнимает! Мы предложили – ты отказалась.

Не замечая преграды в виде бывшего любовника, Вика двинулась к сопернице, но Катя метнулась к подруге:

– Стой! Не совершай непоправимого! Они уже уходят!

– Я Игната у вас не отбивала! – выкрикнула женщина из-за спины мужа, – Вы сами его бросили.

– Он всё равно от тебя уйдёт, тушка бегемотная! Ко мне вернётся, хоть ты всех детей усынови!

– Прекрати! – резко оборвал Игнат и обхватил Вику, не подпуская к жене. – Нечего меня делить. Не вернусь!

Катя втиснулась в центр потасовки и обняла подругу.

– Уходите. Пожалуйста, – она слегка подтолкнула локтем растерявшихся супругов. – И не волнуйтесь. Ничего плохого с девочкой не случится. Это теперь и моя дочь тоже. Я ни за что не брошу Вику в отчаянном положении. Вместе справимся. Уезжайте.

Игнат несколько секунд задумчиво смотрел на Меркулову. Она в ответ несколько раз махнула рукой в сторону выхода, потихоньку отводя Вику в сторону. «Испанец», как и в прошлый визит, слегка поклонился и пророкотал:

– Спасибо, Катья.

Катя вернулась в комнату, проводив переговорщиков. Ладóшка дремала среди скомканных одеял. Вика съёжилась на подоконнике, подобрав колени. Она сама сейчас напоминала девочку лет четырёх, брошенную в ненавистном садике – привалилась лбом к замёрзшему стеклу и уставилась во двор. Меркулова подошла к подруге и осторожно погладила скрюченную спину. Раньше Вика не горбилась.

– Холодно… знобит… – прохрипела молодая мать.

Заботливая подруга достала из шкафа пуховый платок, подошла и укутала, желая согреть, утешить. Вика неотрывно смотрела на супружескую пару, удаляющуюся от дома. Грузная беременная женщина брела, спотыкаясь. Рядом статный мужчина крепко обнимал, только бы не оступилась, не упала. Трудно представить, что он, несущий за плечами южное дыхание моря, мог искренне влюбиться в тусклую неповоротливую тётку. Но заботливые объятья были такими семейными.

Людмила достала из хозяйственной сумки носовой платок и уткнулась в него. «Испанец» перехватил руки жены, с усилием отодвинул от лица. Женщина тряслась в рыданиях и что-то говорила. И тут он обхватил её за щёки, притянул и приник, как будто к первой красавице вселенной. Влюблённые, а это были без сомнения влюблённые, соединились нежным поцелуем, поддерживая и ободряя друг друга. Будто он вернулся с войны, а она уже и не чаяла встретить его живым. Женщина заулыбалась. Игнат погладил её живот, будто опасаясь раздавить, утёр слезинки со щёк, по-хозяйски приобнял, уводя прочь от дома бывшей любовницы.

Стрельцова заревела. Вырвавшись из объятий подруги, скатилась на пол и ухватилась за батарею, чтобы со всего размаху удариться головой. И ударилась бы, если б Меркулова не удержала.

– Не надо, не надо! – Катя рыдала вместе с подругой. Слёзы насквозь намочили пуховый платок, которым обе пытались утереться.

Глава 18

Катя отказалась работать в Алябьевском. Деньги, которые Игнат дал Вике, позволяли повременить, и помощь была нужнее дома. Благо подруга в отношении денег теперь вела себя разумно, не транжирила. Однако вовлечь Вику в домашние дела не представлялось возможным. Подруга слонялась по квартире молчаливым привидением. От дочери и вовсе старалась держаться подальше.

– Владочку кормить пора, – увещевала Меркулова и протягивала малышку.

Стрельцова шарахалась в другую комнату и захлопывала дверь:

– Дурно мне. Тошнит.

А однажды призналась глухим голосом:

– Лучше бы и впрямь отдала. Какая радость в этой девке, если он всё равно не вернётся?

Катя раскрыла рот, чтобы возмутиться – подруга только отмахнулась. Впрочем, Меркуловой тоже было не до разговоров. Пока Вика убивалась по потерянной любви, ей приходилось ухаживать за Ладóшкой и хлопотать по дому. Уставала до чёртиков, но когда просила помочь, получала в ответ только стеклянный, ничего не видящий взгляд.

Через пару дней запас продуктов иссяк, и Катя засобиралась в магазин. Малышка, хорошо накормленная, спала, Вика смотрела телевизор, и девушка ушла относительно спокойная. Когда вернулась, в воздухе ощущались пары спиртного.

– Вика? – встревоженная позвала, после чего ворвалась в комнату.

Крошка крепко спала, отчего дышаться стало легче. Стрельцова полулежала в кресле, закинув ноги на подоконник, и пила прямо из горла какое-то сомнительное зелье.

– Что ты делаешь? – Катя подскочила, чтобы выхватить бутылку, но подруга решительно оттолкнула:

– Отстань! У меня достойный повод надраться.

Убедившись, что Вика не настолько пьяна, как показалось вначале, девушка остановилась:

– Разве от этого станет легче?

– Как мне жить дальше, скажи? – Вика привалилась лбом к стене.

– Мы справимся.

– Не про это говорю, Кать. – подруга сделала ещё глоток, запрокинув бутыль почти вертикально, – Всегда думала, что надо бороться, отстаивать своё. Я сидела на диете. Если нужно, голодала. Училась иметь дело с мужчинами. Всё время – борьба. С жизнью. С собой. А он? Ты видела, кого он выбрал?

Меркулова устало потёрла лоб.

– К чему теперь думать об этом?

– Как ты не понимаешь? – Вика взмахнула бутылкой, чуть не расплескав остатки, – У меня система рушится. Глянцевые журналы, будь они неладны… Конечно, я никогда не верила советам, но там пишут: «Раскрывайте индивидуальность! Расширяйте кругозор! Держите марку!»

– У тебя хорошо получается, – Катя погладила подругу по плечу.

– … и главное: «На первом месте ваши интересы, а не его». Это так понятно! – Стрельцова помотала бутылкой, – А тут… Люд-ми-и-ла, тётка с кошёлкой! У неё вообще есть интересы?

Вика вскочила и выхватила из стопки макулатуры дамский журнал, видимо, по ошибке оказавшийся в аскетичной Катиной квартирке.

– Вот, смотри, как пишут: «Не растворяйтесь в нём!» Мила, коне-ечно, не растворяется. Да она просто влезла в его жизнь! Щи! Сковородка! Половая тряпка!

– Ты её совсем не знаешь, – Катя покачала головой и нахмурилась.

– Видок говорит сам за себя!

– Беременность. Мы не видели её до замужества. Вероятно, она хорошенькая. Лицо приятное.

– Пухлое и отёкшее. И одеваться не умеет.

– Скорее всего, дело в деньгах. – тихо возразила Меркулова, – Она небогата.

– Катька, ты помнишь! – погрозила пальцем Вика. – Даже в нищенские студенческие годы я так не одевалась. Людка эта пирогами его заманила.

– Какими пирогами? – улыбнулась Катя.

– Затащила его домой, накормила пирогами, по головке погладила. И всё – готов ясен сокол! – Вика хлопнула по коленке. – Зачем куда-то идти? Завоевывать женщин, знающих себе цену? Ерунда всё эти глянцевые советы.

– Не знаю, – Меркулова тоскливо посмотрела в окно. – Я так и не научилась влюблять.

– Просто делай, как эта арбузина, – хмыкнула Вика.

– Я в состоянии борщ сварить, только мужчины в гости не захаживают, – пожала плечами Катя.

– Обслуживать, обстирывать, накармливать – не моё! – Вика поднялась и стукнула кулаком. – Пусть лучше останусь одна на всю жизнь, чем превращусь в кошёлку!

В следующее воскресенье Игнат вновь появился на пороге. Вика встретила его хмурым взглядом и даже не пыталась изобразить восторг по поводу дочери. Нянчить и успокаивать девочку она предоставила Кате. Та взяла малышку на руки и хотела уйти, но мужчина остановил.

Игнат погладил пальцем край пелёнки, укрывавшей девочку, и пророкотал:

– Пожалуйста, останьтесь. Мне нужно поговорить с вами обеими.

Он вгляделся в Катю с таким тревожным ожиданием, что та поняла: избежать участия в очередной разборке не удастся. Меркулова, вздохнув, опустилась в кресло. Продолжая укачивать Владу, она исподтишка разглядывала её отца. Теперь, как никогда, понимала Вику и её готовность «сходить налево».

«Такого любовника ещё поискать. Внешне – будто герой кино, отважный воин, воплощение мужества и надёжности. С таким приятно даже просто постоять рядом. Вовсе не потому что влюбляешься (работая в школе, Катя приучила себя не зариться на женатых), а от того, что это волнительно. Даже стоя в другом конце комнаты, чувствуешь, словно он обнимает и защищает тебя, прячет от неурядиц. Будни раскрашиваются нотками южных карнавалов, сердце ликует от предвкушения близкого счастья. Словно в нудную обычную жизнь по недосмотру вписали строчки из любовного романа. Сразу вспоминаешь, что родилась на свет не „училкой“ и не старой девой, а вполне симпатичной женщиной, нужной миру, а значит, и населяющим его мужчинам. Что ты создана стать чьей-то женой и мамой… Ах, да впрочем, некогда думать о глупостях. Пора готовить обед. Да и о будущей работе нужно поразмыслить. Куда бы наняться, кому отдаться? Гм.»

Стрельцова тем временем устроилась в кресле и сложила руки на груди. Игнат пододвинул стул спинкой вперёд и сел напротив:

– Прежде всего, Вика, хочу извиниться. Мы не должны были тебе такого предлагать. Родную мать никем не заменишь.

Подруга горько усмехнулась:

– Что дальше?

«А и правда? – Катя продолжала витать в мыслях. – Угораздило подружку загулять. Нормальные женщины так не рискуют. Страх потерять богатого мужа – хорошая прививка от безрассудства. К тому же, бывший Викин супруг, как по мне, тоже интересный мужчина. Эдакий наглец, красавчик, которому можно всё. Будь Стрельцова чуть посмирней, жила бы в сытости и довольствии. Но Вика жадная не только на деньги, но и на чувства. Диету держит разве что в отношении сладкого и мучного. – бросив взгляд на зеркало, девушка тут же почувствовала себя примитивной и скучной. – Фигура стройная, конечно, но по сравнению с Викиной худобой…»