Тетрадь с ошибками. Против правил

Хесса .

Тетрадь с ошибками. Против правил

1

Последняя жизнь оставляет самые яркие воспоминания и самые глубокие раны. Поэтому Кириллу было мучительно видеть с Небес, как другой постепенно занял его место. Аня полюбила Максима, и теперь тот воспитывал ее сына. От этого становилось горько и невыносимо тошно.

– Мало того, что у моего мальчика его фамилия, так еще и отчество! – Кирилл от ярости бы швырнул что-нибудь в стену, если бы оно попалось под руку. А так лишь насупил брови и повысил голос. Даже ногой звучно топнуть не удалось: мягкое пушистое облако только немного примялось.

– Спокойно, не кипятись, – рядом сидел Сильвестр. – Ты ангел-хранитель. Тебя не должны волновать такие мелочи. Главное, благополучие твоего подопечного.

– Ты не понимаешь. Это же мой сын. А он и не знает, – ангел-новичок грустно опустил голову.

– Ты сам виноват, – после паузы вдруг сказал Сильвестр.

– В чем? В том, что умер? – печальные глаза Кирилла налились злостью.

– Нет. В том, что сейчас мучаешься. Ты мог выбрать другой путь. Прожить еще одну жизнь или хотя бы дождаться, когда тебе дадут подопечного по всем правилам. И это был бы точно не твой сын. Тогда бы ты погрузился в работу и, возможно…

– И, возможно, забыл бы последнюю жизнь, – новичок закончил за собеседника, выделив интонацией слово «возможно». После минуты молчания. – Ты думаешь, так было бы лучше?

Сильвестр лишь пожал плечами.

Кирилл сходил с ума ни то от ревности, ни то от зависти. Они живые. А он сидит на облаке и наблюдает через большой экран за Землей, что не приносит ничего, кроме боли. Из развлечений только разговоры с опытным и беспристрастным Сильвестром. Почему этот ангел такой черствый и циничный?

2

Смириться почти получилось. По крайней мере, когда Максим целовал Аню или брал на руки малыша, Кирилл сжимал кулаки уже через раз. Биться головой об облако хотелось все реже. Но не потому, что оно мягкое, и это бесполезно. Ну, и поэтому, конечно, тоже. Даже тяжело вздыхать и сетовать на талантливую и жестокую писательницу Судьбу перестал.

Более-менее все шло хорошо. Точнее, так как надо. Ангелы-хранители работали, люди жили. Никто не нарушал установленный порядок. И не собирался нарушать. Казалось, и неутомимая и вечно недовольная Серафима успокоилась. Но так только казалось. Она пришла к Кириллу расстроенной и подавленной с Книгой Ани в руках.

– Вот, читай, – ткнула пальцем в нужную строчку, сунув Книгу Кириллу под нос.

– Вторая беременность, рождение дочери, – Кирилл прочел вслух, не понимая, что так опечалило Серафиму. – Так это же хорошо! Новая жизнь. Другие ангелы радуются, а ты плачешь.

– А теперь переверни страницу, – она шмыгнула носом. – Что ты тут видишь?

– Дату рождения ее дочери. Написанную еще раз, – он недоуменно уставился на ангела Ани.

– Вот именно, что еще раз! Понимаешь, что это значит?

– Что?

– Ты совсем дурак? – Серафима ударила его в грудь со всей злости. – Обрати внимание: дата подчеркнута. Аня не переживет эти роды. Ее дочь и сын, между прочим, твой, останутся без матери! Этого нельзя допустить!

– Да, дела, – Кирилл грустно вздохнул. Но так написала Судьба. Как ты это собираешься не допустить?

– Пока не знаю, – она утерла слезы и стала еще серьезней. – Поэтому я и пришла к тебе. У нас девять месяцев, чтобы что-то придумать.

– У нас?

– Да, у нас. Это же и в твоих интересах тоже. Или ты хочешь, чтобы твой сын остался еще и без матери? Каково ему будет с неродным отцом, а? – Серафима всегда знала, на что надавить. Этого у нее не отнять.

– Мне очень жаль, что так выйдет, – произнес Кирилл после того, как сделал вдох-выдох и немного успокоился. – Но мы не имеем права вмешиваться. Мы всего лишь смотрители и проводники. Перед Судьбой и Главным мы бессильны.

– Перед Судьбой и Главным мы бессильны, – хранитель Ани передразнила собеседника. – Ты говоришь, как, как… знаешь, кто ты? Трус! Самый настоящий трус! Речь идет не только о моей племяннице и ее детях, но и о твоем сыне. Я думала, ты как никто, меня поймешь и поддержишь. Но ты…

– Погоди, племяннице? – до него начало доходить, почему Серафима настолько печется о благополучии Аниной семьи.

Ангел-хранитель больше не проронила ни слова. Лишь сверкнула полными ярости и обиды глазами и улетела, расправив белоснежные крылья и сердито хлопая ими. Паря над облаками, поняла, что последняя надежда – это Дамиан. Снова придется обратиться за помощью к знакомому демону. Он единственный, кто всегда идет Серафиме навстречу, даже если ему это невыгодно.

3

– Фима, сестренка! Сегодня ей было бы ровно 45 лет. Юбилей, – мать Ани снова зажгла свечу в лампаде. Пронзительный ветер тушил огонек уже в третий раз.

– Давай, я попробую, – предложила Аня.

– Спасибо, что поехала со мной, – мать протянула дочери лампадку и спички. – Фима так ждала твоего рождения. Сама-то бесплодна была. Имя «Аня» она, кстати, предложила. Но увидеть тебя ей уже не удалось. Фима разбилась. Дурында! Сдался ей этот прыжок с парашютом!

– Да уж, очень жаль, – все, что могла сказать Аня на историю, которую слышала далеко не впервые.

– Посмотри на фото, – Анина мать вытирала влажной тряпкой памятник сестре. – Ты на нее так похожа. Одно лицо!

– Ой, да ладно тебе! – Аня, наконец, зажгла свечу.

– Нет, ну правда. Посмотри! – мама Ани поставила лампаду возле памятника Серафиме.

– Может, что-то и есть схожее, – задумчиво протянула Аня и достала маленькое зеркальце. Смотрела то в него, то на фотографию. Разглядывала свои белые кудри и родной тетки, свой аккуратный маленький носик и Серафимин, свои пухлые губки и ее. – Еще к Кириллу нужно зайти.

Анина мама кивнула, но с дочерью не пошла. Осталась сидеть на лавочке возле могилы младшей сестры, тяжело вздыхая. Столько лет прошло, а боль от утраты все еще сидела где-то внутри. Очень глубоко, поэтому слез больше не было. Серафима к ней приходила во снах. До сих пор, но уже не так часто.

4

Как же разрослось кладбище за пять лет! Казалось, не так просто добраться до нужной могилы. Но место, где похоронен муж, Аня находила с закрытыми глазами. Помнится, первое время приходила каждый день. Потом, конечно, реже. Некогда стало: семья, заботы.

– Привет, – поставила в вазу две искусственные гвоздики. – Давно не приходила, прости. Ты, наверное, думаешь, я о тебе забыла. Но я не забыла. Каждый день вспоминаю тебя, нашу встречу, предложение, свадьбу, ссору, – немного помолчав, продолжила. – Я так виновата. Если бы не поехала с ним, то ты бы не ушел из дома и… но еще хуже, что, в конце концов, ты, будто бы, оказался прав. Мы же поженились и растим сына. Твоего сына.

Ветер, завывая, поднял в воздух опавшие листья. На памятник с фотографией Кирилла упали две крупные дождевые капли. Аня, поежившись от холода, засунула руки в карманы пальто. По ее щекам катились слезы.

– Но скажи: что мне оставалось делать? – она перекрикивала непогоду. – Мне было тяжело, а Макс подставил свое плечо. Не осуждай и прости. И прекрати сниться. Это невыносимо! – снова взяла паузу и почти перешла на шепот. – Я бы не просыпалась никогда. До сих пор иногда хочется удавиться: как накроет. Но у меня семья. Надо о них думать, а ты не даешь. Прошу, отпусти!

Из-за туч показалось тусклое осеннее солнце, а ветер больше не пытался сорвать капюшон с Аниной головы. Вдруг Аня почувствовала рядом тихое дыхание, и, будто бы, ее кто-то коснулся? Подошел и вытер слезинки. Показалось.

5

Увидев, что Аня собралась на кладбище, Кирилл решил тоже посетить свою могилу. Ненадолго. Было сложно удержаться от того, чтобы не встать рядом и не послушать слова жены.

Внимательно рассматривал Аню. В ней многое изменилось. Не постарела, нет. Просто стала другой. Подстригла еще короче белые волосы, закрасила голубую прядь. Больше не похожа на ту веселую, легкую на подъем пацанку, которой была лет шесть назад, в день их знакомства. Бледная, немного измученная и совсем худенькая. Такой предстала Аня перед Кириллом.

Лишнее напоминание о том, что Максим воспитывает его сына, привело ангела в бешенство. Он не смог проконтролировать себя, от чего ветер чуть не сбил Аню с ног. Затем стало так обидно, что Кирилл заплакал.

Ане бы уйти, чтобы не промокнуть до нитки, но она продолжала говорить, оправдываться и умолять.

– Я тебя прощаю и обещаю больше не беспокоить, – успокоившись, прошептал ангел и коснулся Аниного плеча. Встал напротив нее и заглянул в большие серые глаза. Провел пальцем по щеке, вытирая катившуюся слезинку, – Не надо, не плачь. Я люблю тебя.

Конечно же, слова Кирилла не долетели до Аниного слуха. Но она почувствовала его присутствие. Он рядом: услышал ее и прощает. Ане стало легче на душе. Немного.

6

Ужин разогрет уже в третий раз. Маленький мальчик вот-вот заснет. Сказка о доблестном рыцаре почти дочитана.

Тик-так, тик-так! Настенные часы лишний раз безжалостно напоминали, сколько времени прошло с тех пор, как должен был вернуться Максим.

Громкий хлопок двери. В квартиру, шатаясь, вошел Макс в порванной куртке и с разбитым носом. Его пшеничного цвета волосы были растрепаны.

– Я дома! – на всю ивановскую заплетающимся языком. Ботинки разлетелись по разным концам прихожей. Куртку стянуть с себя не смог: запутался в рукавах. – Да, черт возьми!

– Явился, не запылился! И где тебя носило? – Аня вышла из комнаты сына. Встала у дверей, скрестив руки и нахмурив брови. – Опять напился!

– С ребятами посидели чуть-чуть. Отмечали. Представляешь, у нас будет тур! Ик! – куртка, наконец, поддалась.

«У нас будет ребенок», – в ее мыслях, а вслух вырвалось:

– И что? Нажираться, как свинья, теперь? Ты же обещал!

– Ну, я же чуть-чуть!

– Ага, вижу я твое чуть-чуть. Что с носом?

– Да, там… упал. Неважно.

– Неважно? С кем на этот раз подрался? Что не поделили? Бутылку? – она подняла с пола куртку. – Новая совсем! Второй раз всего надел. Ну, что за человек! Почему ты все портишь, к чему ни прикоснешься?

Аня села на корточки у стены, закрыла лицо руками и зарыдала. Как ей все это надоело! Готовила ужин, ждала, переживала. Новость важную собиралась сообщить, обрадовать. А муж? А муж снова где-то налакался. «Второй раз за неделю, а клялся, что больше не будет, – проносилось у нее в голове. – Еще и уезжает в тур свой дурацкий. Опять. Вот говорить ему теперь о беременности или нет?»

– Ань, ты чего? Дура, что ли? Успокойся! – он сел рядом.

– Да, дура! Дура, что с тобой связалась! – она затряслась в истерике.

– Ну, прости, это было в последний раз! – Макс полез обниматься.

– Не трогай меня! От тебя воняет, – жена резко оттолкнула Максима.

– А от него никогда не воняло! И он не пил никогда! Святой!

– Да, святой.

– Он не святой, а мертвый. Мертвый, – Максим произнес медленно, по слогам. – Прими это уже!

– Какой же ты урод! – ее серые глаза полны ненависти и скорби.

Аня встала и прошла в большую комнату. Утерла рукавом слезы и, открыв шкаф, достала оттуда маленькое одеяльце. Затем скинула с кровати большую пуховую подушку. Одну из двух.

– Сегодня спишь на полу!

7

«Пришел папа!» – догадался маленький Кир, когда хлопнула дверь. Хотел было выйти его встречать вместе с мамой, но та прошептала: «Не надо. Спи».

Спи. Легко сказать. Как тут уснешь, когда за дверью грохот, крики и плач? Страшно. Кир тоже заплакал.

– Мама! – собрался туда, где ругань.

– Не ходи, – путь преградил высокий дядя.

Очень знакомый дядя. Кир как-то видел его на фотографии у мамы в телефоне. Только там он был без крыльев. Да, и сейчас уже тоже: быстро спрятал их.

– Ты кто? – от неожиданного появления этого дяди, Анин сын перестал плакать.

– Твой тезка. То есть, меня тоже зовут Кирилл. Ложись скорее в кроватку, а то мама будет ругаться! – дядя аккуратно взял Кира на руки и положил на кровать.

– Мама уже ругается. С папой, – для пяти лет Кир очень четко произносил все звуки. – И плачет. Почему?

– Понимаешь… как же тебе объяснить? – Кирилл взбил подушку и укрыл сына Ани одеялом. – У взрослых так бывает. У них много всяких заморочек, требований друг к другу. И когда требования не соответствуют, они ругаются. Кричат, плачут, потому что достучаться друг до друга, говоря спокойно, уже не получается. А еще они все усложняют.

– Зачем?

– Да, кто ж его знает, зачем? – тезка пожал плечами. Потом кинул взгляд на компьютер, стоящий на столе. – Играешь?

– Да. Только долго не разрешают.

– Ты больше радуешься, когда прошел легкий или сложный уровень?

– Конечно, сложный.

– Вот так же и взрослые, – после небольшой паузы произнес тезка. – Чем сложнее, тем интереснее. Но ты не думай об этом. Давай-ка лучше закрывай глазки и спи.

– А ты мне колыбельную споешь?

– Колыбельную? – Кирилл на мгновение задумался. – Нет, колыбельную я спеть тебе не смогу.

– Ну, пожалуйста, – Кир умоляюще смотрел на дядю ярко-зелеными глазами. Как у папы. Настоящего. – Мама мне всегда поет.

– Так то мама. У нее какой голос!

– Спой. Я засыпаю только так.

– Что ж, ладно. Я попробую, – дядя прокашлялся и запел. – Спи, моя радость, усни.

И замолчал от неожиданности, что так превосходно поет. Никогда не обладал музыкальными талантами. Ни в одной из тысячи жизней. А тут такой чистый, звонкий голос с чудесными переливами.

Кир не слышал впредь настолько волшебных колыбельных и не видел настолько сказочных снов. Крики и плач за дверью больше не беспокоили. Он крепко заснул под пение своего ангела-хранителя.

«А ты думал, что никогда не сможешь уложить сына спать», – тихо прошептал сам себе Кирилл. Раскрыл белоснежные крылья и растворился в воздухе.

Когда зашла проверить Кира, Аня на секунду почувствовала приятный ветерок. Машинально посмотрела в окно. Большая белая птица улетала куда-то в даль. «Как будто бы, он был здесь, – пронеслось у нее в голове. – Да, нет. Бред какой-то». Поправила сыну одеяло и тихонько удалилась.

8

Таблетка успокоительного Ане бы сейчас не помешала. Но и помочь бы тоже вряд ли смогла. Валерьянка давно уже не действовала должным образом. А снотворное покупать Аня не хотела. И пустырник закончился. Да, и «Глицина» в доме нет, как, в принципе, и «Новопассита». И так проблемы со сном, а тут еще и муж.

Под громкий резонирующий храп Максима резко переворачивалась на правый бок. Затем на левый. И снова на правый. Ложилась на спину. Сбрасывала с себя одеяло и укрывалась им с головой. Закрывала уши руками и подушкой. Ворочалась. Садилась на кровати и вставала с нее. Открывала окно, чтобы проветрить. Опять ложилась в постель и опять ворочалась. В конце концов, когда солнце заявило о начале нового утра, Аня накинула теплый халат, вышла на кухню и включила чайник.

Разочарование, злость, сожаление обо всем сделанном и несделанном атаковали ее в полной мере. «Может быть, стоило вернуться в музыку?» – не в первый раз задавала себе вопрос. И тут же отвечала, отпивая горячий напиток из любимой кружки Кирилла: «Нет. С кем тогда оставался бы Кир, пока я в разъездах? С бабушкой и дедушкой? Ну, уж нет, я хочу видеть, как растет сын, и участвовать в его воспитании. А не просто общаться с ним между турами и привозить подарки. Подарками материнскую любовь и заботу не заменишь. Хоть и целый день на работе, но вечер-то полностью наш, – круговыми движениями пальцев потерла виски. – Работа… от этих цифр мозг скручивается в трубочку. Может быть, переучиться? Правда, когда? Теперь рожать, а потом и в декрет. Снова. А, может, аборт? И уйти от Макса. Ну, не получается у нас нормально жить. К тому же, у него только два состояния: либо пьяный, либо в туре».

Все оставшееся до будильника время провела за кухонным столом. «Кофе мой друг» – надпись на кружке, но Аня налила туда чай. Раз в третий за утро.

Не сомкнула глаз ни на секунду. Мысли путались, голова раскалывалась, а нужно было собираться на работу. Там Аню ждал понимающий и добрейшей души начальник, у которого слова «Сдать срочно! Мне плевать на ваши обстоятельства! Уволю всех, к чертям собачьим!» заменяли приветствие. Точнее, он ждал не саму Аню, а ее годовой отчет.

9

Серафима битый час ждала Дамиана посреди песчаной пустыни. Уже теряла терпение, как вдруг услышала хлопанье крыльев и почувствовала дуновение холодного ветра. Прилетел, наконец-то.

Да, ангел-хранитель снова обратилась к демону за помощью. Ну, не могла она смириться с мыслью, что придется так рано попрощаться с подопечной. Ане же даже нет тридцати, а уже время умирать. Это нечестно. Столько дел останется незавершенных. И плевать, что они не прописаны в Книге. Людям для чего дан мозг? Чтобы они думали. Вот пусть Аня и думает самостоятельно. И живет по собственному сценарию, а не от события к событию, которые придумала Судьба. Может быть, хоть тогда станет счастливой?

– Да, эта дамочка давно исписалась и старается скорее закончить истории, – Серафиму распирало от злости. – Мало того, что штампует все под копирку, так еще и обрывает на самом интересном месте. Видно же, что Анина Книга не завершена. Нет, я этого не допущу. Рано ей на Небеса.

– Может быть, аборт? – задумчиво произнес Дамиан после нескольких секунд тишины.

– Аборт? – ангел нахмурила брови и замотала кудрявой головой, – Ну, уж, нет. Аборт ее не спасет. Если ей предначертано умереть, то она все равно умрет. Это, во-первых. А, во-вторых, это ужасно. Ты хочешь помешать родиться новой душе? Оставить какого-то ангела без работы? Чтобы все пошло наперекосяк?

– Это ты хочешь, чтобы все пошло наперекосяк. А я делаю так, чтобы все пошло наперекосяк. Я же демон и мыслю соответственно, – он развел руками, – К тому же, это мой профиль.

– Что? И аборты твоих рук дело?

– А ты думала! – Дамиан гордо вскинул голову. – Я же демон, еще и один из самых первых. Все зло в мире моих рук дело.

– Еще и хвастается этим! Фу! – Серафима скорчила гримасу. – Но давай вернемся к Ане. Аборт меня не устраивает. Я против. Не смей, слышишь?

– Я подумаю.

– Что значит, подумаю? Только попробуй! Я повыдергиваю все твои черные перья! – она подошла почти вплотную к Дамиану, сжимая кулаки.

– Силенок не хватит, – тот отодвинул от себя Серафиму.

Встретившись с ее глазами, полными ненависти, быстро отвел взгляд. Серые. Как тогда. При его единственной, несчастливой жизни на Земле. Интересно, Серафиме хоть иногда кажется, что она виделась с Дамианом где-то еще, кроме Небес? Что демоны совсем бесчувственны – большое заблуждение. Неуязвимы? Да. Но не бесчувственны. Они тоже страдают от любви. А ангелы? Наверное, и они.

– Ты хочешь, чтобы я тебе помог? – голос Дамиана утратил прежнюю твердость. Серафима молча кивнула. – Тогда не угрожай мне. И ты же понимаешь, что будешь причастна ко злу, потому что нарушаешь баланс? Обманываешь не только Судьбу, но и Главного. Какими бы благими ни были твои намерения, ты сотворишь зло. Ты уже творишь зло, потому что обратилась ко мне.

– Что ты имеешь в виду? – теперь глаза Серафимы наполнились страхом.

– Ты же знаешь, что если смерть запланирована, то она случиться. Если умрет не Аня, значит, кто-то другой. По ошибке. Возможно, с опозданием. И повезет, если это будет не от рук Ани.

– То есть она может стать убийцей? Что же тогда делать? Я не хочу, чтобы из-за меня она потом попала в Ад.

– Не поверишь, но я тоже не хочу, – он сел на белый песок. – Поэтому нам нужно, чтобы в ту минуту, когда должна умереть Аня, умер кто-то другой. И сделать все необходимо ювелирно, так, чтобы никто ничего не заподозрил. Но это можно продумать. У нас же целых девять месяцев впереди?

Ангел-хранитель Ани кивнула.

– Спланируем, как надо. Главное, выбрать правильного человека. Ох, нарвешься ты когда-нибудь, Серафима! Ты точно хорошо подумала? Может, не стоит обманывать Судьбу? – Дамиан взглянул на ангела с надеждой, что та передумает. Был бы на ее месте кто другой, не стал бы отговаривать, а вот Серафиму губить не хотелось.

– Стоит! – какая решимость, и какое упрямство! – Не дождешься, не передумаю. Все, разговор окончен. Мне пора. Нельзя так надолго оставлять подопечных без присмотра. По инструкции.

– Когда это ты действовала по инструкции? – демон усмехнулся.

Ангел ничего не ответила на язвительное замечание, а лишь недовольно фыркнула. Расправила белоснежные крылья и взмыла ввысь. Подальше от этой безжизненной пустыни. К облакам.

10

Аня все раздумывала, оставаться ли ей с Максимом. Когда его не было дома, казалось, что все у них не так уж и плохо. Она даже скучала. Но стоило только Максу вновь задержаться с друзьями в баре, Аня настраивалась на развод.

Собиралась было слезть с этих бесконечных качелей, как он приехал из тура трезвым. Еще и с огромным букетом. Лилии. Вспомнил же, какие у жены любимые цветы.

– Скучала? Я вот скучал, – широко улыбнулся и протянул букет Ане. Прямо с порога. – Это моей любимой.

– Спасибо, – как мало нужно девушке для счастья. Она взяла лилии и обняла мужа.

– А где Кир? У меня для него тоже кое-что есть, – уже в комнате Макс достал из дорожной сумки большую коробку с радиоуправляемым вертолетом.

– Только что заснул. Подаришь завтра, – у нее ласковый тон. И посмотрела Аня на Максима тоже ласково.

Давно он не ловил на себе такой взгляд ее серых бездонных глаз. Другое дело. А то все упреки да ненависть.

– Мне нужно тебе кое-что сказать, – Аня подсела к Максу поближе. – У нас будет ребенок.

– Шутишь? – у него радость в голосе.

– Нет, я серьезно.

– Это же круто! – муж положил руку ей на живот. – У меня будет сын!

– Или дочь. С чего ты взял, что будет мальчик? – в момент, когда это говорила, она показалась ему еще красивее.

– Я чувствую. Чувствую, что у меня, наконец-то, будет наследник.

– Вообще-то, у тебя уже есть наследник, – Аня убрала от себя руку Максима и отодвинулась подальше. – Я несколько раз спрашивала: сможешь ли принять Кира, ты что ответил?

– А я не принял, что ли? И фамилию, и отчество свое дал. Отношусь хорошо, играю с ним, подарки привожу. Он мне, как родной. Ты же знаешь.

– Вот именно, что как, – Анино настроение упало. Еще чуть-чуть, и она бы заплакала.

– Ну, Ань, ты чего? – Макс несмело дотронулся до ее руки. – Я же люблю вас: тебя и Кира. И будущего нашего ребенка тоже люблю. И неважно, кто это будет: мальчик или девочка. Но все-таки мне кажется, это мальчик.

– А мне кажется, что девочка, – Аня немного повеселела. – Только обещай, что будешь их одинаково любить. Малышку и Кира. Обещаешь?

– Обещаю, – он прижал Аню к себе.

И вот теперь она расплакалась. Сама, не понимая, почему. Гормоны, наверное.

11

– Они такие забавные, когда играют в угадайку! – Серафима сидела у большого экрана и заливисто смеялась. Затем обернулась и уставилась на стоявшего позади Кирилла. – Зачем пришел?

– Сказать, что ты была права, – он сел рядом на облако в виде кресла.

– В чем?

– Смерть Ани не в моих интересах.

– Поздравляю, – она захлопала в ладоши, – до тебя дошло, наконец-то. И? Это все?

– Нет. Еще хотел сказать, что я с тобой. Мы что-нибудь придумаем, и все будет хорошо, – голос Кирилла звучал не очень-то уверенно.

– Мы? – нервный смешок Серафимы. – Спасибо, конечно. Но ты опоздал. Я уже все придумала.

– Вот как? – Кирилл обрадовался, что не нужно ничего думать. – Поделишься? Может, я смогу чем-то помочь?

– Посмотрим.

Серафима ждала, что Кирилл уйдет, но он слишком удобно устроился в облачном кресле. Как будто это его рабочее место, а не ее. Экран здесь транслировал ту же самую квартиру, в которой живет и подопечный Кирилла. Так что можно было не торопиться. Однако Серафиму напрягали его присутствие и тишина, воцарившаяся на некоторое время.

– Тебе не пора? – старалась быть, как можно, тактичней.

– Ах, да! – он спохватился. – Вот еще, что хотел у тебя спросить. Киру часто снятся кошмары. Что с этим можно сделать?

– Как ты стажировку проходил? Тебя совсем ничему не учили, что ли? – Серафима закатила глаза. – Сходи к Морфее. Знаешь, где она обитает? Тысяча сто двадцать седьмое облако от западного края.

– Хорошо. Спасибо, – Кирилл встал и направился к выходу. – Если понадобится помощь, обращайся. И не волнуйся, я никому ничего не расскажу.

– Конечно, не расскажешь. Это же и в твоих интересах тоже, – она повернулась к Кириллу спиной и погрузилась в работу: наблюдение за Землей.

12