Аметист: танец волчицы

Анастасия Разумовская

Аметист: танец волчицы

Глава 1. Предложение, от которого невозможно отказаться

Солнце робко выглянуло из-за горизонта, дрожащими лучами пробежалось по тёмным камням мрачного королевского замка, зубчатой короной венчающего седую скалу. Облизнуло золотые крыши, а затем трусливо заглянуло в узкую бойницу – окно спальни наследной принцессы.

Авиталь мгновенно открыла янтарные глаза и потянула чутким носом воздух. Никого. Странно. Никто не прячется в полумраке бархатных портьер, лелея кинжал, никто не ползёт по канату вниз с крыши и даже… гм… Уши не могли обмануть её! Никто, совсем никто не притаился за крепкой дубовой дверью. Девушка осторожно глянула на доски пола. Но и там не было никакой западни. Принцесса бесшумно спустила ноги, соскользнула вниз и глянула под кровать. Но и тут её ожидало разочарование: «Ах, вот как, – мысленно прошептала она, – неужто поумнели?» Девушка почувствовала себя заинтригованной.

Авиталь потянулась всем обнажённым смуглым телом, тряхнула гривой длинных серебристо-серых волос. Всякий, кто сказал бы, что их цвет похож на седину, был бы прав, но недолго: ни одна девушка не потерпит намёков на возраст. Принцесса пробормотала несколько заклинаний, подняла изящные руки. Тончайшая батистовая туника выпрыгнула из комода и скользнула сверху, окутывая кожу нежностью. Нижние юбки, одна за другой, бросились одевать хозяйку. Корсет туго обхватил грудь, шнурки поспешно затянули талию. Принцесса задумалась на пару минут, а затем щёлкнула пальцами.

– Аметистовое! – приказала она.

Тотчас тёмное бархатное платье нужного цвета, стараясь не касаться подолом деревянного пола, направилось к ней.

Ожерелье Авиталь выбрала вручную – ей нравилось перебирать пальцами холодные камни. Наконец она остановилась на чёрных бриллиантах. Серьги исполнили свой долг самостоятельно, после того, как расчёска уложила волосы и украсила их мелким жемчугом, тоже чёрным, и золотой диадемой. Золото Авиталь не любила, но по статусу наследной принцессы приходилось носить.

Принцесса переступила ногами, позволяя кружевным чулкам, а затем расшитым туфелькам, обуть её, и протянула руку к хрустальному кувшину с вином. Потянула носом. Чуткий нюх потомка вервольфов оповестил её о наличии замысловатого яда. Авиталь довольно рассмеялась. Ну наконец-то!

Девушка подошла к окну, открыла его и вылила напиток вниз. Раздался чей-то испуганный вскрик. Кричала служанка. Ещё бы, видеть, как на твоих глазах мгновенно сгорает роскошный терновый куст – то ещё удовольствие.

«Неужели эти глупцы всерьёз надеялись, что после ночной прогулки я настолько захочу пить, что даже не понюхаю вино?» – спросила сама себя Авиталь. Что-то тут было не так. Братья не могли быть настолько глупы. По её хлопку тяжёлая дверь распахнулась, и девушка отправилась в привычный утренний путь по скользкой винтовой лестнице, по узкому каменному коридору.

Как и положено уважающим себя принцессам, Авиталь жила в башне. В городе башню прозвали Тёмной, и хозяйке нравилось это ёмкое название. В народе ходили слухи, что в этих базальтовых стенах Её королевское высочество приносит в жертву девственниц и пьёт кровь невинных младенцев. Авиталь не мешала распространению этих сплетен: репутация крайне важна будущей королеве.

Когда принцесса вошла в зал Примирения, все члены королевской семьи уставились на неё. Нет, они, конечно, давно привыкли к её живучести, но всё равно продолжали надеяться, что однажды…

Это было относительно небольшое помещение, не более двухсот квадратных армов (*арм – единица длины, равная 101 сантиметру), и скромно украшенное. Оно предназначалось исключительно для семейных обедов, ужинов и завтраков членов правящей династии. Ну и для частных праздничных посиделок. Однако Авиталь не раз мечтала о том дне, когда велит убрать всех этих золотых эльфиек, бесчисленные зеркала, содрать бархатные портьеры с рюшками и прочую мишуру. Да и блеск двух тысяч свечей утомлял её чуткие волчьи глаза. Равно как перешёптывания полусотни особо приближённых придворных и сотен всяческих слуг утомляло слух.

– Дочь моя, – томно проблеял король, протягивая пухлую руку с крупным аметистом в золотом перстне.

Лев XXI был потомком драконьего рода. Высокого роста, с вьющимися золотыми локонами и голубыми глазами , при виде которых повар непременно вспоминал о рыбе, третий год хранящейся в леднике. Золото король обожал во всех видах, что для дракона было неудивительно, а потому его камзол был покрыт настолько плотной золотой вышивкой, что казался сделанным не из материи, а из сверкающего металла. Отчасти такой костюм при случае мог заменить кольчугу.

– Батюшка, – Авиталь почтительно присела в реверансе и коснулась бледно-фиолетового камня губами, – хорошо ли вам почивалось?

Король слабо улыбнулся:

– Мне привиделся дивный сон. Утро, веселые лучики золотого солнца играют в бриллиантовых каплях росы на рубиновых розах, и ты, моя дорогая, смеёшься и раскачиваешься на плетёных качелях, а на руках у тебя розовый, будто сияющий корунд, младенец… Ты же знаешь моё заветное желание увидеть внуков, – печально вздохнул он.

«Для этого у тебя имеется два незанятых балбеса», –фыркнула принцесса мысленно, а вслух смиренно ответила:

– Боюсь, батюшка, я не испытываю склонности к браку.

«Да и вряд ли кто-либо из живущих в Четырёхлисте осмелится посвататься ко мне», – злорадно добавила про себя.

По законам Аметистового королевства, корону наследует старший отпрыск короля, без уточнения –принц или принцесса. Однако замужество лишало всех прав на трон, дабы престол не перешёл к иной династии. Авиталь знала это. Отец тоже знал. Знали и оба младших брата-близнеца, затихших на противоположном конце обширного стола и оттуда чутко прислушивающихся к разговору отца с дочерью.

– Я знаю, милая, что беседе с любым мужчиной ты предпочтёшь пыльные листы старинной книги, –вновь вздохнул Лев Двадцать первый. – Ну что ж, дитя моё, попробуй эти ароматные гренки с персиковым вареньем. Или яичницу с беконом, если желаешь чего-нибудь сытнее.

Принцесса ещё раз учтиво склонилась в реверансе и заняла место по правую руку отца. Очередная королева – беременная, а потому безобразная, измученная и ко всему происходящему безучастная – восседала слева.

Завтракать не хотелось. Авиталь в облике громадной серебряной волчицы вдоволь поохотилась этой ночью. Принцесса без аппетита захрустела гренкой, стараясь жевать её медленнее, чтобы растянуть на весь завтрак. Ну, а сладкого, разумеется, волки – что обычные, что вервольфы – стараются не есть.

Братья сверлили её взглядами. Тупые ящерки! Так и есть: близнецы запамятовали о полнолунии и всыпали весь драгоценный яд в яичницу. Не идиоты ли, а? Авиталь тонко улыбнулась. Интересно, а если бы их затея осуществилась, то после кто над кем взял бы верх? Это сейчас они объединены общим для обоих стремлением устранить ненавистную старшую сестрицу, а потом, понятно, начнётся борьба за престол уже между ними.

Принцесса перевела взгляд с принца Льялла на принца Ренулфа. Оба выглядели юными копиями отца, такие же златокудрые, рослые красавцы, похожие на героев детских сказок. Даже родной отец путал их. Но Авиталь никогда не ошибалась. Всё дело в запахе. От Ренулфа тянуло львиной уверенностью и дикой страстной силой, а от Льялла – змеиной хитростью и хладнокровной изворотливостью. Потомки драконьего рода и женщины из обыкновенного человеческого знатного рода, они, конечно, впитали драконью кровь всей своей сущностью.

Девушке в голову пришла неожиданная мысль. Гм, безумие? Возможно. Но это был бы любопытный ход в их затянувшейся игре. Авиталь добавила сливок в свежезаваренный густой кофе. Вервольфы, конечно, презирают этот горький напиток, но, видимо, причина ее постыдного пристрастия к нему таилась в смешении кровей.

– В академиях близится завершение сессии первого семестра, – промурлыкала она равнодушно, – сколько в этом году к нам поступило иноземных адептов?

Король вопросу не удивился. Авиталь постоянно интересовалась древними знаниями, образованием и всем, что с ними связано. Двадцать первый вопросительно глянул на Лениора, министра тёмных и светлых наук, бывшего так же его шурином по одной из его прежних жён. Тот почтительно откашлялся.

– Ваше величество, Ваше высочество, в этом году нам прислали шестьдесят восемь абитуриентов из всех четырёх союзных королевств. Гранатовое – направило двадцать семь, Хризолитовое – двадцать четыре, Берилловое – шестнадцать. Один приехал из Медного. В основном, конечно, мы их определили в Светлую Академию. Однако двадцать восемь иноземцев были зачислены в Тёмную. В том числе абитуриент, явившийся из Медного. Итого, вместе со старшекурсниками…

Авиталь удивилась: «Ну надо же, даже Медное королевство в этом году не осталось в стороне! Решили подтянуться за всеми? Любопытно, почему этот единственный распределён именно в Тёмную Академию? Светлая – более престижна. Ладно, в этом я разберусь сама и, наверно, не сегодня».

– Довольно! Складывать я сама умею и на память не жалуюсь. Батюшка, если не ошибаюсь, –продолжила она, демонстративно игнорируя сводного дядю, – четыре месяца назад декан факультета ночных убийц благополучно скончался?

– Был убит, ко всеобщему прискорбию, – то ли согласился, то ли аккуратно поправил министр.

Авиталь задумчиво потарабанила ноготками по столу.

– Достойный был человек, – взгрустнула, а мысленно добавила: «И редкостный болван к тому же. Нет, вы только вдумайтесь: убили декана факультета убийц! Какой позор!» – И кого же назначили новым деканом? Не припомню.

Носатый дядя побледнел. Фарфоровая чашка в его руке задрожала. Министр торопливо поставил чашку и спрятал под стол руку. Лысина заблестела от испарины.

– Мы пока не нашли… Под эту честь… Высокую честь… Никак…Подходящего никого, – сбивчиво и повторяясь проблеял, мучительно силясь сохранять достоинство, и тут же добавил с необъяснимой и радостной надеждой: – но у нас ещё есть время.

«Ну, конечно, не нашли, – чуть не рассмеялась Авиталь, – какой болван пойдёт туда? Опытному убийце выгоднее работать «в поле» и не отсвечивать, а неопытный побоится руководить стремительно матереющими любителями ножа и знатоками яда. Однако, какой конфуз перед соседними королевствами!».

– Я уверен, что Лениор справится со своей обязанностью, – лениво вмешался в диалог король, пригубливая вино, заботливо продегустированное очередным пробователем чаш, – и исполнит он свой долг в ближайшее время.

Его величество нетерпеливо глянул на хрустальную колбу часов. Последняя сотня золотых крупинок отмеряла срок завершения завтрака. Короля ждал Совет Торговой гильдии, и дела торговцев интересовали Льва Двадцать первого Великого намного сильнее, чем проблемы какой-то там Академии. Великими при жизни называли всех королей. Такие прозвища как «Лысый», «Толстый», «Коварный» назначались им уже после смерти.

Принцесса отвела взгляд от братьев, один из которых побледнел, а другой покраснел, предчувствуя дальнейшее. Думали, я настою на замене вашего ставленника на своего министра? А вот и не угадали, братишки! Она торжествующе улыбнулась. Шах и мат, безмозглые ящерки!

– Батюшка, у меня к вам предложение, – начала Авиталь, подавив улыбку и скромно потупив глаза.

– Д-да? – рассеяно спросил король, с трудом оторвав взгляд от часов.

Глава 2. Кот преткновения

Мышка Ми была двенадцатой дочерью равнинного князя. А ещё у неё было девять могучих братьев и один недотырок*. Целыми днями – от зари до зари – братья носились на рысаках по степным просторам, пасли табуны, а ночами иногда отправлялись облегчать соседей. В Берилловом королевстве не было понятия «грабить», это называлось «облегчать». Так же здесь не убивали, а «отпускали», освобождали душу от мяса и костей, и та радостно взмывала в Верхнюю Степь. Впрочем, сами озёрные всадники не спешили с собственным освобождением. Любо было им мчать против ветра на лихом жеребце, рубиться кривыми саблями, ласкать по ночам длиннокосых жён, пить кумыс да петь гортанные песни. Ай, хорошо!

Женщины доблестных берилльцев рождались невысокими, ладными, крепко сбитыми и весёлыми. Умели быстро собирать кочевые кибитки, а – если требовалось – могли их и быстро разобрать. Аещёсварить жирный плов, постричь овец, надоить коз, настоять кумыс. Ни минуты не сидели бериллки без дела, и неслись их задорные песни от стойбища к стойбищу. Любили всадники своих женщин, баловали, привозили им из далёких городов разноцветные яркие ткани и драгоценные серьги.

Вот только Мышка Ми не походила на своих сестёр. Песен не пела, всехбоялась и стеснялась. Обратишься к ней – заробеет, поручишь чего-нибудь пошить, или приготовить – только всё испортит. Худосочная, слабая, бледная, позор семьи, а не девка! Кто ж такую замуж возьмёт?

Качали головами жёны её отца. Разводили руками.Ох-ох, ни на что, совсем никак ни на что не годна! Лишь сказки детям рассказывала хорошо, и на том спасибо. Да вот только годы шли, сёстры её одна за другой замуж вышли, детей нянчили, а к Ми и не сватался никто. Мрачнел её отец всякий раз, когда взгляд его раскосых глаз падал на младшую дочь. А потому не стал возражать, когда княжна Мышка попросила отправить её учиться в Аметистовое королевство. Судили-рядили, на какой факультет лучше зачислиться, да и выбрали факультет ночных убийц.

– А что, – сказала Инги, старшая жена: – она незаметная, тихая. Подойдёт, встанет, а ты и не видел её, обернёшься – миску из рук выронишь от неожиданности.

– А может, на факультет воров? – робко осмелилась возразить четвёртая жена, голубоглазая Кайель.

– Для воровства руки умелые иметь надо, – отрезала Инги, и участь Мышки Ми была решена, несмотря даже на то, что первый семестр уже завершался.

И вот она стоит, холодея от страха, посреди комнаты общежития для адепток Академии, а две новых соседки пристально разглядывают новенькую сверху донизу.

– Немочь бледная, – хихикнула наконец одна из девушек, рыжеволосая и зеленоглазая. – Виорика, может, поручить ей ботинки твои чистить? Или не удостоишь такой чести?

Виорика, светлокудрая красавица, ещё раз окинула Мышку Ми презрительным взглядом.

– Значит так, будешь убирать комнату, стирать наше бельё и чистить обувь. Поняла, немочь?

– Но, – пробормотала Ми, мучительно краснея, – я не…

– Что?! – зашипела зеленоглазая. – Ты ещё и возражать дерзаешь? Перед тобой благородная Виорика, княжна Гранатового королевства, поняла?!

Для пущей убедительности, рыжая дёрнула Мышку за одну из тонких косичек. На глазах Ми выступили слёзы, губы её задрожали.

– Илина, скажи мымре, чтобы она заткнулась. И, кстати, пусть вымоет ванную и вычистит волосы из слива. – Виорика изящно зевнула и отвернулась от поверженной в прах несчастной Мышки.

– Ты всё слышала? – взвизгнула зеленоглазая Илина и добавила, оскалив мелкие, острые, будто у хорька, зубки: – И туалет надраить не забудь.

Можно было бы отказаться, ведь она не обязана, но Ми взглянула в злые глаза и затрепетала. Эта девушка способна выдернуть сопернице волосы и исцарапать лицо в кровь. Видать, судьба у неё, у Мышки, такая несчастная. Дома не нужна никому, а здесь её, княжну, держат за служанку. Ми разрыдалась.

– Сопли-то подбери, – фыркнула Илина.

В отличие от Виорики Илина не была красавицей. Рыжие курчавые волосы, да зелёные глаза – вот и всё, что было достойно в ней внимания. Тощая, низкорослая, прыщавая, озлобленная на весь мир, она относилась к тем, кто готовы целовать руки более сильным, знатным или богатым и топтать ногами тех, кого можно топтать.

Обе девушки стали рыться в вещах новенькой, комментируя находки обидными издевательствами. Вскоре вся комнатушка оказалась заваленной одеждой и вещами Мышки Ми. Илина напялила на себя лошадиные штаны* и подпрыгивала в них, громко хохоча.

– Она овец пасёт, она – пастух, – визжала рыжая.

– Её не к нам, её в конюшню надо отправить, – сердито буркнула Виорика, – спать с псами.

И тут Мышка замерла. Виорика потянула за расшитую орнаментом ленточку и вытащила… лифчик. Настолько огромный, что Ми могла бы использовать его как двойную шапку. Виорика присвистнула, а Илина застыла, расширив глаза. Обе обернулись к новенькой и уставились на её незримую грудь. Ми захотелось родиться обратно, она почувствовала, как мир завращался, и тут… Ворох лоскутных одеял на кровати у окна зашевелился, из него начало подниматься нечто громадное. Ми завизжала.

– Тихо, тихо! – густым басом проговорила куча, и из неё показалась чудовищных размеров голова с двумя маленькими рыжими косичками. – Привет! Меня зовут Дженни, я – твоя соседка.

Небывалого роста девушка поднялась с кровати, зевнула, потянувшись, расправила широкие плечи и внимательно оглядела всех и каждую. Её простое шерстяное платье было смято, а передник перекошен набекрень. Широкий кожаный ремень с медной бляхой никак не выглядел женским, а напоминал скорее деталь амуниции охотника, или солдата. Такой «наряд» мог бы обезобразить даже красавицу, но дело в том, что красавицей Дженни не стала бы и в роскошном платье.

– Виорика, будь любезна, – мягко пророкотала она, при этом стараясь говорить мягче, – верни на место то, что тебе не принадлежит. Илина, вряд ли это твои штаны. Разве я не права?

– Дженни, к нам подеселили овечью пастушку, – пожаловалась гранатовая княжна.

– Ну-ну, – пожурила та, – у каждого народа есть свои традиции. Надо их уважать. Как тебя зовут, соседка?

– Ми… Ми… Мирабель, – пролепетала Мышка, завороженно глядя, на бицепсы под белоснежными рукавами Дженни.

– Красивое имя, – одобрила великанша. – Мирабель, тебе стоит разложить свои вещи. Вон та кровать не занята, можешь располагаться. А место в общем шкафу Илина тебе сейчас выделит.

– Дженни, Мирабель не может сейчас заниматься своими вещами, – ехидно возразила Илина, – она идёт мыть ту… ванную.

Дженни уставила кроткий взор маленьких чёрных глазок на осмелившуюся перечить, поправила лиф платья, ремень.

– Сегодня не её очередь мыть. Сегодня моет… Виорика, – мягко отрезала заступница, и никто ей не осмелился возразить. – Мирабель, поспеши! Занятия начнутся через два часа.

***

На первый свой урок Ми пошла в сопровождении Дженни. Мышка робко жалась к великанше и старалась ни на полшага не удаляться от неё. Урок холодного оружия проходил в пыльной, душной аудитории.

Адепты факультета ночных убийц распределились за столами, составив говорливые пары. Те, кто сидел в первых рядах – среди них были Дженни с Ми – старательно конспектировали материал под диктовку преподавателя, но чем дальше располагались учащиеся от доски, тем громче и веселее звучали разговоры, тем меньше стачивались перья и тратились чернила.

Профессор Кинжалус – седобородый, полуспящий карлик – диктовал азы науки, попыхивая трубочкой и раскачиваясь в кресле.

– Альшпис – рыцарское копьё. Предназначается для всадника, – бормотал он, – относится к колющему виду оружия. Применяется для ведения боя на открытых пространствах. Алебарда – выглядит как топор, насаженный на копьё. Относится как к колющему, так и к режущему оружию.

Ми старательно писала, а позади гоготали, свистели и улюлюкали. Профессор не обращал ровно никакого внимания на шум в аудитории. Ми скосила глаза и украдкой осмотрела одногруппников. Она насчитала девятнадцать человек: десять юношей и девять девушек. Двадцатой была она, Ми. Часть юношей была пьяна, часть девушек активно флиртовала с теми, кто ещё оставался трезв. Кто-то рассматривал себя в зеркало, бесконечно поправляя волосы, кто-то хихикал с подружками. Лишь они с Дженни, похоже, пытались освоить материал. А нет, вон та девушка, сидящая за отдельным столом, тоже пишет.

Ми невольно залюбовалась ею: каштановые косы уложены причудливыми узорами и сколоты рябиновыми шпильками, тёмно-зелёное платье с белым кружевным воротничком и такими же манжетами, грациозная шея, изящные руки – всё в её облике свидетельствовало о благородстве.

«Не то, что злюка Виорика, – подумала злорадно Мышка, – той приходится кричать о своём происхождении».

Девушка в зелёном оторвала взгляд от тетради, обратила хризолитовые глаза на смотрящую, взмахнула ресницами и снова уткнулась в тетрадь.

– Моргенштерн – стальная рукоять, на конце которой находится шар с шипами. Иногда этот шар прикрепляют цепью, – мерно продолжал диктовку профессор.

«Как жаль, что меня поместили не в комнату с этой прекрасной девушкой, – вздохнула про себя Ми, – уверена, она бы…»

– Профессор, простите, а зачем нам то оружие, которое используют воины на поле боя? Вряд ли им можно лишить человека жизни под покровом ночи где-нибудь в глухом переулке.

Класс рассмеялся. Высокий молодой человек с дерзкими серыми глазами и синими волосами, зачёсанными смотрел на преподавателя тем почтительным взглядом, который больше походил на наглость. Педагог всхрапнул от неожиданности.

– Любезнейший… э-э…

– Кэолэн, сын Гоиридха, князя Алмазной горы, – представился нахал.

– Любезнейший Кэолэн… э-э… княжич Кэолэн, – старик открыл тусклые глаза, хлопнул белесыми ресницами, – имейте уважение к своим наставникам. Я двадцать лет преподаю в этой академии, а вы учитесь здесь менее, чем полгода. Как вы думаете, кому лучше известно, что полезнее знать будущим ночным убийцам?

– При всём моём глубочайшем уважении к столь почтенной древности, не могли бы вы ответить на мой столь простой вопрос? – насмешливо повторил задира.

Аудитория зароптала, раздались свист и выкрики с места, всё утонуло в гвалте. Урок оказался сорван. Профессор в слезах собрал свои свитки и книги и удалился, гордо вскинув голову.

– Кэолэн, – черноволосый парень с раскосыми глазами, в котором Ми безошибочно признала земляка, оторвался от записей и неодобрительно глянул на соседа по парте, – зачем ты так? Такими темпами мы никогда не получим образования.

– Сеорарс, – хмыкнул Кэолэн, откинувшись на стул и закинув за голову руки, – ты вот это называешь образованием? За те месяцы, которые мы тут якобы учимся, я отупел, клянусь тебе! Они это именуют Академией? По-моему, это сборище всякого сброда и не более того. Даром потраченное время. И, спрашивается, зачем я проделал долгий путь из Гранатового королевства?

Бериллец упёр локти в парту и, водрузив лицо на кулаки, глянул из-под восточных век, сдул со лба длинную прядь.

– Ты не прав. Я соглашусь с тобой в разочаровании от уроков, но Академия хранит древние здания. Одна библиотека, крупнейшая в Четырёхлисте, чего стоит! Некоторые фолианты помнят, думаю, Зарю миров, драконов, эльфов и вервольфов, когда те ещё жили между людьми.

– Ты серьёзно считаешь, что по книгам можно научиться незаметно убивать? – хмыкнул алмазный княжич.

– Вы обидели преподавателя, – печально пробасила Дженни. Парни даже не оглянулись, хотя от громового голоса девушки группа тут же смиренно притихла.

«Ну конечно, – молча вздохнула Ми, – кто такая Дженни, и кто они…». Однако в глубине души она была согласна с Кэолэном. Действительно, разве можно при помощи пера и бумаги научиться тонкостям искусства убивать? Но её воспитание вздрагивало при одной только лишь мысли о непослушании и дерзости княжича. Вместе с Дженни ей было жалко безобидного старичка-профессора.

***

Следующий предмет назывался «Урок точного удара». Это было практическое занятие на свежем воздухе. Адепты надели кожаные маски, чтобы никто, кроме их товарищей, не видел лиц будущих убийц, и вышли во внутренний двор.

Мышка Ми трепетала. Никогда в жизни она не зарезала не то, что ягнёнка, но даже рыбу.

На улице моросил декабрьский дождь, под подошвами хлюпала смесь земли и снега. Двор Убийц был вымощен брусчаткой, но это не сохраняло чистоту сапог и подолов. Мостили, видимо, несколько сот лет назад, а потому одни камни провалились в топкую грязь, другие, наоборот, наполовину выступили наружу, а иные и вовсе пропали, оставив на память о себе небольшие ямки, сейчас превратившиеся в лужицы.

Худой, словно скелет-переросток, большеногий профессор Брайс Безжалостный вышагивал перед деревянными козлами, накрытыми столешницей. Там стояло нечто странное прямоугольной формы. Ми приподнялась на цыпочках, но из-за спин однокурсников никак не могла разглядеть, что.

– Ви бездари, – шипел Брайс, а невесомые, почти прозрачные от седины, волосы в такт каждому слову взлетали вокруг его розового черепа, – ви узшастный поколений никому не нужный деть! Ви долшен докасать, что годитесь на этот високий роль. Ви докасать сичас, сдесь.

– О чём он? – прошептала Ми, схватив за локоть замершую Дженни и пытаясь дотянуться если не до её уха, то хотя бы до плеча. Безуспешно, впрочем. – Что, что там?

Ей показалось, что Дженни окаменела. Густые тёмно-рыжие брови сошлись, чёрные глазки сузились.