В Цепях Вечности

– Король Браголюб умер во сне через несколько дней. И теперь Гуршондом правишь ты.

– Все верно, – произнес Оргволд, словно выталкивая из себя слова.

Венора воззрилась на него с торжеством и угрозой.

– Я – дочь Реды из Таоплиса, что возвела тебя на престол. И я пришла взыскать долг.

Лицо короля сделалось серым, на лбу и под глазами проступили змеи морщин.

– Чего ты хочешь?

– В твоем лагере гостит Лурин из Данмара. Мне нужно то, что он увез из замка своего отца.

– И это все?

Венора медленно покачала головой. Карт у нее за спиной перевел взгляд с Оргволда на подругу. В глазах наемника стояло непонимание.

– Как говорила моя мать, негоже бросать доброе мясо псам. Так что я – заберу то, что он увез из замка своего отца, а заодно – жизнь этого человека.

Некоторое время король молчал. Затем тяжело вздохнул. Лицо его сделалось скорбным, но глаза сверкнули мрачной решительностью, как у человека, которому некуда деваться, и он согласен на все.

– Да будет так. Я велю отобрать лучших воинов для пленения данмарского лазутчика.

Оргволд поднял голову в направлении входа и что-то негромко сказал. С облегчением убедившись, что эти слова выходят свободно, без прежней удушающей боли, он крикнул:

– Стража! Ко мне!

* * *

Галивос идет через лагерь в облике гуршондского воина. Его седые волосы сделались черными, посох кажется копьем, а запыленный дорожный плащ золотистого цвета превратился в новенький воинский.

Солдаты у костров играют в карты, со стуком прыгают в кружках кости, кто-то точит клинки, штопает одежду.

Солнце опускается за горизонт, погружая небо и равнину, на которой раскинулся лагерь, в океан теней и багровых отблесков. Всюду костры, доносится чавканье и застольные разговоры.

На Галивоса не обращают внимания, принимая за своего, приветствуют, хлопают по плечу. Кто-то даже попытался усадить его к костру и угостить ломтем мяса, но он одним мановением руки перенес настырного добряка на другой конец лагеря и направился дальше.

Полог шатра Лурина откинут. Принц за походным столом и при свете лампы в задумчивости сидит над шахматной доской. Партия в самом разгаре. На полу блюдо с обглоданными костями. Рядом тускло блестит кубок и стоит глиняный кувшин с вином. Длинные пузатые тени от них спускаются со стола и, точно змеи, ползут через ковер на полу до самой стены.

Рядом с шатром у костра сидят кружком воины, до принца долетает их смех и обрывки разговора. В его присутствии военачальник велел им охранять покой гостя. Если же ему вздумается прогуляться по лагерю, то двое должны его сопровождать.

Конь принца снаружи, стреноженный, пощипывает траву на широком пятачке.

Когда на пороге возник упитанный солдат в золотистом плаще, принц вытер расшитым платком рот и спросил.

– В чем дело?

Приняв свой настоящий облик, Галивос опустил полог шатра. Звуки снаружи сделались приглушенными.

Увидев метаморфозу и то, что они с этим человеком остались вдвоем, Лурин на всякий случай нащупал прислоненный к стулу меч в ножнах. От его взгляда не укрылась дорожная сума на полном животе гостя. Что-то в этой суме показалось знакомым, в глубине памяти вспыхнул огонек, но принц пока не мог понять, что он означает.

– Надо уходить, принц Лурин, – произнес торговец. – За тобой придут с минуты на минуту. Вернее – за твоей головой. Если останешься, никто во всем Илуоне тебе не поможет.

На лице принца не дрогнул ни единый мускул.

– Не может быть. Я – гость короля Оргволда.

– У короля сейчас гости более важные, чем ты. И они велели привести тебя стреноженным.

Лурин подошел к старику. Глаза принца внимательно изучают его тронутый морщинами лик. Он вновь посмотрел на сумку и вдруг понял, почему она показалась ему знакомой.

– Галивос… Что ты здесь делаешь?

С той стороны шатра раздался и стих, удаляясь, звучный хохот кого-то из воинов.

– Им нужны камни-глаза и твоя жизнь, – сказал торговец, проигнорировав слова принца. – Эта ведьма ее выпьет, иначе потеряет силу.

– У меня к тебе столько вопросов.

– Все вопросы потом. Надо уходить.

– Вокруг полно солдат. Нам не уйти незаметно.

– Я нас замаскирую. Главное выгляди, как ни в чем не бывало.

В разум принца закрадывались подозрения. Не может быть, чтобы старик сам его разыскал. Так не бывает. Этому он научился у наставника Дункана – бесплатный сыр только в мышеловке, а чудеса – награда за каторжный труд. А то и просто каторжный труд без всяких чудес.

Здесь должен быть какой-то подвох. Об этом кричат все его чувства.

Глава 7

 Над степью навис расшитый звездами черный купол. Пять воинов во главе с одним из военачальников по имени Брунд направляются через лагерь к шатру, где остановился данмарский принц.

Всюду горят костры, пахнет жареным мясом, ветерок доносит аромат лесных трав, кислого дешевого вина.

Шатер принца был уже совсем рядом, когда Брунд увидел идущих от него ему навстречу двух солдат. Один толстый, в золотистом плаще, с прищуренным левым глазом. Он поддерживал второго, худого как жердь.

– Почему оставили пост? – рявкнул Брунд, невысокий, с красным от чрезмерного употребления вина лицом.

– Простите, милорд, – заговорил толстяк, – моему товарищу плохо. Он всю жизнь пахал в поле, еще не привык к солдатской еде. Он мне как брат – не могу же я его бросить.

Воин, которого толстяк держал, издал звук, похожий на громкий рвотный позыв и зажал рот рукой.

– Пошли вон, – бросил военачальник в отвращении.

– Да, милорд, – торопливо закивал толстяк и поспешил увести товарища за шатры.

Пляшущий свет костра выхватил из темноты шесть фигур, когда, Брунд с воинами подошли к шатру Лурина. Из-под опущенного полога пробивается свет.

Сидящие у костра солдаты тут же поднялись и встали по стойке смирно, кто с куском жареного мяса в руках, кто – с кружкой супа. Вперед вышли трое, которым доверили присматривать за принцем.

Брунд кивнул им.

– Бдите? – спросил он недобро, увидев в руке у одного из воинов кувшин с вином.

– Принц Лурин в шатре, воевода! – ответили трое едва ли не хором. – Не извольте беспокоиться!

– Посмотрим, – буркнул тот и откинул полог шатра.

Вслед за ним вошли два воина, остальные остались снаружи.

Лурин сидит за походным столом, локти упер в столешницу. Он что-то рассматривает на поверхности стола возле светильника, который горит слишком ярко. Принц даже не поднял головы, будто не слышал вошедших в шатер солдат.

– Принц Лурин, – произнес Брунд. – Следуйте за нами к королю.

Руки воинов легли на рукоятях мечей. Глаза из-под шлемов устремлены на принца.

Лурин, наконец, заметил их и встал, распрямившись над столом, так что по стене метнулась широкая тень.

На его лице нет никакого выражения. Несколько мгновений он не шевелился, а потом вдруг его очертания начали расплываться и таять. Воевода ахнул. Глаза солдат едва не вылезли от изумления из орбит.

На изумленном лице Брунда медленно проступала ярость.

Тающий в тускло освещенном пространстве шатра исчезающий фантом бешено хохотал.

* * *

Когда шатры с кострами остались позади, и темнота приняла беглецов в свои объятия, принц и Галивос остановились перевести дух. Ветерок обдувает их лица.

Из лагеря в тишине отчетливо слышатся крики и ругань.

– Похоже, мое исчезновение уже заметили, – заметил принц.

Торговец кивнул.

– Надо уходить. Кто-то наверняка обратил внимание на двух странного вида воинов. И указал, в какую сторону они направились.

Он критически щелкнул языком.

– Могут выслать погоню.

Лурин посмотрел на него с сомнением.

– Среди ночи далеко нам все равно далеко не уйти.

Торговец артефактами усмехнулся.

– Я бы мог перенести нас подальше отсюда.

– Хорошо бы. Нам нужно место, где можно спокойно поговорить.

– Ммм… Чтобы говорить, нужен лишь язык одного да уши другого. Это можно хоть в чистом поле.

– Я не хочу обсуждать жизненно важные для меня вещи здесь.

Галивос поморщился.

– Какой привередливый. Сразу видно, что принц. Ладно, я смогу нас перенести, скажем, в ближайшую деревню. Найдем постоялый двор.

На лице Лурина в призрачном свете звезд блеснула скупая улыбка.

– Давай же.

– Сначала отойдем подальше.

Они двинулись дальше к лесу. Когда в темноте показались силуэты деревьев, Галивос сделал знак остановиться. Лурин от нетерпения легонько хлопал себя по бедрам.

Торговец принялся делать в воздухе пассы руками и что-то неразборчиво шептать. Воздух в нескольких шагах принялся слабо светиться, затем он начал колыхаться. Как если бы в озеро бросили камень в ночь полнолуния. В открывшемся окне сияют точечки звезд, там в темноте угадываются очертания домов, в некоторых светятся окна.

Там лениво лают собаки.

– Вперед, – сказал торговец, указывая на магическое окно. – Я за тобой.

Лурин тряхнул головой. Он не переставал похлопывать себя руками по ляжкам, теперь уже от легкого волнения.

Он подошел к волшебному окну и собрался уже туда шагнуть… Как вдруг – замер. Правой рукой принц коснулся груди, чтобы удостовериться, что магические камни при нем. Мешочка на шнурке там не оказалось.

Он повернулся к волшебнику.

– О, боги. Похоже, я оставил в шатре камни-глаза. Надо вернуться!

Галивос хмур покачал головой. Подняв руку, и медленно опустив ее вниз, он заставил магическое окно закрыться.

– Тебе возвращаться нельзя. Я сам принесу твои камни.

* * *

Мрачный от раздумий Брунд ходит взад-вперед возле шатра, из которого исчез данмарский лазутчик. Военачальник то и дело бросает гневные взоры на вытянувшихся по стойке смирно воинов, которые должны были не спускать с него глаз. Здесь же стоит стреноженный конь сбежавшего принца, но от коня мало проку. Он ничего не расскажет…

Кулаки военачальника сжимаются и разжимаются, рука нервно щупает рукоять меча на поясе.

Рядом весело и беспечно потрескивают ветки в костре. Огню неведомы трудности людей, в отличие от них, пламя не испытывает чувства ответственности, а лишь разрушает все, к чему прикоснется.

«Поменяться бы с ним местами, – подумал воевода нервно, – хоть на время, а то ведь не ровен час, и моя голова полетит за то, что проворонили лазутчика».

Он вскинул голову на звук приближающихся шагов.

Подошли трое из королевской гвардии. В танцующем свете костра заблестели их украшенные фигурными пластинами кольчуги, конические шлемы на сгибе локтей.

– Воевода Брунд, – произнес один из них, с черно-угольной бородой. – Король требует тебя к себе в шатер вместе с этими воинами.

Он кивком указал на пятерых солдат за спиной воеводы.

Эта весть резко изменила их лица. Кто помоложе – побледнел, бывалые и не раз видавшие смерть угрюмо поджали губы.

Воевода сделал двоим знак оставаться, а остальным велел следовать за ним.

Когда они ушли, двое воинов – Гелим и Ланг – встали у входа в шатер, как было велено. У обоих на лицах написано облегчение – не придется держать ответ перед самим королем.

Полог шатра откинут, внутри горит светильник. Огонек его дрожит от ветерка. От очередного дуновения он погас.

– Черт, – буркнул Ланг нервно. – Не нравится мне это, зубами клянусь.

Ему вдруг захотелось, чтобы там горел свет. Темный шатер казался ему пещерой, из которой вот-вот появится леденящий кровь ужас и поглотит его.

Он вытащил из костра дымящуюся ветку с ярким углем на конце и вошел в шатер. Дойдя до стола, Ланг поднес тлеющий кончик ветки к фитилю и накрыл огонек стеклянным колпаком с отверстием для воздуха.

Когда огонек светильника разогнал полумрак, взгляд воина упал на мешочек из зеленого шелка на полу у стола.

Ланг нагнулся и подобрал. Задумчиво вертя находку в руках, он вышел к стоящему у входа Гелиму.

Едва он вернулся на пост, как над головой раздалось мягкое хлопанье крыльев, и на землю поодаль от костра опустилась птица. Она повертела головой из стороны в сторону и – посмотрела на бдящих у шатра воинов. Заменяющая ей веки пленка на черных глазах опускается и поднимается.

– Ты смотри, – удивленно хмыкнул Гелим, – сокол. Да еще с золотистыми перьями! Я такого видел всего однажды в детстве.

Он осторожно двинулся вперед, так, чтобы рассмотреть пернатого гостя поближе и не спугнуть.

Оргволд был похож на разъяренного медведя в узкой клетке.

– Как вы могли его упустить?! – прорычал он.

Король буквально испепелял взглядом Брунда и приведенных с ним солдат.

От спокойствия и благодушия короля не осталось и следа. Возле него стоит угрюмый воин в кожаном панцире и молодая женщина. Ее черные волосы рассыпаются по плечам, алые губы сжались в комок, в глазах горит ярость. Она не сводит глаз с Брунда и его воинов.

Воевода отметил, что во взгляде этой женщины есть что-то царственное и магическое.

– Ваше величество, – торопливо сказал один из солдат, тот, что постарше, – мы клянемся небом и землей, что не видели, как принц покинул шатер. Мы были рядом и не выпустили бы его!

Король быстро посмотрел на женщину, та ответила надменным взглядом.

– Лучше бы ты поклялся своей головой! – сказал Оргволд, а затем резко повернулся к солдатам и Брунду. – Ибо ее вы все потеряете!

Воины смиренно промолчали.

Мысли Оргволда метались, в голове с каждой секундой разгорался лихорадочный жар. Одна ужасная картина сменяла другую – ведь теперь он не сможет вернуть долг этой ведьме, и если она решит его убить, то вряд ли ему кто-то поможет.

Внезапно в тишине прозвучал хрипловатый женский голос, в котором смешалось недоумение и радость.

– Они все еще здесь…

Оргволд посмотрел на нее в замешательстве.

– Кто? Принц?

– Камни, – глаза Веноры возбужденно сияют. – Они все еще здесь. Пусть кто-нибудь проводит меня к шатру Лурина.

Чувствуя, как тяжесть покидает тело, Оргволд махнул рукой гвардейцам, и опустился на трон.

Шатер опустел. Король с облегчением перевел дух.

* * *

Гелим и Ланг с возбужденным интересом рассматривают четыре странных камня, которые Ланг держит на раскрытой ладони. Два из них – мутно-зеленого цвета, один – темно-синий, точно небо после заката. Последний камень красно-коричневый.

– Что это за…? – спросил Гелим и посмотрел на товарища. – Драгоценности? Как думаешь?

Ланг неуверенно покачал головой.

– Не знаю.

Сокол уже несколько минут сидит перед ними, не сводя с воинов глаз. Костер подсвечивает его так, что с одного боку птица выглядит окруженной пурпурно-золотистым сиянием, а второе ее крыло едва угадывается в темноте, словно темная половинка луны.

– Так, – сказал Гелим, воровато посмотрев по сторонам и убедившись, что никто их не слышит – у ближайших костров воины уже засыпают или разошлись спать. – Делим поровну. Два тебе, два – мне.

– Слушай, – остановил его Ланг, – мне как-то…того…не по себе.

– Ты чего? Разбогатеем ведь. Бросим эту чертову армию, заведешь дом, женщин, детей.

– Да ты послушай…Этот принц, как там его, из Данмара исчез ведь не просто так.

– Да какая разница, камни-то у нас! – воскликнул шепотом Гелим. – К черту этого перебежчика!

– Он колдун, этот принц, зубами клянусь! В шатре он после себя призрака оставил. И эти камни, они – колдовские!

На лице Ланга все отчетливее проступает страх, он снова заговорил:

– Не нужно их трогать, тебе что – жизнь не дорога?

В глубине камней вдруг заискрилось и стало разгораться сияние, под цвет каждого камня-глаза.

Глаза Гелима широко раскрылись. У Ланга задрожали губы, камни выскользнули из рук, но Гелим успел подхватить три. Синий камень, проскочив у него меж ладоней, упал ему под ноги.

– Вот видишь? – твердил Ланг, отпрянув. – Видишь?! Я же говорил…

В эту минуту что-то ярко-золотое вспыхнуло прямо перед ними и ослепило. Гелим успел заслонить глаза рукой.

Но когда он вновь посмотрел перед собой, то увидел старика с посохом в золотистом плаще.

Меч Ланга сам прыгнул Галивосу в руки, старик молниеносно взмахнул им вверх и вниз, словно чертил в воздухе линию. Из рассеченного горла Гелима хлынула кровь.

Ужас приковал Ланга к месту, и – окровавленный клинок снес ему голову.

Галивос огляделся. Чуткое ухо уловило приближающуюся группу людей. Он быстро сложил камни в зеленый мешочек и затянул шнурок. Вспышка, и он – резко уменьшился, снова став соколом.

Теперь золотистые перья птицы испачканы кровью. С крепко зажатым мешочком в клюве сокол поднялся над лагерем и стал описывать над шатром круги.

Когда к почти погасшему костру спешно подошла Венора в сопровождении троих солдат, мешочек в клюве сокола вспыхнул изнутри. Колдунья подняла голову, заметив свет.

Галивос опустился ниже, из мешка, в котором лежали камни-глаза, выстрелил серебристого цвета луч, ударив девушку в голову.

Она с трудом удержалась на ногах, стоящий рядом молодой солдат ее поддержал.

Когда Венора снова посмотрела вверх, сокола уже не было.

Ведьма застонала, на лице проступили обида и гнев. Она почувствовала, что ее колдовская и жизненная сила уходят.

Воин, что ее поддерживает, тоже заметил, как эта красивая молодая женщина разом побледнела. И от нее идет нестерпимый жар. Однако она красивая, парень смотрит на нее горящим взором, губы раздвинуты в улыбке обожания.

– Что с тобой? – спросил солдат. – Тебе плохо?

Венора посмотрела ему в глаза, их лица почти соприкоснулись. Парнишка смутился.

Девушка опустила руку к его поясу и, показав головой на пустой шатер, слабо улыбнулась.

– Пойдем со мной. Ты мне поможешь.

Парень на миг отшатнулся. Что-то в этой улыбке насторожило и даже испугало. Однако ее чары вновь стали действовать, солдат изменился в лице. В восхищенных глазах написано, что пойдет за ней куда угодно и сделает все, что она скажет.

Стоявшие рядом двое солдат, увидев выражение у него на лице, засмеялись.

– Иди, иди, Гордон, – сказал один весело. – Помоги красотке. Потрешь ей спинку и другие места. Ха-ха…!

– Слышь, девушка, а может, мы поможем тебе все втроем? – предложил второй, улыбаясь и откровенно ее рассматривая.

Венора, обвив руками шею Гордона и, увлекая его к шатру, повернулась вполоборота.

– Пойдем.

У входа она попросила воинов оставить все оружие на улице. Девушка становилась все бледнее. Она чувствовала – нужно спешить, силы стремительно таят.

Снаружи было видно, как свет в шатре под опущенным пологом затрепетал, бешено замелькали тени, словно внутри металась гигантская летучая мышь, и – наступила темнота.

Глава 8

 Потолочные балки корчмы чернеют копотью. По широкому залу плывут запахи жареного мяса, лука и специй. У стен кухни на вертелах жарятся массивные свиные туши. Крепкие работники в кожаных фартуках проворачивают их над углями.

Как всегда, в конце дня корчма оказалась полна. Люди после трудового дня пьют вино из глиняных кружек, жадно поедают мясо с кашей и похлебку, по корчме разносятся голоса, чавканье и стук ложек о миски.

Лурин и Галивос расположились за столом у стены. Прислужник только что принес тарелки с жареным картофелем и рыбой. Тут же на столе пузатый кувшин и две кружки.

Торговец артефактами налегает на вино, пища на его тарелке почти не тронута. Принц, наоборот, ест, словно весь день проработал в поле, подобно собравшимся в корчме жителям деревни, куда его унес от военного лагеря Галивос.

– Так почему ты мне помог? – спросил Лурин, отодвигая опустевшую тарелку.

Торговец оглядел зал, сделал неторопливый глоток.

– Видишь ли, твой отец просил о тебе позаботиться.

Лурин смерил его испытующим взглядом.

– Расскажи о нем.

Мимо пронесся подросток с заставленным едой подносом и едва не споткнулся о чью-то выставленную ногу. Торговец проводил его взглядом.

– Твой отец, – начал он, – был величайшим героем древности. Могучим и бесстрашным. Он бросил вызов древнему божеству, которое в народе называли Совлиаг.

– Никогда о таком не слышал.

Торговец кивнул.

– Немудрено. Боги меняются через несколько поколений. Старые забываются, новые приходят. Или же старые приходят под новыми именами. Совлиаг сменил множество имен, а затем люди придумали себе новых богов, и он ушел в тень.

В глазах Лурина появилось сомнение.

– То есть, мой отец жил уйму веков назад? Это невозможно.

– Я не сказал, что Совлиаг ушел навсегда. И твой отец, славный воин Картодалор, противостоял ему не так уж давно. Спроси любого, слышал ли он об этом величайшем из героев, и узнаешь, что я прав.

– Так что с ним случилось?

– В наказание за великую дерзость Совлиаг наслал на него безумие, и Картодалор зарубил свою жену и сына – твоего старшего брата. Когда же пелена спала с его глаз, он в отчаянии хотел броситься на меч, но Совлиаг не позволил.

Торговец снова отпил вина.

– Древний бог заточил твоего отца в башню в Потустороннем Мире. Там нет времени, твой отец не стареет, и он – никогда не умрет. Совлиаг терзает его иллюзиями и мороками о прошлой жизни. Картодалор снова и снова убивает жену и сына, затем приходит в себя в Башне, и морок окутывает его вновь.

Лурин тоже налил себе вина и задумчиво отпил. Галивос, тем временем, продолжал рассказ:

– Он видит одни и те же события с разных сторон, в разных вариациях, но – итог и осознание того, что он совершил, всегда одно и тот же. Мучительное, страшное. Его мукам – не будет конца. Так гласит легенда.

Некоторое время они пили молча.

– Знаешь, – заговорил Лурин, – Морган, мой названный брат, сказал, что ты отдал меня Твердогору, когда я был младенцем.

Галивос кивнул, на лице ни тени смущения.

– Именно так все и было.

– Откуда же ты знал моего отца? Получается, это было уже после смерти моей матери и брата? Что-то я не понимаю – ведь, если отца заточили….

Торговец прервал его жестом.

– Я вижу, ты пытаешься уличить меня во лжи, – сказал он, и его губы тронула усмешка. – Это случилось до того, как на него сошло безумие. Дело в том, что твой отец умел предвидеть некоторые события своей жизни. Это было редко, но если он что-то предчувствовал, то это происходило. Иногда он знал заранее лишь последствия, а не то, что им предшествует.

Лурин слушает со всем вниманием. Рядом с их столом кто-то споткнулся о вытянутую ногу уснувшего пьяного мужика и повалился на пол. При падении задел соседний стол, донеслась ругань, зазвенела разбитая посуда.

– Так случилось и в тот раз, – продолжал Галивос. – Твой отец понял: с ним должно произойти что-то ужасное. Может быть, смерть или что-то такое…в общем, он не мог сказать точно. Слишком туманное было видение. Но он ясно видел, что его новорожденный сын останется совсем один. Вот он и передал тебя мне, попросил заботиться. Или – отдать в хорошие руки. Лучшего кандидата, чем Твердогор, на тот момент не подвернулось. Он воспитал тебя мужчиной и воином.

При сравнивании Твердогора с его отцом, да еще и хорошим, принц почувствовал отвращение и инстинктивно повел плечами, проверяя на месте ли перевязь с мечом. Рукоять второго меча он нащупал на поясе. После недавних событий наличие при себе оружия стало для него первостепенным.

– Я ведь даже ни разу не видел ни его, ни мать, – сказал Лурин растерянно. – А Потусторонний Мир? Туда как-то можно попасть?

Галивос покачал головой и вновь поднес ко рту кружку. Когда его кадык перестал двигаться, он вытер рукавом рот.

– По словам старых волхвов, туда попадают лишь осужденные на вечные муки. Живым туда прохода нет.

– И совсем ничего нельзя сделать? Нельзя как-то освободить моего отца?

Галивос задумался.

– Есть одна древняя легенда, – сказал он, наконец. – В ней говорится, что любого заточенного в Потусторонний Мир можно освободить с помощью четырех волшебных предметов. Якобы Совлиаг после сотворения мира как-то раз несправедливо осудил мудреца и заточил его в Потусторонний Мир. Когда он понял свою ошибку, то исправить ее уже не мог. Ведь боги не могут отменять то, что сделали.

Он прокашлялся и продолжил:

– В общем, Совлиаг повелел волхвам вернуть из небытия четыре магических артефакта, чтобы в следующий раз, если подобное произойдет, несправедливо осужденного можно было спасти.

– Что это за предметы?

– Один из них, вернее, его половина, уже – у тебя.

Принц удивленно нахмурился и коснулся зеленого мешочка на груди под курткой.

– Камни-глаза?

Галивос кивнул, левый глаз все также странно прищурен.

– Найди три остальные предмета, Лурин. Череп из черного хрусталя, который еще называют Череп Совлиага. Жезл Небесной Мощи и Топор Пустоты. С их помощью ты вернешь своего отца.

– Где их искать?

– Путь к ним укажут камни-глаза, – сказал Галивос. – Маги древности спрятали их подальше от людей. Но позже эти артефакты вернулись в наш мир.