Солнечные лучи не касались этих вод миллионы лет. Атмосферы нарастают здесь сотнями, впадины, не подавившись, проглотят дюжину Эверестов. Говорят, сама жизнь зародилась на глубине. Возможно. Если судить по кошмарному облику чудовищных тварей, изуродованных хроническим голоданием и давлением в кромешной тьме, роды эти были не из легких.

Даже внутри железного корпуса бездна нависает над тобой соборным сводом. Здесь не место для пустой болтовни. Если открываешь рот, то говоришь вполголоса. Но туристам на это явно наплевать.

Джоэл Кита привык к тому, что слышит дыхание скафа, его речь из щелчков и вздохов. Джоэлу нужны эти звуки; датчики лишь подтверждают то, что уже рассказало ворчание в желудке у зверя. Но «Церациус» – это прогулочное судно с хорошей звуковой изоляцией: большая кабина, откидные кушетки, дозаторы напитков и наркотиков, встроенные в спинку каждого сиденья. Сегодня Джоэл слышит только болтовню груза.

Кита оглядывается через плечо. Гид, индианка лет двадцати пяти с прической под зебру – некая Притила, – сверкает в его сторону еле заметной, печальной улыбкой. Она – реликт и прекрасно знает об этом. Не соперница библиотеки на борту и не идет в комплекте с ЗD-анимацией и обволакивающим саундтреком. На самом деле гид – просто бутафория. Туристы платят ей не за действия, а за то, что она не делает ничего. Какой смысл быть богатым, если покупаешь только самое необходимое?

Их восемь. Старик с бандажом, явно готовящийся разменять первое столетие, играет с настройками камеры. Остальные надели шлемофоны, запустив программу, задуманную, чтобы туристы не томились во время погружения, но и не слишком удивлялись, не то настоящая цель путешествия обернется полным разочарованием. В наше время эта грань столь тонка. Симуляции почти всегда выходят лучше реальной жизни, и та вечно получает пинки за плохое шоу.

Джоэлу хочется, чтобы клиенты скучали поменьше; тогда бы они заткнулись. Скорее всего, им абсолютно наплевать, так ли уж достойны монстры из моря Чэннера поднятой вокруг них шумихи. Бездна этим людям не интересна, она даже не ужасает их, просто путешествие сюда стоит дорого.

Кита окидывает взглядом пульт управления. Даже тот выглядит избыточным: добрую половину занимают климат-контроль и развлекательные программы. От скуки он выбирает наугад одну и отправляет на экран главного дисплея.

С помощью чудес современной анимации на экране оживает ксилография XVIII века. Грубо вырезанные щупальца обвивают мачты галеона, затягивая его под маленькие деревянные волны. Женский голос, спроектированный так, чтобы максимально привлекать внимание обоих полов, начинает рассказ: «Мы всегда населяли моря чудовищами…»

Джоэл отключается от трансляции.

Сзади подходит мистер Бандаж и фамильярно кладет руку ему на плечо. Пилот еле справляется с желанием ее стряхнуть. Еще одна проблема с этими экскурсиями на глубину: нет кокпита, только панель управления перед пассажирским отсеком. От груза не спрячешься.

– Как у вас тут все сложно, – говорит мистер Бандаж.

Джоэл напоминает себе о профессиональных обязанностях и улыбается.

– Ты этим уже давно занимаешься?

Кожа неприкасаемого сияет золотым загаром культивированных ксантофиллов[2]. Улыбка Джоэла становится немного натянутой. Естественно, он слышал обо всех плюсах этих пигментов: защита от ультрафиолета, повышенное содержание кислорода в крови, увеличение энергии. Говорят, они даже снижают потребность в еде, хотя, конечно, люди, способные позволить себе такое, явно не страдают от нехватки средств. Тем не менее, на вкус Джоэла, это выглядит откровенно уродливо. Имплантаты должны делать из мяса или, по крайней мере из пластика. Если бы люди занимались фотосинтезом, они бы рождались с листьями.

– Я спросил…

Пилот кивает:

– Уже пару лет.

Клиент хмыкает:

– А я не знал, что «Глубинные сафари» – такая старая компания.

– Я не работаю на «Глубинные сафари», – объясняет Джоэл настолько вежливо, насколько может. – Я – фрилансер.

Неприкасаемый, возможно, и не знает, что это такое, он же из поколения, когда все клялись в верности одному хозяину год за годом. Тогда никто не думал, что идея-то не очень.

– Хорошо тебе. – Мистер Бандаж отечески похлопывает его по плечу.

Джоэл закладывает руль на левый борт. Сейчас они проходят около юго-восточного рукава рифта[3], прожекторы погашены; на сонаре невыразительный пейзаж из ила и валунов. Сам разлом в пятидесяти минутах пути. На экране турпрограмма вещает о гигантских кальмарах, атаковавших спасательные шлюпки во время Второй мировой войны, и выкатывает целый парад архивных фотографий: человеческие ноги, сморщенные от конических ран размером с кулак там, где присоски в роговой оправе выдрали куски плоти.

– Омерзительно. А мы увидим гигантских кальмаров?

Джоэл качает головой:

– Это на другой экскурсии.

Электронный гид все бормочет, перечисляя глубоководные ужасы: показывает кусок мяса, найденный во Флориде, судя по нему, где-то на Земле жил осьминог диаметром тридцать метров. Огромные угреобразные личинки. Гипотетические монстры, которые когда-то охотились на больших китов, а потом вымерли в безвестности от недостатка еды.

Джоэл понимает, что девяносто процентов рассказа – полная чепуха, а десять не имеют отношения к экскурсии. Даже гигантские кальмары не ныряют по-настоящему глубоко: да никто не ныряет, на самом деле. Нет еды. Джоэл ковыряется тут годами, а никаких настоящих монстров до сих пор не видел.

Ну, если не считать вот этого места, естественно. Он переключает ручку управления. Снаружи высокочастотный громкоговоритель принимается ныть в бездну.

– Гидротермальные источники кипят в зонах разбрасывания[4] всех мировых океанов, – тараторит программа, – питая скопища гигантских моллюсков и кольчатых червей длиной более трех метров. – Материал из фильмотеки с портретами местных обитателей. – Тем не менее даже в зонах разбрасывания до гигантских размеров вырастают только фильтраторы и организмы, питающиеся донным илом. Рыб, позвоночных, как и мы, немного, они очень редки, а в длину достигают всего лишь пары сантиметров.

На экране слабо извивается бельдюга, больше похожая на отрезанный палец, а не на живое существо.

– Но только не здесь, – добавляет программа после драматической паузы. – Ибо есть что-то необычное в этой крохотной части хребта Хуан де Фука, что-то непонятное, необъяснимое. Здесь водятся настоящие драконы.

Джоэл нажимает еще одну кнопку. Оживают внешние прожекторы-приманки, работающие в биолюминесцентном спектре, свет в кабине меркнет. Специально для обитателей рифта, привлеченных акустическим сигналом, посреди лучей появляется целый косяк промысловой рыбы.

– Мы не знаем тайн источника Чэннера. Мы не знаем, как он создает этих странных и завораживающих гигантов. – Экран с картинкой программы темнеет. – Мы знаем только то, что здесь, на склоне Осевого вулкана, мы обнаружили монстров в их собственном логове.

Что-то ударяется о корпус скафа. От эха в пассажирском отсеке звук кажется невероятно громким.

Наконец туристы затыкаются. Мистер Бандаж что-то бормочет себе под нос и отправляется на место, суетящийся огромный хлоропласт.

– Вводная часть экскурсии подошла к концу. Внешние камеры связаны с вашими шлемофонами и управляются обыкновенными движениями головы. Сфокусируйтесь и записывайте происходящее, используя джойстик в правом подлокотнике. Вы также можете насладиться видом через иллюминаторы вашего корабля. Если вам понадобится помощь, пилот и гид всегда к вашим услугам. Компания «Глубоководные сафари» приветствует вас в источнике Чэннера и надеется, что оставшаяся часть экскурсии вам понравится.

Еще два удара. Серая вспышка в переднем иллюминаторе; волнистое брюхо, на секунду пойманное прожектором, завиток плавника. Иконки внешних камер на панели управления наклоняются и крутятся.

Никому не нужная Притила проскальзывает в кресло второго пилота.

– Что там снаружи? Обычная массовая истерия? Все друг друга жрут?

Кита почти шепчет:

– И здесь. И там. Какая разница-то?

Она улыбается, безопасно и безмолвно соглашаясь. У нее прекрасная улыбка. Почти отвлекает внимание от полосатой прически. Джоэл замечает какой-то рисунок на внутренней стороне ее левой руки: похоже на татуировку беженки, хотя он почему-то сомневается, что штука подлинная. Скорее всего, просто дань моде.

– Уверена, что они без тебя обойдутся? – с иронией спрашивает он.

Она оглядывается. Груз опять болтает: «Посмотри на это», «О, да эта хрень об нас зубы поломала», «Боже, ну они и уродливые…»

– Справятся, – отвечает индианка.

Что-то маячит по ту сторону иллюминатора: рот, как мешок с иголками, из него свисает щупальце, оканчивающееся светящимся шаром. Пасть раскрывается так широко, что челюсти чуть ли не выходят из суставов, потом резко захлопывается. Зубы бесцельно скользят по стеклу. Плоский черный глаз заглядывает внутрь.

– Это что такое? – интересуется Притила.

– Ты у нас гид.

– Ничего подобного в жизни не видела.

– Я тоже. – Джоэл посылает электрический разряд на корпус скафа.

Монстр, ошеломленный, исчезает в темноте. Периодические столкновения с местной фауной эхом разносятся по «Церациусу», груз каждый раз ахает.

– А мы далеко от Чэннера?

Джоэл смотрит на дисплей:

– Почти добрались. Горячая трещина средних размеров где-то в пятидесяти метрах слева.

– А это что?..

На экране появляется ряд ярких точек, расположенных на одинаковом расстоянии друг от друга.

– Топографические столбы. – За первым проступает следующий. – Для геотермальной программы, ты же в курсе, да?

– Может, быстренько доплывем до них? Уверена, эти генераторы впечатлят туристов.

– Сомневаюсь, что их уже успели поставить. Только фундамент закладывают.

– Ну все равно, это приятно разнообразит экскурсию.

– Мы не должны отклоняться от курса. Можем огрести по полной, если там кто-то есть.

– И?.. – Снова эта улыбка, на сей раз более просчитанная. – Там кто-нибудь есть?

– Скорее всего, нет, – признаёт Джоэл. Стройку заморозили на пару недель, и простой его ужасно раздражает; если власти из Энергосети наконец поднимут свои корпоративные задницы и доведут до конца то, что начали, у него будет несколько очень жирных контрактов.

Притила смотрит на него выжидающе. Джоэл пожимает плечами:

– Там очень нестабильно. Может тряхнуть.

– Опасно?

– Зависит от того, что ты под этим подразумеваешь. Скорее всего, нет.

– Ну так давай, поехали. – Притила заговорщицки гладит его по плечу и быстро убирает руку.

«Церациус» ложится на новый курс. Джоэл выключает приманки и врубает прощальный, скрежещущий выплеск акустики. Чудовища снаружи – те, кто еще не уплыл грациозно, сообразив крохотным рыбьим мозгом, что металл несъедобный, – в панике кидаются во мрак, сверкая боковыми линиями. Груз на секунду замолкает от удивления. В образовавшуюся паузу мягко вступает Притила Как-ее-там:

– Друзья, мы с вами немного изменим маршрут и увидим новых гостей рифта. Если вы подключитесь к данным, поступающим с сонара, то заметите, что мы приближаемся к полю акустических маяков. Руководство Энергосети установило их здесь в ходе строительства одной из новых геотермальных станций, о которых мы все, разумеется, слышали. Как вы можете знать, подобные проекты сейчас запущены в зонах разбрасывания от Галапагосов до Алеутских островов. Когда их запустят, здесь, на рифте, будут постоянно жить люди…

Джоэл не может в это поверить. У Притилы появился прекрасный шанс обскакать библиотеку, но она говорит точь-в-точь как программа. Джоэл тихо прощается с мечтами, которые еще недавно лелеял в среднем мозге. Даже если гид в своем фантастически выглядящем комбинезоне попадет сейчас в его эротическую фантазию, то, скорее всего, и там начнет весело и в деталях проводить экскурсию.

Он переключается на внешние камеры. Ил. Еще ил. На сонаре к скафу медленно ползет монотонным созвездием сеть.

Что-то подхватывает «Церациус», разворачивает. Термисторы на корпусе выдают краткий пик.

– Термальный источник, друзья, – объявляет Джоэл через плечо. – Ничего страшного.

По правому борту возникает размытое солнце медного цвета. Это всего лишь светильник на шесте, маркер территории, сражающийся с бездной при помощи натриевой лампы и низкочастотного биения сердца. Руководство Энергосети пометило скалу для всех и каждого, говоря: «Это наша адская дыра».

Ряд башен убегает влево, каждая из них увенчана прожектором. С ним пересекается вторая линия, исчезающая вдали, словно улица фонарей в ночи, отравленной смогом. Башни сияют над странным незаконченным пейзажем из пластмассы и металла. Огромные стальные ящики покоятся на дне, словно сошедшие с рельс товарные вагоны. Дистанционно управляемые подводные аппараты, похожие на капли, спят на лужицах пластика, настолько заледеневших, что теперь они тверже базальта. Трубы с острыми краями пробиваются сквозь застывшие поверхности пустыми костями, отпиленными прямо под суставом.

По левому борту что-то темное и мясистое нападает на свет.

Джоэл проверяет иконки камеры: все настроены на увеличение, направлены вверх и влево. Притила бережет кислород, прекращает тараторить, а неприкасаемые белорубашечники смотрят, не отрываясь. Прекрасно. Им хочется больше безмозглой рыбьей жестокости. Они ее получат. Скаф забирает вверх и влево.

Это морской черт. Он методично бьется о прожектор, не замечая приближения «Церациуса». Позвоночный столб извивается: приманка на его конце, сверкающая штука, похожая на червя, яростно мерцает.

Притила подходит к Джоэлу:

– А он, похоже, решил свернуть фонарь.

Она права. Вершина передатчика сотрясается под ударами огромной рыбы, что странно: несмотря на большие размеры, эти монстры довольно слабые. И если присмотреться, башня дрожит даже тогда, когда удильщик ее не касается…

– Твою мать! – Джоэл хватается за ручки управления.

«Церациус» встает на дыбы, словно живой. Свет прожектора исчезает за иллюминатором, сверху падает полная темнота, поглощая обзор. Груз начинает орать. Джоэл не обращает на туристов внимания. Со всех сторон доносится глухой нарастающий рев.

Джоэл врезает по газам. Скаф взмывает вверх. Что-то сильно задевает его сзади: корма виляет влево, утягивая за собой нос. Мрак за бортом неожиданно вспухает грязно-коричневыми пузырями, заметными в свете, идущем из кабины.

Термисторы показывают превышение нормы в два, три раза. Температура за бортом подскакивает с четырех градусов по Цельсию до двухсот восьмидесяти, а потом падает обратно. При меньшем давлении скаф уже рухнул бы в заработавший гейзер. Здесь же его только крутит, он скользит, пытаясь использовать тягу в перегретой воде.

Наконец ему это удается, и он выбирается в долгожданную ледяную воду. Рыбий скелет пируэтом проносится мимо иллюминатора, сплошные зубы и шипы, вся плоть выварена.

Джоэл бросает взгляд через плечо. Пальцы Притилы сомкнулись на спинке его кресла, костяшки цветом напоминают танцующие останки снаружи.

– Еще один термальный источник? – произносит она дрожащим голосом.

Кита качает головой:

– Дно вскрылось. Здесь поверхность тонкая. – Он нервно смеется. – А я тебе говорил, что может тряхнуть.

– Ага. – Она отпускает спинку сиденья. Отпечатки от пальцев остаются в пене. Склоняется, шепчет: – Свет в кабине включи поярче. Чтобы был нормальный гостиничный уровень… – А потом отправляется на корму, успокаивая груз: – Ну, это было захватывающе. Но Джоэл заверяет, что подобные небольшие прорывы случаются тут постоянно. Беспокоиться не следует, хотя они и могут застать врасплох.

Кита повышает уровень освещения в кабине. Груз сидит тихо, все еще прячась в шлемофонах, словно страусы в песке. Притила суетится вокруг, приглаживая им перышки.

– И, разумеется, впереди нас ждет бо́льшая часть экскурсии…

Джоэл увеличивает диапазон сонара, переключив его на корму. Светящийся шторм водоворотом кружится на тактическом дисплее. Под ним свежий хребет выступивших камней изуродовал строительную разметку Энергосети.

Притила снова садится рядом.

– Джоэл?

– Что?

– Говорят, там внизу будут жить люди?

– Угу.

– Здорово. А кто?

Он смотрит на нее.

– Рекламу видела? Пресс-релизы? Самые лучшие и самые умные. Они будут сражаться с вечным мраком и поддерживать огонь цивилизации.

– Джоэл, серьезно, ну кто?

Кита пожимает плечами.

– Да хер его знает.

Бентос[5]

Дуэт

Констриктор[6]

Когда на станции «Биб»[7] гаснут огни, слышно, как стонет металл.

Лени Кларк лежит на своей койке и внимает. Над головой, за трубами, проводами и скорлупой корпуса, три километра черного океана хотят ее раздавить. Внизу рифт распарывает дно с силой, достаточной, чтобы сдвинуть целый континент. Кларк лежит здесь, в этом хрупком убежище, и слышит, как панцирь станции смещается по микрону, слышит, как слабо, чуть ли не за пределами человеческих возможностей, трещат его швы. На рифте Хуан де Фука бог – настоящий садист, и имя ему – физика.

«Как же меня уговорили? Зачем я сюда спустилась?»

Но она уже давно знает ответ.

Лени слышит, как Баллард выходит в коридор. Кларк ей завидует. Та никогда не лажает, такое ощущение, что у нее все всегда под контролем. Она, кажется, даже счастлива здесь.

Кларк скатывается с койки, ищет в темноте выключатель. Ее каморку заливает бледный свет. Трубы и эксплуатационные панели загромождают стены вокруг; на глубине трех тысяч метров эстетика всегда плетется позади функциональности. Лени поворачивается и видит блестящую черную амфибию в зеркале на переборке.

Иногда она до сих пор забывает, что же с ней сделали. Нужно сосредоточиться, чтобы почувствовать механизмы, притаившиеся на месте левого легкого. Кларк уже настолько привыкла к постоянной боли в груди, к еле ощутимой застойности пластика и металла при движении, что едва их замечает. Она все еще помнит, каково было жить полноценным человеком, и по ошибке принимает этого призрака за подлинные ощущения.

Однако такие передышки длятся недолго. На «Биб» повсюду зеркала; по идее они должны зрительно расширять личное пространство экипажа. Иногда Кларк закрывает глаза, прячется от отражений, которые постоянно кидаются на нее. Помогает слабо. Она крепко зажмуривается и чувствует линзы на сетчатке, скрывающие зрачки гладкими белыми катарактами.

Лени выбирается из каморки и идет по коридору в сторону кают-компании. Там ее ждет Баллард, тоже в гидрокостюме, как обычно собранная и уверенная в себе.

Она встает Лени навстречу:

– Ну что, готова к выходу?

– Ты тут главная, – отвечает Кларк.

– Только на бумаге. – Баллард улыбается. – Здесь, внизу, никакой иерархии нет, Лени. Я считаю, что мы с тобой равны.

После двух дней на рифте Кларк до сих пор удивляется тому, насколько часто напарница улыбается. По малейшему поводу. Иногда это кажется искусственным.

Снаружи что-то ударяется о корпус.

Улыбка Баллард исчезает. Они снова слышат влажный, глухой шлепок, доносящийся сквозь титановую кожу станции.

– Так сразу и не привыкнешь, правда? – спрашивает Баллард.

Снова.

– Я имею в виду, судя по звуку, эта штука большая…

– Может, нам лучше вырубить освещение? – предлагает Кларк. Хотя знает, что никто ничего не отключит. Внешние прожекторы «Биб» горят круглые сутки электрическим костром, отгоняющим прочь тьму. Изнутри его не видно – на станции нет иллюминаторов, – но каким-то образом знание об этом невидимом огне успокаивает…

Шлеп!

…бо́льшую часть времени.

– А помнишь, как нам на тренировке говорили, что рыбы на такой глубине обычно очень… маленькие? – спрашивает Баллард, повышая голос.

И быстро замолкает. «Биб» слегка потрескивает. Какое-то время женщины неподвижно стоят и слушают, но снаружи тихо.

– Наверное, устала, – решает Баллард. – Думаю, люди там, на поверхности, разберутся, что тут к чему.

Она идет к лестнице и спускается вниз.

Кларк следует за ней со странным нетерпением. Некоторые звуки на «Биб» беспокоят ее гораздо больше тщетной атаки какой-то бестолковой рыбы. Лени слышит, как усталые сплавы обговаривают условия сдачи. Чувствует, как океан ищет лазейку внутрь. А что, если найдет? Тихий всем своим весом рухнет на них и превратит в желе. Когда угодно. В любое время.

Лучше встретиться с ним лицом к лицу, на дне, где знаешь, что происходит. Здесь же остается только ждать.

Когда идешь наружу, то словно тонешь. Каждый день. Раз за разом.

Кларк стоит перед Баллард в воздушном шлюзе, где места едва хватает для двоих, гидрокостюм наглухо закрыт. Она уже научилась терпеть вынужденную близость; немного помогает белый панцирь на глазах. «Запаять печати, проверить фонарь на голове, протестировать инжектор»; ритуал захватывает, шаг за шагом рефлексивно подводит к тому ужасному моменту, когда Лени пробуждает машины, спящие внутри, и меняется.

Когда задерживает дыхание и оно исчезает.

Когда где-то в груди открывается вакуум, пожирающий набранный в грудь воздух. Когда оставшееся легкое сплющивается в своей клетке, а кишки сжимаются; когда миоэлектрические[8] демоны наполняют пазухи и средние уши изотоническим солевым раствором[9]. Когда все газы в теле пропадают за время, которого едва хватает на вдох.

Ощущения всегда одинаковые. Неожиданная непреодолимая тошнота; узкое пространство шлюза удерживает Лени на ногах, хотя ей так и хочется упасть; вокруг пенится морская вода, захлестывающая лицо. Зрение затуманивается, но после настройки линз быстро проясняется.

Кларк оседает по стене и очень хочет закричать, но не может. Пол воздушного шлюза откидывается, словно виселичный люк, и она, извиваясь, падает прямо в бездну.

* * *

Их фонари сияют, они приходят из ледяного мрака в оазис натриевого света. У Жерла машины растут повсюду, как металлические сорняки. Кабели и трубы паутиной раскидываются по дну во всех направлениях. По обе стороны взводом подводных монолитов, исчезающих во тьме, стоят главные насосы, каждый больше двадцати метров высотой. Над головой висят прожекторы, омывая наваленные кучей конструкции вечными сумерками.

Они останавливаются на мгновение, направляющий фал не отпускают.

– Никогда я к такому не привыкну, – скрежещет Баллард голосом, похожим на карикатуру самого себя.

Кларк бросает взгляд на термистор, закрепленный на запястье.

– Тридцать четыре по Цельсию. – Слова металлически жужжат, вырываясь из гортани. Так неправильно и странно разговаривать, не дыша.

Баллард отпускает веревку и взмывает к свету. Подождав немного, бездыханная, Кларк следует за ней.

Здесь столько силы, столько впустую растраченной мощи. Здесь материки ведут тяжелую и скучную битву. Магма замерзает; вода кипит; каждый год болезненными сантиметрами рождается само дно океана. Здесь, в Жерле Дракона, человеческие механизмы не создают энергию, они просто крадут ее жалкие крохи, передавая их на континент.

Кларк движется вдоль каньонов из металла и камня, понимая, каково быть паразитом. Смотрит вниз. Моллюски размером с валуны, алые черви по три метра длиной устилают дно вокруг машин. Легионы бактерий, жадных до серы, прошивают воду молочной пеленой.

Все вокруг пронизывает неожиданный жуткий вопль.

На человеческий голос не похоже. Скорее на звук от медленно вибрирующей струны огромной арфы. Но это Баллард пытается крикнуть, преодолеть упрямый интерфейс из плоти и металла:

– ЛЕНИ…

Та поворачивается и видит, как ее рука исчезает в пасти. Невообразимо огромной пасти.

Зубы, похожие на ятаганы, смыкаются на плече. Кларк не может оторвать взгляда от чешуйчатой черной морды диаметром с полметра. Какая-то крохотная, бесстрастная часть разума Лени ищет глаза в этой чудовищной куче шипов, зубов и шишковатой плоти, не находит и невольно задается вопросом: «Как оно видит меня?»

А потом появляется боль.

Руку почти выворачивает из сустава. Тварь бьется, мотает головой из стороны в сторону, стараясь разодрать Лени на куски. От каждого рывка нервы Кларк срываются на крик.

Она чувствует слабость, ноги подкашиваются. «Пожалуйста, если хочешь убить меня, не мешкай, Господи, прошу, пусть я умру быстро…» Лени страшно тошнит, но вторая кожа гидрокостюма, сомкнувшаяся вокруг рта и ее собственных умерших внутренностей, не позволяет рвоте пробиться наружу.

1 2 3...8 >

На страницу:

Перейти

1 из 8

Полная версия

Морские звезды

Другие книги автора