Золотые монеты

Роман Крут

Золотые монеты

Глава 1

Я был ещё маленьким мальчиком, когда впервые увидел это сверкающее золотое чудо. А когда я смотрел на них, совершенно невозможно было отвести глаз. Они манили и притягивали своим необыкновением. Всегда, когда мама доставала их из комода, где они хранились, глубоко закопанные в ненужных вещах, замотанные в старый бабушкин платок, они и звенели как-то по-другому, по-особенному. Порой мне казалось, что этот звон я уже точно ни с каким другим не перепутаю. Это был тяжелый, цокающий звон; наверное, я бы сравнил его с самым большим колоколом, звучащим совсем не так, как другие колокола, – более глубоким, тяжёлым звоном. По крайней мере, мне в мои четырнадцать лет, в 1989 году, после посещения Великого Новгорода так казалось.

Каждый год перед Новогодним ужином мы с мамой садились за небольшой круглый стол, стоящий посреди залы; на нём лежала белая кружевная скатерть, а сверху, прямиком над столом, тускло горел бордовый абажур с бахромой вокруг, и я терпеливо ждал, когда мама достанет и развяжет этот туго завязанный платок. Мама аккуратно вынимала и выкладывала одну за другой монеты на стол. И это был уже как ритуал для нас. Я знал, что на Новый год, вечером она снова откроет старый комод, будет в нём долго рыться и, найдя, положит на стол звенящий заношенный бабушкин платок; и весь этот ритуал происходил аккурат перед тем, как принести из кухни уже готовый праздничный ужин. Это были десять золотых монет Николаевского червонного золота с профилем Николая II и надписью «Б. М. Николай II Императоръ И Самодержецъ Всеросс» на одной стороне и двуглавым орлом – на другой, а под орлом было выгравировано «10 рублей 1898 г.».

Стоимости их я, конечно же, не знал, но мне запомнилась одна беседа, которая произошла прямо перед смертью бабушки. Они тогда долго сидели с мамой за этим же круглым столом, а я, будучи первоклашкой, сидел на кухне и, делая домашнее задание, подслушивал их разговор.

– Доченька, я чувствую, что скоро умру. Не перебивай, пожалуйста… – говорила бабушка, не давая маме вставить и слова. – Я хочу тебе передать наши семейные драгоценности, которые достались мне ещё от моего дедушки. Это десять золотых червонцев. Где он их взял, я не имею ни малейшего понятия, так как сами они жили очень бедно, порой даже денег на хлеб не хватало. Они с бабушкой работали с утра и до позднего вечера на полях, живя в ветхом доме в деревне. Знаю только, что сейчас эти червонцы стоят немалых денег.

И вот эти слова «немалых денег» очень запечатлелись в моём детском сознании и остались надолго в памяти; а ещё, каждый раз когда я вспоминал эту фразу, в груди распирало чувство гордости, достатка и уверенности в завтрашнем дне. Обладание ими возвышало и скрашивало серые будни, в надежде на светлое будущее.

Но в этот Новогодний вечер, в мои неполные пятнадцать лет, когда мама развязала платок и высыпала монеты на стол, я насчитал уже не десять, как должно было быть, а девять червонцев. И как-то грустно сразу стало на душе. Мама улыбалась и делала вид, что ничего не произошло, что всё хорошо, не говоря на эту тему ни слова, но я сразу смекнул, откуда у меня появились новые по моде штаны, точно такие же, как у состоятельных ребят в школе, туфли «Salamander», светло-серый джемпер под горло, тёмно-синяя рубашка и куртка, к тому же у мамы появилось несколько новых вещей, а также роскошный сегодняшний Новогодний стол, на котором красовались салат из лосося, салат из крабовых палочек, сырная нарезка, салями с ветчиной, бутерброды с красной икрой и конечно же оливье, с вареным мясом и зелёным кисло сладким яблоком, ещё, мама, где то достала перепелов, обложив их на противне запечённой картошкой, а на десерт был её фирменный шоколадный торт «Кудрявый пудель».

Я вспомнил предыдущий Новый год и ещё несколько перед ним, где на столе были лишь три окорочка и салат «Оливье», только не из мяса, а из дешёвой колбасы, а на десерт была уже до боли приевшаяся творожная запеканка. Но если честно, то я к еде не привередлив и готов есть всё, что подадут, и мне было невероятно тяжело смотреть на то, что мы лишились одной драгоценнейшей для нас монеты – реликвии. Я был готов пожертвовать всеми яствами на свете и всем своим гардеробом, только бы вернуть червонец обратно. Мама в это время была без работы, и это её очень сильно тревожило. И я прекрасно знаю, как она пыталась делать всё для того, чтобы мы ни в чём не нуждались, а я ничем не отличался от остальных ребят.

Мой отчим был человеком старой закалки – серьёзным и очень строгим, абсолютно неразговорчивым, но мама этот пробел с лёгкостью заполняла, так как рот у неё никогда не закрывался. Начинала она говорить с раннего утра, когда просыпалась, и для этого ей не нужен был собеседник или компания, она могла просто говорить с собакой (у нас был кокер-спаниель) и заканчивала только тогда, когда погружалась в сон. Но мне кажется, что даже во сне, когда она спала, она всё равно о чём-то с кем-то говорила. Отчиму нравилось, чтобы всё в доме было по-армейски или, другими словами, по его правилам: лишнего не говорить, не шуметь, сидеть выпрямив спину, локти на стол не ставить, просыпаться в семь утра (и даже в выходные дни), утренняя пробежка, а также стирка собственных носков и нижнего белья и ещё много, казалось бы, мелочей, которые в куче своей создавали впечатление проживания в какой-то строгой армейской казарме. Меня же эти правила изрядно напрягали, и из-за этого, когда я стал постарше мы стали с отчимом частенько ссориться. И всё же я благодарен ему за его воспитание и за то, что он с малых лет приучил меня к дисциплине, спорту и закалке.

В прошлом он был заядлым велогонщиком, участвуя во многих соревнованиях и веломарафонах, выигрывая массу грамот и кубков, которыми были заставлены все полки в квартире. И даже сейчас, по истечении лет, со своим спортивным велосипедом он неразлучен. Помню, в детстве (отчим стал с нами жить, когда мне исполнилось четыре года) мы брали велосипеды и пускались в велопробег вокруг нашего города, а после даже поздней осенью ныряли в холодную реку, и он заставлял меня плавать до полного изнеможения.

Поначалу, когда мне было восемь–двенадцать лет, всё это вызывало во мне живой интерес, но когда я становился старше и у меня появлялись дворовые, да и не только друзья, я забросил это занятие, тем более что отчим пытался сделать из меня «чемпиона», а я этого совершенно не хотел. По имени я его стеснялся называть, а отцом, после того как мы стали часто ссориться и практически перестали общаться, из-за постоянных недопониманий как-то язык не поворачивался. Работал он в разных местах, я даже не знаю точно где, но в последнее время сидел большую часть времени дома, без работы. Страна переживала экономический кризис, а с ней и моя семья.

После того как мне исполнилось пятнадцать лет, я себя считал уже совершенно взрослым: гулял допоздна, знакомился с девочками, стал изредка с друзьями курить и выпивать; записался в тренажёрный зал, где проводил свои лучшие часы, тренируясь, набираясь силы и заодно знакомясь с другими ребятами. Во дворе девятиэтажки, где я провёл всё своё детство (в пятнадцать лет я уже мог с лёгкостью так сказать), у меня тоже было несколько друзей, с которыми мы частенько играли в карты, настольный теннис и футбол. И вот одним тёплым, весенним вечером, вернувшись после тренировки, я, уставший, присел на лавке под домом. Возле каждого подъезда, у нас были высажены разные деревья: каштаны, рябина, грецкие орехи, вишня и абрикос. И с приходом весны они невероятно красиво расцветали, распространяя повсюду весенний, свежий аромат.

Глава 2

Я сидел и любовался этой красотой. Мимо проходил мой товарищ и сосед по подъезду; увидев меня, подошёл поздороваться.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.