Проект «СЛОН»

Матвей развернулся и вышел из кабинета. Сомнения не оставляли его. Он ехал в метро глубоко сожалея внутри, что снова не взял телефон профессора. А то, что он оставил палочку этому человеку, его просто убивало. Да, он профессор. Да, научно-технический центр. Но мало ли что они там с этим будут делать? Вдруг она попадет не в те руки? И из-за него, получается, человечество вымрет! Эти мысли загнали Матвея в беспомощное состояние. В конце концов, он уже смирился с бессмысленностью бытия.

Выйдя из метро, Матвей впал в ступор. Какая это станция? До него только сейчас дошло, что он вышел не на своей. Но почему здесь? Он взглянул на адрес в блокноте.

«Зачем я сюда пришел? Надо было в общагу ехать. Сил больше никаких нет. Но с другой стороны, я не случайно вышел именно здесь».

Квартира Андрея находилась совсем недалеко от станции. Это было действительно то жилье, про которое пишут «в пяти минутах от метро».

Матвей еле передвигал ноги. То ли от волнения, то ли от усталости, ему было тяжело идти. По мере приближения к квартире, в подбородке нарастало неприятное щекотящее ощущение.

Он нажал на звонок. Тишина. Еще раз нажал. За дверью послышался какой-то шорох. В глазке показалась точка света.

– Андрюх, – постучал Матвей в дверь, – Мне кое-что спросить надо.

Щелкнул замок. Дверь медленно приоткрылась, образовав небольшую щель. Над цепочкой показались черные глаза Андрея.

– Андрюх, как я рад тебя видеть! – старался доброжелательно произнести Матвей, – А то ты так пропал и не дозвонится, не дописаться. Я хотел…

– Он меня доводил! – вдруг истерично заорал он.

– Что? Нет, я…

– Я не хотел! Я не думал! – голос Андрея отдалялся в коридоре и через щель Матвей увидел в темном коридоре, как он сел у стены и схватился за волосы.

– Подожди! Стой! – Матвей предпринял попытку перекричать его.

– Я не хотел! Он сам виноват! – Андрей встал и сильно хлопнул дверью, за которой слышны были глухие истеричные выкрики.

Матвей смог только разобрать: «он должен сам». Поняв, что разговора сегодня не состоится, он решил вернуться в общежитие. Голова настолько была загружена, что казалась дико тяжелой.

***

Матвей открыл глаза. Посмотрев на часы, он обнаружил, что уже обед. Состояние его оставляло желать лучшего: голова гудела хуже, чем с похмелья; тело все еще плохо его слушалось; а спина дико болела.

На его телефоне было более двадцати пропущенных. Причем, большая часть с незнакомых номеров. Может, это Эльдар Германович звонил, предположил он. После завтрака, он планировал направиться в «ЗАСЛОН».

Только сделав глоток кофе, в дверь постучали. Сейчас, чувствуя некое облегчение, что Денис под присмотром и не надо ничего скрывать, он со спокойной душой открыл. Ему представились двое сотрудников из следственного комитета, за спиной которых стояла Лариса Павловна.

«Ну все, – подумал Матвей, – Они обо всем узнали. Это конец. Это все. Эт…»

– Вы знакомы с Райзенфельц Андреем Игоревичем? – спросил один из них, после того как представился.

– Д-да, – Матвей попытался быть уверенным.

– Вчера вечером примерно в девять часов вечера, его тело было обнаружено под окнами его квартиры.

Все душа покинула тело Матвея, он его совсем перестал ощущать. Он отшатнулся назад так, что чуть было не свалился на пол. Вот чего-чего, а этого он явно не ожидал.

– Мы хотели бы задать вам несколько вопросов, – продолжил он.

Матвей пригласил их войти. Как только закрылась дверь перед носом Ларисы Павловны, немного сознания вернулось в тело, и он понял, что в комнате до сих пор срач и не убрано, а запах прям стоял, еще чуть-чуть и, казалось, он оживет. Матвей сделал, как мог, очень извиняющееся лицо и поспешил открыть окно.

Они все сели за столик на кухне в неловком молчании. Прервал тишину все тот же сотрудник, который и ранее разговаривал с ним, начав задавать анкетные вопросы про имя, возраст, проживание и тому подобное.

– Вы вчера были у Андрея Игоревича дома? – спросил он.

– Да. Но я стоял на лестничной клетке, – поспешно пояснил Матвей и схватился за голову.

Не может такого быть. Как, почему, что теперь делать. Все же решить можно было, просто надо было… надо было что?

У Матвея была вполне спокойная размеренная жизнь. Вырос в обычной благополучной среднестатистической семье. Школу закончил хорошо. Победитель олимпиады по биологии. Бюджетное место в первом государственном университете культурной столицы. Здесь тоже учеба протекала достаточно хорошо и спокойно. Бывают, конечно, неудачи, но так чтобы какие-то постыдные ситуации, такого никогда не было. А теперь происходит весь этот бред, в который он до сих пор не может поверить.

Допрос длился совершенно недолго, около пятнадцати минут, в течение которых Матвей вспомнил, по крайней мере очень постарался, что происходило у квартиры Андрея. Следователи все зафиксировали и ушли.

Когда шоковое состояние немного прошло, он стал винить себя в его смерти. Винить себя в том, что не послушал профессора. Винить себя вообще во всех произошедших событиях.

2.

Ноябрь 2020 год. Студент третьего курса Райзенфельц Андрей Игоревич устроился младшим научным сотрудником в научно-технический центр «ЗАСЛОН». Конечно, здесь оказали влияние связи его отца, но тем не менее Андрей сам не лишен был выдающихся способностей к науке. Что не скажешь о его умении общаться с людьми и как-то себя проявлять, чтобы стать заметным.

В это время в АО «ЗАСЛОН» стартовал пилотный проект под руководством профессора Беленкова Эльдара Германовича. Биотехнический отдел стал активно разрабатывать инновационное медицинское оборудование, задействовав и интегрировав в него собственную нейросеть.

Работа у Андрея была совсем не пыльная: сидеть за компьютером и находить баги искусственного интеллекта во время тестирования оборудования. Это ему казалось скучным, ведь он же гений и способен на большее. Закончил школу в шестнадцать лет, золотая медаль, победитель олимпиад, год жил за границей и лично посещал лекции Сапольски, на первом курсе уже опубликовано две научные статьи. А тут просто сидеть за компьютером и выискивать ошибки.

Со временем профессор Беленков обратил внимание на качественную работу Андрея и решил вовлечь его в другие сферы отдела, хотя может он это сделал, потому что его попросили. Так, он получил доступ к лаборатории и инженерному отделу. Общаться особо ни с кем не общался, разве что по рабочим моментам, но слушать и подмечать он умел очень хорошо.

Из-за учебы в университете Андрей мог работать только вечером и то по три-четыре смены в неделю по четыре часа. Из этого времени он старался выжать максимум. Узнать, какие проекты в разработке, какие только в планах, как построена внутренняя работа отдела. Его ассистентом привлекали то туда, то сюда. Главное – он там слушал и запоминал.

В университете Андрей перешел на выпускной курс. Отношения с одногруппниками были натянутые, особенно с соседом по комнате Кириллом. Последний любил отпускать пошлые шуточки в сторону Андрея, разыгрывать или задирать его. Съехать от такого соседства он хотел, но не решался из-за Дениса, который единственный с ним хорошо общался. Он решил потерпеть и утешал себя тем, что видит Кирилла не часто. Окончательно все разладилось, когда он стал встречаться с Алисой, в которую Андрей был влюблен.

На работе дела шли получше. Андрей почти как год работал в научном центре. Хотя он там особо ни с кем по-дружески не общался, но по крайней мере над ним не издевались. Некоторые коллеги могли даже позвать его на перекур или в столовую. Андрей не курил, но постоять, помолчать и поразвесить уши он был готов с радостью.

Так однажды и случилось в инженерном отделе. Андрей помогал тестировать нанокапсулы «СЛОН».

Когда профессору презентовали прототип капсулы, он ожидал увидеть большой макет, как было принято, а в итоге, он был создан в натуральную величину 1000 нм. На что он ответил: «А слона-то я и не заметил». Так, и закрепилось за ней название «СЛОН», которое также идеально вписывалось как часть слова «ЗАСЛОН».

Планировалось, что капсула будет оснащена встроенными датчиками, инфракрасной камерой и, конечно же, искусственным интеллектом, который участники проекта прозвали «Казачок». Задачей стояло, что нанокапсула не просто будет проникать в различные участки тела, но и сразу проводить диагностику на уровне клеток.

Прототип находился еще в очень сыром виде. Датчики движения все время отключались, а встроенная нейросеть зависала или выдавала ошибки.

Биоинженеры Глеб и Виктор, которые были главными руководителями проекта, работали сегодня с самого утра и к вечеру уже усталость давала о себе знать. Они в очередной раз вышли перекурить на улицу и прихватили с собой Андрея.

– Да там и так уже и камера, и куча разных датчиков, которые нифига не работают, – сказал Глеб, – а ты туда еще и радиопередатчик хочешь впихнуть? Витюх, давай с этим хотя бы разберемся.

– Понимаешь, его уже надо сейчас предусмотреть, – ответил Виктор, – Чтобы, когда наш казачок обучался, сразу учел и эти радиосигналы.

– Да с чего ты вообще взял, что они оказывают терапевтический эффект?

– Ну, во-первых, есть ряд исследований, что электромагнитные радиосигналы оказывают влияние на нейроны, перепрограммируя их. Я ж тебе статьи скидывал и патент. Этого… как его… Брюховецкий. Эх, вот ты опять ничего не читал! А во-вторых, Глеб, смотри глубже. Нам увеличат финансирование. Надо просто правильно подать это. Вот и все.

Андрей тоже как-то читал статью, что радиоволны могут влиять на нейроны. В университете Рокфеллера на мышах ставили эксперимент, вызывая или блокируя у них чувство голода. Почему-то эта мысль засела у Андрея в голове.

Он сам не понял, как дошел до этого, но в течение полугода он изучил много информации от научной до конспирологической о влиянии радиоволн на клетки. Он углубился аж до истории античности, когда Платон и Демокрит анализировали воздействие музыки на сознание человека. Максимально раздобыл информацию о таких секретных проектах, как «Синяя Птица» и «МК-Ультра», суть которых было воздействовать психотропными веществами и электромагнитными радиоволнами. Они в свою очередь основывались на данных III рейха. А до них выделился советский ученый Михайловский, о котором было всего одно конспирологическое упоминание в интернете.

Андрей настолько хотел внести вклад в эту идею Вити, что проявлял не свойственную ему активность. Он настолько помешался на этом, что даже чуть не оставил учебу, на что профессор Беленков напомнил ему о необходимости диплома, чтобы и дальше работать здесь.

Рейтинг доверия к Андрею зашкаливал. Единственное, Эльдар Германович с опаской к нему относился. Он вообще не особо любил тихих и молчаливых людей. Считал их подозрительными. А тут получается, очень неприметный Андрей вдруг столь сильно поменялся.

– Нужна золотая середина, – говорил профессор Вите и Глебу, – Поосторожней с ним.

Как-то вечером в лаборатории Андрей остался один. Хотя такое не одобрялось для младшего научного персонала. Но для него это был шанс, именно та самая возможность отойти от протокола исследований и провести свои эксперименты на основе его расчетов. Задействовав искусственный интеллект, он загрузил необходимые данные, и казачок стал просчитывать разные вариации. Таких исходных значений у него было четыре пары.

– Это… в-время уже почти полночь, необходимо… п-покинуть помещение, – вяло с запинками произнес охранник.

Андрей с легкой улыбкой утвердительно кивнул головой, собрал свои вещи и вышел из лаборатории. Это была улыбка победы. Ему удалось найти то, что искал.

3.

Сейчас Матвей студент второго курса магистратуры и уже как год работает биотехнологом в «Заслоне».

Он с трудом верит в то, что с ним происходило в том году. Видимо мозг таким образом пытается защитить его от пережитого стресса или он просто принял всю ситуацию. В любом случае, если бы не этот случай с палочкой, он бы не стал частью уникального проекта «СЛОН».

Исследование пришлось засекретить из-за риска того, что палочка попадет не в те руки. Этому отделу выделили отдельное здание с собственной экосистемой: свой зашифрованный канал связи, сеть, вход в каждое помещение по биометрии. Персонал, участвовавший в проекте, подписал договор о неразглашении, за нарушение которого грозила уголовная ответственность. А также каждому, в зависимости от должности, присвоили свой уровень секретности. Если информация о проекте выйдет за пределы не просто технического центра, а здания, то последствия могли бы нести глобальный характер. Ведь одно дело, когда манипуляции с клетками нацелены на излечение болезней, а другое – на контроль человеческого разума.

Сложнее всего пришлось как-то объясняться с родителями Дениса. Для них он упал с высоты и повредил мозг, но поскольку профессор обнадежил их экспериментальным лечением, то они дали согласие оставить его здесь на обследование.

Кирилл из-за неправильного лечения впал в кому и умер в больнице. Эльдар Германович не успел его перевезти в центр из-за волокиты бюрократических вопросов. Он хотел забрать тело или хотя бы провести вскрытие, но его родственники не дали согласие.

Оказаться здесь в «ЗАСЛОНе» стоило Матвею больших усилий.

Когда он узнал о смерти Андрея, в его голове словно переключился какой-то тумблер. Он стал вспоминать вообще все, что знал о своем одногруппнике. Давалось это тяжело, потому что они особо не общались и мозг за ненадобностью этой информации просто оптимизировал и заархивировал ее.

Почему Андрей так поступил? Значит, действительно это он приложил свою руку к этой палочке. Просто так люди не шагают в окно. Откуда он вообще ее взял? А профессор? Как только он узнал про эту штуку, тут же спохватился и занялся решением этого вопроса. Определенно он в этом тоже замешан.

На компьютере Матвей открыл фотографии жезла, которые он до этого успел сделать. Как же он жалел, что отдал его, но деваться уже было некуда. Он стал тщательно изучать их. Хорошо, что додумался сделать целую серию в разных ракурсах: вблизи, вдали, каждую деталь. То и дело увеличивал изображения, переворачивал.

Спустя часа четыре он совсем отчаялся. Ничего не мог понять, кроме надписи: «Хочешь весь мир приобрести, волшебным жезлом ты взмахни». Матвей подумал, не просто так она здесь, может в ней что-то скрыто. Он выписал ее на лист и чуть ли не на атомы разобрал ее: отдельно каждое слово, записывал их в столбик, расставлял в обратном порядке, через слово, по первым буквам, составлял анаграммы, подставлял цифры. Ничего, абсолютно ничего, что могло дать какую-то подсказку. Даже в интернете ничего похожего.

На обратной стороне палочки, тоже была вязь похожая на фразу, но написанная на неизвестном языке. Расшифровка ее также осталась безуспешной.

«Надо к лингвистам обратиться, – подумал Матвей, – Может они распознают».

Время два часа ночи. Голова после такого мозгового штурма готова была отвалиться. Придя к тому, что утро вечера мудренее, Матвей пошел в душ.

Шлепая мокрыми тапками после банных процедур, он подошел выключить компьютер и рефлекторно взглянул в зеркало, стоящее на столе. Что-то екнуло внутри, и он уже пристально посмотрел в него. Он не мог поверить в то, что видел. Вот и правда слона и не приметил. В зеркале отразилось фото с палочкой, которое было открыто на компьютере. Это был фрагмент изображения с непонятной надписью. Оказалось, что она была просто зеркально написана.

– Теперь ты потерял себя. Твое желание вернет тебя, – прочитал Матвей.

На утро он уже был у входа в научно-технический центр и безуспешно сорок минут пытался попасть в него. К счастью, он увидел подъезжающую машину профессора. Матвею пришлось прыгнуть на капот, чтобы Эльдар Германович его выслушал, так как тот просил не вмешиваться в это дело. Не помогла даже подбежавшая охрана. Матвей оказался настойчивее и уже через десять минут он сидел в кабинете профессора.

– Я так понял, он должен сам захотеть, вернуть себе свой разум, – на эмоциях говорил Матвей.

– Каким образом он это сделает? – раздраженно спросил профессор, – Ерунда это.

– Пока не знаю, но смысл тогда ее… эту фразу там размещать, – не унимался он.

– Эх… Видишь ли, – после небольшой паузы сдался Эльдар Германович, – Мы же эти несколько дней обследовали твоего друга Дениса. Большая часть нейронов выключена, а некоторые участки вообще повреждены и их там просто нет. Он никак не сможет этого захотеть, тем более сам. Это невозможно.

Жезл находился только в стадии изучения. Единственное, что в нем обнаружили, так это радиопередатчик. Принцип его воздействия понять пока не могли.

Это все, что тогда разузнал Матвей у профессора и расстроенный вышел из центра. Он направился к метро, как снова тумблер.

«Радиоволнами» – всплыло у него в голове.

– Радиоволнами, радиоволнами, – бурчал под нос Матвей, – Так, что радиоволнами? Ну тупая башка, вспоминай!

Он сам для себя не заметил, как снова стоял напротив входа в научный центр и снова ему повезло – оттуда выходил Эльдар Германович.

– Я вспомнил кое-что, – отдернул Матвей его за руку.

– Слушай, парень, я тебе уже все сказал, – вышел из себя профессор, – Не лезь не в свое дело! Все! Мы сами разберемся. Иди там у тебя диплом вроде как.

Упрямство Матвея не знало границ. Если он в чем-то и был уверен, он шел до конца, иногда даже если был неправ. Профессору пришлось его выслушать. В этот раз Матвей решил, что надо извлечь выгоду из этой информации.

Эльдар Германович опешил от такой наглости, но немного подумав, согласился. Деваться ему было некуда, Матвей и так слишком много знал про палочку. Так, он себе обеспечил место в этом исследовании, после того как получит диплом. Со своей стороны он пообещал, что закроет сессию, хотя та уже шла полным ходом, сдаст госы и дипломную на отлично.

– Я особо не общался с Андреем, – начал Матвей, – Мне он не нравился, чем-то отталкивал. Наверное, своей заносчивостью. Но он часто пытался завязать разговор со мной. И вот незадолго, может месяц назад, мы были с ним в блоке одни на кухне. Я делал себе чай, а он мне рассказывал над чем вы здесь работаете, про какие-то исследования. Я, честно признаться, слушал в пол уха.

Профессор закатил глаза. Здесь он уже пожалел, что заключил такую сделку с Матвеем, но решил дослушать до конца.

– Так вот, – продолжил он, – Он начал говорить про какого-то слона и про этот ваш каламбур с капсулой. А потом промямлил, что он, кажется, знает, как заставить ее работать в организме. И так можно с помощью радиоволн управлять человеком. А меня вот прям триггернуло с этого. Я подумал, ну опять он о себе возомнил.

Повисло молчание. Профессор пристально смотрел на Матвея, а тот о чем-то задумался.

– А может он и правда смастерил эту палочку, – внезапно продолжил он, – там встроил, не знаю, допустим микроиглу, где вот эти выемки для пальцев, они еще так странно выглядят. Этот слон попал в организм, и активировался радиопередатчик, и произошло повреждение мозга?

– Завтра подойдешь ко мне в деканат в одиннадцать, – монотонно произнес профессор, – Решим вопрос с твоим отсутствием и сессией. А в понедельник с документами сюда в отдел кадров. Понял?

Уже после трудоустройства и введения Матвея в курс дела, его посадили провести ряд экспериментов с радиоволнами. Поскольку он толком не знал с чего начать, он решил ознакомиться с теми, которые уже проводили. Хотя профессор был против и считал это пустой тратой времени.

– Там больше тысячи опытов и о результатах мы бы точно узнали, – убеждал он Матвея.

– Я просто быстро ознакомлюсь и сделаю, как вы сказали, – настаивал он.

Несмотря на то, что Эльдар Германович поставил ему определенные сроки, он все равно открыл на компьютере историю исследований. После нескольких часов изучения результатов, глаза у Матвея собирались в кучу. Цифры, цифры, цифры. Много цифр в таблице.

Он решил промотать колесом мыши, чтобы посмотреть сколько еще осталось. Взгляд его остановился на нескольких строчках. Что-то в них было не так, но что он понять не мог. Точно, время. 22:13, 22:44 и так далее. В то время как все остальные максимум проводились до 19:00.

«Интересно, кто так поздно здесь сидел» – подумал Матвей.

Он достал журнал зарегистрированных исследований.

– Ничего не понимаю, – сказал он, перелистывая страницы туда-сюда, – Нету ничего. Так, а если посещения.

В нем была только запись ухода: 19:43, Сорокин Виктор. Он вернулся к компьютеру и в реестре посмотрел под чьим именем заходили в программу. В графе научный сотрудник снова: «Сорокин Виктор». Матвей открыл результаты этих странных исследований и оказалось, что они удалены.

– Виктор Александрович, такое дело, – сказал Матвей, когда они пошли на перекур, – Я тут изучал проведенные исследования с радиоволнами и одни мне показались странными. Могут ли быть удалены данные?

– Давай без вот этого, просто по имени. Так, – задумался биоинженер Витя, – Мы никогда этого не делаем, даже если опыт неудачный.

– Да, я знаю. Просто вот как раз наткнулся на удаленную запись.

– Очень странно, мы никогда так не делаем. Так, давай сейчас поднимемся посмотрим.

Когда Матвей показал ему и запись, и журналы, он сильно напрягся.

– Так, это получается до командировки было, – начал вспоминать Витя, – Так, так, так. Я такого не помню. Я частенько задерживался, но там по документации. Может камеры просмотреть? Так, стоп. Помню, как мы с Глебом вышли из лаборатории, мы еще обсуждали ферритин в качестве проводников и антитела верблюдов, и я попросил Андрея выключить компьютер. Так, а дальше вот не помню, потому что мы с Глебом активно спорили.

В принципе, этой информации хватило, чтобы понять дальнейшие события. Андрей не выключил компьютер и провел ряд опытов под чужим именем, так как у него не было личного доступа к испытательной программе, потому что он только ассистировал.

Матвей сообщил обо всем профессору, приукрасив, что Андрей тайно узнал пароль инженера, иначе бы Вите тогда грозило бы увольнение за нарушение правил.

После этого активно принялись восстанавливать результаты. К счастью, Матвей просмотрел все испытания, которые Андрей тогда ставил и один результат все же сохранился. С помощью нейросети со старой прошивкой, которая тогда была задействована, это удалось успешно сделать и уже через месяц у них имелась кодировка тех роковых радиоволновых частот.

Но этого было мало для того, чтобы помочь Денису. Проблема была в том, что после того, как нанокапсулы заблокировали и повредили нейроны в большей части мозга, а также отключили выработку новых в гиппокампе, они со временем растворились. Остались только клетки памяти, которые указывали на то, что капсулы там были. И если не знать, что искать, то и их вообще можно было не обнаружить.

Сейчас уже спустя год Матвей мог детально объяснить, весь принцип работы палочки. Он действительно оказался тогда прав. В углублениях на жезле расположены микроиглы, через которые нанокапсулы попадают в организм. Они за считанные секунды отправляются в головной мозг и располагаются в различных участках. По сути, все отделы отчасти были повреждены. Денис мог ходить, дышать, поднимать руки, видеть, слышать, но вот отдавать отчет своим действиям не мог. Принимать пищу и допустим хватать, он вообще не мог. Взмахом в палочке включается передатчик, который посылает короткие и длинные радиоволны на частоте 465 кГц. И когда в мозгу нанокапсулы фиксируют пониженную активность дорсолатеральной префронтальной зоны, они повреждают нейроны и их связи. Спустя время капсулы исчезают, а их след маскируется под антитела.

Самое интересное, что Матвей также брал палочку в руки, но если бы он ей взмахнул, думая об эгоистичных целях, то с ним произошло бы тоже самое. Поэтому капсулы спустя время просто растворились в организме.

Теперь о том, как это исправить. Профессор до сих пор считает, что это невозможно, но Матвей не сдается и верит, что когда-нибудь разум к Денису вернется. Принцип все тот же, необходимо взять палочку и взмахнуть ей. При этом должна активизироваться какая-то часть мозга, какая пока неизвестно. Матвей предположил, что это зона находится все там же в префронтальном кортексе, ведь это центр принятия решений. Возможно даже в том же самом дорсолатеральном отделе, только наоборот с повышенной активностью.

Эльдар Германович все равно не верит в успех того, что Денис когда-нибудь станет прежним. Он полагал, что с этой частью Андрей просчитался и это необратимый процесс. Как если бы лишиться пальца, новый не вырастет.

– Ведь остались же клетки, которые работают, значит не все потеряно, – говорил Матвей, – Плохо, но работают же. Надо просто им помочь, подумать нужную мысль. Осталось понять, как.

Помимо различных методов лечения, с Денисом проводились физические и когнитивные занятия, за счет чего иногда датчики фиксировали микровслеск электрического импульса в спящих нейронах. Как если бы выключенная лампочка моргнула. Такого эффекта добились только спустя восемь месяцев. Значит, все же мог он сам пожелать стать нормальным. Вопрос стоял во времени.