Полная версия
Рубаи
Хайям Омар
Рубаи
Иллюстрации Рональда Бэлфора
Предисловие Коротчикова Полина Викторовна
Перевод с персидского языка
Сергея Уманца, Константина Герра, Василия Величко, Константина Бальмонта, Марка Ватагина, Федора Корша, Анатолия Луначарского, Леонида Некоры, Петра Порфирова, Нины Тенигиной
© П.В. Коротчикова, предисловие, 2023
© Издательство АСТ, 2023
Омар Хайям – поэт и философ
Омар Хайям по праву занимает ключевое место среди наиболее известных, читаемых и цитируемых поэтов Востока. Его творчество проникнуто духом бунтарства, воспеванием радости бытия и размышлениями о смысле человеческой жизни. Оно притягивает читателей удивительной современностью и вневременностью поднимаемых тем. При этом сам автор до сих пор во многом остается для исследователей загадкой – биографические данные о нем скудны, а творчество касается порой столь острых вопросов, что интерпретации их оказываются прямо противоположными. Валентин Жуковский, первый отечественный исследователь творчества поэта, в работе «Омар Хайям и странствующие четверостишия» 1897 г. очень точно определяет этот конфликт: «Он вольнодумец, разрушитель веры; он безбожник и материалист; он насмешник над мистицизмом и атеист; он правоверующий мусульманин, точный философ, острый наблюдатель, ученый; он – гуляка, развратник, ханжа и лицемер».
Омар Хайям (полное имя Гийяс ад-Дин Абу-л-Фатх Омар ибн Ибрахим Хайям) родился в 1048 или чуть ранее в Нишапуре, где провел годы обучения и юности. Семья его, судя по всему, была достаточно состоятельной, чтобы позволить сыну долгий период совершенствования в науках. Будущий ученый освоил широкий комплекс дисциплин, от математики и астрономии до филологии и медицины. Нишапур XI в. – богатейший город Средней Азии, знаменитый своими ремесленниками и культурой. Хайяму, однако, не сразу удалось найти применение полученным научным знаниям, хотя уже в 25 лет он прославился, закончив первый труд – «Трактат о доказательствах проблем алгебры и ал-мукаблы».
Спустя некоторое время скитаний молодой ученый получил службу при дворе бухарского принца Хакана Шамс ал-Мулка (1068–1079), а в 1074 г. был, наконец, приглашен ко двору могущественного султана Малик-шаха (1072–1092) в столицу государства сельджукидов Исфахан. Прославленный город, важный пункт караванной торговли, в то время он был пристанищем ученых благодаря мудрой политике великого визиря и советника султана Низам ал-Мулка (1018–1092), приглашавшего лучших мыслителей со всего мусульманского мира. Омар Хайям занял должность управляющего дворцовой обсерваторией, и вместе с другими астрономами разработал новый календарь «Меликшахово летосчисление», который оказался на семь секунд точнее принятого в XVI в. григорианского календаря. За годы службы ученый написал целый ряд трактатов по геометрии, арифметике и философии, составил астрономические таблицы, выполнял функции придворного астролога. Восторженные современники именовали его «Царем философов Запада и Востока», «Доказательством истины», «Ученейшим мужем века»… Но где же знаменитый на весь мир поэт?
Действительно, «должность» поэта во времена Хайяма подразумевала придворную службу в роли панегириста, или мастера, творившего на заказ. А творческое наследие Хайяма было велением души, актом свободной воли, и предназначалось для узкого круга друзей и учеников. Однако смелость тем и сила образов быстро сделали его творчество известным фольклором, передающимся из уст в уста. Способствовал этому и специфический поэтический жанр, выбранный Хайямом, – рубаи.
Четверостишия-рубаи, в отличие от касыды и газели, пришедших из арабских земель, были исконно персидским жанром песенного народного творчества. Впервые они появились в творчестве Рудаки, впоследствии получили распространение среди религиозно-мистической лирики суфиев, но жанром высокой литературы стали только в творчестве Омара Хайяма, превратившись в цельные философские высказывания-афоризмы. Интересно, что при объединении в сборники четверостишия поэта и правда начинают звучать как песни, тематика которых дополняется от сюжета к сюжету.
Стоит отметить, что авторство рубаи – отдельная сложная тема для исследователей творчества Хайяма. На данный момент ему приписывается около 5 тысяч четверостиший, хотя ни в одной из сохранившихся рукописей не содержится единовременно более нескольких сотен. Многие из них, возможно, являются плодом народного творчества, подражанием последователей, стилизацией под великого учителя – доподлинно мы не узнаем никогда. Однако есть среди четверостиший те, которые складываются в особенно цельные блоки и проникнуты глубоким противоречивым настроением мрачного цинизма и упоения жизнью.
Творчество Хайяма переливается множеством поэтических интонаций и настроений, но наиболее отчетливо звучит призыв жить моментом и истинная гордость за человека. Его справедливо можно назвать гуманистом, проповедником ценности человеческого счастья и право на радость бытия.
Хайям-философ неоднократно задавался вопросами существования загробной жизни, цели и первоисточника человеческого существования, сравнивая мир с «шахматной доской», а людей – с «пешками». Красивы и одновременно печальны рисуемые им образы круговорота природы – из человеческого праха произрастают цветы, он удобряет почву и дает будущую жизнь. Возможно, склоняясь над цветком, ты гладишь локоны своей бывшей возлюбленной, а «в комочке праха сером, под ногою» наступаешь на останки юного тела. В его стихах звучит тонкий трагизм быстротечности, и, главное, невозвратности краткой человеческой жизни:
Над зеркалом ручья дрожит цветок;В нем женский прах: знакомый стебелек.Не мни тюльпанов зелени прибрежной:И в них – румянец нежный и упрек…Тем громче звучит призыв поэта радоваться, пока миг длится, жить «сегодняшним днем», наслаждаться любовью, красотой и общением с друзьями, пока из твоего праха «тюльпаны не начали расти». Наслаждение бесценной жизнью становится в центр проповеди поэта, и самым ярким, наиболее противоречивым образом, который он выбирает для передачи своих мыслей, становится тема вина, которое он называет «другом», «мудрецом» и «алхимиком». Он воспевает состояние опьянения, силу, происходящую от древнего напитка, однако в его стихах нет призыва к разнузданности. Для его лирического героя вино – освобождение и увеселение духа и средство уйти от забот, для самого поэта – тонкая попытка свободомыслия, не скованного строгими религиозными догмами. Сознательное «эпикурейство» Хайяма звучит как вызов общественной морали, но оно всегда про гуманизм и про человека, который сам становится центром своей вселенной.
Вот вечный небосвод. И что мы для него?Придeт пора – из нас не станет никого.Сядь на траву и пей вино с любимой! —Придeт пора – взойдeт трава из праха твоего.А если загробная жизнь, возможно, и не существует – какой смысл ограничивать себя в земных радостях на этом свете, вопрошает поэт? Ведь у нас есть только миг в этой реальности, и его нужно прожить ярко и радостно. Обещания блаженства в загробной жизни Хайям сравнивает с «кредитом» и осуждает тех, кто верит в «расчет на будущее». Ведь даже если рай реален, то он должен стать пристанищем лишь скучных ханжей:
В ад посылать из-за вина и женщин?Тогда в раю, наверно, ни души.Наиболее сложная и спорная тема в творчестве Хайяма, напрямую связанная и с его философскими размышлениями, и с показным эпикурейством, – вопрос веры в Бога и уважения к Его служителям. Некоторые исследователи творчества мыслителя, в том числе В. Жуковский и К. Смирнов, понимали его творчество как поэзию религиозную, суфийскую, построенную на скрытых смыслах. Большинство, однако, сходятся на том, что критический ум ученого был занят неразрешимыми вопросами, и часто его рубаи – явная к этому иллюстрация. В наиболее смелых текстах поэт задает Богу прямые вопросы о смысле и кратковременности человеческой жизни, обвиняя его в божественной жестокости. Наиболее интересный цикл, иносказательно посвященный этой теме, – про гончарство. В нем Хайам представляет Бога гончаром, а сосуд – человеком. В самых жестких текстах Бог представляется полубезумным неудачником-мастером, который сам разбивает свои творения.
Гончар. Кругом в базарный день шумят…Он топчет глину, целый день подряд.А та угасшим голосом лепечет:«Брат, пожалей, опомнись – ты мой брат!..»Беспощадно строг Хайам и к показным «святошам», называя их «трусами», полными «невольничьих тревог». Их вера, их благолепие, их следование закону происходят от страха перед наказанием, а не являются свободным выбором человека. Уж лучше искренность несовершенства:
Будь вольнодумцем! Помни наш зарок:«Святоша – узок, лицемер – жесток».Звучит упрямо проповедь Хайяма:«Разбойничай, но сердцем будь широк!»Крамольные высказывания не прошли для поэта даром – на старости лет он вынужден был совершить паломничество в Мекку, чтобы отвести от себя обвинения. После смерти своего покровителя Низам-ал-Мулка и султана Мелик-шаха он вернулся в родной Нишапур, где и закончил жизнь. Хайям жил замкнуто и «был скуп в сочинении книг и преподавании», как писал о нем младший современник, историк Абу-л-Хасан Али Бейхаки.
Что жизнь? Базар… Там друга не ищи.Что жизнь? Ушиб… Лекарства не ищи.Сам не меняйся. Людям улыбайся.Но у людей улыбок – не ищи.Всемирная известность пришла к Омару Хайаму в XIX в. благодаря тонкой книжечке «Рубайат Омара Хайяма», опубликованной в 1859 г. Эдвардом Фицжеральдом (1809–1883). Книга выдержала сотни переизданий и положила начало мировому «хайямоведению». Его стихи, короткие, хлесткие, касаются тех тревог и переживаний, которые встречаются на пути каждого человека. Марк Твен говорил, что они «содержат в себе самую значительную и великую мысль, когда-либо выраженную на таком малом пространстве, в столь немногих словах». Будь честен и свободен духом, милосерден к слабым, предан друзьям, нежен с любимой, дыши каждым мигом своей жизни, потому что он может стать последним, и «твой прах землею, кирпичами мгновенно станет». Мир несовершенен, жизнь быстротечна, но человек может прожить ее достойно и радостно, потому что он – «камень драгоценный».
Коротчикова Полина
с. н.с. отдела Ближнего и Среднего Востока,
Южной и Центральной Азии
Государственного музея Востока
«Вино, и песни, и цветы…»
Перевод Сергея Уманца
«Вино, и песни, и цветы…»
Вино, и песни, и цветы,И дев, как пери легких, ласки,И звон заздравных ваш, и пляскиНа лоне сельской простоты!Под стоны арфы, вздохи флейты,Обвеян ароматом роз,Вина янтарного испей ты,Корана не страшась угроз!Что может лучше быть на свете:Лобзаний жарких уст младых,Пирушки бражников лихихИ пьяной песни на рассвете?Друзья, да здравствует вино!В вине отрада и забвенье!Глупцу и умнику равноОно дарует наслажденье!
«Но мне ль перед тобой хвалиться?..»
Но мне ль перед тобой хвалиться?Смысл жизни мне ли разгадать,И мне ль премудростью кичиться,И мне ль советы подавать?!Зачем живем – не знаем сами,Мы бродим в мире, как слепцы…Зачем? Не объяснят словамиВам никакие мудрецы!«О мудрый суфий, в добродетель…»
О мудрый суфий, в добродетельТы с головы до ног одет,Но ведь никто – Аллах свидетель —Твоей наукой не согрет!Своей ты мудростью сверкаешьПеред толпой учеников,Но что ж ты понял, что ты знаешьСредь мрака жизненных оков?Туманных басен нить гнилуюТы нам с отвагою плетешь,Но час пробьет – и в ночь глухуюНебытия ты отойдешь…«Я пить хотел вино…»
Я пить хотел вино,Алла, —На радость нам оно,Алла, —Но Ты фиал разлил,Алла, —К блаженству дверь закрыл,Алла, —Ты мне нанес изъян,Алла, —И сам не стал ведь пьян,Алла!..«Сулят нам гурий в небесах…»
Сулят нам гурий в небесах,Но… если здесь мы их ласкаем,Все хором нас винят в грехах,И молча мы главу склоняем…Но в чем же наш, скажите, грех?Мы здесь попробовать желаемТех самых сладостных утех,Которых в небе ожидаем.«Пред вечной волею Аллаха…»
Пред вечной волею АллахаТвой каждый предначертан шаг!Ты без нее – и сир, и наг,Ты без нее – соринка праха!Как ни борися – сила рокаТебя туда-сюда влечет;То вдруг задержит твой полет,То вдруг подымет вмиг высоко!Но если так, почто АллахомКараем каждый грешный час?Зачем муллы пугают насМучений ада диким страхом?«Не сохни, бедный богослов…»
Не сохни, бедный богослов,Над изучением основМятежных ересей ислама.Они утехи не дадут!А с чаркой весело живутПотомки праотца Адама!Порог трактира, как метлой,Своей частенько бородойЯ в опьяненьи подметаю!На мир смотрю премудро яКак на мгновенье бытия —И сладко с чашей засыпаю!«Когда я буду с мертвецами…»
Когда я буду с мертвецами,Как пласт, лежать,Не смейте вздохами, слезамиСебя терзать!Поставьте лучше надо мноюВина фиал:Я оценю и под землеюЕго кристалл!Ко мне в могилу лейте смело,Друзья, винцо, —Чтоб поскорее заалелоМое лицо!Запойте шумною толпоюГимн в честь вина,И я под мраморной плитоюПроснусь от сна!Ищите при кончине мираМой бренный прахВ пыли любимого трактира,Во всех углах!..«Я жизнь свою свершу для всех вас незаметно…»
Перевод Константина Герра
«Соседу моему наскучил птичий род…»
Соседу моему наскучил птичий род,И с воробьями он недавно так слукавил:Повсюду в свой большой и длинный огородВертящихся кругом он чучел понаставил.Я думал: мудр сосед, но отчего же БогОт лжи и зла наш мир Сам оградить не мог, —На хищников таких страх вовсе не наводитИ то, что на земле так много чучел бродит!
«Товарищ, приходи! Оставь свою заботу…»
Товарищ, приходи! Оставь свою заботу,Налей из кувшина янтарное вино!Приди, развеселит с тобою нас оно,Отнимет, наконец, оно у нас охотуТрудиться мыслию над вечною загадкой.Я на ухо скажу тебе тогда украдкой:– Пей, больше пей вина, товарищ по несчастью,Не долог срок, когда смешаемся с землей;Лишенные забот, житейского участья,Мы обратимся в прах, товарищ мой, с тобой…И вылепят из нас кувшины, статуэткиИ разных петушков, собачек, лошадей,И будут хохотать над ними наши детки,Ломать их и играть… ну, а пока налей!..«Сидел я за вином, мечтал и, увлекаясь…»
Сидел я за вином, мечтал и, увлекаясь,Я думал: «Нирузам[1], ты истинный поэт!Пускай тебя всю жизнь клянет, хоть надсаждаясь,Не только злейший враг, но даже целый свет!»Но голос вдруг сказал: «Напрасно увлеченье,Ты вовсе не готов для истинной борьбы…Что также ты – поэт, о, в этом нет сомненья,Но ведь поэты здесь родятся, как грибы!..»«Заря встает. Встаю и, покидая ложе…»
Заря встает. Встаю и, покидая ложе,Гляжу на светлый день, он мне всего дороже!Пусть струны под рукой привычное звенятИ услаждают слух, и чувства окрыляют,Жизнь не вернется к тем, в земле что ныне спят,Могилы их к друзьям опять не возвращают.О ты, всезнающий, что скрыто в глубине,На дне души людей, на дне земных могил,Приди и облегчи, хотя б в последнем дне,Возможность жизнь любить, как в детстве я любил!..Дай силы перенесть мои переживаньяИ, отрешив мой ум от суеты земной,Дай до последних дней, до часа воздыханья,Беседовать с тобой, а там… приди за мной!..«Я жизнь свою свершу для всех вас незаметно…»
Я жизнь свою свершу для всех вас незаметно,Я промелькну средь вас, как тихий метеор!..Поэзия моя, хотя и многоцветна,Не тронет ни ваш ум, ни близорукий взор…Но протекут года, – другие поколеньяОткроют, наконец, забытые листыИ чуткою душой поймут без поясненья,Чего понять не мог раб мелкой суеты!..«Если б богом я был, я бы ночью и днем…»
Если б богом я был, я бы ночью и днемЗаставлял бы вино падать с неба дождем,Если б богом я был, то мой ветр полевойВ мир бы дул ароматом фиалки лесной;Если б богом я был, настоящим, могучим,Я перины пушистые сладил бы к тучам,Чтоб могли на них люди, баюкаясь, спать,От предела к пределу вселенной летать.Если б богом когда-нибудь раньше я был,Ни за что б я вселенную так не творил,А тем паче в нее дураков не вводил…«Зачем, Творец мой, Ты меня заставил…»
Зачем, Творец мой, Ты меня заставилОт первых дней себя распознавать?И творческую мощь Ты сам же обесславил,Уделом начертав мне слово – «умирать»?!Какая цель? В чем смысл такого познаваньяИ для чего оно, когда не в силах яВоспользоваться им для целей бытия,Раз осужден Тобой на вечное изгнанье?«Сегодня грустно мне, – и яства за обедом…»
Сегодня грустно мне, – и яства за обедомНасытить не могли желания души…Эй, мальчик, вновь вина! налей и заглушиТот голос, что тебе по младости неведом.Но ты поймешь потом, оставшись стариком,Всепонимающим, больным и нелюдимым,Что выше блага нет для смертного ни в чем,Как глупость, чтоб любить, и счастье —быть любимым.«Свои грехи припоминая…»
Свои грехи припоминая,Я удручен, молчу, скорблю,Хотя лишь истину люблю —Я ложь и правду совмещаю.Когда ж раскаянье сжигаетМне душу – ум тогда твердит:Коль раб ошибку не скрывает,То господин его простит!..«В церквах, училищах и домах, глаз на глаз…»
В церквах, училищах и домах, глаз на глаз,Об аде все твердят, хотят достигнуть рая,А между тем мудрец, дух божий понимая,Блаженствует в раю духовном каждый час.Пусть ты обегал мир, – бежал, лишь утомился,Пусть ты услышал все, – к чему такое знанье?Счастливым быть, меж тем, ты все ж не научилсяИ, праведный, ты ждешь за гробом наказанья.Забудь, что ждет нас ад, что есть блаженство рая,Боязнь свою пойми, старайся превозмочь, —Пусть будет рай тебе – подругу обнимая,А адом – час, когда уйдет подруга прочь!..«Увы! Кончаются младые наши лета…»
Увы! Кончаются младые наши лета,И юности весна назавтра отцветет,И радостная песнь закончена и спета,И завтра навсегда в устах моих замрет.А я так и не знаю, откуда и куда,Как птичка, юность та сама ко мне явилась,Понять не в силах я, как наконец случилось,Что птичку эту вновь не встречу никогда.«Не думай, что врагам завластвовать над нами…»
Не думай, что врагам завластвовать над нами,Но бойся, Нирузам, как зла, своих друзей!Когда твои друзья к тебе придут врагами,То будут из врагов – враги-друзья сильней.Не верь любовнице, не расточай ей клятвы,Она, как жнец, сидит над зреющим снопомИ, гладя пышный хлеб, ждет только время жатвы,Чтоб срезать, наконец, отточенным серпом.Ах, бойся, Нирузам, и своего желанья —Желанья редко нас ведут к преддверью блага,И не поможет нам ни сила, ни отвага,Чтоб выбраться опять из пропасти страданья.Эй, мальчик, дай вина, хочу забыть тревогу,Хочу залить любовь, хочу залить мечту!Какую б на земле ни выбрал кто дорогу,Он выберет всегда ненужную, не ту!..«Попробуй только раз послушать мой совет…»
Попробуй только раз послушать мой совет:Не одеваться здесь в одежду лицемерья,Хранить обычаи, не презирать поверья, —Они на жизнь твою прольют счастливый свет.Над всяким временем могущественна вечность,Жизнь мира для людей один недолгий час,Так пусть же не продаст за миг твоя беспечностьНаследье вечности, доступное для нас.
«С подругой, если б мог я, в вечном опьяненьи…»
С подругой, если б мог я, в вечном опьяненьи,Тут скоротать свои нерадостные дни,Тогда б я, находясь в счастливом заблужденьи,Себя уверить мог, что только мы одниВкушаем на земле восторги и блаженствоИ что моя любовь —всех женщин совершенство, —Ведь счастье только в том,что в нас молчит рассудок!О, я благословить тогда б мог этот свет,Впивал бы аромат букета незабудокИ мог бы забывать, что аромата нет!..«Учитель, ты знаешь, бывает как трудно…»
Учитель, ты знаешь, бывает как трудноУчить дураков, но бывает труднейУчить молодежь (ведь она всех умней!) —Тогда-то становится тошно и нудно…Уча, ты в науку сам глубже вникаешь —К стыду своему сознаешь, замечаешь,Что многого сам ты, премудрый, не знаешь!«Любить своих врагов ты мне повелеваешь?..»
Любить своих врагов ты мне повелеваешь?Любить своих врагов стараюсь я давно,Что ж делать, если их любить нам всем должно!По мере сил любить стараюсь их и я,Но, Боже, на иной ты грех меня толкаешь:Не будут ли тогда завидовать друзья?..«Ты опасаешься любви и увлечений…»
Ты опасаешься любви и увлечений,Развратом мне не раз ты чувство называл,Но сам ты, человек, как много преступленийС расчетом, день за днем, в сей жизни совершал!..О, если мне Аллах когда-нибудь прикажетЗабыть, что есть во мне душа, чтоб жизнь любить,Пусть он меня тогда, как вздумает, накажет,Но никому меня ничем не убедить,Что созданное им достойно лишь презренья,Что чувства все души должны мы подавить!..Мне нужно на земле вседневно утешенье:Надеяться я должен, и верить, и любить!..«Переживая дни мученья и печали…»
Переживая дни мученья и печали,Мы в мире, что ты дал, все временно гостимИ, не узнав того, чего бы знать желали,Мы из него уйти, хоть нехотя, спешим.Так кто же разрешит мое недоуменье,Зачем я создан был, как всякое растенье,Зачем я мучился, смеялся и страдал,Любил, надеялся, чудес каких-то ждал,Стремился проникать в смысл дивного творенья,И веру в истину бесчисленно терял,И творчество твое признал за заблужденье,И самого тебя всем сердцем осуждал?!..«Надменным небесам брось вызов горстью пыли…»
Перевод Василия Величко
«О, бойся тело отдавать…»
О, бойся тело отдаватьНа пищу горю и страданьям,Томясь слепым любостяжаньем,Пред белым серебра сияньем,Пред желтым златом трепетать!Спеши с друзьями пировать,Пока веселья час не минетИ теплый вздох твой не остынет:Твои враги на пир тогдаПридут, как хищная орда!..«Мне лучше быть с Тобой в вертепе, в кабаке…»
Мне лучше быть с Тобой в вертепе, в кабакеИ помышленьями заветными делиться,Чем без Тебя, мой Бог, идти в мечеть молитьсяБез пламени в душе, но с четками в руке!..Да! Сотворивший все, что было, есть и будет!Чтоб ни было со мной, но знай: так верю я, —Введет ли в рай за то рука Твоя,Иль на сожжение в аду меня осудит!..«Коль знаменит ты в городе…»
Коль знаменит ты в городе —ты «Худший из людей»!Коль ты забьешься в угол свой —ты «Вредный чародей»!..Святым ли будь, пророком ли – разумнее всегоЗдесь быть для всех невидимым,не видеть никого!..
«Расцвела сегодня пышно…»
Расцвела сегодня пышноРоза счастья твоего! Где же чаша?Чаши в руку Не берешь ты отчего?!Время – враг наш беспощадный!Друг мой милый, пей вино:День отрадный, как сегодня,Снова встретил… мудрено!«Достойней, чем весь мир возделать, заселить…»
Достойней, чем весь мир возделать, заселить —В одной душе людской печали утолить,И лаской одного в неволю заковать —Чем тысяче рабов свободу даровать!«Над розами еще проходят облака…»
Над розами еще проходят облака,Окутывают их фатой прозрачной тени.Все жажду сердцем я волшебных опьянений…Не отходи ко сну; не пробил час пока!О, пей, душа моя! В вине сверкает пламя.И залит небосвод багряными лучами…«Подобно соколу мой дух, расправив крылья…»
Подобно соколу мой дух, расправив крылья,Из мира чудных тайн стрелою полетел, —Умчаться в высший мир хотел —И что ж?! Упал сюда, – в мир праха и бессилья!..Не встретив никого, кому души тайникДо сокровеннейших извилинОткрыть бы мог любя, – печален и бессилен,Я выйду в ту же дверь, в которую проник!..«Пусть колесо судьбы мне мира не дает…»
Пусть колесо судьбы мне мира не дает —Ну что же! Я готов сейчас идти войною!Пусть доброй славою бессмысленный народМеня не наградил – позор зато со мною.Все прочее – слова!Вот кубок, и в вине горит рубина пламень —Ведь у непьющего найдется голова,А у меня найдется – камень…«Счастливо сердце того, кто в жизни…»
Счастливо сердце того, кто в жизнипрошел неизвестный,Шелковых тканей не знал и пряживолнистой Кашмира,Кто, словно птица Симург, вознессяк лазури небесной,А не гнездился совой в развалинах этого мира…«Волшебный миг настал: природу, встав от сна…»
Волшебный миг настал: природу, встав от сна,Всю в зелень облечет красавица весна,Душистые цветы повсюду щедро сея;И, ослепительней десницы Моисея,Заблещет на ветвях цветущих красота!Как бы воскрешены дыханием Христа,С земного лона ввысь потянутся растенья,Зазыблются они под лаской ветерка,И очи в небесах откроют облака,И наземь истекут слезами умиленья…
