Опальный маг. Маг с яростью дракона

Опальный маг. Маг с яростью дракона

Ирина Сергеевна Кузнецова

Редактор Александра Гринберг

Редактор Галина Федькина

Корректор Александра Гринберг

Корректор Галина Федькина

Дизайнер обложки Дмитрий Царёв

© Ирина Сергеевна Кузнецова, 2018

© Дмитрий Царёв, дизайн обложки, 2018

ISBN 978-5-4490-7379-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Благодарности от автора

Большое человеческое спасибо Галине Анатольевне Федькиной за отзывчивость и первую редакторскую правку.

Выражаю огромную признательность Александре Гринберг за редакторскую правку, доброту и терпение.

Большое спасибо Дмитрию Царёву за дизайн обложки.

Спасибо Елене Федорович из Калуги за полезные советы. Елене Федорович из Новосибирска, Анастасии Граф, Марине Тющаневой, Марии Ерохиной, Екатерине Сажневой, Антону Карелину, Веронике Солодовченко, Юлии Кузнецовой, Максиму Кузнецову и моим родителям за их дружескую поддержку всех моих творческих начинаний.

Валентине Николаевне Панковой за доброту и отзывчивость.

Опальный маг

Глава 1.

События мировых масштабов и глобальных потрясений… начинаются с кражи обыкновенной двери

1

«Ни фига себе, – думал гоблин Проныра, вылезая из своей хибары и сладко потягиваясь. – Ё-моё, ну и жульё, дверь спёрли. Офигеть, до чего обнаглели. Интересно, кто? Ща пойду и покажу всем проходимцам, почём бесплатный сыр в мышеловке».

От такого резкого напряга мозгов у него аж в затылке заломило. Гоблин зевнул и решил, что неплохо бы сначала хорошенечко пожрать.

– Да, сначала жратва, а потом дело, – произнёс он вслух, щурясь на солнышко. Никуда эта грёбаная дверь не денется: такой обшарпанной и изъеденной червями ни у кого, кроме него, всё равно нет.

Он сразу повеселел. С наслаждением вдохнул свежего воздуха, пару раз присел, крякнул и потянулся. Почесал за ухом, оглядывая поляну, залитую ярким солнечным светом и наполненную ароматом цветов. Отогнал пару назойливых мошек, зазвеневших над правым ухом – те, похоже, спросонья перепутали его волосатое ухо с экзотическим цветком. Потянул носом и отправился в харчевню «Обжиралово» гоблина Громилы, прозванного так за огромный рост, пудовые кулаки и вспыльчивый характер, но обладающего поразительными кулинарными способностями. Громила умел из самой обычной морковки, кабачков и пары тощих рябчиков приготовить такую вкуснятину, что не только пальчики оближешь, но и тарелку вылижешь. В народе говорят, сам Великий король троллей Филберт хотел сделать его королевским поваром. Но Громила отказался, так как настолько предан своему заведению, что и дня не мыслит без его существования, и не сможет ни в каком другом месте готовить точно так же. И сам король, проникнувшись благородством и высотой мысли Громилы, позволил ему остаться в харчевне и сказал, что, будучи здесь проездом, почтёт за честь отобедать у него в харчевне.

Хотя нет, брешут всё, наверное. Громила, конечно, здорово готовит, но всё равно никакой король в здравом уме, тем более Филберт, не станет разговаривать с ним, так он груб, невоспитан, и никаких высоких мыслей у него и в помине нет. А Филберт, говорят, славится умением очень красиво и велеречиво выражаться. Увидев какого-нибудь мерзкого и склизкого жука, деловито ползущего по своим жучиным делам и упавшего ему на нос, он никогда не скажет: «Уберите эту гадость! Б-р-р-р!» Но аккуратно его снимет, посадит обратно на дерево и скажет: «Какая милая букашечка. Она упала с дерева, не боясь разбиться, чтобы поприветствовать меня. Какое благородство и сила духа сокрыты в таком, казалось бы, ничтожном насекомом. Видя такие проявления великодушия даже в таких малых тварях, мы должны быть ещё выше и благороднее».

«Да, вот это ум, – подумал Проныра, – из-за какой-то мерзкой букашки – целая речь, исполненная глубокого смысла и мудрости. Хотя недруги Короля поговаривают, что он просто надутый глупый индюк, пытающийся витиеватыми речами скрыть своё скудоумие».

Занятый такими размышлениями, Проныра незаметно подошёл к харчевне.

Харчевня «Обжиралово» представляла собой стандартную гоблинскую хавальню, расположенную в довольно просторной, покрытой мхом хижине. У входа красовалась довольно новенькая вывеска, повешенная прадедом Громилы в годы бурной молодости (скончался он лет двадцать назад, от обжорства и обильных возлияний). На ней большими кривыми буквами было выведено:

Лучшая Гоблинская Харчевня

«ОБЖИРАЛОВО»

Очень почтенное заведение

со жратвой по нашей цене!

Заваливайте все!

У входа валялись самокаты и велосипеды посетителей харчевни, а из окон неслась рок-металическая музыка, похожая на скрип плохо смазанной двери. Наверное, этот долбаный ди-джей Заводила снова выменял у контрабандистов из параллельного мира новую играющую тарелочку, из тех, что он ласково именует «мои ворчалки». Правда, их ворчание почему-то больше похоже на удар кочергой по голове с похмелья – точно такие же ощущения. Споткнувшись о чей-то самокат, Проныра негромко выругался и ввалился внутрь.

В «Обжиралове», несмотря на утро, царил полумрак, из которого неслось мощное чавканье, стук ложек, прерываемый временами мощной отрыжкой.

– Привет, чуваки! – завопил Проныра, направляясь к стойке. – Громила, жрать давай! Я умираю с голода!

– А где «пожалуйста», урод?! – рявкнул хозяин харчевни, повернувшись к нему всем своим двухсоткилограммовым телом. – А?!

Оглядев мощную фигуру и угрожающую физиономию с падающей на лоб львиной гривой, Проныра решил, что «пожалуйста» – это очень даже хорошее и нужное слово. Волшебное. А он вежливый гоблин. И потому быстренько повторил всю предыдущую тираду со словом «пожалуйста».

– Вот так-то лучше, – произнёс Громила, сверкнув красными глазами, но в глубине души он был очень доволен.

Между тем Проныра, не теряя времени, подхватил тарелку сладких пирожков и кувшин эля, поданные Громилой, и устроился за свободным столиком.

2

Трубадур сидел на берегу небольшого болотистого озера и перебирал струны своей гитары. Вообще-то «озеро» – это громко сказано, такая себе лужица пресной воды, притом не особо чистой. Но так как эта лужа принадлежала Великому королю троллей Филберту по прозвищу Рыжий, то и именовать её следовало по-благородному – «озером». Трубадур, он же Весёлый Пройдоха, был невысокого роста и довольно хилого сложения. Длинные каштановые волосы, которые давно следовало постричь или хотя бы причесать, падали ему на плечи. Он курил трубку и задумчиво смотрел на восток.

На Востоке и в Центральной части материка было расположено Королевство Великой Феи, Повелительницы Гвилберда. Вечная Правительница Гвилберда, Страны Роз и Цветов… ну, «вечная» – это, конечно, преувеличено. Но правила она Гвилбердом с незапамятных времён, и никто уже не помнил, сколько ей лет. Не одна сотня, а может, не одно тысячелетие. По-прежнему прекрасная и юная, ведь Феи практически не стареют, одна из самых мудрых и справедливых Бессмертных.

Весёлый Пройдоха призадумался, а не двинуть ли ему снова в Гвилберд? Народ там приветливый, незлой. Распевая по харчевням и трактирам, можно неплохо заработать. Когда он полгода назад заходил в Страну Роз и выступал при дворе Великой Феи, то его душевно приняли, и сама Фея пялилась на него во все глаза. И он, войдя в раж, даже по приколу спел для неё песню про Альгвард. М-да, это была не лучшая затея: Фея побелела от ужаса и чуть не хлопнулась в обморок. После этого пришлось уносить ноги от разгневанных слушателей, которые хотели устроить ему всякое членовредительство.

Может, лучше отправиться дальше на Юг, к троллям? Хотя и у гоблинов неплохо…

Да куда угодно, только не на Север, во владения герцога Маргелиуса Альгвардского, которые раньше называли Страной Гор, а теперь Страной Мёртвых или Смерти. Холодное, мрачное место, где почти никто не живёт. А на самом Севере, в горах, полуразрушенной глыбой возвышается замок Маргелиуса, полоумного изверга и маньяка. Потому что никто в своём уме не счёл бы герцога нормальным.

– Тьфу-тьфу, – Пройдоха аж подскочил. – Вот мысли-то в голову лезут. Нашёл, кого вспомнить. А ведь знаю, что нельзя…

Ведь этот мерзавец, говорят, может услышать, стоит только произнести его имя вслух. Хотя чего он испугался? Маргелиус давно под заклятием. Вечный Воитель вместе с другими Бессмертными давно победил его в битве при Альгварде. На пленённого герцога было наложено мощнейшее заклятие смертельного сна, а самого его заключили в гроб из гранитного камня и засунули в самый дальний и глубокий подвал его же замка, который затем крепко накрепко опечатали могущественным заклятием, чтоб не выбрался. Хотя, конечно, надо было мочить гада; и почему они не довели дело до конца? Ведь герцог был полностью в их власти. Но Вечный Воитель тоже хорош, славную шутку отмочил – засунуть Маргелиуса в его же подвал.

От таких рассуждений Пройдоха развеселился и принялся насвистывать, но внезапный порыв холодного ветра заставил зябко поежиться.

«Совсем трусливый стал, – мысленно выругался трубадур, подскочив на месте от неожиданности. – Значит, пора двигать, а то так и от тени своей шарахаться буду».

Он поднялся с земли, подобрал свою шляпу, котомку, аккуратно вытряхнул трубку и засунул её за пояс. Не торопясь, осмотрелся, отряхнул штаны от налипших травинок, проверил кинжал на поясе. Затем поднял с земли гитару, верную спутницу во всех приключениях. У неё даже имя есть – Забава. Почему именно Забава? Возможно, потому что он часто распевал по трактирам и площадям веселые песни и частушки, которые заставляли народ весело хохотать. Он просунул руку в ленту, привязанную к гитаре, повесил её себе на плечо, а чтобы не мешала при ходьбе, привычно сдвинул её себе за спину. И бодро зашагал по еле виднеющейся тропинке троллей в сторону леса.

3

Испив сладкого эля, Проныра с наслаждением откинулся на скамейке.

«Вот это жизнь, – думал он, – да-а. И плевать на эту грёбаную дверь».

Но не успел он как следует разомлеть от выпитого и съеденного, как истошный вопль вывел его из сладкой полудрёмы.

– Проныра! Ты чё, совсем оглох?! Встречай старых друзей!

И не успел Проныра вымолвить и слова, как рядом с ним на скамью грохнулся пузатый гоблин Нэдфилд.

– Ну что, дружище, выпьем? – сразу переходя к делу, предложил Нэдфилд. – Ты что будешь?

Не дожидаясь, пока Проныра ответит, он завопил во всю мощь своей луженой глотки:

– Эля! Сладкого весеннего эля! Для меня и моего всеми уважаемого, благороднейшего друга сэра Проныры!

– Кончай глотку драть! – возмутился лысый тролль из-за соседнего столика. – Если так охота пожрать и выпить, то иди и сходи. Здесь самообслуживание. А то от твоих истошных воплей уши заложило.

– А ты не подслушивай! – рявкнул Нэдфилд. Но всё же вылез из-за стола и пошёл к стойке.

Вернувшись с полными кружками пенящегося эля, он уселся на скамейку возле Проныры. Пододвинул ему одну кружку, а сам принялся смаковать другую. Но не успел Проныра сделать и глотка, как рядом возник эльф Коротышка.

– Привет вам, благородные сэры. Не возражаете, если я присоединюсь к вашему столику? А то все остальные места заняты. О-о! Сладкий весенний эль! Вы решили меня угостить, как это любезно с вашей стороны!

Коротышка схватил кружку Проныры и мигом осушил.

– А-а! А ну, отдай! – завопил Проныра, кидаясь к Коротышке и хватая его за горло. – Совсем обалдел!

Но было поздно: вся выпивка уже перекочевала в желудок Коротышки, который тем временем извивался в руках Проныры, тщетно пытаясь вырваться.

– Да ладно, пусти! – прохрипел Коротышка.

Но Проныра, лишившись своего любимого напитка, был неумолим.

– О, любезный сэр! – заверещал Коротышка, решив применить другую тактику. – Подойдя к столику, за которым восседали такие благороднейшие рыцари, и, увидев перед вами, сударь Проныра, бокал такого гнуснейшего пойла. Я не мог его не выпить, так как сии мерзейшие помои недостойны не только ваших уст, но и взгляда. Я никак не мог подумать, что вы собираетесь это пить. И, если не угоди…

– Ах ты, гнусный, вонючий недомерок! – вскричал Проныра, перебивая эльфа. – Да как ты смеешь оскорблять сие вино, которое сам же и вылакал! – и начал трясти Коротышку, как мешок с картошкой.

Все посетители харчевни подскочили со своих мест, наблюдая за происходящим.

– Проныра, покажи ему! – вопили одни.

– Нет, Коротышка прав! – надсаживали глотки другие, стуча кулаками по столам, пытаясь переорать друг друга.

– Ставлю грош, что Проныра надерёт ему задницу! – заорал, вскакивая на столик, какой-то толстый гном.

– Тихо! – рёв Громилы перекрыл поднявшийся шум. – А ну, заткнулись все!

Громила начал протискиваться к столику Нэдфилда с Пронырой. Тот сглотнул и на миг ослабил хватку, чем Коротышка не преминул воспользоваться. Через мгновение маленький эльф уже нёсся во весь дух к выходу из трактира. Проныра кинулся за ним, но мощная волосатая рука ухватила его.

– Не в моей забегаловке! – рявкнул Громила. – А то навешаю таких, что сам себя не узнаешь. Это приличное заведение, а не какой-нибудь тебе танцпол параллельного мира.

– Танцпол – это не… – хотел было возразить Проныра, но, встретившись с взглядом Громилы, передумал, – твоя харчевня. Ты прав. Но эльф сам нарвался.

– Верно, – сказал Нэдфилд. – Я могу поручиться, что эльф первый начал, выпив весь эль Проныры и вдобавок обозвав «гнусным пойлом».

– «Гнусным пойлом»?! – взревел Громила громче тёщи орка Пузана, Матушки Любавы, которая славилась тем, что, войдя в раж, могла переорать всех мартовских котов в округе. А в позапрошлом году, когда она шла в соседнюю деревню Болтухино и на неё напал волкодлак Остроглаз, наводивший ужас на всю округу более полувека, она, не растерявшись, завизжала. Волкодлак не только потерял сознание, но и заикался ещё полгода. Теперь стоит только напомнить имя матушки Любавы, как он сразу начинает дрожать, моментально растрачивает весь запал и зверский вид и, скорчив обиженную гримасу, спешит убраться с дороги.

– Он так и сказал? – продолжал кипеть праведным гневом Громила.

– Ага.

– Ну попадись он мне! Мокрого места не останется, только маленькая кучка сухого удобрения, – зловеще сверкнув налитыми кровью глазами, пообещал хозяин харчевни. – Более мерзких, подлых и лживых существ, чем эльфы, не встречал.

– А в народе говорят, что про них в параллельном мире… ну, этом… Зымля, или как-то так, – встрял Овгард, лысый тролль, – в умных книжках пишут, что они благороднейшие и умнейшие существа…

– Кончай брехать, – перебил Нэдфилд. – Они там вообще в их существование не верят. Считают чушью. Сумасшедший мир.

– А ты откуда знаешь? – спросил Громила, с подозрением косясь на Нэдфилда.

– А мне Просветлённый Отшельник говорил, – с умным видом, приосаниваясь, провозгласил Нэдфилд. – А он мудрейший из отшельников, так как у него ещё в век Ястреба после пятидесятидневной медитации открылся третий глаз.

– Да ни фига он не знает, твой отшельник, – вскипел Овгард. – А третий глаз у него открылся после того, как он галлюциногенных грибов с белладонной объелся. Так после них и не такое открывается.

– А ты чё, пробовал? – полюбопытствовал Проныра.

– Ага. Он их вёдрами жрёт без запивки, – съязвил Нэдфилд. – Каждое утро по ведру. Это у него вместо утренней зарядки для поднятия тонуса.

– Да пошли вы, остряки доморощенные, – буркнул Овгард, отворачиваясь от них и направляясь к своему столику, где плюхнулся на скамейку и мрачно уставился в свою кружку.

– Он чё, обиделся, что ли? – спросил Проныра, когда потревоженные посетители харчевни уселись за свои столики, весело обсуждая произошедшее. – Эй, Овгард, кончай дуться! Давай лучше выпей с нами за долголетие и процветание сей славной харчевни, и забудем все эти заумные споры, из-за которых вышла такая фигля-мигля.

– Не буду я пить с теми, кто надо мной смеётся, – обиженно пробурчал Овгард, не поднимая глаз от кружки.

– Не хочешь и не надо. Нам тут Громила вытащил бутылку старого доброго эльфийского вина, и мы хотели тебя, славящегося своим тонким вкусом и пониманием в винах, просить продегустировать и оценить вкус и аромат сего благородного напитка. Но раз ты не хочешь…

– Подожди, продегустировать? Так чего ж ты раньше не сказал! Без меня не начинайте!

4

Трубадур медленно продвигался по лесу в сторону границы с Гвилбердом, напевая себе под нос что-то весёлое. Осторожно обходил крупных зверей и не слишком удачно ловил мелкую живность – охотник из него был неважный. Именно поэтому он чаще вёл вегетарианский образ жизни.

Ранним утром трубадур достиг границы, где заканчивались земли Великого короля Троллей Филберта и начинался Гвилберд.

У ворот в будке спал один жирный тролль, который сладко посапывал. Решив не будить стражника, Пройдоха попробовал незаметно проскользнуть, но зацепился гитарой за створку ворот, отчего те противно заскрипели.

– Кто идёт? Стой, стрелять из рогатки буду! – раздался грозный окрик вмиг проснувшегося тролля.

– Эй, эй, полегче! Господин стражник, музыкант я. Веселый Пройдоха, иду в Гвилберд, петь в хоре Великой Феи, – соврал трубадур. Если сказать, что собирается петь по трактирам, то стражник заломит непомерную плату за проход. А то и вообще не пустит, типа у них и своего сброда хватает.

– Петь в хоре? – подозрительно протянул грузный стражник, причёсывая волосы пятерней, попутно оглядывая не слишком чистую и новую одежду трубадура. И, не найдя его слова убедительными, сплюнул под ноги Пройдохи. – А ну, проваливай отсюда, голодранец!

– Точнее, я студент музыкального хора, только учусь ещё, живу в общежитии, – поправился Пройдоха. – Инструмент казённый, – он показал взглядом на гитару. – В случае отчисления надо вернуть.

Тролль почесал пузо, скривив губы и махнул рукой.

Связываться с этими студентами себе дороже: голы как мыши, да ещё и проблем не оберешься, если их куратор узнает, что он уроки прогуливал, потому как его на границе задержали. Был в позапрошлом году случай: один умник полсеместра прогулял, а потом его на границе задержали – так он такую отмазочную телегу слепил и слезы чистой росы пускал, что его якобы полгода не пускали на обожаемые лекции. После этого весь караул неделю чистил королевские туалеты в назидание другим. Не надо, уже учёные. Пусть с этим студентом застава Страны Роз и Цветов разбирается.

Благополучно покинув земли троллей, Пройдоха прошел полкилометра до заставы людей, где ему повезло больше. На дежурстве был старый капитан Врандон, который ничего не имел против музыкантов и даже пригласил трубадура отобедать, а то торчать тут целыми днями скучно. Попутно уточнил, не беглый ли он преступник и не скрывается ли от алиментов? А то тогда через границу нельзя.

На что Пройдоха поспешил уверить, что он и женат-то никогда не был. А на счёт его преступной деятельности… если он преступник, тогда дела у него явно паршивы, судя по его одёжке.

Капитан Врандон только улыбнулся в усы, оценив шутку. Насыпал сухариков на дорожку и пожелал удачи.

Глава 2.

Что бывает, когда ты проснулся в неудачное время и в наиотвратном месте

1

Великая Фея, правительница Гвилберда, принцесса Эвредика сидела у окна в своём замке и задумчиво смотрела на Север. С гибкой и тонкой фигурой, ниспадающими почти до самых пят пышными волосами, отливающими золотом, мраморно белой кожей, она походила на девочку-подростка, и только большие темно-синие глаза, говорившие о мудрости тысячелетий, выдавали в ней Бессмертную. Она задумчиво крутила кристалл, висевший на цепочке у неё на шее. Он мерцал призрачным желтоватым светом, временами вспыхивал ослепительно-ярко.

Прогремел гром. С севера надвигалась гроза. Последнее время бури и грозы участились. Она смутно догадывалась, с чем это связано, но молчала. Нет смысла пугать людей раньше времени. Может, это просто непогода. Пока остаётся только ждать. Терпением она обладала в избытке.

Эвредика улыбнулась. Она любила грозы, когда льёт как из ведра, непрерывно сверкают молнии, ветер гнёт деревья к земле. А затем наступает затишье, выглядывает солнце. И тогда на небе, переливаясь всеми красками, появляется радуга. Птицы поют, мелкие зверушки выглядывают из норок. На деревьях подсыхают радужные капельки; птицы, весело щебеча, стряхивают их на землю; распускаются цветы, около которых сразу начинают виться насекомые.

– Ваше Высочество, – оклик вывел Фею из задумчивости. Она оторвала взор от окна и обернулась на голос.

В зал вошел стройный юноша, королевский паж. Почтительно кланяясь, он опустился на одно колено и стал ждать, когда Фея позволит встать и заговорить.

– Сэр Рэймонд, встаньте немедленно, – слегка нахмурив брови, приказала Фея. Сколько лет она была правительницей Гвилберда, столько её раздражал чересчур церемонный этикет Мира Воителей. Она не была против этикета, но считала, что здесь он переходит все границы. Эвредика побывала во многих мирах и повидала множество стран. Хотя, по сравнению с некоторыми мирами, встречавшимися ей, лучше уж витиеватая церемонность и чересчур напыщенная речь, чем неприкрытые грубость и хамство.

– Говорите, – добавила Эвредика, так как поняла, что юноша, если ему не приказать, не осмелится вымолвить и слова.

– О-о, Высокородная и Величайшая Фея, Правительница Гвилберда, Принцесса…

При первых же словах Фея еле сдержала желание треснуть пажа по голове, да посильнее, чтоб всю дурь вышибло и он заговорил нормальным языком. Но, проявив недюжинную силу воли, Эвредика сдержала свой далеко не первый порыв и задумалась. Пока юнец перейдёт к делу, пройдёт четверть часа, не меньше. Из задумчивости её вывел голос Рэймонда, который, похоже, что-то спрашивал у нее. И, видимо, не в первый раз, что говорило о деле большой важности и срочности. Обычно, задав вопрос, паж терпеливо ждал, когда Фея ему ответит.

– Рэймонд, пожалуйста, повторите то, что вы сказали только что.

Юноша, забыв об этикете, на мгновение разинул рот и во все глаза уставился на Фею. Повторить? Удивление в нём боролось с любопытством. Да, Фею чуть ли от скуки не ломает, она прямо зеленеет от тоски, стоит только кому обратиться к ней в положенной по этикету форме, соответствующей её положению. Хотя непонятно, что её всегда раздражает. Может, он говорить плавно и красиво не умеет, как сэр Подлиза, оратор, славящейся своим красноречием? Хотя нет, когда пару лет назад тот приезжал ко двору и пытался читать стихи в честь Великой Феи, она впала в ступор ещё на вступительной речи, несмотря на то, что он очень велеречиво говорил. Наверное, их речь слишком груба для её нежного слуха, и все слова, произносимые ими, кажутся ей слишком резкими. Ведь она Фея. Гм, похоже, сегодня он превзошёл себя, раз Фея хочет послушать его снова. Но, встретившись глазами со взглядом Эвредики, несчастный паж понял, что снова потерпел неудачу, Фея не слышала ни слова из того, что он говорил.

Эвредике, мгновенно заметившей все эмоции, отразившиеся на лице юноши, стало его жаль. И она быстро произнесла:

– Хотя нет, благодарю вас, сэр Рэймонд. Сегодня ваша речь была на редкость красивой, а в словах, произносимых вами, сквозила такая глубина мысли и сила духа. Вы приятно поразили меня вашим докладом и изысканностью его слога. И мне захотелось услышать всё это ещё раз. Но так как дело срочное и не требует отлагательства… – Фея сделала многозначительную паузу, давая Рэймонду возможность объяснить, зачем он конкретно пришёл, что позволило бы ей выкрутиться из сложившегося щекотливого положения.

– То есть вы примете сейчас сэра Хорварда, рыцаря Пурпурной Звезды, герцога Зелёной Рощи?

– Да, разумеется, – Фея закивала с облегчением.

Польщённый юноша, сияя от счастья, моментально понёсся к выходу, чтобы объявить волю Принцессы.

«Ну и глупости ему иногда мерещатся», – подумала Принцесса: на самом деле она не слышала ни слова.

У Фей есть способность определять, когда человек говорит правду, а когда лжёт. Из-за этого их раньше часто и делали правителями: подобное умение позволяло Феям более мудро и справедливо управлять королевствами. Сейчас Эвредике предстояло испытать это на герцоге Хорварде. Другие свои многочисленные способности она предпочитала держать в тайне, что необычно для Феи её ранга.

– Сэр Хорвард, рыцарь Пурпурной Звезды, герцог Зеленой Рощи, – объявил глашатай, входя в зал.

Вслед за глашатаем вошёл бородатый человек, богато одетый, с лицом, загорелым почти до черноты. Он вежливо поклонился и поприветствовал Эвредику.