Мятеж

На то и субсвет, что даже скорость света тут как правило оставалась далека от максимально возможной.

Так что в теории между первым гравитационным всплеском и ударом основной волны оставался зазор, но он на этих широтах системы едва достигал одной миллисекунды, так что Цзинь Цзиюнь при всём желании приход волны не смог бы успеть заметить. Его участью было распасться на адронные ошмётки раньше, чем первый ион кальция пролетит насквозь синаптическую щель в его голове. Сознание, основанное на химических реакциях – штука очень медленная.

Цзинь Цзиюнь хмыкнул и вновь активировал гемисферу.

Огромный флюс нейтринного источника занимал уже около половины радиана телесного угла. Рокот гравидиапазона на сверхнизких частотах бил подобно гигантскому набату. Да, так куда драматичнее.

Только по-прежнему надсаживающийся аварийный маяк мешал созерцанию.

Цзинь Цзиюнь поспешно дал кволу команду вырубить «вопилку», и стало тише.

– Оператор, нас вызывают.

Цзинь Цзиюнь чуть щёку от неожиданности не прикусил. Квол-молчальник заговорил.

– Открыть канал!

– Тральшик икс-зед-триста-пятьсот-шесть, ваш пеленг взят. Кто на борту?

– Оператор Цзинь Цзиюнь, но как…

– Нет времени. Молчите и ни в коем случае не маневрируйте.

Цзинь Цзиюнь шевельнул перстнями, убирая надвигающийся огненный вал с гемисферы. Там теперь оставался лишь удаляющийся сфероид Гюйгенса и единственная остро сверкающая точка.

Что ж.

В каком-то высшем смысле Цзинь Цзиюнь это заслужил.

Не хотелось ему умирать, и вот, пожалуйста, получите.

Голос на той стороне канала больше был похож на механический, но даже самый дохлый квол в состоянии вложить в свои слова больше интонаций, чем это холодно констатирующее сосредоточенное ничто. Чтобы так разговаривать, нужно совсем не понимать сути человеческих эмоций.

По панели побежали данные пеленга. Так вот что неслось сейчас к нему с ускорением в три тысячи «же», пикируя, как коршун на добычу.

Подобная птичья аналогия тут было более чем уместна.

Пальцы дрогнули, но всё-таки не решились. Если бы Цзинь Цзиюнь действительно захотел, он бы хотя бы попытался увернуться. Но какой в этом теперь смысл.

Спасители. Проклятые спасители.

Почему именно вы?

________________

Кларково число – численный коэффициент, выражающий относительное среднее содержание химических элементов в космических телах.

«Гюйгенс-Кассини» – автоматическая межпланетная станция, созданная для исследования планеты Сатурн, её колец и спутников. Комплекс состоял из орбитальной станции «Кассини» и спускаемого аппарата с автоматической станцией «Гюйгенс», предназначенной для посадки на Титан. Аппарат назван в честь нидерландского астронома Христиана Гюйгенса, открывшего Титан и кольца Сатурна. В тексте описан землеподобный (по размерам) двойник Титана, его характерный внешний вид, химический состав и условия на поверхности.

Здесь и далее «тик» это не конкретная единица расстояния, а любая удобная масштабная отсечка. Иногда под тиком понимают «астрономическую единицу» – расстояние от Земли до Солнца (150 гигаметров), иногда – одну световую минуту (18 гигаметров).

Кварк-глюонная плазма, «кварковый бульон» – одно из состояний перегретого адронного вещества, состоящее из субъядерных частиц – свободных кварков и глюонов – в обычном состоянии вещества вне ядер не встречающихся.

Прокариоты – примитивные безъядерные одноклеточные (бактерии, археи), в отличие от существ с клеточным ядром (к которым относятся животные, растения, грибы, протисты).

Гигатонны массы покоя вдали от нагружающих её гравитационных колодцев ведут себя подобно полощущейся на ветру лёгкой ферме, обретая при малейшей вариации тяги любой из тысяч компонент станции самые неожиданные колебательные модальности и резонансы. В отличие от флотских навигаторов, операторы систем управления гигантов вроде «Тсурифы-6» имели дело в основном не с внешними угрозами, их задача была куда проще и банальнее – не позволить космическому муравейнику развалиться на куски из-за лага обратной связи. Или идиота-навигатора.

Инженерный гений проектировщиков подобных станций был совершенным, но для того, чтобы превратить базу в монолит, нужны энергии, которые «Тсурифа-6» могла себе позволить взять взаймы лишь во время стыковки с полудюжиной первторангов, во всех остальных случаях на несущих традиционно экономили, и гигантская махина вынужденно принималась на динамический контроль.

Даже погружённый в забвение, оператор третьего ранга Рауль Кабесинья-второй продолжал ощущать размашистые покачивания тянущихся на десятки километров плоскостей и рёбер, эти упругие волны струились сквозь него своеобразной музыкальной гармонией, не оставляя даже здесь, посреди глубокого ничто. Лишиться этого каждодневного фона оператор не мог себе позволить физически.

Тренькнула строчка кода, с неожиданным шумом отработали в имплантатах помпы премедикации, и тут же всё вокруг словно вспыхнуло фейерверком сигналов, это нехотя пробуждающийся мозг начал выгружать себе диффы случившегося на базе за три часа отсутствия.

Три часа…

Рауль вяло выругался. При должной аппаратной поддержке операторы, с их перепаянной экспрессией генов и искусственно скорректированным обменом, нуждались в регулярном сне лишь раз в двое стандартных бортовых суток, но при таких нагрузках седация должна составлять по крайней мере три полноценных цикла сна или четыре с половиной часа, чтобы успевал разгрузиться гиппокамп, но в последнее время даже такой предельно выматывающий график регулярно нарушался.

Сквозь неприятный писк в звуковом канале, который пройдёт только минуты через три, Рауль поискал в загруженных диффах голосовой отчёт сменщика, но не нашёл. Вот это уже совсем нехорошо. Тот мог отчудить что угодно, только не забыть про доклад.

– Кабесинья, просыпайся, Мартинес вне игры.

Риоха, судя по тону, тоже был на грани срыва.

– Что у вас там случилось?

– Движняк по всему флоту, чего так – не говорят, плюс прибыли ещё три первторанга, доковаться не стали, но у нас и так оперативное поле забито факелами, в общем, пока Мартинеса не поднимут из аута, нужно прикрыть его квадрант.

– Круто, а потом у меня начнётся плановое дежурство на силовом генераторе.

– Так точно.

Риоха отключился, даже не попытавшись посочувствовать. Только замерцал на четвёртом луче синий маяк – хочешь не хочешь, а нужно перебираться в трубу и физически двигать в сторону внешней диспетчерской – основные секторальные фидеры были выведены наружу, подальше от помех, неизбежным источником которых были актуаторы внутренних доков.

«Шлюзование!»

Транспарант мигнул и пропал, Рауль только и почувствовал, что лёгкий толчок. Операторов привычно перевозили с места на место, даже не вынимая из «банки», ближе к тем контрольным узлам, что сейчас нуждались в дополнительном присмотре. Со стороны, наверное, это выглядело не слишком логично, что там жалкие десятки километров, флотские оперировали микропарсеками и ничего, справлялись даже с такими запаздываниями, но то в пустоте вакуума, тут же буквально каждый хоп на пути сигнала мог его оборвать по сотне разных причин, так что, как шутили операторы, при всякой лаже важно быть ближе к телу.

Генератор поля дежурно взвыл, разгоняя капсулу Рауля до трёхсот метров в секунду, компенсаторы с ускорением справились легко, только слегка зарябило микропульсациями на перестроенной сетчатке. К тому моменту, когда его доставили на место, Рауль уже чувствовал себя почти в норме, никаких лишних звуковых эффектов, полностью обновлённые диффы и протоколы интерфейсов, плюс три свежих флотских крафта словно у него на ладони, как и вся остальная «Тсурифа-6» в полноте своего блеска и величия. Хотя какое там «величие» – хаотическая мешанина каботажного флота и инженерных конструкций, по которым прошедшие докование крафты были гроздьями развешаны во всю длину, ни дать ни взять космическая версия морского ежа.

На станции царил вопиющий хаос.

Крафты всевозможных энерговооружённостей и масс покоя не просто катались по оперативному полю бильярдными шарами, они ко всему обладали неиллюзорной возможностью разворотить это самое оперативное поле, превратив его в огненный смерч – к чему приводит касание прочных корпусов двух крафтов даже среднего тоннажа операторам регулярно демонстрировали на тренингах, причём это были никакие не реконструкции, а именно что документальные потоки с видеорегистраторов. Тех из них, что в итоге сумели уцелеть. Даже прямое попадание из главного калибра ПЛК по не прикрытым полями несущим порой приводило к менее печальным последствиям, чем старый добрый физический импакт.

Так что Рауль первым делом затребовал от ближайшего квола аналитику наиболее опасных участков, пару секунд грустно разглядывал расцветившееся бурыми пятнами оперативное поле вверенного ему квадранта («Мартинес-Мартинес, что ж ты так, а»), а потом принялся за дело.

В основном канале, конечно, творился кромешный ад. Все ругались со всеми, в ход уже шли самые чёрные словечки галакса, какие только могли прийти на ум взбешённому флотскому навигатору. Станционный канал, напротив, помалкивал, там люди работали, им было некогда тратиться на лишние неконструктивные эмоции.

Первым делом Рауль замьютил всех говорунов в своём квадранте, прямым текстом заявив, что требует в общий канал главного по флоту. Тот не преминул явиться, заодно обогатив словарный запас свидетелей на пару-тройку крепких выражений. Впрочем, Раулю было всё равно.

– Адмирал Таугвальдер, почему флот в движении?

– Оператор, вы отдаёте себе отчёт, с кем разговариваете?

Они всегда так заходят.

– Честно? Мне плевать. Если вы не хотите остаться без флота, а заодно и без станции, нужно немедленно прекратить весь этот бардак. У меня хватит полномочий заглушить даже ваш флагшип, если он попытается ещё хоть раз сманеврировать без команды дежурного.

На том конце линии связи кто-то, кажется, только что захлебнулся собственной подступившей к горлу мокротой.

– Будем считать, что это было согласие. Теперь давайте по делу, у флота есть конкретные директивы от Воина, со сроками?

– Нет, исключительно объявлена нулевая готовность.

– Приблизительный радиант ухода?

– В оперативных планах значатся Ворота Танно, но подтверждения не было.

– Отлично, адмирал, сейчас я буду растаскивать ваши крафты в моём квадранте, просьба до особой команды через его границы не перемещаться, любые манёвры в его пределах – только по директиве квола, иначе я ввожу принудительное управление. Вопросы?

Полусекундная пауза.

– Флот, выполнять.

Ну и славно. Надеюсь, остальной командной цепочке хватит ума последовать его примеру и сделать в своих квадрантах то же самое.

Раулю часто приходилось разгадывать подобные головоломки, когда ретивые вояки превращали оперативное поле в мешанину опасных сближений. Тут главное взяться за самые глухие места и зафризить их, пока не рассядутся по местам все вокруг.

Повинуясь его командам, когорты флотских крафтов начали сцепляться в привычные им тактические группы и потихоньку отползать в сторону свободного пространства, ошвартованные же борта постепенно успокоились, перестав совершать судорожные попытки разорвать фидеры или начать маневрировать на месте, инстинктивно пытаясь избежать очередного ломанувшегося к ним чьего-то факела, что радужной плёнкой принимался мерцать на силовых направляющих.

Постепенно и тактические кволы сумели раздать друг другу права так, чтобы их тактические схемы начали всё-таки работать, и к тому моменту, когда основное оперативное поле расчистилось, зафризенные узлы уже были в состоянии разобраться со своими проблемами самостоятельно, осталось отпустить их на волю.

Ну вот, другое дело.

Рауль мысленно откинулся в кресле и мысленно же откусил от большого сочного персика. Даже вкус, кажется, почувствовал. Неплохо.

В остальных семи тактических квадрантах тоже на текущий момент стало почище, благо флотские, видимо, и сами сообразили, что надо было проделать. Какая там была перегрузка по плотности телесного угла в оперативном поле? Раза в три? Рауль с удовлетворением посмотрел на мелькнувшую перед его глазами цифру в 53 децирадиана. Да, почти в три раза.

– Кабесинья, молодец.

Риоха – это вообще не тот человек, от которого дождёшься похвалы, даже и заслуженной. Он вечно уверен, что все будут рвать жилы из чистой профессиональной гордости. Ну, или чувства элементарного самосохранения.

– Молодец или нет, это мы ещё посмотрим. Ты мне скажи, чего они взбеленились?

– Пока ты спал, пришёл сигнал с транспондера. Что за сигнал – неизвестно, но с тех пор флот ведёт себя как ужаленный.

– Значит, могут подойти ещё крафты.

– Могут.

– А этот рой – в любой момент сдёрнуться. Не нравится мне всё это, давай я буду своих потихоньку расшвартовывать, не дожидаясь аврала, по крайней мере верхние тоннажи, если что, потом обратно подсадим, только куда-нибудь ближе к воротам. Тебе тоже советую.

– Просядем по энергии, начнётся болтанка.

– Переживёшь, главное чтобы мелочёвка не дёргалась в замках.

Риоха пару секунд обдумывал.

– Ладно, так и сделаем, подготовь от себя тактику и раздай всем через квола. А я пока попробую разговорить флотских, очень уж они на тебя злые сейчас.

– Им полезно. Отбой.

Минуту спустя Рауль уже с головой ушёл в составление схемы решвартовки, минимизирующей просадку мощности на ранних фазах. Кажется, что-то получается. Не идеально, но и не полный швах. Приступим.

Под мерное журчание питательной жидкости во рту всегда приятно заниматься рутиной, да ещё и такой, которая не требует контакта с другими людьми. Рауль глотнул ещё кисловатой бурды и передвинул один из значков на две позиции вверх по ветви причала. Это как раскладывать хороший старый пасьянс, тебя не оставляет приятное ощущение, что вот-вот всё сложится ко всеобщему удовольствию, и можно будет спокойно продремать остаток смены, пялясь на жалкие огоньки далёких звёзд за бортом.

Ах ты ж. Вот стоит только на минутку расслабиться, как реальность тут же напомнит о своём беспокойном существовании.

– Риоха, кто-нибудь вообще запрашивал входящие?

– Вот ты и займись, раз с тактикой закончил.

Добрая душа, святой человек.

– Хорошо, лови тактику.

Внешняя служба встретила Рауля в своём канале знакомой перебранкой – профи мерялись размерами выпирающиех частей, пытаясь разобраться, кто в чём виноват.

По итогам посильного участия в дискуссии удалось выяснить, что тут всё плохо, крафты прибывали один за другим вне всякого плана с разных коридоров, а некоторые и вовсе минуя таковые, от чего у Рауля буквально начало чесаться где-то в области крестца. От ты ж так твою растак.

– «Тэ шесть сотен три», почему покинули эшелон сближения?

– Никак нет, ничиво я не покидал.

Снова начинается перепалка. Какой-то тьмы потерявший в этих краях пузатый рудовоз пёр поперёк всех направляющих, как слепой сом в се́ти. Операторы всегда терялись, когда имели дело с неадекватами из гражданских флотов. Что там эта по сути громадная баржа минимальной энерговооружённости такое необходимое флоту сюда притащила – дело десятое. Проблема была в том, что прошивка транспондеров этого корыта врала напропалую.

Рауль с тоской глянул на свой квадрант, кажется, пока тихо, и новых опасных кучностей в навигационном поле не назревает. Ладно, поможем топору плавать, чтобы тот не натворил бед.

Пока он вручную выуживал посудину из пучин, заодно мило пообщался с шумной компанией собравшихся на мостике рудовозов.

– Мы ему, значица, сразу говорим – не с теми ты, мил человек, дела иметь собрался. А тот сразу в драку. На стационарах суперземель это в поряде вещей.

Рауль не мог без смеха слушать этот региональный говор, превращавший своими неправильностями сухой галакс в почти певучий язык, вполне пригодный для человеческого общения.

– А вы чего?

– А мы чаво, нас два раза приглашать не след. Наваляли им от всей души!

– Что ж вы так, вам же с ними работать небось потом?

– Да и чаво? Нормально, час спустя в местной кутузке уже спокойно квасили вместе контрабандный самогон, тоже мне делов, драка есть драка, дело простое, житейское.

А вообще, судя по проговоркам, рудовозы жили не в пример вольготнее вечно стеснённого персонала стационаров, и тем более вояк – при шестидесяти километрах длины прочного корпуса средний лихтер мог себе позволить тысячи кубометров климатизируемого жилого пространства, черти космачьи, у них на борту был настоящий бассейн в зоне со стабильной гравитацией.

Рауль, покидавший капсулу только на время ротации, и каждый раз находившийся по этому поводу в сомнениях, сможет ли он при случае хотя бы самостоятельно справить нужду без необходимости проведения дежурных реабилитационных процедур, сейчас чувствовал по отношению к этим парням простую и понятную человеческую зависть.

– Вы, главное, тут драки не устраивайте.

– Эт, милок, мы ещё ребята спокойные, ежели нас не задирать, мы со всей душой.

– Да на самом деле вас дальше причальной палубы и не пустят, это я так, для порядка, типа предупредил.

– А чаво так? Мы с парнями хотели базу посмотреть, в кои-то веки в культурном месте побывать, мы ж больше по глухомани всякой шатаемся.

– Тут сейчас видите, какая теснота? Лимиты на ресурсы давно исчерпаны, разве что если флот вдруг снимется, тогда станет посвободнее. Вы никогда в очереди на «спицу» больше часа не стояли?

– «Списа» – это чаво?

– Спица – это «таво», – не выдержал и передразнил Рауль. – Видите эту хреновину на оси? Чуть в стороне? Это пассажирский коридор, по сути, сдвоенная труба между главной жилой палубой и доками. Там при пересменках на подъёмник самая толпа собирается. Вам дико не понравится, уж поверьте.

– А чой-то ты за нас всё уже решил?

Разобиделись, надо же.

– Ну, если повезёт, сами посмотрите, только там реально в тамбурах по пять тел на квадратный метр набивается, тысячи человек на головах друг у друга стоят и в затылок дышат.

Рауль сомневался, видели ли эти работяги вообще когда-нибудь больше сотни людей в одном закрытом отсеке.

– Это ж, если какая зараза, все полягут.

В канале воцарилось молчание. Парни оказались не промах, зря он о них плохо думал. В этом насупленном молчании сразу чувствовалась какая-то реальная история, действительно, а не в досужем пересказе близкая людям на той стороне канала.

– Вы чего, здесь у всех армейская прошивка, да и мониторинг везде жёсткий, за всю историю проекта «Тсурифа» на станциях было всего полдюжины инцидентов с биозащитой, да и они в итоге благополучно купировались без заметных жертв.

– Ну-ну.

Почему-то внезапно выросшая вокруг него стена недоверия Раулю была дико неприятна. Судя по тону, парни вообще теперь решили не покидать свой корабль, а выйти на палубу можно и снаружи, вакуум неплохо спасает от микробных инвазий.

– Да прекращайте, тут же не дикие суперземли, на базе медицинский контроль, поголовная вакцинация, медосмотры строем и с песней! Вы за кого нас принимаете?

Судя по сомневающемуся хмыканью, известно, за кого.

Ну и фиг бы с вами.

Рауль тоже замолчал, сосредоточившись на маневрировании в канале, пузатый лихтер едва протискивался в горловину, в теории рассчитанную на первторанг. Ох и неповоротливая же хрень у парней. Оставить бы их снаружи и растащить груз каботажниками, но они же тут ещё больший хаос создадут своим мельтешением.

Рауль на минуту отвлёкся на переругивание с кволом, вновь обратив внимание на канал с навигаторами рудовоза, лишь когда замигало настойчивое требование выхода на связь.

– Какие-то проблемы, «Тэ шесть сотен три»?

– Эта штука на три часа, чаво она на нас прёт?

Рауль быстро метнулся в сторону общей схемы оперативного поля.

Ха, «штука».

– Перед вами ПЛК «Джулиус Эрингри», текущий флагшип группировки, прошу любить и жаловать. И нет, манёвр санкционирован моими коллегами, и вам не угрожает.

Вообще, зрелище, конечно, по этому борту сейчас разворачивалось изрядное. Махина гигантского крафта, завёрнутая в тугие тенета визуализации направляющих внешнего силового кокона, производила в непосредственной близи впечатление даже на видавшего виды вояку, гражданские же при виде бегущих на инфо-ярлыках петаватт немедленно начинали нервничать.

– Вот это дура так дура.

Да уж.

Но что там вообще происходит – уже интересно.

– Риоха, почему движение на флагшипе?

– А то они мне докладываются. Тебе интересно, ты у них и спроси.

– Кто его ведёт?

– Вообще говоря – никто, ты ж там всё расчистил, я разрешил им самостоятельно развернуться оверкиль, пусть готовятся себе к отходу, если им вдруг приспичит, нам же легче.

– Ну, ты разрешил – ты им и скажи, чтобы больше двадцатки не забирали, их «оверкиль» на полманеврового уже залез.

Рауль даже в полной тишине канала слышал, как Риохе неохота снова ввязываться в препирательства с адмиралом.

– Ладно, скажу. Что-то ещё?

– У них там лихтер под кормой, пусть найдут себе зрячего навигатора и не заставляют меня тут трепыхаться в горловине.

Риоха понимающе хмыкнул и отключился.

В рубке у рудовоза уже вовсю шла дискуссия – обсуждали ходовые характеристики флагшипа. В своеобычном ключе.

– Нужно быть полным невменько, чтобы соваться к такой в факельную зону. Она же даже по касательной раскроит тебе прочный корпус и не спросит, как звали.

– Ага, я слыхал, такая штука вообще с кормы не прикрыта эмиттерами, там же мёртвая зона километров на тысячу!

– Ты дурак или прикидываешься? А с холодными ходовыми его бери голыми руками, заходи, значит, с тыла, и засаживай по самое не хочу, никто не против?

Рауль хмыкнул себе под нос. Хоть один соображает. Хотя, рассказывали ему разные истории…

– Кабесинья, тебе персональный привет от адмирала, он лично заверил меня, что они видят, цитирую, «каждое корыто в этой дыре» и уж как-нибудь справятся без твоих советов. Не любит он тебя чего-то, а?

Вот уж чего Рауль сейчас не жаждал, так это незамысловатой адмиральской любви.

Ладно, будем поглядывать на эту «дуру», как бы чего не выкинула, а сейчас главное ровненько провести баржу горловиной.

Плавное касание мощности ходового генератора, удельный импульс на 15 секунд, теперь потихонечку, вдоль дальней направляющей…

Рауль так сосредоточился на маневрировании, что снова чуть не пропустил шум, на этот раз в основном канале.

– Внимание, флот только что получил радиант ухода, всем операторам переключиться на обеспечение вывода. Повторяю…

Рауль с тоской пробежал глазами по оперативному полю. Вот ведь не вовремя.

Так, ребятушки, теперь вам придётся самим.

– «Тэ шесть сотен три», принимайте обратно управление, только без самодеятельности, курс я выстроил, как пройдёте канал – вставайте слева у пятнадцатого внешнего дока. Я потом с вами разберусь.

И тут же отключился, не дожидаясь подтверждения. Запустил отслеживание, пока оно отрабатывало, успел связаться с дежурными энергетиками, те стояли на ушах, но были готовы, если что, поднять энергонасыщенность в основных узлах.

– Это… это, слышь, тут явно какая-то хрень творится.

Да что ж такое, Рауль со стоном метнулся обратно в канал к доставучим рудовозам.

На баржу со стороны внешней стенки отчётливо надвигалось знакомое пятно едва заметных голубых огоньков. Вторичный каскад на силовых направляющих.

Факел, тьма вас всех, раздери, откуда здесь факел?!

Рауль в бешенстве обернулся в сторону «Джулиуса Эрингри», но тот уже благополучно закончил свой размашистый оверкиль и сейчас на малых удельных импульсах плавно сдвигал в сторону внешнего пространства, никому ничем не угрожая. Так откуда…

– ПЛК «Гавайи», немедленно погасите ходовые, повторяю, немедленно погасите ходовые, у вас за кормой рудовоз.

Молчание, видимо, уже ушли в походный режим, доступа к флотским кодам у Рауля, разумеется, не было.

Какого лысого они творят…

Транспондеры!

– Риоха, тут беда, «Гавайи» не видят рудовоз и вот-вот спалят его прямо у меня в горловине.

В ответ раздался забористый поток ругани, но Рауль не стал дослушивать.

– Попробуй пробиться через флотских, вдолби им, что прямо за «Эрингри» в канале застряла баржа с некондиционными транспондерами. Пусть, тьма их задери, что-нибудь предпримут!

Так. Даже если они сейчас начнут обратное маневрирование, при их массе покоя это ещё секунд двадцать минимум, да погасить ходовые – это долгая история. Плохо, всё плохо, братцы.

Между тем в рубке рудовоза уже начали попытки самостоятельно предпринять меры по уходу – ускоряться, а что им ещё могло прийти в голову. Ну нет, так вы просто разобьётесь и все дела.

Не слушая гневные вопли на том конце, Рауль решительно отобрал у них обратно управление. Вы меня потом ещё поблагодарите. Если останется, конечно, кому благодарить.