Нам нельзя

К черту! Никуда не пойду, и никто меня не заставит высунуть нос из дома. Хватит с меня! Я так больше не могу…

Оседаю на пол, прижимаясь спиной к стене, и рыдаю, растирая тушь под глазами.

Слышу тихий стук в дверь, которая через мгновение открывается. Тетя лишь предупреждает, что войдет, но не спрашивает разрешения. Это ее дом. Не мой. Пора бы уже запомнить.

– Ты чего раскисла, глупышка? – произносит она, опускаясь передо мной на корточки.

Я хаотично растираю слезы по лицу, намереваясь встать и уйти прочь. Если она хочет быть здесь, чтобы досаждать дальше, то я лучше уйду сама.

– Эй, притормози, – тетя хватает меня за руку, когда я резко поднимаюсь. Встает рядом, но руку не отпускает. Я дергаю кисть, но тетя еще крепче сжимает ладонь, и мой маленький бунт вмиг затихает. – Ты чего ревешь?

Упрямо молчу, потому что четко осознаю – она все понимает, но хочет, чтобы я сама признала свое очередное поражение. Поджимаю губу, чтобы не ответить колкостью. Тетя качает головой и наконец-то выпускает мою ладонь, однако уходить никуда не собирается. Лишь кивает на кровать, предлагая мне присесть. Сама же садится, вытягивая вперед ноги.

– Угомонись уже, Элла. Ты же знала, что так и будет.

– И ты знала тоже, – шепчу, но с места не двигаюсь. На мне все еще болтается платье, которое я так и не сняла.

Тетя качает головой и прикрывает глаза так, словно у нее болит голова. Если бы она знала, какой дикой болью пульсирует мой собственный мозг, то не морщилась бы так. Потому что я хочу кричать от боли, пронзающей каждую клеточку моего тела.

Осторожно касаюсь запястья, разминая его. Тетя слишком сильно сжимала мою руку.

– Я не хотела идти.

– А у нас есть варианты?

Пожимаю плечами.

– Можно было что-нибудь придумать.

Тетя усмехается.

– Притвориться заболевшими? Ты это умеешь.

– Не нужно мне напоминать каждый раз, – огрызаюсь я и затыкаюсь, потому что ловлю на себе тяжелый взгляд родственницы. Она ненавидит, когда я позволяю себе повышать на нее голос.

Тетя медленно поднимается, одергивая рубашку.

– Слушай, мне плевать, что ты там хочешь или нет. Если нужно, то ты это делаешь, – она переводит взгляд на рассыпанные под ногами шпильки. – Хочешь быть сопливой девчонкой, которая рыдает по поводу и без, то продолжай, мне все равно. Но если хочешь быть сильной, то засунь уже свои обиды куда подальше и перестань реветь. Я тебя не так воспитывала.

Каждое слово бьет сильнее, чем пощечина. Стою по стойке смирно и выслушиваю ее, боясь пошевелиться.

Сильной… Она хочет, чтобы я была сильной, но в то же время не упускает момента причинить мне боль. Неужели думает, что все издевки, подколы, смешки делают меня сильной? Тетя ошибается, но я упрямо продолжаю молчать, потому что понимаю, что наш очередной спор ни к чему хорошему не приведет. Осталось лишь немного потерпеть. Скоро выпускной, а там поступление в институт. Я уже выбрала парочку мест в другом городе. Мне нужно уехать отсюда как можно дальше. Но тетя об этом пока не знает.

– Вытри сопли и приберись тут, – произносит она и выходит из комнаты, с громким хлопком закрывая дверь.

Она в бешенстве. Злюсь и я.

Ничего не меняется. Мы отравляем жизнь друг другу вот уже двенадцать лет. С тех самых пор, как моя бабушка умерла, и вся забота обо мне упала на плечи тети. Маме на меня было плевать. Она только оплачивала счета.

Я всего лишь один из пунктов в ее жизни, не более.

Опускаюсь на колени и начинаю собирать шпильки, как дверь неожиданно вновь открывается. Чего ждать от появления тети не знаю, но с опаской смотрю на нее.

– И еще, – говорит она, явно удовлетворенная тем, что я сразу же принялась наводить порядок, как она и велела, – завтра нас пригласили на ужин. Твоя мама и новый папа. – Ухмыляется она и выходит из комнаты вновь, оставляя меня пригвожденной к полу надменным взглядом и ужасными новостями.

Нет. Я не готова.

Не смогу.

Тетя права. Я могу рыдать, когда мне хочется, но ничем полезным это не заканчивается. Пора брать себя в руки. Впрочем, пореветь я все равно успеваю. После забираюсь в наполненную до краев ванну и дую на облако пены, стараясь отогнать дурные мысли. Что ни произошло бы завтра, я буду к этому готова. Да и что может плохого случиться? Мы просто поужинаем, тем более там будет тетя, которая, несмотря на наши разногласия, всегда встает на мою сторону. Ну, то есть почти всегда. Главное – мне не высовываться и тщательно следить за тем, что я говорю. После ужина мы вернемся домой, и я буду готовиться к выпускному. Как только получу все документы, сразу поставлю тетю перед фактом – я здесь не останусь. Мне пора двигаться дальше, а мое общество явно действует на родственницу угнетающе.

Киваю, соглашаясь с собственными мыслями и, откинувшись назад, смотрю в желтый потолок. Вода горячая, приятно щиплет кожу. Крошечную комнату наполняет сладкий аромат сирени. Я расслабляюсь, а когда в голове утихают беспорядочные мысли, могу думать и анализировать, отбросив эмоции. Этим и занимаюсь, достав с полки телефон.

Нужно быть готовой к ужину. Не отсвечивать на свадьбе почти вышло, исключением стал танец, который едва не лишил меня рассудка. А вот на ужине гостей явно будет меньше, о чем мне стоит помнить и о чем стоит побеспокоиться заранее. Как бы я ни пыталась изучить нового мужа мамы, но в моих познаниях все еще есть пробелы. Например, все, что касается его личной жизни. Пусть Самойлов аккуратен, но есть же всякие сомнительные источники информации, вот туда-то я и сую свой любознательный нос. Кстати, там же я находила информацию о маме. Кое-какие грязные секреты, пусть и не подтвержденные, есть и у нее.

Первая же новость касается свадьбы.

Так и думала, что о подобном событии будут трубить все кому не лень. Даже немного завидно, ведь и я там была, но ни на одном снимке, которые мне встречаются, моего унылого лица не видать. Впрочем, все внимание на фотографиях сосредоточено на новобрачных и на именитых гостях. Попадается несколько исключительно красивых снимков, от которых сложно оторвать взгляд. Если бы я не знала эту женщину, то решила бы, что она модель. В который раз поражаюсь красоте своей матери и жалею, что мне досталось так мало от нее. Скорее, больше от биологического отца, но его я не знаю, поэтому сложно делать выводы. Он никогда не принимал участия в моем воспитании. Да и сомневаюсь, что вообще знает о моем существовании. Темная история, покрытая таким мраком, что без посторонней помощи не разобраться. Но все мои попытки докопаться до истины всегда прерываются категорическим отказом тети.

Криво улыбаюсь, увеличивая снимок Станислава Валерьевича, подмечая, что его глаза даже на фотографиях производят гипнотический эффект. Всматриваюсь в его лицо, неожиданно ловя себя на мысли, что я слишком усердно изучаю мужчину. Будто бы любуюсь.

Трясу головой, отгоняя мысли. Я не любуюсь. Просто он красавчик. С этим не поспоришь.

Быстро пролистываю галерею, не вчитываясь в подписи, которые подготовили журналисты, освещая мероприятие. Имена, имена, имена. Плевать.

Плевать до тех пор, пока не вижу постороннее лицо. Его не должно быть здесь. Потому что я не знаю, кто этот парень, но стоит мне увеличить фото, как все становится на свои места. Лукавый взгляд зеленых гипнотических глаз, хитрая улыбка. Он – копия своего отца.

Арсений Самойлов. Девятнадцать лет.

– Ничего себе, – шепчу под нос, не веря собственным глазам.

У Станислава Валерьевича есть сын, и, судя по тому, что я нахожу после, Арсений – единственный ребенок. С его матерью Самойлов не состоял в браке, но прожили они вместе довольно долго. Теперь сын то живет с отцом, то в собственной квартире, или навещает мать, которая три года назад перебралась заграницу. Куда-то в Италию, и я нахожу несколько снимков Арсения с лазурного берега. Наверное, там и живет его мать. Найти его профили в соцсетях несложно, если знать, кого именно искать. Он даже не скрывается – все на виду. Путешествия, новые машины, кутеж в каком-то баре. Парень живет на полную катушку, и я немного завидую. Завидую тому, что кто-то умеет расслабляться, а все мои попытки отпустить ситуацию заканчиваются нарастающим давлением извне. Не одно, так другое загоняет в тоску.

Смотрю на свежий снимок парня, который тот загрузил буквально час назад из какого-то клуба, и морщусь. Его не было на свадьбе. Не одного упоминания, что сегодня его отец женился на известной киноактрисе. Будто того и не существует. Хотя в этом мы похожи. Вот только меня не существует в жизни матери, а Арсений сам выкидывает из своей жизни отца.

Пожалуй, мне стоит помнить о существовании Арсения. Кто знает, вдруг мы пересечемся когда-нибудь. Но пока все, что я хочу, так выбраться из остывающей воды и лечь спать.

Сегодня был тяжелый день. Завтра будет только хуже.

Глава 4

– Не сутулься, – шипит в ухо тетя и проводит ладонью между лопаток, будто пытается выпрямить и так прямую спину. Но я все равно свожу лопатки, задираю подбородок, показывая всем своим видом, что слушаюсь тетю. Та удовлетворенно кивает и шагает вперед, я же следую за ней, стараясь не прожигать взглядом в затылке родственницы дыру.

С прошлого дня у нас как-то все разладилось. Она в очередной раз ткнула меня в собственные слабости. Я в очередной раз подавилась ее словами, а ответить так и не смогла. Сегодня не тот день, чтобы продолжать наши споры. Поэтому одергиваю серый сарафан и стараюсь не отставать от быстрого шага тети. Такой наряд, который вполне устроит тетю, я выбрала не случайно. Пусть меня видят настоящей, а то платье, что прислала мама для свадьбы, я благополучно отправила в мусорное ведро. Не важно, сколько оно стоило или что было дизайнерским. Я просто не хочу иметь ничего общего с женщиной, которая даже не замечала моего присутствия.

На мгновение тетя останавливается перед высокими дверьми роскошного ресторана. Я тоже задираю голову, чтобы рассмотреть фасад здания, подмечая каждую деталь. Место отличное, тихое и красивое. У Самойлова явно есть вкус. Думать, что этот ресторан выбирала мама, не хочу, потому что придется хвалить ее заслуги. Я пока еще слишком сильно злюсь на нее.

Впрочем, я всегда злюсь на нее.

– Идем, – говорит тетя и первой входит в здание. Я торопливо следую за ней, нервно поправляя платье. Оно скромное и недорогое. Самое то, чтобы показать настоящую разницу между мной и матерью. Пусть Самойлов увидит, что его жена не очень-то часто вспоминает о дочери.

С прошлой ночи все больше ловлю себя на мысли, что не желаю, чтобы она была счастлива. Даже если их чувства взаимны и Станислав Валерьевич без ума от этой женщины.

Мы входим в ресторан. Нас встречают учтивыми улыбками и провожают к столику. Странно. Мне казалось, гостей будет намного больше, с учетом того, что вчера на свадьбе было не меньше сотни человек. Сейчас же я вижу лишь маму и ее нового мужа. Всё.

Меня охватывает паника. Я так надеялась спрятаться за чью-нибудь спину, лишь бы не видеть их лиц, но теперь получается, что окажусь перед ними как на ладони. Коленки начинают дрожать, когда мы приближаемся к столу.

Нас приветствует Станислав Валерьевич. Он поднимается из-за стола, протягивает раскрытую ладонь тете. Та, конечно же, уже вошла в роль приветливой родственницы. Лучится счастьем, мило улыбается и жмет его руку.

– Спасибо за приглашение.

От ее елейного голоска меня подташнивает. Но все свое недовольство я могу лишь засунуть куда подальше и скопировать то же самое милое выражение на собственном лице.

– Здравствуйте, – шепчу, посматривая на вышедшего вперед Самойлова. Он и мне протягивает руку, но вместо пожатия кладет ладонь на плечо и подталкивает к столу. Возможно, у меня на лице все написано. Я хочу уйти, да как можно скорее. Он уже раскусил меня и видит, с каким нежеланием я сейчас нахожусь возле них.

– Я так рад, что вы приехали.

Тем временем мама привстает, чтобы приобнять сестру. Все их движения нарочито выверенные. Видимые касания, натянутые улыбки, отрепетированные фразы. Все настолько пропитано ложью, что я невольно морщусь. Благо никто не видит.

Опускаюсь на отведенное мне место, кладу салфетку на колени и надеюсь, что за весь вечер они будут так увлечены «разговорами», что не посмотрят в мою сторону. Самойлов садится по правую руку от меня, через одно пустующее место. Тетя сидит напротив и может контролировать все, что я буду делать или говорить, но пока ее внимание сосредоточено исключительно на сестре и на ее муже. Она начинает нахваливать ресторан, прошлый банкет, и в таком режиме проходят следующие минут пятнадцать. Перед нами ставят тарелки с изысканными блюдами, старшие разговаривают о прошедшем празднике, тетя растекается в комплиментах и едва ли не боготворит Самойлова, который, впрочем, держится очень даже хорошо, а мама… На маму я не смотрю. Не знаю, как объяснить. Мне сложно думать о ней. Сложно находиться рядом. Даже ее голос доставляет мне неудобства.

Все слишком сложно.

Я же старательно поедаю первое блюдо, надеясь, что хотя бы так не привлеку внимание взрослых, но не тут-то было. Ко мне обращается Станислав Валерьевич.

– Элла, – произносит мое имя так, что кожу покрывают мурашки, – я слышал, ты в этом году будешь поступать. Уже выбрала учебное заведение?

Отрываюсь от созерцания тарелки и кошусь в его сторону.

Он смотрит на меня, ожидая ответа. Тетя затихает и тоже смотрит в нашу сторону.

– Да, конечно, – быстро киваю, отводя взгляд. – Рассматриваю несколько вариантов…

– Мы уже присмотрели парочку вузов. Будем подавать документы, – в разговор вклинивается тетя, делая акцент на «общих» заслугах. – У Эллы очень высокие баллы, так что думаю, бюджетное место нам обеспечено.

– О, это же отлично, – хвалит Самойлов, смотря теперь на тетю. Он правильно понимает правила игры. Она – ведущий игрок, я же… блин, я размазня, которая даже не может ответить. – И куда будет поступать Элла? У меня сын учится в академии, правда, на коммерции, но я могу помочь, – он делает недвусмысленный намек, что готов взяться за мое будущее.

Я вспыхиваю и смотрю на тетю. Она терпеть не может, когда кто-то пытается отобрать у нее власть. Даже такую власть, как надо мной. Но тетя в этот раз помалкивает. Закуситься с человеком, у которого есть куча денег и реальная власть, ей не по зубам.

– Было бы неплохо, – отзывается она, улыбаясь. – Сейчас так сложно поступить на бюджетное место, даже если высокие баллы. Сами же понимаете.

Самойлов кивает, переводя взгляд на меня. Какую, черт побери, он затеял игру? Это ради мамы? Он хочет показать ей свою власть или просто добряк, которому плевать как, но надо делать хорошие дела для семьи? Потому что я на сто и один процент уверена, что мама не просила его о помощи. Ей вообще все равно, как и где я буду учиться, лишь бы не пришлось за это отваливать приличную сумму. Она так и сказала тете примерно два года назад, когда встал вопрос об учебе – идти ли в десятый класс или же колледж – мой предел.

Он даже хочет что-то сказать мне, но вмиг его лицо меняется, и взгляд устремляется куда-то далеко позади за моей спиной. Я сижу так, что не вижу вход, зато через несколько секунд узнаю, кто именно привлек внимание Самойлова.

– Ты опаздываешь, – в его голосе звучит легкий налет раздражения, но улыбка говорит об обратном.

Нет. Я ошибаюсь. Он не добряк. Он просто хорошо умеет играть отведенную ему роль.

Рядом со столом останавливается кто-то, и я, наконец, могу рассмотреть пришедшего. И едва не вспыхиваю, поняв, что рядом со мной стоит Арсений Самойлов. Тот самый парень, личную жизнь которого я изучала накануне до позднего вечера. Не думала, что наша встреча состоится так скоро.

Он обводит внимательным взглядом собравшихся за столом. Первой реагирует мама. Она привстает, чтобы поприветствовать парня.

– Здравствуй, Арсений. Я так рада, что ты приехал.

Он фыркает, явно давая понять, что ему плевать на ее «радость». Я вздрагиваю, когда слышу приглушенный звук, но в тот же миг внутри что-то резонирует. Мне нравится его реакция. Мне нравится реакция мамы – она явно промахнулась и теперь не знает, как себя вести. На ее губах появляется вымученная улыбка, и она садится обратно за стол. Темные брови тети игриво изгибаются. Она слишком проницательна, чтобы упустить этот момент из виду. Уверена, вечером я наслушаюсь теорий о сложных взаимоотношениях в этой новой семье.

– Ладно, садись, – ситуацию в свои руки берет Самойлов и указывает сыну на свободный стул. На тот самый, что стоит между мной и Станиславом Валерьевичем.

Арсений, наконец, поворачивает голову и замечает меня. Что же, кажется, я вполне справляюсь с ролью невидимки, потому что замечаю, как на его лице неожиданно отражается удивление.

Не знаю, как реагировать, поэтому улыбаюсь уголками губ. Достаточно для того, кто со мной незнаком. Самойлов-старший быстро исправляет ситуацию.

– Познакомьтесь – мой сын. Арсений, – это он обращается к тете. Потом смотрит на сына и представляет нас: – Марина, старшая сестра Ольги, – он указывает на тетю. – А это у нас Элла. Я тебе рассказывал про нее.

Вмиг к моему лицу приливает краска. Рассказывал? Не верю собственным ушам, но по тому, как скользит по моей коже взгляд Арсения, догадываюсь, что Самойлов не лжет. Он действительно заочно познакомил своего сына с дочерью новой жены. Вот бы еще меня предупреждали.

– Привет, – шепчу дрогнувшими от гнева губами.

Арсений игнорирует меня, демонстративно оборачиваясь к отцу. Теперь я любуюсь его затылком и могу убедиться, что фотографии из соцсетей не лгут. Он хорош со всех ракурсов. Широкие плечи, крепкая спина, которую обтягивает синяя футболка, хотя выбор для семейного ужина в ресторане сомнителен. Возможно, это такой бунт. Выражать себя через одежду. Я ведь поступаю точно так же, уничтожая подаренное платье и выбирая блёклый наряд монашки.

– Вчера мы не видели тебя на свадьбе, – произносит тетя, уставившись на парня. Он определенно ей нравится. Она вообще любит, когда кто-то досаждает моей матери.

– Потому что я не приходил, – пожимает плечами Арсений, подзывая официанта. Он-то опоздал и все, что есть на столе для него, так пустой бокал.

Тетя изумленно изгибает бровь. Ей интересно знать причину, хотя я догадываюсь, что она и так все понимает. Арсений против брака отца и моей матери. Разве что слепец этого не увидит.

– Не люблю свадьбы, – продолжает говорить парень, когда на него недвусмысленно смотрит отец. Явно Самойлов-старший не рад, каким тоном отвечает Арсений.

– У нас был уговор, – продолжает отвечать за сына Станислав Валерьевич, тем самым давая понять, что не стоит продолжать тему. – Но на ужин ты все-таки приехал.

– У нас был уговор, – пародирует его Арсений, увлеченно делая заказ. Когда в его бокал наливают вина, он хитро ухмыляется и неожиданно смотрит на меня. – Наверное, я пропустил пару тостов?

Качаю головой так, будто он спрашивает меня. Вот еще не хватало, чтобы Арсений обращал на меня внимание. Быть тенью – мой план на этот ужин, но если он начнет обращаться ко мне по поводу и без, лишь бы позлить старших, мои нервные клетки достигнут предела накаливания.

– Ну, раз нет, – тем временем продолжает говорить Арсений, уже оборачиваясь к моей матери, – тогда я буду первым. За самую прекрасную невесту на свете. Я счастлив, что вы, Ольга, теперь позаботитесь о моем старике.

Тетя едва не давится от смеха, мама, выпучив глаза, смотрит на обретенного родственника, а Самойлов для меня, как закрытая книга – его лицо вообще ничего не выражает, и только сам Арсений чертовски горд собой. Вроде бы ничего плохого не сказал, даже комплиментов отсыпал моей маме, да и отца ласковым «о моем старике» отозвался, но я чувствую, как воздух накаляется. Арсений еще попортит им кровь, и мне бы порадоваться за такого «родственника», ведь будет кому потрепать нервы моей маме, но я все равно опасаюсь его.

Не знаю, что именно, но чувствую нечто плохое, исходящее от парня. Нечто такое, отчего дышать становится тяжело, особенно когда он сидит буквально в сантиметрах от меня, и я могу почувствовать его запах, ощутить некую вибрацию, которая исходит от парня. Он зол. Он в бешенстве, но держит эмоции под контролем, хлестко ударяя отца и его новую жену. Он умеет играть по взрослым правилам. Мне же только предстоит научиться этому искусству. А ведь у нас разница в возрасте чуть меньше года. Всего-то! А такая колоссальная пропасть.

Наверное, я завидую ему. Арсений может постоять за себя, а все, что могу сделать я, так молча отсиживаться и стараться не привлекать чужого внимания. Хотя кого я обманываю! Арсений уже знает обо мне все. Я уже в поле его зрения. И если судьба сведет нас вновь, то он точно оторвется и на мне.

Какой же сегодня дерьмовый день.

Глава 5

– А он хорош, – блаженно тянет тетя, скидывая туфли с опухших ног.

Я кошусь в ее сторону, едва подавив отвращение. Так и знала, что ее повеселит сегодняшнее представление.

– Кто?

Тетя приподнимает веки и смотрит на меня так, будто я совсем дура. Ну, возможно, так и есть, раз до сих пор позволяю ей считать меня несмышленой малышкой. В какие-то моменты такая «глупость» меня здорово спасает.

– Этот парень. Арсений, кажется.

Она произносит его имя, немного призадумавшись, но я-то понимаю, что она прекрасно помнит не только его имя, но и где парень учится, чем занимается. Ведь за весь вечер тетя изрядно его допытывала своими вопросами. Она слишком любознательна. В свои сорок три пора бы набраться терпения, но тетя живет по своим правилам, и плевать ей на весь белый свет. Но, с другой стороны, благодаря ее вопросам, которые беспардонно сыпались на Арсения, я кое-что усвоила для себя. Если нам и предстоит в будущем пересекаться на каких-нибудь семейных праздниках, я буду лучше знать парня. Точнее то, что он круто притворяется тем, за кого его хочет принимать Самойлов-старший и кем Самойлов-младший не хочет быть.

– А как он ловко осадил твою мамочку, – усмехается тетя, откинув голову назад и вновь зажмурившись. Думаю, из всего, что произошло за ужином, ей понравился именно этот момент.

Я пожимаю плечом, едва подавив желание улыбнуться. Что же, мне тоже понравилось. Впервые за долгое время я увидела, как маска на лице моей матери дала трещину, и ее настоящие чувства наконец-то показались. Жаль, что недолго. Но мне бы и по такому поводу ликовать, однако на душе кошку скребут.

– Я, наверное, спать пойду. Устала очень.

Тетя машет рукой, отпуская меня. И пока она не передумала, выскальзываю из гостиной и тороплюсь поскорее добраться до своей комнаты. Там, прикрыв дверь, выдыхаю.

Два дня. Два чертовых дня отняли у меня столько сил, сколько я не потеряла за последний учебный год. Нет. Находиться рядом с мамой я не могу. Она, словно черная дыра, притягивает меня, но стоит оказаться рядом, как прочь улетучиваются мысли, силы, желания. Я становлюсь пустой и слабой.

Я так больше не могу.

Пожалуй, нужно торопиться и проваливать из этого города, пока очередная семейная встреча не размазала меня, как каток по асфальту.

Стягиваю свой серый безликий сарафан, переодеваюсь в домашние брюки и майку и отправляюсь заниматься приготовлениями ко сну, когда ловлю себя на том, что руки сами тянутся к телефону.

Арсений. Видеть его на фотографии – одно дело, но быть рядом, чувствовать легкий запах парфюма и сигарет – другое. Вновь просматриваю его открытые профили, снимки, которые он постит чуть ли не каждый день, и понимаю, что хочу так же. Хочу вот этот мир с картинки, а не эту серую унылость, в которой проживаю день за днем. Почему кому-то везет, и он волен делать все, что вздумается? Почему я должна выбивать отличные оценки кровью и потом, не спать ночами, лишь бы сдать экзамены на высокие баллы, и все равно не получить одобрения? Что я делаю не так?

С ненавистью отбрасываю телефон на кровать и прикладываю к лицу ладони. Чувствую кожей влагу – я опять плачу.

– Ну, сколько можно?! – рычу сквозь зубы и, подскочив, бегу в ванную комнату. Мою лицо, тру глаза, пока не успокаиваюсь. Хватит. Я устала быть слабой девочкой.

Устала соответствовать чьим-то стандартам. Но легко признать свои ошибки, а вот исправиться…

С дурными мыслями я засыпаю, чтобы вступить в новый день все той же покорной Эллой, которая должна всеми силами стараться быть той, кого хотят видеть. Чтобы однажды вырваться из замкнутого круга, в который меня давным-давно, еще грудничком, посадила собственная мать.

Женщина, которой на меня наплевать.

Следующий день проходит точно так же, как и предыдущий. Я занимаюсь рутиной, хлопочу по дому и готовлю платье для выпускного, до которого осталось совсем чуть-чуть, когда на наш тихий дом обрушивается настоящий ураган. И будь я готова к этому, то не тряслась бы от волнения и страха, подслушивая чужой разговор под дверью.