Стрела Гильгамеша

– Надо же, как неудачно…

– Да подождите. Я сказал, что их нет около кафе. Но рядом находится ювелирный магазин, там непременно должна быть… Да вот же она!

Боб вывел на экран изображение с очередной камеры и просмотрел его в ускоренном режиме.

Ни красная «Мазда», ни сама Инна в нужный промежуток времени возле кафе не появились.

– Значит, она выехала из дома, но до места встречи не доехала. Так я примерно и думала… А можем мы выяснить, где она пропала?

– В принципе да, но это будет немного сложнее – нужно подключиться к системе дорожной полиции.

– А ты можешь?

– Обижаете! Конечно, могу. Но у меня кончилось топливо, а на пустом баке я не езжу.

Надежда поняла намек и протянула Бобу очередную порцию. Он захрустел печеньем и застучал по клавиатуре.

– Вот она, наша «Мазда», – проговорил наконец. – Выехала на Московский проспект… так… свернула на Серпуховскую улицу, чтобы объехать пробку… ага, снова свернула, теперь в Короткий переулок…

– А как он называется, этот короткий переулок?

– Так и называется. Короткий – это название.

– А потом куда?

– Опа! А потом никуда.

– То есть как?

– А так. Из этого переулка красная «Мазда» не выехала.

– Туда въехала, а оттуда – не выехала?

– Именно так!

Надежда внимательно просмотрела запись с камеры и убедилась, что красная машина действительно не появилась на выезде из переулка. А также не появилась там и Инна. Или какая-нибудь женщина, хоть отдаленно на нее похожая. Если честно, вообще никого не было. Машины изредка проезжали, а пешком никто не проходил.

Боб выразительно посмотрел на нее и сказал:

– Больше я вам ничем помочь не могу, так что попрошу произвести окончательный расчет.

Надежда Николаевна отдала ему остатки печенья и прочие сладости и отправилась к станции метро «Технологический институт», возле которой красная машина Инны Дроздовой окончательно исчезла с поля зрения камер.

Машины не исчезают просто так, это же реальная, настоящая жизнь, а не голливудский кинофильм. Женщину похитить можно, но где тогда машина? И Надежда этот вопрос обязательно прояснит.

Она прошла по Серпуховской улице, свернула в переулок, который и впрямь назывался Коротким и вполне соответствовал своему названию.

Переулок был не только коротким, но и почти безлюдным. Почти – потому что один человек там все же присутствовал. Это был бомж, персонаж неопределенного возраста, одетый в несколько слоев теплых кофт и курток. Он кормил колбасными обрезками красивого рыжего кота и беседовал с ним о высоком.

– Ты понимаешь, Мурзик, в наше время духовность в людях встречается все реже и реже! Никого теперь не интересуют проблемы экологии, демографии, охраны окружающей среды… Вот я попробовал поговорить об этом с нашим участковым Сергеичем, так он меня и слушать не стал! Какая, говорит, окружающая среда, когда вокруг один непрерывный понедельник?

Судя по богатому словарному запасу, бомж в прошлом был человеком умственного труда, что не мешало ему стать довольно-таки грязным и запущенным.

Надежда вздохнула и подумала, что правильно сделала, одевшись утром попроще, поскольку у Боба в его так называемом офисе тоже не больно чисто. И сейчас она мужественно подошла к бомжу, деликатно кашлянула и проговорила уважительным тоном:

– Простите, что прерываю вашу увлекательную беседу, но у меня к вам несколько вопросов.

– Вопросов? – Мужик повернулся к ней. – Я всегда открыт для любых вопросов, особенно если вы, в свою очередь, рассмотрите вопрос скромного материального поощрения. Нам с Мурзиком немного нужно, но все же какой-то минимум…

Кот сел статуэткой, обернув лапы хвостом, и взглянул умильно.

– Будет вам поощрение! – Надежда протянула бомжу купюру, которую тот деликатно принял, переглянувшись с котом, и спрятал в один из многочисленных карманов.

– Итак, какие вопросы вас интересуют?

– Вы ведь здесь все время ошиваетесь? То есть находитесь? То есть пребываете?

– Практически непрерывно. Как говорится, без выходных. Двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю. За вычетом ежегодного неоплачиваемого отпуска.

– И в четверг вы здесь были?

Бомж взглянул на кота, словно ждал от него подсказки, снова повернулся к Надежде и кивнул:

– И в четверг. Мурзик вам подтвердит.

– Отлично. А не видели ли вы ярко-красную машину и вот эту женщину? – Надежда показала фотографию Инны Дроздовой, которую прислала ей Мария.

Они тогда, в ресторане, сфотографировались вместе. На память…

Бомж аккуратно взял снимок, внимательно рассмотрел его, сел на корточки и показал коту. Затем выпрямился, отдал фото Надежде и наконец кивнул:

– Видели. И машину, и женщину. Только она в верхней одежде была. Пальто длинное… цвет зеленый, то есть не совсем зеленый, а как будто листва осенью пожухла…

– Точно, ее пальто! И что же конкретно вы видели?

Мужик снова переглянулся с котом, перевел дыхание.

– Значит, так. В тринадцать часов двадцать шесть минут из-за угла выехала красная «Мазда»…

– Красная «Мазда», – повторила Надежда, удивленная точностью показаний.

– Совершенно верно, «Мазда». Мы с Мурзиком разбираемся в машинах. Номер мы с Мурзиком не разглядели, потому как находились в дальнем конце переулка и под неудобным для наблюдения углом…

– Постойте, а откуда вы так точно знаете, в какое время это произошло? Именно в тринадцать двадцать шесть, ни минутой раньше или позже?

– Именно в тринадцать двадцать шесть! – убежденно повторил бомж. – Я когда-то, в другой жизни, работал редактором на радио и должен был четко хронометрировать прямой эфир. И у меня в организме есть такие внутренние часы. Можете спросить меня в любое время дня и ночи, который час – и я вам отвечу с точностью до минуты. Даже точнее. Вот сейчас, например, одиннадцать часов тринадцать минут и двадцать четыре секунды… уже двадцать пять…

Надежда взглянула на свои часы.

– Одиннадцать пятнадцать. Но все равно очень точно. Просто удивительно.

– Ваши часы спешат! – перебил ее бомж. – Сейчас одиннадцать четырнадцать, и не больше! Заявляю это совершенно ответственно! Можете не сомневаться!

– Надо же, какое удивительное свойство! Значит, красная «Мазда» выехала из-за угла в тринадцать двадцать шесть… а что было дальше?

– О, дальше! Дальше началось такое… – Бомж взглянул на кота, призывая его в свидетели, и продолжил: – Прямо перед машиной на тротуар выбежала женщина… Она упала, красная «Мазда» затормозила, и дама, которая была за рулем – та самая, чью фотографию вы нам показывали, – выскочила из авто и подбежала к той шатенке…

– К шатенке?

– Ну да, к той, которая бросилась под ее машину. Цвет волос такой… каштановый, и стрижка короткая. А я, знаете ли, не люблю женщин с короткими стрижками, потому и запомнил.

Надежда поскорей опустила глаза и сжала губы, чтобы не прыснуть. Надо же, не любит женщин с короткой стрижкой! Как говорится, всюду жизнь…

– И что дальше?

– Эта ваша знакомая наклонилась к упавшей и вскрикнула: «Что с вами, вам плохо?» Тут каштанка, то есть шатенка, вскочила, схватила ее за руку и потащила к другой машине.

– К другой? Значит, была еще одна машина?

– Ну да, синяя «Хонда»… Дама сопротивлялась, кричала даже, но тут из авто выскочил мужчина, что-то с ней сделал, отчего она обмякла и замолчала. А эти двое затащили вашу знакомую в «Хонду» и уехали.

– Номер «Хонды» вы, конечно, не разглядели?

– Вот чего нет, того нет, уж извините… Мурзик тоже, к сожалению, не разглядел…

Сердечно распростившись с умным бомжом, Надежда позвонила Марии.

– Есть новости?

– Да уж какие теперь новости, – вздохнула Надежда, – точно выяснила, что похитили твою подругу, знаю даже, в каком месте. А вот куда отвезли… И главное, зачем? Кому она мешала, скажи пожалуйста? Сама говорила, что ни с кем она не общалась, на мужа бывшего думать глупо, потому как он первый подозреваемый будет…

– И Армен мне то же самое сказал. А я вот все думаю насчет того психоаналитика. Инка ведь только к нему ходила. И странный разговор там подслушала случайно, еще говорила, что мне пригодится для детектива…

– Опять ты носом хлюпаешь. Прекрати уже!

– Жалко ее… Кстати, насчет той бабы, что похитила Инку. Она говорила, что в приемной у Ильи Семеновича сидит помощница, звать Ириной, очень неприятная такая тетка, стрижка короткая, губы тонкие…

– По всему получается, что нужно к этому самому психоаналитику идти…

– Надежда, не вздумай! Если у него там дело нечисто, не хочу еще одну подругу потерять! Ой, извини, что-то я не то болтаю…

– Да расслабься ты! – с досадой сказала Надежда. – Я же не собираюсь прямо к нему в кабинет переться и вопрос в лоб задавать: а не вы ли, уважаемый, похитили вашу пациентку? Тем более что это не он сам, наверняка у него помощники есть. Но вот сама посуди: Инна подслушала два разговора на сеансах, так? И больше ничего. Там какой-то странный тип лечится, говорит, что видит во сне жену, которой у него никогда не было, так?

– Ну, псих просто!

– А этот, с позволения сказать, доктор, вместо того чтобы ему мозги вправлять, нарочно жену, которой нет, по-другому описывает! То есть еще больше его запутывает.

– Тем более не нужно тебе туда ходить, черт знает, что у них там за притон!

– Да ладно. Для начала произведем разведку боем, соберем информацию. Перекинь мне список пациентов, что тебе Инна на телефон послала…

Через пять минут, глядя на экран телефона, Надежда выяснила, что каждый раз по четвергам перед Инной Дроздовой приходил Кирилл Венедиктов, а перед ним – Наталья Мизинцева. Кроме этих троих, по четвергам не приходил никто, все же психоаналитик – не участковый терапевт, к нему очередь не сидит.

Надежда наморщила лоб, вспоминая, где она могла слышать фамилию Мизинцева. В голове всплыло что-то, связанное с телевизором. Можно было бы, конечно, сунуться к соседке Антонине Васильевне, которая все досконально знала про сериалы, но это надолго, так что Надежда выбрала наиболее простой путь, то есть обратилась к интернету.

И точно, Наталья Мизинцева была актрисой, но в последнее время не снималась, потому что возраст был уже весьма и весьма приличным, у некоторых это старостью называется. Не у всех, конечно, кому как повезет.

Надежда прочла обо всех фильмах и сериалах, где играла Мизинцева, постаралась запомнить и решила, что подготовилась достаточно.

После этого она набрала номер телефона кабинета психоаналитика, который по счастливой случайности был помещен над списком пациентов, сфотографированным Инной, и записалась на прием на пятницу. Предлагали на среду или на четверг, но Надежда отговорилась занятостью.

В четверг Надежда долго собиралась, пристально разглядывая себя в зеркале, надела самое приличное свое пальто и взяла дорогую итальянскую сумку, подарок дочери. После чего решила, что сделала все, что могла, и через сорок минут вошла в приемную психоаналитика.

Это была большая светлая комната, выдержанная в нейтральных и успокаивающих серо-бежевых тонах. Напротив входа, слева от двери в кабинет психоаналитика, стоял большой стеклянный куб, наполненный водой или какой-то другой жидкостью, в которой медленно всплывали разноцветные пузырьки.

В аквариуме по другую сторону от двери плавали несколько крупных рыб с огромными челюстями – наверное, это были пираньи.

Рядом с аквариумом за бежевым компьютерным столом сидела коротко стриженная шатенка с узкими ярко-красными губами и хищными чертами лица, отдаленно напоминающими тех самых пираний. Судя по всему, это была та самая Ирина, о которой говорила Инна Дроздова, – секретарша, или, как она предпочитала себя называть, помощник психоаналитика.

Надежда вспомнила, как поморщился старый бомж, сказав, что терпеть не может женщин с короткой стрижкой, и подумала, что дело даже не в стрижке, а в неприятном выражении лица. С таким не то что в приемной дорогого врача сидеть, а только из окна регистратуры участковой поликлиники больных облаивать!

Тем не менее, войдя в приемную, Надежда приветливо улыбнулась и проговорила:

– Здравствуйте! Надеюсь, я не опоздала? Я очень спешила, но всюду пробки, вы же понимаете…

Ирина приподнялась из-за стола и уставилась на Надежду. Черты ее лица обострились, и она проговорила с настороженным удивлением:

– Опоздали? А куда вы, собственно, опоздали?

– Как – куда? – Надежда изобразила высокомерное изумление, как будто разговаривала с наивным ребенком. – На сеанс к психоаналитику. К Семену Ильичу.

– К Илье Семеновичу… – машинально поправила ее секретарша. – Простите, а как ваша фамилия?

– Моя фамилия Гусынина! – гордо произнесла Надежда таким тоном, как будто представилась герцогиней Виндзорской. – Нина Николаевна Гусынина!

Еще не хватало записываться к этому подозрительному типу под собственной фамилией!

Секретарша заглянула в компьютер.

– Да, Нина Николаевна, вы действительно записаны на прием, но только не сегодня, а завтра. На это самое время.

– Как завтра? Что значит – завтра? Я не могла перепутать! Я записалась на пятницу, потому что только по пятницам у меня есть свободное время.

– Рада за вас, и вы действительно записаны на пятницу, но только сегодня четверг.

– Что вы из меня дуру делаете?! – Надежда потихоньку набирала обороты. – Я что, по-вашему, не знаю, какой сегодня день недели? Сегодня пятница! Мне по пятницам привозят безлактозное молоко и безглютеновый хлеб от фирмы «Здорожив». И мне их сегодня привезли. Значит, сегодня пятница.

Уверенная, что своим аргументом сразила секретаршу, Надежда уселась на стул, положив сумку на колени. Но Ирина не собиралась сдаваться без боя.

– Вы как хотите, – процедила она, – но сегодня четверг. Вот, посмотрите на календарь!

– Мне ваш календарь не указ! – безапелляционно отрезала Надежда. – Не сомневаюсь, фирма «Здорожив», которая привозит мне продукты для здорового питания, прекрасно знает, какой сегодня день!

На этот раз секретарша растерялась.

Столь неожиданный аргумент, а особенно такая уверенность в голосе пациентки выбили у нее почву из-под ног. Она открывала и закрывала рот, как выброшенная на берег рыба, пытаясь найти хоть какой-то достойный ответ.

Тут сама Надежда неожиданно пришла ей на помощь. Она достала телефон, видимо, собираясь предоставить еще одно доказательство своей правоты, уставилась на экран, шевеля губами. На ее лице вдруг проступила растерянность.

– А вот тут у меня сообщение от фирмы «Здорожив»… они мне пишут… Ох, пишут мне, что в виде исключения сделают доставку не в пятницу, а в четверг. Так что, сегодня действительно четверг?

– А я вам о чем уже полчаса толкую! – с явным облегчением выпалила Ирина.

– Действительно четверг? – недоверчиво повторила Надежда. – Вы уверены?

– Уверена, уверена!

– Но по четвергам я занимаюсь с тренером по пиратесу!

– Наверное, вы хотели сказать – по пилатесу… – машинально поправила секретарша.

– Я хотела сказать то, что сказала! – одернула ее Надежда и взглянула на часы. – Мне уже через час нужно быть на тренировке! Значит, я не смогу сейчас пойти на сеанс к Семену Ильичу…

– К Илье Семеновичу, – привычно поправила Ирина. – Но он и не смог бы вас принять. У него сейчас по записи другой пациент.

– Как это – другой? Вы не расслышали? Я Гусынина! Нина Николаевна Гусынина!

– Я расслышала, – сжав зубы, раздраженно проговорила секретарша. – Но Илья Семенович так или иначе…

– Впрочем, это неважно, – перебила ее Надежда. – Все равно мне скоро нужно идти к тренеру по пиратесу.

В это время дверь кабинета открылась, и в приемную вышла женщина с улыбчивым круглым лицом. Лет ей было побольше, чем Надежде, лучики морщин разбегались от глаз, что ее совершенно не портило. Было видно, что дама не гонится за давно убежавшей молодостью не потому, что не может себе позволить или из лени, просто ей это не нужно. Она вежливо попрощалась с Ириной и направилась к двери.

Надежда проводила ее взглядом, вскочила и устремилась следом. Помощница облегченно вздохнула.

Выйдя вместе с женщиной из офиса психоаналитика, Надежда нагнала пациентку и окликнула ее:

– Простите, вы, случайно, не Наталья Мизинцева?

Женщина обернулась, оглядела Надежду и кивнула:

– Да, это я… А в чем дело?

– Дело в том, что я ваша поклонница. Очень горячая поклонница! – затараторила Надежда. – Я смотрела все ваши фильмы. И «Признание официантки», и «Повар, вор и офис-менеджер», и «Что скрывает холодильник», и «Разговоры в пищеблоке»… Могли бы мы поговорить в каком-нибудь тихом, уютном месте? Я вас очень, очень прошу, вы доставите мне такое счастье!

– Вот как… – Женщина посмотрела на Надежду с каким-то странным выражением. – Счастье? В тихом и уютном? Ну, если в тихом и уютном… почему бы и нет?

– Я видела тут рядом приличное кафе, думаю, там нам никто не помешает…

Женщины вышли на улицу и вскоре оказались перед входом в небольшое кафе.

Они сели за свободный столик. Надежда, пробежав взглядом меню, уже хотела заказать пирожное с завлекательным названием «Райское наслаждение», но ее спутница смотрела довольно строго, и Надя решила сдержать свой порыв. Тяжело вздохнув, ограничилась чашкой капучино. Правда, большой, с карамельным сиропом. Каково же было ее удивление, когда собеседница заказала то самое «Райское наслаждение» и еще одно под двусмысленным названием «Я хороша!».

Официантка принесла заказ и удалилась.

Мизинцева сделала глоток кофе, подняла глаза на Надежду и веско проговорила:

– Колись.

– В каком смысле? – растерянно переспросила Надежда.

– В самом прямом.

– Я не понимаю…

– Понимаешь! Говоришь, поклонница? Смотрела все мои фильмы и сериалы?

– Ну да… почти все…

– Если бы ты и правда их смотрела, ты знала бы, что «Разговоры в пищеблоке» не вышли на экраны из-за конфликта между режиссером и продюсером, а тот фильм, который ты назвала «Повар, вор и офис-менеджер», на самом деле в прокате шел как «Контракт кондитера». А то название по ошибке использовали в журнальной статье и потом перепечатали в интернете.

«Так и знала, что в интернете все наврут!» – обреченно подумала Надежда, сохраняя на лице отстраненное выражение.

– Так что никакая ты не поклонница, – припечатала Мизинцева. – Да у меня их, поклонниц, и нет почти. И раньше-то не было, а сейчас, когда я уже двадцать лет не снимаюсь, совсем не осталось. Так что колись – кто ты такая и зачем я тебе понадобилась.

Надежда смущенно развела руками.

– Ну, дорогая моя, вы меня быстро раскусили! Я просто поражена! Снимаю шляпу, которой у меня нет и никогда не было!

– Не уходи от темы, давай по существу! Кто такая?

– Ну, если честно, то я – частный детектив! – бухнула Надежда, поскольку ей больше ничего не оставалось.

И в доказательство своих слов положила на стол удостоверение, которое она когда-то давно утащила у одной своей знакомой, которая и правда была частным детективом. Правда, недолго, поскольку вышла замуж за хозяина детективного агентства и через положенное время родила близнецов. Надежда навещала счастливую молодую маму, тогда-то и утащила у нее удостоверение, которое ей точно еще долго не понадобится. Документ был просрочен, но Мизинцева, похоже, не обратила на это внимание.

– Ну-ну, – хмыкнула она, – продолжай…

– А можно, я тоже буду на ты? – осведомилась Надежда. – Да? Ну хорошо. Ладно, ты совершенно права, я не видела ни одного из твоих фильмов, просто искала подходящий повод с тобой заговорить.

– Считай, что заговорила. Теперь скажи, что тебе от меня нужно. Только честно.

Надежда замялась, собираясь с мыслями.

Мизинцева подбодрила ее:

– Наверняка это связано с психоаналитиком. С Ильей Семеновичем.

– И снова снимаю шляпу, – обрадовалась Надежда. – Как ты догадалась?

– Да чувствую, что с ним что-то не так. Я ведь их много видела – психологов, психотерапевтов, даже психиатров… У меня был очень трудный период, когда я страдала от тяжелейшей депрессии, даже в больнице лежала. Понимаешь, муж умер внезапно. Инфаркт. Я тогда на съемки уехала, вечером поговорили с ним по телефону, а утром дочка звонит – в больницу его на «скорой» увезли. Я – на самолет, да пока долетела, он уже умер, не спасли его. Даже проститься мы не успели…

– Ужас какой! – поежилась Надежда.

– Ну да, после этого я и запсиховала. Те съемки сорвались, режиссер на меня озлился и наговорил всем, что со мной дела иметь нельзя. Меня и перестали снимать. Так бы хоть работа помогала, а тут сидишь и думаешь, думаешь… Я очень глубоко переживала, вплоть до суицидных мыслей. И тогда со мной работали самые разные мозгоправы. Так вот, этот Илья Семенович от них заметно отличается…

– Чем же?

– Скользкий он какой-то. Все время кажется, что говорит он одно, а думает другое. У них, психоаналитиков, ведь что главное? Главное – убедить пациента, что он ему поможет, а для этого нужно, чтобы тот ему полностью доверял. Так что он должен уметь слушать и беседу направлять в нужное русло. А этому, похоже, все равно, что ему говорят, мысли его другим заняты.

– Зачем же тогда к нему ходишь?

– Зять у меня богатый и заботливый. С тех пор, как я болела, думает, что у меня непорядок с психикой. И настаивает, чтобы ходила к психоаналитику. На самом деле я уже вполне выздоровела и проку от этих сеансов никакого, но хожу, чтобы зятя не обижать.

– А почему именно к Илье Семеновичу? Что, мало в городе других аналитиков?

– Да к нему его бизнес-партнер ходил, и теперь зять считает, что Илья Семенович – самый лучший. А я его не разубеждаю, чтобы лишний раз не спорить.

– Но вообще-то меня интересует даже не сам психоаналитик, а один из его пациентов, – осторожно сказала Надежда.

– Кто? Случайно, не тот человек, у которого сеанс после меня?

– Именно он, Венедиктов. А на этот раз как догадалась?

– Интуиция, – отмахнулась Мизинцева.

– Здорово! Так что ты про него можешь сказать?

– Странный человек. Опять же, я в своей жизни видела много странных людей, но этот… такое впечатление, что он видит призраков.

– Это как?

– Да вот вроде сидит, разговаривает с тобой, но кажется, что слушает кого-то другого. И смотрит куда-то в сторону, будто там кто-то невидимый. Он всегда приходит раньше, так что мы часто в приемной сталкивались. Я, знаешь, любого разговорить умею, внешность моя к этому располагает.

– Это точно… – согласилась Надежда, – улыбка у тебя хорошая, от человека с такой улыбкой ничего плохого не ждут.

– Спасибо.

– А что еще ты о нем знаешь? Ты ведь женщина умная, наблюдательная, много замечаешь… Чего-то особенного не заметила?

– Тебе мало того, что он видит призраков?

– Вообще-то да, мало. Мне бы что-то узнать о нем самом – кто такой, где работает…

– Вот насчет того, где работает, у меня есть наводка. Он как-то раз договаривался с Ириной о следующем сеансе и хотел записать время. И не в телефоне, а по старинке, на бумаге. Достал блокнот, вытащил из кармана ручку и уронил, а она подкатилась к моим ногам. Я подняла, протянула хозяину, но успела прочесть, что на ней написано…

– И что же?

– Там было странное слово «Геомедиум». Не знаю, что оно значит, наверное, какая-нибудь фирма. Но слово это отчетливо врезалось в память. Красные буквы на сиреневом фоне. Понимаю, что информации не очень много, но больше ничего интересного не помню. Уж извини.

– Спасибо тебе, все же лучше, чем ничего.

– Всегда рада быть полезной. Честно говоря, завидую тебе немножко. Какая у тебя интересная профессия! Расследования, поиски… Знаешь, у меня в последнее время жизнь скучная, а так в ней появился какой-то интерес. Может, тебе еще что-то нужно?

– Пожалуй, вот еще что. Ты женщина наблюдательная, можешь мне описать человека, о котором мы говорили? Венедиктова этого.

– Да запросто! Он худощавый, сутулый, с плохо подстриженными пегими волосами. Ходит как-то боком, как краб, а смотрит всегда немного сбоку, как птица, которая приглядывается к аппетитному червяку… – Наталья подняла одно плечо, наклонила к нему голову и искоса, по-птичьи, взглянула на Надежду, пародируя того человека.

– Ну спасибо! Я его как будто увидела!

– Пирожное-то возьми, – посоветовала Мизинцева, – мне одной столько не съесть.

Распрощавшись с Натальей Мизинцевой, Надежда Николаевна включила в своем смартфоне поисковик и сделала запрос на название «Геомедиум». Умная программа сообщила, что под таким названием работает организация, занимающаяся созданием и архивированием всевозможных географических карт и планов, и расположена она недалеко, на улице Панаева.

Сегодня времени уже не было, и Надежда решила наведаться в контору, где, по-видимому, работает загадочный господин Венедиктов, завтра с утра. Но утром навалились домашние дела, так что выбраться из дома она смогла только после обеда.