В Москве без денег

Анастасия Ковалева

В Москве без денег

Все герои вымышлены, любые совпадения с реальными персонажами случайны.

Предыстория

В очередной раз покинув Омск, я отправилась покорять Москву. По традиции, автостопом. Путь растянулся надолго: в каждом городе меня ждали люди, которые уговаривали остаться. Меняя попутчиков, я миновала Тюмень, Екатеринбург, Пермь и Удмуртию. Заезжая в города, ночевала у знакомых путешественников. Попутчики то появлялись, то исчезали, то появлялись снова. Из Омска я выехала с Ромой, который устал стоять на трассе и свалил куда-то в кусты, оставив меня одну. «Одна ты доедешь быстрее» – сказал он, перешел дорогу и ушел в закат. В Тюмени меня подхватил Иван, а в Екатеринбурге – Пётр, с которым, как и с Ромой, разминулись в Омске. Изначально я не рискнула ехать с ним, так как меня смутили наколки-«персты» и зоновские аббревиатуры на костяшках пальцев: С.Л.О.Н. – «смерть легавым от ножа», В.О.Л.К – «ворам отдышка, легавым крышка». Сводить наколки парень не хотел. Говорил, что это дорого. Еще момент, который меня смущал – это нож в сапоге. Его Пётр возил якобы в целях обороны. Однако, когда несколько моих хороших знакомых лично с ним пообщались, они сделали вывод, что он адекватен и дали добро на то, чтобы всё же взять его попутчиком. В пути действительно не случилось ничего страшного. Когда я поняла, что Пётр не собирается всех подряд грабить и убивать, успокоилась. Он помогал ловить машины, предоставлял место в палатке, так как у меня своей не было.

В Зеленодольске мы остановились у моей подруги Маши, которую я знаю благодаря коммуне «14 мастеров». Маша живет с мужем, ребенком и кошкой в половине частного дома. Нам она предоставила целую комнату, где мы и остановились на две недели, помогая сидеть с ребенком и готовить еду. Раз в несколько дней я выбиралась гулять по Казани: встречалась с интересными людьми, посещала выставки, концерты, мероприятия. Дом около леса, чистый воздух, друзья, лето… Всё это напоминало продолжительный отдых на даче. Но пора и честь знать: нужно двигаться дальше. Попутчик решил ехать один, планировал устроиться на работу в Москве.

18 июня рано утром я вышла на трассу и довольно быстро покинула Татарстан. Ехала нон-стопом через Чувашию и Нижний Новгород, и ровно через 20 часов – утром 19 июня была на МКАДе. Водители попадались интересные, добрые и отзывчивые: практически каждый считал своим долгом меня покормить (отказы не принимались), дарили деньги (которые я брала, только если действительно были нужны).

Обнинск

Однако, в саму Москву я так и не заехала: меня встретил знакомый, Сергей из Одинцово. Он стоял около старой «Лады» со спущенным колесом, а я как раз шла мимо развязки, где он ехал.

Сергей меня подобрал, провез через несколько магазинов и закрывающийся Декатлон в поисках газовой горелки (которая, увы, была не найдена), довез до Одинцово и пригласил в гости. Здесь я могла переночевать, помыться, постирать вещи и отдохнуть с дороги. Квартира двухкомнатная, Сергей живет один. Одна комната – жилая, вторая покрыта пленкой, там лежит бампер, который должен быть отремонтирован. Мужчина работает юристом, путешествует. Шкаф забит отнюдь не бюджетным профессиональным снаряжением: спальник, легко выдерживающие минус 30, альпинистская палатка Bask, коврик Thermarest, пуховый раскладной коврик за 18 тысяч, горелка из Голландии под все виды топлива, с переходником на цилиндрический баллон – за 16 тысяч, фонарь за 8 тысяч.

За чашкой чая мы поговорили о путешествиях, коммунах и ближайших планах. Сергей очень вкусно готовит: накормил превосходной картошечкой с курой, запеченной в горшочке. За ужином он мне поведал о том, что собирается в Африку через полгода, звал меня с собой. Но по каким-то причинам в итоге так и не поехал.

Хакеры тоже плачут

20 июня

Из наукограда Обнинска я отправилась смотреть музей мусора, который как раз находится по пути на калужском шоссе. Сделав миллион фотографий, оттуда на одной попутке (ГАЗель с рабочими из Узбекистана) домчала до юга Москвы. Здесь обитал мой интернет-знакомый Николай. Он нашел меня через общих знакомых, приглашал в Москву еще в апреле. Парню 34 года, он работает программистом и периодически ездит на музыкальные летние фестивали и горнолыжные курорты. Несмотря на то, что заработок позволял бы снимать апартаменты в Москоу-сити, живет достаточно скромно и аскетично. Впрочем, наверное, как большинство программистов. Мебель из СССР, ободранные обои, поломанный шкаф, в котором валяется пара футболок… Главное, чтобы в комнате был ноутбук и интернет. Николай смотрит аниме, пьет кока-колу, порой покуривает травку, сидит на энергетиках и кофе и засыпает под утро. Среди его интересов также промышленный альпинизм, скалолазание, горнолыжный туризм. За свою жизнь он успел пожить в Штатах… и устать от них.

«Хакерство мне давно надоело. После того, как взломал один банк и опустил на два ляма баксов» – рассказывает парень. – «Просто меня бесило, что Брюс Уиллис обманывает старушек, рекламируя этот банк». Деньги он альтруистично раскидал по пиццериям, и каждый житель штата получил по бесплатной пицце.

– А почему ты не остался в США?

– Там меньше свободы, чем здесь. На любую мелочь сразу приезжает полиция. Везде частные территории…

Изучая, как живут разные люди, здесь я сталкиваюсь с совершенно другим уровнем: у человека есть мозги, доходная и интересная работа, деньги на любые хотелки. Почти ежедневно к нему приходили разные девушки, одна красивее другой (я в это время убегала куда-нибудь или ставила палатку в парке на ночь). Но беда в том, что он уже перепробовал всё, что хотел, в то время как у основной массы людей уходит целая жизнь, чтобы обеспечить себя жильем, найти хоть какую-то посильную работу и элементарно выжить, а если очень повезет,съездить в пару-тройку стран. Когда ты перепробовал всё и знаешь, что можешь получить что угодно по щелчку пальца, тебе становится неинтересно жить.

Территория аска

23 июня

Собрав рюкзак, я выхожу во двор, заставленный десятками дорогущих автомобилей. Встретились с Петей. Работу он так и не нашел (или не искал?). На мой вопрос, почему не работает, он отвечал, что хочет «жить на чилле, на расслабоне»,в свое удовольствие. Мы пошли аскать. Совсем не люблю это дело, но надо как-то добывать средства на еду. Мы идем по парковке, стреляя мелочь у водителей. Каждый второй автомобиль – «мерседес». Каждый третий – «PORCHE», «лимузин», «кадиллак». Почти в каждом личный водитель внутри. К вечеру настреляли всего рублей триста. Я думала, что мы, как принято у аскеров, поделим деньги 50/50. Но Петя не хотел делиться. Скрепя сердце, он дал мне 70 рублей на еду и 50 рублей на автобус. Я села в автобус, зажав в кулаке купюру. И обломалась: водитель билеты не продает, проездного у меня нет, денег на карте нет. Автобус идет без кондуктора. Думаю, ничего страшного. Проехать всего три остановки. Но на следующей же остановке зашли контролеры. Пришлось выходить вместе с ними и дожидаться полицию, которая выписала мне штраф.

Николай встретил меня, донес рюкзак, дал денег на дорогу, накормил варениками и суши, выдал ключи и провёл экскурсию по району. Гостеприимство на высшем уровне! А сегодня он спросил меня, что ему делать со своей жизнью. Такое чувство, что люди ко мне уже обращаются, как к какому-то мудрецу, познавшему дзен.

"Надоел образ жизни работа-дом. Хоть работа интересная. Но так хочется сорваться, уехать на год, быть свободным и ни о чем не думать, не беспокоиться".

У каждого свое богатство

Для одних роскошь – это вкусная еда, яхта, машина, квартира. Для других – свободное время, здоровье, внимание. Когда у человека есть всё, но нет здоровья и времени, никакие материальные ценности не могут сделать его счастливым.

Так вот пускай лучше для меня будет роскошью обед в ресторане, чем час свободного времени. У меня всего одна жизнь, и пусть она будет интересной, насыщенной и счастливой.

Фриганы на «трубе»

24 июня

Посетила встречу людей, именующих себя фриганами. В локальном сообществе фриганов Москвы наиболее известен Алексей Матвеенков, или, как он себя называет, «барон Фригаузен». Алексей принципиально живет без денег. Питание и все нужные вещи он находит на помойках. Также, Алексей проводит встречи фриганов на Трубной и управляет чатом, в котором люди обмениваются вещами, а его снабжают продуктами в благодарность за посредничество. В метро он ездит по социальной карте, которую имеет благодаря справке с диагнозом «шизофрения».

К 17.30 я приехала на Трубную. Моё внимание привлекли толпящиеся с сумками люди 40-60 лет. Организатор сбора, Алексей Матвеенков, подошёл ко мне, объяснил правила фримаркета: "ты имеешь право взять какую-то вещь или продукт, только если отдашь что-то взамен. Взятые вещи ты записываешь в журнал под отчётность, и обязательно благодари меня письменно".

Смотрю, что выложили на лавку: мелкого размера майки, рубашки с жёлтым воротником, детские книжки, вздутые пачки с помидорами, открытая пачка крупы. -"Мы не можем ждать милости от магазина. Взять фригу самим – это наша основная задача." – говорит Сычёв, или Сыч, который притащил тележку с бананами и яблоками.

Интересно, что молодёжи совсем нет. Женщина причитает: "она так много принесла, а отдали ей упаковку помидоров стоимостью 78 рублей." Алексей раздаёт хлеб. Женщины комментируют: – "Разве такой хлеб можно есть?"

– Да они зажрались! Гнилые бананы можно пустить на переработку, на варенье. Главное – спасти еду – уверен Алексей.

"Этот массажёр 49 рублей в Галамарте" – парирует еще одна участница сходки.

– А Вам не нужны пилочки по 50 рублей? – Спрашивает меня полная женщина в платье.

– Нет.

– А щипчики? Смотри, у меня ещё лак для ногтей есть!

Интересно, что в Москве все (даже фриганы) постоянно пытаются тебе что-то продать…

Впоследствии она разоткровенничалась со мной, протирая хлеб влажной салфеткой:

"Вот они тащат всякий хлам с помоек, от вещей воняет! Меня муж ругает, чтобы я не таскала, а я всё равно нет-нет, да что-нибудь принесу. Всё экономия, правда? Я до последнего держалась, не ходила по помойкам. Работала. А как с ногами стали проблемы, ноги стали опухать, теперь только так выживаю. В магазин пойдёшь, потратила две тысячи, купила только фрукты."

Мне дали клетчатую рубашку пятьдесят шестого размера, аромалампу и яблоки, которые просили забрать. И зашипперила на меня, потому что ничего не дала взамен.

Изначально я пришла посмотреть на движение. И, если и хотела, не могла бы ничего дать, так как все мои вещи были в моем рюкзаке, а хранить находки было негде.

Вот я, насмотревшись на экзистенциальные страдания скучающего программиста, внезапно попадаю в общество этих нищих и больных людей, готовых разорвать друг другу глотку за гнилой банан с помойки.

И в том, и в другом случае я – лишь прохожий, идущий мимо. Призрак, который наблюдает за жизнями разных людей и записывает истории. Люди – вот главное богатство страны. А поглазеть на архитектуру и из окна можно.

25 июня

Посетила встречу фотографов-любителей в парке Фили. Одним из фотографов был мой знакомый Дмитрий Автостопов из Орехово-Зуево. Я бывала у него в гостях пару лет назад. Тогда он работал курьером в «достависте» и, пообщавшись со мной, собрал рюкзак и чуть не уехал со мной в Питер, передумав в последний момент.

Отдыхающих, кажется, пол-Москвы. Парк битком. Жара +35. Люди загорают на бетонном поребрике. Кто-то занимается спортом, кто-то читает книги. Многие купаются, несмотря на знак «Купаться запрещено. Реально запрещено», а рядом плавают утки и растут кувшинки.

Участников встречи было всего пятеро. В течение примерно тридцати минут все сделали нужные снимки и разошлись по домам, практически не общаясь друг с другом.

Мой маленький сквот

26 июня

Петя сообщил, что живет в какой-то заброшке с друзьями из Екатеринбурга. И мне стало дико интересно. До этого я не жила в заброшенных домах, но тема сквоттинга интересовала меня уже очень давно.

Петя назначил встречу на метро «Бауманская». Для конспирации, так как другая станция была намного ближе. Он взял с меня обещание ничего не писать о сквоте в соцсетях, не делать фото и не снимать на видео – по понятным соображениям. Ведь там жили ребята, у которых это жилье было единственным. Конечно, они очень боялись, что о нем кто-то узнает.

Итак, мы быстрым шагом проходим мимо трехэтажного здания, окна в котором частично забиты. Петя внимательно ловит момент, когда вокруг никого не будет. Это нелегко: центр Москвы, разгар дня. С ловкостью фокусника и быстротой гепарда он молниеносно бросается к зданию и отгибает лист профнастила. Нервничает, что я залезаю шумно, неуклюже и медленно. Палево.

Пропихнув меня внутрь, он закрывает «дверь». Я спрыгиваю вниз. Внутри темно. Даже не верится, что здесь могут жить люди. На нашем пути – гитары, гитары, гитары… Мы идем по дороге из разбитых гитар. Их здесь штук пятьдесят, наверное. Игровые автоматы, полуразбитые, стоят в запустении… Петя говорит, здесь в девяностые было казино. Его закрыли, а хозяин куда-то исчез. Нового хозяина так и не нашлось, здание перешло на баланс администрации города.

Я тут же спросила, можно ли его выкупить. Можно. За рубль в год по социальной программе. Но необходимо сделать ремонт, вставить окна, избавиться от мышей. А это очень существенные вливания денег. Больше, чем на квартиру, так как помещение огромное. И понятно, что всё, что уже есть, будет уничтожено, а всех жильцов выгонят.

По единственной уцелевшей лестнице попутчик провел меня на самый верх, в «зал славы». Наверху здания подобие башни, в котором и живут «коренные жители». Большая комната с окном, из мебели – круглый стол для покера и стулья. За столом сидят три человека. Всем около 23-28 лет. Петя знакомит меня с ними. Здоровый лысый мужик с бородой – Прапор. Именно он заехал сюда первым, разрисовал все стены и оформил эту и несколько других комнат. Сам он живет в башне, и говорят, что у него есть даже душ и туалет. Не брезгует фриганством.

Я в восхищении смотрю на стены: театральные занавески, картины в готическом стиле, логотип «Короля и Шута», весьма талантливо нарисовано. Прапор показывает мне свою комнату: кровать, картины на стенах и потолке. Очень чисто. Комната закрывается на замок. Если не знать, что находишься в сквоте, можно подумать, что это обычная квартира. Нет, не обычная… Молодежное модное арт-пространство. Жаль, что его талант пропадает почем зря. А ведь мог бы этим неплохо заработать. В другом месте, с другими людьми. Но ведь человек выбирает сам, где ему жить и с кем общаться.

Второй, не менее оригинальный персонаж – худощавый и кучерявый Монолит, или Моня. Он – «сталкер»: ходит по заброшенным охраняемым заводам и бункерам, срезает с электрощитков ценные металлы. На то и живет. С одной такой «ходки» только он один вытаскивает серебра и латуни на 20 тысяч рублей. Сдав хабар в металлоприемку, денег он не считает: проматывает, разбрасывая на такси и импульсивные покупки вещей, которые ему не нужны.

Третий – меланхоличный блондин Раят. Парень пишет стихи и тексты песен и очень глубоко знает историю разных рок-групп. Он мог бы продавать свои тексты группам, читать лекции о рок-музыке, вращаться в богемных тусовках. Но сейчас он достает еду из помоек и ходит на объекты с товарищами.

Петя выделяется на общем фоне: он единственный не имеет абсолютно никакого отношения к творчеству и рок-музыке. Только сейчас, спустя месяц знакомства, он поведал мне, что воровал велосипеды и продавал. Сейчас зарабатывает не менее маргинальными способами: аскает, сдает металл. Но, в отличие от остальных, крайне брезглив и негативно относится к фриганству. Что, однако, не мешает ему за обе щеки трескать то, что притащат товарищи, а остальное время валяться и спать. При этом у него сила, реакция и сноровка, как у спецназовца, превосходная сообразительность и хитрость. Мне бы хоть десять процентов его здоровья…

Петя провел меня на второй этаж. Он довольно большой. Напоминает общежитие с множеством комнат и общим санузлом. Мы заходим в большую, метров двадцать пять квадратных, комнату. В ней практически ничего нет: только голый пол и палатка. Несмотря на то, что я не ощущаю запахов, я чувствую, как в нос ударил резкий поток аммиака. «Я помыл пол на несколько раз!» – хвастается мне Пётр и гордо демонстрирует палатку и комнату, которую сам очистил от тонн фекалий. Помещение вылизано и вправду по-армейски. Чище, чем во многих квартирах, где я бывала. Осталась сущая мелочь: поставить дверь.

На этом же этаже, чуть далее, обитает Раят. Его комната, как чулан, без окон. Видно, что обустраивали ее долго, тщательно и со вкусом подбирая предметы. Понятно, почему ребята так дорожат этим местом.

Я поселилась в комнате Пети, так как пустил меня именно он. Купила точно такую же палатку, поставила рядом. Нашла покрывала и матрасы, постелила внутрь. Жить можно. Но как быть с удобстввами? В заброшке нет ни электричества, ни воды, ни отопления. Электричество можно было бы легко пробросить, но это будет слишком заметно. Дом просматривается со всех сторон.

Мне показали остановку, на которой есть usb-зарядка. Днем можно заряжать пауэр-банк в кафе, ночью – на остановке. «Банки» хватает на пару дней. Да, придется посидеть несколько часов. Для оптимизации процесса кто-то один заряжает все устройства за раз, а другие занимаются делами. Иногда (очень редко) находится человек, живущий в нормальной квартире, который поможет зарядкой и стиркой. Однако, сквоттеры не надеются на других, а предпочитают жить автономно.

Личности, не имеющие телефонов, ездят на ночь в компьютерный клуб. Целая ночь стоит 300 рублей. Лайфхак, если негде переночевать и нужен интернет.

Продукты добываются ночью, на помойках магазинов и ресторанов. Еды хватает на всех. У нас коммунизм: каждый приносит, что может, и берёт столько, сколько может.

В темное время суток освещаем комнаты свечами, всегда берем с собой фонари. Фонарь – лучший друг сквоттера: без него не пройти в темноте через первый этаж, с ним удобнее ковыряться в помойке.

Отопление летом не нужно. Пищу готовят на туристической газовой горелке, закупая маленькие баллончики с газом. Воду таскают ночью (откуда точно, мне неизвестно) в пластиковых канистрах на 10 литров.

По ночам, а иногда и днем, ребята идут «на объект». Меня туда, понятное дело, не берут. Зато охотно берут мой фонарик или наушники. На вопросы, куда идут и когда вернутся, мне не отвечают. Наверное, во избежание утечки информации.

Первая ночь на сквоте. Все ушли. Темно, никого нет… Я лежу в палатке. По комнате начинают ходить мыши. Некоторые пытаются прогрызть палатку и пролезть внутрь. Из-за шороха, создаваемого мышами, еще труднее уснуть. Но страшно было только поначалу. Потом я привыкла и к запаху, и к мышам.

Утром ребята вернулись довольные: вытащили 60 кг латуни! А у меня еще не решены бытовые вопросы: куда ходить в туалет? Петя говорит, что нужно спросить Раята. Тот отвечает, что по-большому можно ходить в любую комнату кроме жилых (а комнат только на втором этаже больше двадцати – занимай любую), а по-маленькому – в унитаз. Но так как он находится на его личной территории, туда ходить нельзя.

Всё это я передала Пете, после чего он устроил разбор полетов, и унитаз стал общим. Благо, в доме 1877 года постройки частично сохранилась канализация.

Мне показали канистру с водой с краном, из которой можно умыться, почистить зубы. На «кухне» также находится емкость с водой, в которой можно мыть посуду.

Что касается душа и стрики, с этим проблемы. У Прапора есть его личный «душ» – такая же канистра с холодной водой, установленная чуть повыше. Но мне пользоваться им нельзя. Стирать – только руками в холодной воде.

Сквоттеры не думали, что я здесь поселюсь: ведь девушки более требовательны в бытовых условиях. Они даже не представляют, как вообще здесь может обитать девушка. Но мне к суровым условиям не привыкать. Главная моя проблема, как это ни странно, вовсе не гигиена, а незаметно проскользнуть на выход.

Мыши

Мышей мы пытались ловить. Прапор сажал их в банку и ставил над ними опыты. Мазал клеем, краской и проверял, сколько мышь проживет в таком состоянии. Одну мышку он посадил в трехлитровую банку, сделал ей ирокез, построил лестницу из зубочисток, по которой мышка взбиралась наверх, когда открывали крышку. Банка висела на цепи на стене в "зале славы", где мы обедали и общались. Сторожевая мышь встречала всех входящих.

На втором этаже, где жили мы с Петей, мыши чувствовали себя полноправными хозяевами. Но я твердо решила их выгнать, купив и насыпав в норы отравляющую зерновую приманку. Но отрава подействовала на них, как наркотик: наевшись зерна, мыши осмелели. Стали бесстрашно бегать днем посреди комнаты у меня под ногами. А когда средство закончилось, они бегали в поисках новой дозы.

2 июля 2022

Собираю рюкзак, сажусь в автобус. Немой парень с бутылкой пива в руке жестом показывает: "Переспим"? Молодец, сразу к делу переходит . Я жестом показываю "Нет". Парень не отчаивается и показывает на бутылку. Я отвечаю: "извини, мол, у меня другие планы", указывая на рюкзак и дорогу.

На вокзале открываю кошелёк, чтобы купить билет. В заначке у меня была тысяча рублей. Сую руку в кошелек… денег нет. Вечером деньги ещё были. Я стараюсь всегда оперативно держать всё на карте, но в этот раз поленилась зайти в банк. Неужели украли ребята со сквота? Не хочется так думать, но всё указывает на это… Печаль, однако. Но если начну кого-то обвинять, сразу вылечу. Возможно, на это был их расчет? Ладно… Надо думать, как добираться. Беру билет на ближайшую станцию, прохожу в электричку. Ехать два часа. Повезло, что контролеров не было.

Гуслица

На станции «Ильинский погост» пошла за толпой. Все шли по навигатору. И, как стадо баранов, уперлись в глухой забор. Но быстро нашли обходной путь.

Итак, творческое пространство «Гуслица». Я слышала о нем от нескольких знакомых. Мне советовали там жить. Можно волонтерить 5-6 часов в день, а можно творить, рукодельничать, но – на постоянной основе, отдавая половину дохода пространству.

Когда-то это было помещение площадью 14 тыс. кв.м., принадлежащее текстильной мануфактуре. В девяностые его отжали бандиты, но помещение стало невыгодно им в связи с удаленностью от Москвы. Много лет здание фабрики пустовало, пока его не нашли художники-энтузиасты. Бандиты, узнав, что там кто-то развернул деятельность, пытались его отжать, но художники оказались подкованнее. Им удалось оформить документы, подключить связи и отстоять территорию. Теперь это – «творческая усадьба», в которой живут и работают художники, фотографы, мастера, актеры, музыканты. Здесь проходят выставки, концерты, лекции, мастер-классы. Делают и продают мебель, керамику, обрабатывают металл, пекут хлеб, шьют одежду. То есть, по сути – та же фабрика, но с творческим уклоном. Интересно перенять опыт и возможно, построить что-то подобное. Работать можно и курьером, и продавцом, но хочется делать что-то своё. Увы, с моими хождениями по больницам быть далеко от Москвы, до которой отсюда ходят две электрички в сутки, слишком неудобно.

Сейчас здесь проходит музыкальный фестиваль «Платформа». Я много слышала о нем, но ни разу не посещала. Здесь выступают Умка, Михаил Башаков, Ника Батхен со своим Никафестом на поэтической сцене. Ассистирует ей мой друг, звукорежиссер из Волгограда. Давно с ним не виделись. Жаль, что пересечься на фестивале так и не получилось.

Музыка здесь народная, бардовская, с губными гармошками и гитарой, а-ля Башлачёв, Паровоз до Кубы, Машина Времени, Умка. Есть блюз, чтение стихов, театр, танцы и спектакли. Под открытым небом расположены картинные галереи, скульптуры и арт-объекты. Среди посетителей много людей 35-55. Говорите, фестивали – это для молодёжи до тридцати, а потом нужно остепениться и строить семью? Сюда приезжают и семьями, и с детьми.

Осмотрев территорию, я стала искать место для палатки. Мимо проходит пузатый мужчина лет 45. – Привет! Я твой подписчик! Разговорились. Выяснила, что мужчина ездит автостопом (что меня удивило), волонтерит на фестивалях и фермах. Возник логичный вопрос, как и на что он живет. Сказал, что на помощь от родителей. «Есть два пути: первый – работать в поте лица год, а потом поехать отдыхать, как человек, и тратить деньги. Второй – ездить по фестивалям, по волонтерствам. Где-то покормят, где-то приютят, дадут крышу. Некоторые до пенсии так живут, и их это устраивает.

В итоге он воткнул меня на место платных палаток. На территории был душ со смесителем, раковины, бутылки с водой для всех. И – ура! – электричество. Сразу же поставила пауэр банк на заряд. Набрала бутылку из-под крана, расчехлила новую палатку, там переоделась и разложила вещи. Рядом – стоянка панков. Они орут: "как прекрасен мир, где можно бухать с утра!" На территории не продают алкоголь, но не запрещают привозить его с собой.