Черный амулет. Историко-романтическое повествование

Тут распахнулись ворота в изгороди, и выступили из них, надеясь на милость богов своих, ситтакены, населявшие место. Старейшины в белых одеждах несли дары ужасным пришельцам, вели дочерей. Одного из них привели к Патаку. Слезящимися глазами смотрел высокий старик в лицо вождя степняков.

– Ты не знаешь меня? – спросил Патак и назвал свое имя.

– Теперь знаю, – спокойно отвечал тот, – и прошу, не разрушай наших домов, не лишай род наш жизненной силы. У нас и так много стариков.

Патак усмехнулся, оглядел разрисованные кругами и крестами одежды старейшины.

– Если бы вы поменьше слушали сираков, что учат вас жить, мы не пришли бы врагами. Тебя я отпущу, и других ваших, раздавленных тяжестью лет, тоже. А тех, что способны держать копье, как могу отпустить я? И потом… моя милость – плохая добыча для воинов. Пусть же порезвятся, чтобы не был напрасным их путь сюда.

…Мидасп довольно оглядывал взятых пленников, плотно набитые мешки – добычу своего десятка. Набег удался! Первый набег, отмеченный такой щедростью божеств! Хвала Вртрагне и всем предкам арсиев, пославшим удачу.

Он не ощущал жалости. Жалость – презренное для воина чувство. Оно ослабляет руки, лишает зоркости глаза, подтачивает мужество. Прочь, как больную собаку, гонят ее потомки Орсодака. Страдания и позор врагов угодны великим сарматским богам.

Легкая добыча затуманила головы многим. И Гатаорс – двоюродный брат Патака – махнул рукой на уговоренное возвращение. Какая беда? Впереди беззащитные селения. Трусливые меоты разбегаются сразу, только услышав боевой клич арсиев! И взяли потомки Орсодака еще два поселка, и все, что было в них ценного, радовавшего глаз и душу степняка, и новых пленников добыли…

И только к вечеру потянулись, утяжеленные добычей отряды арсиев до границ меотских владений, к условленному месту. Оказалось, что аорсы давно ушли назад, верно рассчитав небыстрое свое возвращение.

– Дождитесь оставшихся! – передал волю Радамсада гонец его.

– Патак пусть ждет всех оставшихся! – так велел Сангибан, забрал все обозы с собой и двинулся за аорсами.

Багровый от злобы, Патак расположил свои сотни на невысоком холме, разослал дозорных и даже не поставил походного шатра.

– Где эти псы! Нищие! – клял он отставших. Были ими аланорсы, которых обуяли жадность и азарт разгрома. Их конница появилась уже в сумерках. Один из ардаров отозвал Патака в сторону. Оживленно говорили они, и аланорс все время показывал вдаль, шарил ею, будто раздвигал невидимые заросли. Там остались еще две сотни аланорсов, но ждать их не стали. Повернули морды коней вслед за ушедшими соплеменниками.

…Ушло в душный сумрак далекое, распластанное, словно шкура огромного белого барана, тело Меотского моря. Совсем не различались краски степи, когда арсии увидели, наконец, вдалеке огни походного лагеря.

«Ждут», – облегченно подумали многие.

Предчувствуя скорый отдых, заторопили коней. Но всеми ли испытаниями поделился с людьми неугомонный Вртрагна – Ветер? И вот уже тихий ропот родился в задних рядах всадников. Тревожно бухнул барабан. И оглянулись все, и увидели в наступающей сзади густеющей темноте непрерывно движущееся пятно. Еще можно различить в нем конную лаву.

Сираки!

Заманчиво горят в безлунной ночи огни отдыхающих отрядов. Сираки не видели арсиев, поглощенные иной целью – догнать грабителей и врагов. Два конных отряда, кажется, полтысячи всадников всего, прикрывшись темнотой и веря во внезапность своего появления, спешат отомстить.

Мидасп вытянул шею. Исчезли приятная расслабленность тела и спокойствие души. Значит, не дано окончить набег беспечным возвращением. Вот они – враги. Он оглянулся, услышал позади голос Патака:

– Отвлечем внимание сираков! Тарсий, пошли гонцов к Радамсаду – пусть поднимает людей. Да торопись!

Тут зароптали иные:

– Нас мало, сираки раздавят! Лучше догоним остальных, успеем, отобъемся вместе!

– Нет, не успеем, – отвечали другие, – перед нами овраг, потеряем время, рассеемся!

А уж пробили барабаны, в дальней сотне закричал рожок, словно призывая врагов оглянуться.

А Мидасп сразу понял, что делать ему.

– Эй, Мастиг! Занат! Все за мной!

Плети прошлись по бокам коней. Мимо удивленных соплеменников помчался вперед десяток Мидаспа – добывать славу отчаянных храбрецов.

– Остановить их! – завопил Патак.

Куда там! Махнул мечом Патак – вперед, вперед! И сорвались сотни, вслед за юными, вдоль склона оврага заторопили коней.

На горе ли арсиям, на удачу – расползлись в небесах облака, мягкий свет переменил мир. И не таким большим оказался овраг – вот уж позади его разверстая пасть – провал с крутыми глинистыми склонами. Ровная степь впереди встречает всадников Мидаспа. А еще взгляды врагов встречают их. С воем и гиканьем понеслись в лоб сираки, послали первые стрелы. Отвели боги меткость сираков, добрый знак!

И ушло глубоко-глубоко в душе Мидаспа все, что было доныне, все, казавшееся детством, игрой, шумливой забавой. Плотно надвинут кожаный шлем, панцирь словно прирос к телу. Мелькнула вдруг мысль-видение – будто бы отец скачет в бой, бьется о грудь черный камень – хранитель жизни и силы воина.

И Мидасп поднимает меч Варкафута, плотнее сжимает коленями конские бока, и первый, подскочивший как-то сбоку сирак получает сокрушительный удар по шлему.

– Пата-а-ак! – зазвучал клич, стал мощнее, громче в тысячу раз – это подоспели арсии.

Сирак падает в траву, под копыта коней своих соплеменников, и новый противник налетает на Мидаспа. Не видно вражьего лица – только черные тени на нем, спрятанном под бронзу глубокого шлема. С железным скрежетом сшиблись мечи, и закрутились всадники, пугая друг друга злобными выкриками.

Силен напавший – Мидасп едва успевает отбивать частые его удары. Скаля зубы, кусаются кони сражающихся, толкаются и мешают верховым. Патак, пробив путь себе, пришел на помощь. Потеснил сирака, отвлек и подставил под разящий удар Мидаспа

– Что, славы ищешь? – крикнул Патак. – Давай помогу, сын Фрасаука! Уж больно ты горяч!

– Сзади! – воскликнул Мидасп, заметив опасность.

Обернулся Патак, ловко принял щитом острие копья, вырвал увязшее оружие из рук сирака, зарубил неудачливого.

– Бей! – донесся далекий рев. То аорсы спешили к союзникам своим. Вовремя доскакали гонцы, пришла подмога…

Стали одолевать сираков. Конница их разбилась на мелкие кучки. Небольшой отряд, явившийся было из серебрящейся в лунном свете рощицы, повернул назад, изчез в темной глубине степи.

Оттеснили подоспевших меотских копейщиков и пращников. Успели те, правда, сшибить наземь некоторых из аорсов, но не устоять против свирепых всадников. Пали многие под длинными мечами, других нашли стрелы, иные ломали шеи, катясь по склонам оврага в спасительную его глубину.

Вырвавшиеся конные сираки помчались прочь, к холмам, к давно изведанным тропам и удобным местам. Кто доскакал, кто не успел. Гиканье, вопли раненых, раздирающее душу ржание скакунов, ломающих ноги при падении – все перемешалось…

Где-то погнались за сираками. И Мидасп рванулся, почуяв верный миг. А тут уж и лунный свет поблек, приходила пора рождения нового дня.

Патак кричал, чтоб не увлекались погоней. И прав был: кто знает, не спешит ли подкрепление к сиракским наспех собранным отрядам? Только разве услыхал Мидасп слова его? Догоняет он всадника и почти ощущает ту надежду на спасение, что внушает сираку недалекая совсем роща.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Арсии – похожее сарматское племенное название (арсиеты) зафиксировано в античных источниках с предполагаемой локализацией в районах Нижнего Дона в описываемый период. Автор пользуется им как наименованием близким этнониму «аорсы» (см. словарь)

2

Снятие скальпов с поверженных врагов было одним из военных обрядов скифов и сарматов, признаком и свидетельством воинской доблести, об этом говорят античные авторы.

3

Речь идет о пережитках ритуального каннибализма у некоторых древнеиранских народов, описанных античными авторами. По верованиям древних, мудрость и сила съеденных (как правило, это были старики) переходила к съевшим их соплеменникам.

4

Обычай сидения на шкуре быка описан античными авторами (Лукиан) у скифов и, судя по всему, существовал в сарматской среде. Садившийся на бычью шкуру призывал, тем самым, в особо настоятельной мольбе о помощи военной силой. Желавшие помочь наступали на край шкуры, принеся тем самым клятву-обещание привести воинов, кто сколько сможет.

5

Здесь – вымышленное название одного из сарматских племен Нижнего Дона; происходит от иранск. корня «сау» – «черный», распространенного в этнонимике скифо-сарматов.

6

Об обычае сираков выбирать в цари (вожди) человека, имеющего самую «длинную голову» – то есть искусственно деформированный с младенчества череп – сообщают античные авторы. У многих народов древности искусственная деформация головы – признак принадлежности к аристократии.

7

Под конским бегом здесь понимается расстояние примерно в 35 км.

8

Здесь имеются в виду сарматские погребения знати первых веков до н. э. – I в. н. э., сконцентрированные в низовьях Дона (Новочеркасск)

9

Здесь р. Кубань. Название «Оленья речка» встречаеся в античных источниках.