Приятная неожиданность

– На Торговой площади, – пискнул бывший компаньон.

Решили, что завтра он этим оповещением и займется. Написали необходимое, поставили подписи, и отправились на базар Софийской стороны. Приказчик глядел исподлобья, грузчики сходу взялись орать и требовать обещанных денег:

– Да у нас дети голодные…

Акинфий от них отмахнулся.

– Вот новый хозяин, с него и получайте, – и унесся оповещать соседей. Коллектив глядел на меня, пытаясь понять, как долго я им не буду платить. Начал вникать в нужды подсобников. Им и обещано-то было немного. Своей властью узурпатора поднял зарплату рабочему классу в три раза. После всех расчетов у волхва, денег у меня с собой были гроши. Поинтересовался у «белого воротничка» наличием средств в кассе. Хватало с избытком. Раздал грузчикам долги нанимателя и отпустил их по домам, кормить жен и деток.

Пришли соседи, познакомились. Потом они ушли запирать лавки. Рынок уже заканчивал свою работу. Освобожденный от лишних забот Акинфий тоже унесся.

Мы присели разбираться с делами с приказчиком. Ему было девятнадцать лет, из купцов. Зовут его Алексей. Отец пропал прошлым летом вместе с товаром и ладьей. Пришедший через некоторое время гребец сообщил, что налетели какие-то кочевники и всех перебили на стоянке возле берега. Он был сильно изранен, принят за мертвого и сброшен на отмель. Что случилось с хозяином, не знал. Вот теперь они и гадают всей семьей, убит отец или в рабстве.

Товара батя почти не оставил, хотел менять профиль. Кроме матери, на шее у парня пятеро младших братьев и сестер. Все сейчас питаются с огорода, хлеба уже дней пять как не видели. Отцова лавка давно продана, семья перебивается случайными заработками старшего. Поэтому сюда пошел охотно. И – такой удар! Ничего не платят! Хоть бы уж еды какой дали…

Я велел ему взять оставшиеся после ухода грузчиков рубли, запирать лабаз и бежать за хлебом. Он пересчитал деньги и робко спросил:

– А еще полтина в другой день будет?

Не сразу поняв ход его мыслей, сообщил, что его заработная плата на этих днях тоже будет пересмотрена. А это – так, подарок компаньонов приказчику за беспорочную службу. Паренек, ликуя, убежал.

Глава 24

Заехал домой, сменил лошадку, взял полный кошель денег и отправился на лесопилку. По дороге обзавелся попутчиком на пегом меринке. Зорька и бывший жеребец были переполнены душевным покоем, седоки их тоже не торопили. Ехали неспешно, разговаривали. Немолодой собеседник поведал, что он староста небольшой деревни Бездново, которое стоит на красивой и изобильной рыбой речке Соснице. Возле них не только никакой бездны, но и омута-то путевого нету. Вот на Вишере, в которую она впадает, там да! А почему предки деревушку так назвали, не помнят даже глубокие деды.

Я тоже сообщил о цели своего визита. Оказалось, что Сосница и Вечерка – это одна река, только называемая в разных местах по-разному. А Вишера впадает в Малый Волховец, приток Волхова.

Разговорились об окрасе лошадей. И тут выяснилась интересная деталь: один глаз у меринка был голубой! Я не поверил – мало ли чего эти селяне придумают. Остановились и проверили. Точно! Оказалось, что эта интересная особенность присуща лошадям только пегой масти. Причем пятна могут быть любые по размеру.

Конек моего нового знакомца был красавец: сам серый, спина и хвост очень белые, весь усыпан небольшими светлыми звездочками. Оказывается, глаза могут быть голубыми и оба. Заодно я узнал, что такое сивый мерин, который славится враньем. Оказывается, это отнюдь не цвет лошади, а пожилой возраст животины или человека, любящего приврать. Потом дорога разделилась, и мы расстались.

На Вечерке еще кипела работа. И пилили, и рубили, и возили. Большого сбора гостей сегодня и не ждали – кроме меня и Данилы никого не будет. Решив воспользоваться моментом, быстренько вылечил и хозяйку, и Матвея, забежавшего поздороваться, от венерического иногороднего подарка.

Потом он унесся работать дальше, а я очень внимательно оглядел девушку. Не беременна. Огонек любви изрядно уменьшился. Отсутствие оргазма на обе эти вещи оказывает нехорошее влияние. Никаких болезней в организме и в заводе нет. В избе мы были одни. Без усилий погрузив девушку в гипноз, исследовал проблему постановки преград Матвейкиной постельной лихости.

Первой была мать. С детства задавливала авторитетом, учила: мужу нельзя потакать, разбалуешь – хлопот не оберешься и тому подобное. Разобрался с этим легко. Матушка не всегда права, и с ушкуйником была против, и прочее. Дал психике пару минут на подбор ярких примеров из прошлого. Сам в это не вникал – почти все взрослые люди к этому приходят самостоятельно. Могу только ускорить процесс.

А вот второй противник оказался пострашнее… Это была несгибаемая православная церковь, которая запугивает свою паству хлеще других мировых религий. Даже ислам пугает адскими муками только неверных, и то послабее. А у нас? Будь ты хоть трижды верный раб божий, а нагрешил и не покаялся – вот ты и попался и место твое в аду на несусветных муках до страшного суда! Вот этим Леночку конкретно и запугали.

А со всеми изысками в половой сфере попы боролись рьяно. И выражение «скотский блуд» пришло тоже от них. Тут борьба была нелегка. Пробовал и так, и этак – проку чуть. И на Матвея перевесить не удастся, он уже все, что можно, перепробовал.

Ситуацию решила одна счастливая идея. Я вспомнил истории жизни христианских святых. У очень многих начало было изрядно грешным. Они и разбойничали, и убивали, и баловались многоженством. А к концу жизни начинали молиться, каялись в грехах. И, глядишь, дело пошло! Начинали лечить, творить чудеса и предсказывать будущее. Глядишь, после смерти и канонизировали!

Вот и Елене я быстро внушил эту мысль. Сейчас твори, что хочешь, хоть занимайся на досуге излюбленным скотским блудом. Покаешься к концу жизни, пожертвуешь церкви деньжат – бог все простит! Нагуляешься по райскому саду, бренча на арфе, вволю. Ну увидишь, дело пойдет веселей! Возможность забеременеть значительно увеличивается, поэтому употреблять алкоголь без моей команды – ни-ни!

Потом бережно вывел хозяйку нового дома из навеянного состояния. То, что было последние полчаса – о вторжении чужой воли, надежно спрятал, можно сказать, закамуфлировал, теперь можно и отдохнуть.

Приехали возчики с бревнами, нарубленными лесорубами. Вышел к ним, несколько утомленный, и сказал, что следующая поездка будет последней на сегодня. Рубщиков леса тоже велел из чащи вышибать. Будет раздача денег за отработанный период.

Увидел прилив рабочего настроения. Бойко скинув доверенное им имущество, ускакали в бор. Доски сегодня можно не грузить – их там, у Алешки, достаточно.

Подошел Данила. Жену тошнит, осталась дома. Позвали хозяина и его подсобников. Всем раздал аванс, народ обнищал. Грузчиков отпустили. Бывшего мельника, для получения денег на свою ораву, сориентировал на Фрола.

Перед тем, как сесть за стол, отманил в сторонку и предупредил Матвея о возможных ночных чудесах и не велел пока выпивать спиртное. Не хватало мне еще всяких мутантов править! Быстро поняв суть дела, загорелся. Смущала его только противная венерическая болезнь. Утешив его известием об успешном излечении молодой семьи и предупредив о неразглашении этой медицинской тайны никому, отправился покушать и принять на грудь вволю. Мне-то можно!

С пол часика посидели спокойно. Потом меня выдернули из-за стола вернувшиеся возницы и дровосеки. Всем все выплатил и предупредил, что дальше этим заниматься будет приказчик Алексей раз в неделю. Месяц казался мне очень длинен, американский метод для нищего народа был вернее. Вернулся. Молодоженов почему-то не было. Ну мало ли куда вышли… Вдобавок, в опрокидывании чарочек, они нам и не нужны.

Выпили, закусили, поболтали. Хозяева вернулись минут через пятнадцать. Матвей выглядел слегка утомленным, а Елена была оживлена и весела. И, главное: ее оранжевый огонь запылал с новой силой! Вот и началось…

Рассказал о паскудстве Акинфия. Реакция у всех была ожидаемой: Лене наплевать, Данила сжимал кулаки, бывший ушкуйник вяловато заметил:

– Завтра схожу, убью…

Эту идею я пресек сразу.

– Он старшина купцов половины города, а не половец, булгарин или разбойник. Умаемся потом откупаться. А лесопилка уже наша! Зачем нам лишняя головная боль?

С этим доводом все согласились, особенно Елена. Она все манила куда-то мужа, он явно отдыхал, и от исполнения супружеских обязанностей всячески отлынивал. Пора было линять.

Сказав молодым, что гости уходят, утащил Данилку с собой. От хозяев возражений не последовало. На улице объяснил суть своих действий кратко: так надо! Собственно, уже наелись, и предельная для меня доза спиртного тоже была выбрана. Данила, если что, догонится дома наливочками, утками и рыбцом из Вечерки. У него там всего полно!

Ночь провел в привычной постельке.

Утро порадовало ставшей привычной за это лето погодой. Слегка позавтракали (с утра много есть не могу!), и мужская часть коллектива со зверями отправилась на прогулку. Люба, как обычно, осталась на кухне – стучать горшками.

Дошли до реки, искупались, упали на песок. Животные играли рядом. Я рассказал о пегих лошадках-синеглазках, отсечении старшины купцов от кассы, аспектах обучения у волхва. Вот этим-то Игорь больше всего и заинтересовался.

– И это можешь лечить?

– Легко.

– И даже вот это?

– А то!

– А вот…

– С трудом и долго.

Поразило его известие о будущем возможном излечении женщин, не способных забеременеть.

– У них же линии никак не изменены?

– Кудесники глядят не на линии.

Изложил о проникновении в самую суть болезни. Ведун некоторое время просто сидел пораженный. Он думал, что чародеи берут другим – предсказаниями, всякими чарами, а лечат так же, теми же методами. И вдруг – этакая неожиданность! Потом спросил:

– Учиться берут всех желающих?

– Не знаю, не вникал.

– Узнай и вникни!

И мы дальше пошли купаться. Когда вылезли, уже Игорь меня удивил.

– Сухо нынче. Но скоро осень. Если на Ладоге дожди раньше, чем у нас пойдут – Волхов вспять потечет.

Вначале я принял это за народную байку типа о цветке папоротника. Нашел – и клады сами в руки поперли! Но все непросто: один раз в году, пару минут ночью, на Ивана Купалу. Молодые, конечно, ходят. Но ходят кучей, жгут костры, купаются нагишом – надо же покуражиться перед законным браком. Даже церковь не борется: добавила в исконный русский праздник Купалы день святого Иоанна, и все верят, все довольны. И молодежь, понятное дело, ничего и не ищет.

А кладоискатель и не пойдет. Ночью, в лесу, без света (с освещением-то не поймешь: то ли заветный цветок сияет, то ли отсвет от твоей иллюминации) того и гляди или в яму какую брякнешься, или сова клюнет, или схарчит второпях какой-нибудь лесной житель.

А с рекой история совсем другая, тут куча всяких путешественников: и купцы, и гребцы, и рыбаки, и ушкуйники. Глянешь – а там, по бережку, и скоморохи с каликами перехожими умостились. Не протолкнуться! Поэтому задачу надо усложнить. Обратный ток воды? Конечно! А часто? Раз в пять лет. Долго длится? Секунды 2-3. Чаще зимой. И обычный рефрен: сам-то я, конечно не видал, но мне рассказывали люди, видевшие того человека…

Для порядка все-таки решил потолковать об этом.

– А часто ли бывает такое чудо?

– Да почти каждый год.

– А кто видел?

– Кому интересно.

– А ты?

– Оно часто пораньше бывает, много раз при этом деле и купался. Кто в реку лезть не любит, с моста глядят, как обычное течение и ветерок в одну сторону, а мусор и ветки всякие – в другую.

Вот тут-то меня и прошибло! Я на Волге больше пятидесяти лет прожил, повидал ее и ближе к истоку, и к устью. Она как текла с Валдайской возвышенности к Каспийскому морю, так и течет. И никакого обратного движения не бывает и быть не может! И так тысячи лет. Вода течет сверху вниз, а иначе никак.

Стал вникать. Ильмень-озеро в 20 верстах от Новгорода. Из него вытекает Волхов и движется очень далеко, к Ладожскому озеру. Большого перепада высот тут нету. И если тут, у истока, сухо, а там, в устье продолжительные дожди, течение и идет назад. Может в наше время из-за многочисленных ГРЭС и ГЭС этого уже и не бывает? Никогда в Новгороде через тысячу лет не бывал. Был бы тутошний, а я, костромской, тамошний.

Подбежали собаки, улеглись возле нас. Лошади тоже подошли близко. Собачки у нас молчуны – лают только при охране двора на явно чужого, а лошадки любят поржать друг с другом. Вот и сейчас… О господи! Я их понимаю! Вихрь явно был простоват и туповат. Я! Ты! А вот Зорьку послушать было приятно: тише, милый, там хозяин говорит… Вот почему ее люблю больше, а вовсе не за то, что она у меня первая. Ну да, Добрыня и говорил про все языки мира – животных, птиц, людей. В птичьем щебетанье пока ничего не понимаю.

Интересно было бы поговорить с иностранцем. Сам я никакими языками, кроме русского, не владею. Может Игорь горазд? Спросил. Знания вроде моих. Иноземцы в Новгороде были. В эту пору было все просто: с севера и запада – немец, с востока и юга – татарин. А делить немцев на шведов, англичан, немцев и прочих – зримое баловство. Татар тоже не разделяли. Все эти булгары, половцы, печенеги…

– А в городе какие-нибудь немцы проживают? Может так: приедут, продадут и уедут? – спросил у ведуна.

Оказывается, раньше так и было. А сейчас поставили Готский двор и их там немало. Корабли приходят и уходят в Готланд, а эти островитяне живут у нас постоянно. Может, вспомню чего? А где он этот остров? Получил честный ответ от исконного жителя этого века: а черт его знает! Забегу как-нибудь на этот двор. А то я, может, только насчет лошадиного языка ловок? А где его найти? На Торговой стороне любой покажет. Отыщем на досуге!

Возле Новгорода разделились: кобылку и собак Игорь повел домой, а мы с жеребцом подались на базар к Фролу. Там дело пошло, доски просто рвали из рук! Посмотрел, порадовался. Поговорим позже.

Не утерпел, заскочил к иностранцам. Узнал у первого попавшегося, не сильно ли он занят? Тот, на сносном русском, ответил, что пока нет. Попросил его сказать несколько фраз на родном языке. Иноземец удивился, но просьбу выполнил. На третьей фразе я уже знал его наречие в совершенстве. Представился. Спросил собеседника кто он, откуда, чем здесь занят. Сначала иностранец открыл рот от удивления. Тогда я добавил, что языков знаю немало, но нужно вначале решить на каком говорить. Его это успокоило.

– Очень хорошо на нашем говоришь. Гораздо лучше людей других наций, даже немцев.

Он купец, зовут Олаф, швед с Готланда. Берет на Руси шкурки пушных зверей, ворвань и воск. Привозит то, что просят: оружие, ткани, разнообразные изделия.

В общем, мы, как сырьевой придаток Запада – и сейчас, и через тысячу лет. Меняются только позиции: вместо шкурок и воска – нефть и газ. Суть торга прежняя. Спросил, чем я занят? Рассказал ему про коляски.

– Их можно увидеть?

– Пошли хоть сейчас, есть одна готовая.

Олаф забежал к себе в лавку, предупредил приказчика, что ненадолго уходит, и мы пошли, бойко болтая по-шведски. Прихватив по ходу Антошку, зашли к Алексею. Лешке сообщил о должности кассира по лавке и лесопилке, выдал утроенную получку.

– Выдавать зарплату будешь раз в неделю. Твои заслуги оценю лично. Заворуешься или выручка будет меньше, чем у другой лавки, оправданий слушать не буду – просто уволю.

– Да я, да мы…

Я тут же ушел. Ну не слушать же, как он тут горы свернет! Шарабан был уже готов. Объяснил и шведу, и ученику, почему он сделан так, а не иначе. Олаф, сказав, что зайдет в другие дни, упорхнул по своим иноземным делам.

Пришел заказчик со всей семьей. Внимательно все оглядел, попрыгал на каждой подножке, похлопал дверями и вник, почему передние колеса значительно меньше задних. Потом погрузил всех чад и домочадцев. Мы с Антоном запрягли Вихря, сели на облучок и поехали. Во все повороты вписывались уверенно. Конем правили по очереди. Периодически останавливали, выясняли впечатление боярина и спрашивали, куда ехать дальше.

Будущий приказчик проявил себя молодцом: коня не боялся, рулил уверенно, Новгород знал очень хорошо. Переехали дважды через мост – туда я, назад за вожжи взялся он. Подъехали к дому заказчика, получили расчет и пошлепали назад. Антон хватал меня за руки и горячился.

– Вот это работа! Вот это да! Я все освою!

Читать он не умеет, значит надо ему сделать хорошие и большие рисунки видов карет. Заодно и заказчикам покажет. Чтобы нас понять, клиенту надо иметь мощный аналитический ум, и развитое художественное воображение. Модельного ряда у нас пока нет, а большинству людей мало услышать, им надо увидеть, потрогать. Ну а если придет боярыня-заказчица? Провал будет полный. Софьи Ковалевские редки во все века.

Вдобавок, скоро осень и зима, пойдут дожди, снега, морозы. А мы на улице… Срочно надо ставить ангар с отоплением. А вот где? Думалось о моем участке возле нового дома. Спросил мнение приказчика. Он недолго подумал, узнал где сидят мастера по изготовлению карет и сказал: на этом торге надо ставить, чтобы им ходить недалеко было. А парень-то толков.

Рассказал ему о картинках. Антон сразу одобрительно покивал: славная идея! С ним приятно было работать. Не чета моим компаньонам. Потому так рьяно и берется за новые дела. Ему расти надо, а не зарастать мхом на чем-то нудном. Мне часто нужно посоветоваться, а не с кем. Выдал ему рубль, а то потом позабуду, и повел знакомиться с древнерусскими каретниками. Заодно и раздавал им заработанные деньги.

Всех прошли, к последним зашли к братьям-кузнецам. И тут работа дала трещину. В кузне сидела Забава! Стараясь не обращать на нее внимания и, кое-как, уняв останавливающееся сердце и уезжающую голову, выдал умельцам заработок.

Тут девушка встала и пошла к нам. Убежать на подкашивающихся ногах я просто был не в силах. Как-то защититься – тоже. Сейчас повторю судьбу бурого медведя, пришибленного рукой богатырки. Тут Забава скомандовала братьям: погуляйте на улице. Те безропотно испарились. Я в это время вытолкнул из кузницы своего подручного – пусть хоть он уцелеет!

Красавица взяла меня за отворот рубахи и негромко сказала:

– Прости меня за дурость. Ты был прав, а я нет.

Тут мне стала ясна правота старинной пословицы: седина в бороду, а бес в ребро. Никого и никогда не любил так, как эту девушку! Обнял ее, нежно поцеловал в щеку.

– Хочу ведь, чтобы это были наши дети!

После такого моего замечания, уже она меня целовала пожестче, чем я ее. Потом попросила:

– Отведи меня туда, где были…

И мы пошли. По пути я отпустил Антона. Братья залетели в освободившееся помещение махом. Видать соскучились по работе. Заметил на груди любимой большой оранжевый факел. Меня свечение, наверное, заливает с ног до головы. Вышли за город. Присели на травку. Конь пасся рядом.

Разговоры у нас как-то не задались. Взялись опять целоваться и не заметили, как прилегли. А потом все и случилось. Сколько это длилось, пять минут или два часа, сказать не могу. Потом лежали: я на спине, Забава у меня на плече, а время безостановочно летело и летело… Солнце было еще в зените и меня мучил нестерпимый голод. Поведал об этом красоте ненаглядной. Другая стала бы гнусить: у тебя ничего святого, обгадил такой момент! Я бы вяло отбрехивался. Забава деловито спросила:

– Куда пойдем, к тебе или к нам с матушкой?

– У меня пока голые стены, ни ложки, ни плошки.

Любоваться на будущую тещу желания не было. Я встал и подвел черту:

– Знаю отличное место!

И повел в харчевню к Олегу. Тот принял нас радушно. Народу в корчме было немного, обеденное время уже прошло. Заказали винца, водочки, взвару, маринованных грибочков, рябчиков, лосятины и еще так, по мелочи. Не экономили – продажа шарабана подправила мои финансовые дела. Насытившись, стали беседовать.

Живут они небогато. Заработок братьев не блистал. Долги смогли отдать только с доходов от производства карет. Я ответил, что коляски и для меня дело новое, и как пойдет – неизвестно, но есть пение для купцов, лечение бояр, изготовление досок на двух лесопилках. Ее семья деньги в долг больше брать не будет. Забава спросила:

– А мы как дальше будем жить, вместе или просто будем встречаться?

–Только вместе! Поженимся хоть сегодня!

Ее тоже зажгла эта идея.

– Давай сейчас!

– Легко!

Сгребли остатки еды и шнапса. Двинулись к церкви. По пути спросил мою радость: а как же свадьба, наряд невесты? Она отмахнулась: не в первый раз. Мне подумалось: аналогично, оба уже видали виды… Старенький попик быстренько нас обвенчал. Забава задумчиво сказала:

– Вот я и опять замужем. Может теперь посчастливится?

Да, тут не угадаешь. Затем новобрачная спросила:

– А где жить-то будем?

Рассказал о новом доме. Она загорелась:

– Пойдем глядеть?

– Не сегодня. Общаться с жуликоватыми плотниками сил нету. Сейчас живу у ведуна. Они с женой хорошие и добрые люди. Бесплатно учили, кормили, хотели даже одеть после лета. Но тут я сам в силу вошел, зарабатывать начал. Познакомишься?

Молодая жена кивнула. Заодно и коня оставим. Зашли, посидели, выпили. Хозяева уговаривали пожить у них, пока не обустроимся – у вас там печки еще нет, готовить даже не на чем. А посуда, кровати, обстановка – все надо купить. Уговорили. Пошли в свою комнату отдохнуть. Там внезапно продолжили медовый месяц. Что-то я последние лет десять на такие подвиги был уже не горазд. Хотя омоложение чувствуется и в других сферах жизнедеятельности. А со сменой эпохи пришла и молодость.

Заехал бубнивший у ворот в прошлый раз боярский заказчик кареты, которого я одарил рисунками. Не особо поверивший в его ум и память хозяин переслал мне аналогичный подарок. Пока конюший что-то не очень внятно толковал о карете, рассмотрел созданное высокородной рукой. Кривобоко, но понятно. Четырехместный фаэтон. Предусмотрено место для кучера. Окошки невелики. Но вот одна позиция осталась непонятной. Прервал бормотанье челядинца:

– Рессоры то делаем или нет?

Умник даже и не понял, о чем речь. С трудом, но растолковал. Когда осознал, чело его озарилось:

– Боярин велел делать!

Цены на все варианты я написал еще в прошлый раз, но решил уточнить.

– Сколько хозяин заплатить хочет?

– Он сказал, ты знаешь. Велел делать побыстрее.

– Приходи послезавтра, раньше не получится.

Глава 25

Вернулся к своей любви. Изложил ей всю историю заказа кареты, которую на Руси звали бричкой или ландо. Внимательно выслушав, она предложила новую для меня идею.

– А, может, как братья делать – брать аванс?

Интересная мысль. Особенно учитывая, что завтра нужно выдать деньги мастерам на сырье для изготовления кареты, а после расчета по долгам Акинфия, рублей в кармане осталось немного. Изъять нужную сумму из лавок удастся только через несколько дней, а заказчик торопит. Прямо хоть иди и ювелирам самоцветы по дешевке сдавай! Бояре, похоже, выздоровели все, возле калитки не толкутся. Сходить, может, спеть?

Моя радость заявила, что тоже идет. Спорить не посмел. Поглядел на часы – опаздываем! Схватил домру, сумку и мы побежали. Забава неслась, как молодой гепард – чувствовалась неутомимая сила, я же периодически был вынужден переходить на шаг.

То ли от колоссальной любви, то ли от работы кудесника мои чувства обострились. Поэтому свой ансамбль увидел на невиданном ранее расстоянии, и услышал унижающие речи заказчика:

– Я вам даже еды не дам, не то что денег! Вы, без старшего своего, ничего толком делать не умеете: поете так себе, инструментов у вас интересных нету, поэтому и музыки хорошей не дождешься, пляшете, как старая хромая лошадь, рассказываете неинтересно, без огонька.

Да, купчина делал повтор прежнего отношения публики к этой молодежной группе до появления попаданца – скупщика гитар и балалаек. Кстати, они в самом деле положились полностью на меня: домру, еще одну, не купили, частушки – не выведали, одежду, на более яркую, не сменили. В общем, в связи с моим трудным финансовым положением, их долю пока урежем.

Ребята увидели меня и вырвался крик радости:

– Мастер! Мастер пришел!

Дальше все пошло, как по маслу: пять рублей за семь песен, остальное – по рублю, имени купца в текстах не будет, выпивка и еда за его счет. Споров не было. Парням объяснил, что они сегодня получат треть от выручки. Недовольные могут уйти сразу. Все всем были довольны.

Свет моих очей пожелала весь вечер быть со мною. Это меня как-то смутило.

– Но, понимаешь, кроме того, что пою, иногда я еще и рассказываю непристойные анекдоты.

Это ее не смутило: не впервой такое слышать. На работе можно даже и матюкнуться. А поведать скабрезную историйку за деньги, сам бог велел. Видала виды. Спросил музыкантов. Оказалось, женский пол в ватагах скоморохов не редок – и поют, и пляшут, и участвуют в сценках. Нанимателю было наплевать: