Дважды в одну реку

– Перестань! Помогите! – голоса разума были редки и слабы: большинство первоклашек окружили дерущихся девочек плотной стеной и с жадным любопытством наблюдали за происходящим, не подозревая по наивности лет, какую опасность может таить в себе обычная детская драка.

Впрочем, дракой происходящее назвать было нельзя. Сильная и агрессивная Алиса, успевшая в юном возрасте поднатореть в искусстве драки, добивала соперницу – домашнюю девчушку, за всю свою короткую жизнь не получившую даже шлепка по попе.

– Что здесь происходит? – голос учительницы, заметившей неладное, подействовал словно спрей от насекомых: первоклашки бросились врассыпную в страхе получить чужое наказание.

Учительница, ахнув и всплеснув руками, цепко ухватила Алису за шкирку, оттащила от повергнутой воющей соперницы и хорошенечко встряхнула:

– Алиса, это что еще такое?

– Она меня побила, – провыла поверженная девочка. – И украла мои ручки! И не хочет отдавать! А когда я сказала, что все расскажу, она меня ударила.

– Алиса, это правда? – Учительница, поставив девочку на место, уставилась в дьявольские зеленые глаза, которые Алиса сузила. На мгновение учительнице показалось, будто та сейчас расплачется. Но вместо этого девочка собралась, натянулась как струна и плюнула ей в лицо.

* * *

Кабинет школьного психолога напомнил Регине детский сад, в который мать отдала ее, как только это стало возможным. Ей еще и года не исполнилось. В отличие от других детей, горько рыдавших при расставании с родителями, Регина бежала в сад со всех ног. Ведь там было просто чудесно! Тепло, уютно, красиво.

Там свежий ветер развевал легкие занавески, впуская в помещение солнце и весну. Там восхитительно вкусно кормили. Мягкие аккуратные кроватки были выставлены ровно в ряд, а постельное белье пахло чистотой и свежестью. Она могла играть с яркими игрушками, добрые нянечки и воспитательница задавали ей вопросы и интересовались ее жизнью. Впервые Регина заплакала, когда пришла пора расставаться с детским садом. Уже тогда детским разумом она понимала, что больше никогда в жизни ей не будет так хорошо, тепло и спокойно, как здесь.

Воспоминания нахлынули неожиданно и вызвали слезы на глазах. Регина тут же обругала себя – вот дура, еще не хватало разреветься на глазах у школьного психолога! И хотя новость о том, что Алиса украла вещи и затеяла драку в первый же школьный день, моментально вызвала истерику, нельзя это демонстрировать миру.

– Я хочу к маме, к маме, – заходилась девчонка, заголосившая ровно в тот момент, когда Регина вошла в комнату.

– Успокойся, милая. – Женщина, похожая на добрую бабушку, сидела на диванчике рядом с девочкой и обнимала ту за плечи. Регина бы не удивилась, узнав, что до ее прихода психолог кормила Алису домашними пирожками и поила вишневым компотом. – Вот твоя мама.

– Это не моя мама, – зашлась в новом витке Алиса. – Уходи, ненавижу тебя!

Регина, бледная и растерянная, стояла на пороге кабинета и не знала, куда ей деться от позора.

– Алиса, детка, – психолог обо всем догадалась. – Давай ты немного посмотришь на зверюшек, а мы с твоей… а мы поговорим. Тебе ведь говорила учительница, что у нас есть живой уголок?

Ловко подхватив переставшую в один момент орать девочку, психолог подвела ее к открытой двери, аккуратно подвинула застывшую столбом Регину и указала Алисе на кабинет напротив:

– Иди, детка, там есть два кролика, очень милые. И попугайчики. Если тебе повезет, ты услышишь, как они разговаривают. Иди, я к тебе загляну минут через, – она бросила взгляд на изящные часики на руке, – двадцать.

Моментально утихомирившаяся Алиса, игнорируя Регину, вприпрыжку побежала в указанном направлении, приоткрыв дверь и увидев кроликов, взвизгнула от восторга, как вполне нормальный ребенок. Психолог же, прикрыв дверь, уставилась в глаза Регине цепким взглядом. От доброй бабушки не осталось и следа.

– Присаживайтесь, – кивнула она на удобное кресло, расположенное возле ее рабочего стола. А сама, изящно обогнув его, села на краешек жесткого неудобного стула.

– Девочка удочерена, как я понимаю?

Вместо ответа Регина кивнула, садясь в кресло, и тяжело вздохнула:

– У нас сложный период. Но я очень стараюсь.

– Это понятно, – кивнула психолог. – Я знаю, что это непросто.

– Очень непросто. – На Регину вдруг накатило безумное желание выговориться.

С Сергеем она не могла обсуждать такие вопросы, с Лизкой тоже – подруга бы не поняла. А больше у нее никого не было. Выливать на собственного психотерапевта еще и это не хотелось. Ей бы проблемы прошлого решить.

– За два года мне так и не удалось найти с ней общий язык, я не уверена, что это вообще когда-нибудь получится. Это я во всем виновата, – привычно покаялась Регина.

– Вы знаете, за что Алиса ударила другую девочку? – мягко уточнила психолог.

– Нет.

– За то, что та назвала ее воровкой. После разбирательства выяснилось, что она действительно взяла без разрешения вещи другого ребенка. Мелочь, ничего важного, но это говорит о том, что Алисе катастрофически не хватает внимания, она привлекает его так, как может.

– Я постоянно пытаюсь быть с ней! – с отчаянием воскликнула Регина. – Но она меня отталкивает. Не хочет ни играть, ни гулять, ни чем-то заниматься вместе. Я уже все перепробовала.

Психолог посмотрела в окно, словно осмысливая то, что услышала от Регины. Регина тоже перевела взгляд на чисто вымытое стекло и обнаружила, что ничего интересного из него не видно. Кусок школы и немного серого неба.

– А вы знаете, что большинство детей, которых берут из детского дома, туда же и возвращаются в итоге? – спросила психолог после краткой паузы.

– Нет, – только и смогла выдавить из себя Регина.

– Вам совершенно не в чем себя винить. – Регине тут же захотелось обнять и поцеловать пожилую женщину. Как же редко ей приходилось слышать, что она ни в чем не виновата. – Если вы, перепробовав все методы, вдруг решите вернуть Алису обратно, то это будет закономерно. К сожалению, это участь большинства детдомовских детей, которые попадают в семью уже сформировавшись, – подытожила та и снова улыбнулась, став похожей на добрую бабушку.

– Это исключено. – Регину словно ударили током. Она в шоке посмотрела на психолога и невольно задалась вопросом, а психолог ли та вообще? Как она может говорить такие ужасные вещи?

– Но вы же не справляетесь с ребенком, и с годами Алиса может стать опасной для окружающих и самой себя, – мягко продолжила та. Жестокость ее слов никак не вязалась с обликом доброжелательной старушки.

– Мне кажется, что это именно ваша работа. Сделать так, чтобы этого не случилось, – отрезала Регина.

Резко встав, она вышла из кабинета, не закрыв за собой дверь.

* * *

– Как их вообще таких в психологи берут? – в пятый раз возмущенно повторила Регина, ожесточенно вмазывая крем в сухую кожу рук.

Ей нужно больше пить, как советуют глянцевые журналы, кожа совсем иссушилась, а впереди зима. Но почему-то когда дело доходило до заботы о себе, Регина ставила это на последнее место.

Переодетая ко сну в шелковую пижаму, на голове специальная мягкая повязка для глаз, которая сейчас нелепо торчала, Регина кипела, словно позабытый хозяйкой на плите чайник. Но муж не слышал ее, это было заметно. Мыслями витал где-то в облаках, хотя и смотрел на Регину.

– Ты меня, вообще, слышишь? – сердито одернула его Регина и сняла дурацкую повязку – все лишнее раздражало.

– Да, – слегка замешкавшись, кивнул Сергей.

– И? – язвительно уточнила та. Душа требовала ссоры. Регина чувствовала, что она скоро сорвется.

– Что – и? – глупо переспросил Сергей. – Возможно, – он запнулся, – возможно, она права?

– Что? – Регина в шоке уставилась на мужа, перестав наконец тереть руки, в которые давно впитался крем.

– Послушай, это все чисто гипотетически, – уцепился за возможность поговорить Сергей, не знавший, как начать с женой сложную беседу.

Он чувствовал себя загнанным в угол, не представлял, как вот так скажет Регине, что у него есть любовница и у этой любовницы вскоре будет от него ребенок. Но ему нужно было что-то делать. Шаг за шагом, хотя бы для того, чтобы успокоить Снежану и предотвратить какие-то резкие действия с ее стороны.

– Что – гипотетически? – пришел черед Регины тупо переспрашивать.

– Ну, гипотетически возможно вернуть ее, – Сергей зачастил, не давая жене возможности вставить хотя бы слово. – Алиса хорошенькая, еще маленькая, есть шанс, что ее удочерит любящая семья, у которой, возможно, больше терпения и опыта. Они смогут найти с ней общий язык. Ну ты же видишь, что у нас ничего не получается! Мы вырастим преступницу! – в отчаянии выкрикнул Сергей.

– Ты с ума сошел? – только и смогла пробормотать Регина. – Ты что, не помнишь, как мы с тобой сами обсуждали, каким уродом нужно быть, чтобы взять ребенка, а затем вернуть его назад? Это же не котенок, да даже котенка просто так не отдашь! Как ты вообще до такого додумался?

– Регина, послушай. – Муж сел на кровати и попытался взять ее за руку, но Регина дернулась, как от удара током.

– И слушать ничего не желаю, – отрезала она. – Если мы, взрослые и умные люди, не можем справиться с одной маленькой девочкой, то о чем вообще можно говорить? Это же мы во всем виноваты, а не она, понимаешь? Мы не потянули. Мы не дали ей достаточно внимания. Она ведь не просила нас себя удочерять!

– Милая, я все понимаю. – Сергею все-таки удалось обхватить жену за плечи и прижать к себе, он горячо зашептал ей на ухо: – Я же не предлагаю тебе просто так взять и вернуть ее в детский дом. А если попробовать отыскать ее родную мать? Помнишь, нам говорили, что ей было всего семнадцать, когда она ее родила. Если она уже двадцать раз раскаялась и ищет ее? Представляешь, какая была бы история?

– История? – Регина стряхнула руки Сергея. – Ты в своем уме? И речи быть не может!

– Милая, послушай… – Сергей вцепился в тему, словно утопающий в спасательный круг.

Ему нужно было что-то делать. Если, например, удастся уговорить Регину вернуть Алису в детский дом или родной матери, то тогда он уйдет от женщины с одним ребенком. Не то чтобы это делало его лучше, но все-таки оставить мать с одним ребенком – это не с двумя, один из которых бывшая сирота. Это ведь может сгубить и карьеру Снежаны тоже. Люди начнут отписываться. Рекламные контракты иссякнут. Как они тогда будут жить? Возвращаться в банк и лишать себя возможности творческой самореализации Сергею отчаянно не хотелось.

– Ты ведь читаешь этот хейтерский форум, где тебя обсуждают? – снова робко начал он.

– Нет, зачем? – скривилась Регина, тема была неприятной. Не так давно она узнала о существовании хейтерского форума, который обсуждал каждый ее шаг. Любой пост и любое фото перекручивались и интерпретировались в негативной форме. Сначала Регине было обидно до слез, затем она уговорила себя, что это просто зависть, а потом и вовсе попыталась об этом забыть.

– Затем, что я зашел туда. Там уже есть несколько твоих сегодняшних фото – в одном классе с Алисой учится ребенок одной из твоих горячих поклонниц. В кавычках, разумеется. Так вот, в этом гадюшнике уже есть информация о драке, но без подробностей. А что будет, если детали всплывут? Если станет известно о краже?

– Не станет, – пробормотала Регина.

– Ты в этом уверена? – Сергей неожиданно обрел почву под ногами и начал настаивать. – Ты представляешь, что случится, если станет известно, что Алиса воровка? Ты думаешь, кто-то станет нас жалеть или вспомнит о генах? О нет. Все шишки полетят в нас. Это ведь мы плохие родители, мы не справились с воспитанием.

– Она больше так не сделает, – слабо отбила подачу Регина.

– Ты в этом уверена?

В ответ она промолчала, а Сергей, почувствовав слабину, продолжил переть буром:

– Я не предлагаю тебе просто так отдавать ее родителям. Ведь, в конце концов, ее родители – это мы, – проговорил скороговоркой, словно боялся, что голос дрогнет, ведь называть себя отцом Алисы он по-прежнему не мог. – Мы просто сработаем на опережение. Узнаем все о ее родителях. Если вдруг снова что-то произойдет, то мы расскажем подписчикам настоящую историю Алисы. Сможем намекнуть, я знаю… Ну, вдруг у нее кто-то в тюрьме сидит? И тогда… – Сергей замолчал, выдерживая эффектную паузу.

– Что – тогда? – не выдержала Регина, которой пафос мужа и его правота стали действовать на нервы. – Все, что мы знаем, это то, что Алису родила несовершеннолетняя мать. Про отца вообще ничего не известно, это может быть кто угодно. От директора школы до одноклассника. Может, девочку вообще изнасиловали, поэтому бабушка и отдала ребенка в детский дом. Поэтому все это бред. Как и твое желание прикрыться каким-то мужиком, который пробегал мимо матери Алисы почти семь лет назад!

– Не стоит недооценивать силу генов! – парировал Сергей. – Если Алиса снова что-нибудь выкинет, мы просто намекнем на ее гены. Вместо того чтобы обвинять, все станут нас жалеть! – триумфально закончил свою речь Сергей.

– Ну, пожалеют, а мы что будем делать? – Раздражение взяло верх, и Регина в очередной раз не сдержалась и сорвалась. – Как ты вообще себе это представляешь? Ее биологические родители узнают о том, что у них есть дочь, а если они потребуют отдать ее назад?

– Ну… тогда отдадим, – неуверенно пробормотал Сергей.

– Что? – Регине даже почудилось, что она ослышалась.

– Отдадим, – более уверенным тоном повторил Сергей, прокашлявшись. – Они ведь имеют полное право на своего ребенка. Да и ты ведь тоже этого хочешь, правда?

Регина сжала губы.

– Неправда, – буркнула она, бросаясь на подушку и отворачиваясь от мужа. Натянула одеяло повыше и уже из-под него пробурчала: – Какие же мы сволочи.

На это у Сергея не нашлось что возразить.

Ледяное ночное молчание выстроило стену между ними. Каждый был в своем коконе и, не смыкая глаз, думал о том, как он мог оказаться в такой ситуации и где теперь искать выход.

* * *

Мите не спалось. Воспоминания нахлынули лавиной и так придавили, что он чуть не задохнулся, хотя казалось, что в своей старой детской комнате, которую мама сохранила в том виде, в котором он ее оставил, он первоначально обрел чувство покоя.

Удивительная вещь – человеческая память. Вроде бы события давно минувших дней она задвигает подальше, заменяя их повседневностью. Какими-то делами, фактами, моментами, которые тебе кажутся важными и нужными и создают иллюзию, что прошлое забыто, что старые раны затянулись и о них напоминают лишь незаметные шрамы, невидимые для большинства. Но случайная встреча, словно острый скальпель, вскрывает рану, оттуда выливается весь гной, который не давал окончательно исцелиться. За ним льется кровь. Вместе с ней вырывается все то, что было погребено под семью замками.

Оказалось, что он помнит все ее скромные платья: особенно его любимое, зеленое, которое она сшила сама. Ее запах, ее любимое мороженое – она всегда предпочитала пломбир в вафельном стаканчике. Сейчас, наверное, уже не ест его. Современные женщины приносят простые жизненные радости в жертву красоте.

Их первая прогулка в городском парке – словно это было вчера. То, как они по молчаливому уговору избегали центральных аллей. Уже тогда, будучи совсем юными, они знали, что их чувство преступно и не встретит понимания у окружающих (за исключением верной подруги Лизки, конечно же, которую Митя знал с детского сада).

Был мягкий майский день – солнце пробивалось сквозь сочную молодую листву, но не обжигало, а ласкало. Его всполохи скакали, словно веселые зайчики, по асфальту, по лицу Регины, по самому Мите, даря ощущение легкости и безоговорочного счастья. Казалось, что весь мир тебя любит и ты любишь его – разве бывает иначе, когда ты впервые влюблен?

Регина тогда наврала матери, что идет делать уроки к Лизке, впрочем, та не особо интересовалась, где пропадает дочь. Залечивала раны после расставания с очередным кавалером. Митя же отправился на тренировку, но так и не дошел до нее, надеясь, что тренер не станет звонить его матери, которую слегка недолюбливал.

Тогда в тенистой аллее он набрался смелости и взял Регину за руку. Казалось, что весь мир замер, ожидая ответной реакции. Удивительно, как четко он помнит стук собственного сердца и те мучительные несколько секунд, после которых Регина крепко сжала его руку. В тот момент Мите показалось, что их связали невидимой цепью, которую никто и никогда не сможет разорвать. Как же это было наивно и глупо.

Старые часы в зале мелодично пробили два. Мама глубоко спит – после смерти отца она жаловалась на проблемы со сном, врач прописал ей снотворное. Митя тяжело поднялся – пружины старой кровати предательски скрипнули. Он замер, боясь, что в тишине старой квартиры скрип отозвался громким стоном и мама проснется. Начнет переживать, задавать вопросы, лезть в душу, а этого ему сейчас меньше всего хотелось.

Он потянулся к телефону, лежащему на старом письменном столе. Сунул его в карман легких штанов, в которых так и уснул, читая книгу, и тихонько прошел на кухню. Ему не нравился ремонт, который сделала мать. Она заменила то, что покупала когда-то вместе с отцом, на остромодное, серое и холодное. Стерла все теплые воспоминания о детстве. Митя приоткрыл форточку: ночной воздух уже был по-осеннему прохладным, но ему требовалось остудить голову.

Раньше мама всегда прятала сигареты в банке из-под импортного печенья. И сейчас своей привычке не изменяла, хотя прятать их уже было не от кого. Усмехнувшись, Митя достал сигарету, прикурил и, распахнув створку окна, сел на подоконник, не чувствуя пронизывающих объятий ночной сырости. Сделав пару затяжек, он достал из кармана телефон и нашел аккаунт Регины.

Принялся просматривать одно фото за другим, нажимая на маленькое сердечко и не особо отдавая себе отчет в том, что делает. Да, Регина увидит, что он смотрел ее фото среди ночи. И что? Они уже слишком взрослые для всего этого подросткового дерьма.

Регина выглядела счастливой. Очень счастливой. Красивая любящая семья. Симпатичный, стильный и стройный муж, который почти на всех фото обнимает жену или держится с ней за руки. Прелестные детишки, смотрящие на родителей восторженно. Мальчик-подросток, возраста его сына, мелькал на фото нечасто, видимо, уже не хочет привлекать к себе лишнее внимание. Зато малышка была очаровательная – рыжая, с задорными веснушками, огромными зелеными глазами. Непохожая ни на кого из родителей. Погрузившись в изучение профиля, Митя очень скоро понял, что девочку удочерили. Значит, действительно все хорошо. Несчастливые семьи никогда не возьмут чужого ребенка. Значит, в их доме столько любви, что они готовы дарить ее совершенно посторонним людям.

Не отдавая себе отчета в том, что делает, Митя зашел в свой скромный аккаунт и зачем-то выложил туда фото, сделанное полгода назад, еще до того, как с Аллой у них окончательно все разладилось. Они на Мальдивах – Алла очень любила этот курорт, они частенько там бывали.

После того как Митя из простого врача реаниматолога вырос до заведующего отделением, отец сделал ему царский подарок. Продав квартиру покойных бабушки и дедушки в престижном партийном доме, он дал сыну денег на открытие собственной клиники. Неожиданно Митя, большую часть жизни просидевший под каблуком сначала матери, а потом жены, нашел отдушину в собственном бизнесе. Клиника была тем местом, где он сам отдавал приказы, принимал решения и нес ответственность. И у него получилось.

Два года спустя он открыл еще одну клинику, затем появились третья и четвертая. Частная реанимация оказалась очень востребована среди богатых и успешных.

Он иногда скучал по рабочей рутине, по адреналину, по краткому ощущению собственного могущества – когда от тебя зависит жизнь человека. Но это чувство быстро проходило. Уж слишком много смертей он видел и знал, как хрупка человеческая жизнь, поэтому все глубже погружался в бизнес. Деньги полились рекой, но он всегда был равнодушен к ним и к тому, что они могли купить.

Он покорно ездил на Мальдивы, которые так любила жена. Потому что острова дарили им краткую иллюзию счастья. Вот и на фото они тоже выглядят идеальной семьей – все так, как у Регины. Она не должна считать его неудачником и думать, что ее побег сломал ему жизнь.

* * *

Конечно же, она увидела его лайки. Уснуть в ту ночь она так и не смогла и отправилась в ванную. Теплый пол и мохнатый коврик были ее своеобразным убежищем, «домиком» из далекого детства. В детстве она часто сооружала такие под раскладным столом, накрыв его старым одеялом. Она залезала в домик и отключалась от громких пьяных голосов, смеха и звуков, повергавших ее в панику. Это все происходит не здесь и не со мной. Я в своем прекрасном доме в волшебной стране.

Сейчас у нее не было необходимости прятаться от внешнего мира, но привычка к строительству «домиков» осталась. И при первых же сложностях Регина убегала в ванную и садилась на пол. Дура.

Она с содроганием вошла в профиль – его нужно было постоянно мониторить в поисках хейтеров и их мерзких комментариев, которые они с удовольствием оставляли под ее фотографиями. А вдруг уже кто-то написал о драке в школе? Или о краже? Неужели действительно такие вещи передаются с генами? Возможно, им действительно стоило больше узнать о биологических родителях Алисы, чтобы лучше подготовиться к возможным проблемам. Посоветоваться с психологами.

Регина всегда считала генетическую предрасположенность выдумкой. Верила, что все дети рождаются хорошими, а дальше все зависит от того, что вложат в них родители и общество. Иначе где бы она сама была сейчас? Но в случае с Алисой эта теория явно дала сбой.

Тем вечером она попыталась поговорить с девочкой о произошедшем, но та проигнорировала ее, обозвала дурой и предательницей за то, что Регина не купила ей дурацких кукол, как обещала утром. Да, она поступила нехорошо, не сдержав слово. Но как еще она могла наказать Алису? Не бить же ее, в самом деле, и ставить коленями в гречку.

В профиле было тихо. Несколько сотен комментариев от поклонников, с гордостью делившихся тем, что тоже сегодня отправили любимых детишек в школу в первый раз. Регина любезно отреагировала на каждый комментарий, а затем заметила внушительное количество лайков от кого-то со странным профилем из набора букв и цифр. Такое ощущение, что неопытный пользователь согласился на то имя, которое предложил ему робот при регистрации.

Регина нажала на имя профиля и замерла, уставившись на Митю, запечатленного рядом с эффектной брюнеткой и симпатичным мальчиком на фоне тропического острова. Митя улыбался и обнимал жену. Брюнетка цепко держала его за руку и умело позировала в камеру. Ухожена, красива. Вот она какая. «Любимая». Вполне подходит ему по статусу. Так и должно было быть. А что в подписи? Регина опустила глаза вниз и прочла: «Это правда».

Не отдавая себе отчета в том, что делает, она сделала снимок экрана и сбросила его Лизке, приписав: «Как думаешь, что это значит?»

Четырнадцать лет назад

Это было их седьмое свидание. В парке, уже традиционно ставшим «их». Они катались на канатной дороге, ели мороженое (Митя копил карманные деньги и по-царски угощал Регину каждый раз, когда им удавалось проводить время вместе), зашли в комнату смеха, где от души навеселились, разглядывая себя толстых и кривых и представляя, какими они будут в старости. А Регина все ждала, что он скажет ей главные слова.

Она знала, что он не такой, как другие. Сколько их было – мальчишек, бросивших школу в пятнадцать лет, поступивших в училища и пытавшихся залезть ей под юбку. Ведь к кому… как не к ней? К дочери алкоголички, которая была известна всем в районе как та, которая «дает» за бутылку. Регина даже видела некоторых из них у себя дома, но отчаянно гнала от себя мысли, что мама может опуститься до такой степени. Впрочем, куда еще ниже?

Регина была гораздо привлекательнее матери. Пусть природа и не наградила ее сногсшибательной красотой, но взгляд в обрамлении двойного ряда ресниц завораживал, а стройные ноги и грациозная фигурка так и тянули зажать ее где-нибудь в уголке, чтобы провести несколько приятных минут.

Она с двенадцати лет научилась давать отпор. Знала, куда бить и как быстро нужно бежать, чтобы не догнали. Один раз ей удалось даже отбиться от целой компании, но она понимала, что однажды удача изменит ей. Что так не может долго продолжаться. Все вокруг уже познали радости первой любви, а она все не решалась. И Митя был таким же. Он же с ней не потому, что знает о славе ее матери и думает, что она сама такая. Он с ней потому, что он ее любит. Она это чувствует. Но вот только почему он ей об этом ничего не говорит? Не решается?

Они уже в пятый раз свернули на уединенную аллею старого парка, когда Регина не выдержала и прошептала:

– Я тебя люблю.

Ей казалось, что она сказала это про себя, но Митя услышал. Резко остановился и пытливо заглянул в глаза: