Проект «Ода»

Сеня кивает, потирая руки:

– Хорошо! Прижмём их в угол и проследим за перемещениями совета директоров; спровоцируем их; найдём, куда они отправляют похищенных, и разрушим их тайную лабу к чертям собачьим!

Через семь минут конференция началась.

Я вижу лица в квадратах, появляющиеся на мониторе Ермилова. Двое. Семеро. Шестнадцать. Всё?

Они здороваются. Улыбаются. Стервятники, готовые поотрывать друг другу руки. Сжечь дома. Убить жён и детей, отобрать всё на свете. Сеня среди них, хотя в душе и не такой. Был не таким, как минимум.

Тут Ханебо издаёт невнятный звук. Я слежу за его взглядом и вижу на экране молодого сухощавого брюнета в очках и с бакенбардами.

Тиэль Бахвальд! Он – директор «Пришествия»?!

Теперь охаю я. Его не было ни в одном списке, его имя не связано с корпорацией ни в одном источнике! Ханебо недоумевает не меньше моего.

– Все в сборе, – объявляет их гендир.

– Хорошо, – потирает руки Ермилов. – Наше соединение приватное и не прослушивается. Без церемоний: нам известно, что «Пришествие» ставит эксперименты над похищенными людьми.

Директоры хмурятся и бегают глазами по своим мониторам. Кто-то скалится и неслышно рычит. Крысы, загнанные в угол.

Хакеры уже во всю бегают пальцами по клавиатурам. За нашими спинами хрустят клавиши и кликают мыши, но микрофон Ермилова не пропускает эту трескотню.

– Это чудовищное нарушение Нюрнбергского кодекса и Женевской конвенции, для начала! – продолжает Сеня. – Не говоря уже про законы Эдема!

Тиэль невозмутим. Наверное, сейчас он самый спокойный из всех. Именно поэтому я и Ханебо не сводим с него глаз.

– И что же досточтимые коллеги от нас желают? – издевательски спрашивает гендир.

– Согласно законам Эдема, ваша корпорация должна быть ликвидирована. Мы можем это обеспечить, – грозит Ермилов, – но давайте не будем доводить до этого, учитывая, какую роль «Пришествие» играет в народном хозяйстве. Засим досточтимые коллеги, кхм-кхм, желают, чтобы вы немедленно остановили похищения и закрыли ваш тайный проект, ради которого проводите эксперименты!

– Ну, апеллировать к законам Эдема в нашей приватной конференции – это какая-то клоунада, господин Ермилов, – смеётся один из директоров.

Другой добавляет:

– Иначе говоря, вы нашли повод для военного конфликта, ведь так?

– Ни в коем случае, – отвечает Сеня. – Мы желаем, чтобы конкуренция между нами проходила в рамках закона.

– Дорогой господин Ермилов, – ухмыляется ещё один акционер. – Не нужно лицемерия. Вы, как директор, хорошо знаете, что для наших компаний закона не существует. Правильно уже отметили: ссылаться на закон в приватной беседе – моветон.

Ермилов загадочно улыбается и говорит:

– Если для уважаемого совета директоров «Пришествия» не существует закона, то мы вынуждены общаться на вашем же языке. Нам удалось, кхем, «спиратить» ваш квартальный отчёт, в котором промышленный комплекс на острове Великобритания значится как ключевой в вашей экономике. Вы же не против великодушно подарить его нам? Премного благодарны!

Один из директоров «Пришествия» отключает микрофон и с кем-то говорит по телефону. Его лицо размазалось гримасой ярости. Остальные тоже начинают суетиться.

Кроме Тиэля.

– Паразит! – кричит гендир. – Вы слишком недооцениваете «Пришествие», господин Ермилов, и это будет стоить вам головы! Конференция окончена, расходимся!

Первым молча и невозмутимо отключается Тиэль. Квадраты исчезают один за одним.

– Вы заплатите за своё зазнайство, попомните эти слова! – визжит последний директор перед тем, как отключиться.

Конференция опустела. Ермилов молча переключается на карту, облизывая губы.

Я заворожённо смотрю в его монитор, а сама горю тем же огнём. Началось! Дыхание схватывает, по спине идут мурашки.

Ханебо невозмутим, только глаза пламенеют.

– Бахвальд? – спрашиваю я его.

– Бахвальд.

Я говорю хакерам, повелительно взмахивая рукой:

– Сосредоточьтесь на Тиэле Бахвальде! Не спускайте с него глаз!

Трескотня клавиш усилилась, захлюпал кофе. Сеня вздохнул и расслабил галстук. На его мировой карте появились три красные точки в разных частях света и целая пригоршня – в центре Европы.

– ПО установили, всё по плану, – сообщает один программист.

– Хорошо! – потирает руки Ермилов.

Мои губы растягиваются до ушей, а самой прыгать хочется от возбуждения! Конференция по нашей сети была только приманкой. Хакеры давно раздобыли их квартальный отчёт и накопали информацию по цехам в Великобритании. Войска нашей компании стянулись к ним и вынудили их совет директоров быстро принять наше приглашение, несмотря на незащищённое соединение. А во время звонка программисты получили доступ к их оборудованию – компьютерам, ноутбукам и телефонам, подключённым к одной сети, – и установили следящее ПО в обход антивирусов. Наших антивирусов.

Вот в чём на самом деле состоял план Ермилова.

– Так, нашли Бахвальда. Подсвечиваю его на карте, – сообщает программист и кликает мышью.

Точка в Китае меняет цвет на синий.

– Ну что, я заказываю вам самолёт? – говорит Сеня.

– Подожди. – Ханебо останавливает его жестом. – Ещё неизвестно, куда Бахвальд отправится.

Я киваю, глядя на мальчиков. После такой угрозы «Пришествие» захочет мобилизовать все силы и срочно обезопасить свой тайный проект, чем бы это ни было. А если среди директоров оказался Бахвальд (робототехник, хотя «Пришествие» сроду не занималось роботами!), то велика вероятность, что он причастен к похищениям. И он немедленно отправится туда, где и проводят эксперименты.

В Самару.

Мы с Ханебо отправились в дальнюю часть нашего комплекса и переоделись. Термобельё, водолазки, куртки, тёплые сапоги. Декабрь, в Самаре сейчас зима. Все микросхемы наших стражей покрыты изолирующими полимерами, они защитят от мороза. Управляющие перчатки; кожаные с начёсом; пистолеты и шокерные ружья; резиновые дубинки. Инфракрасные датчики в стиле солнцезащитных очков. Мы были готовы.

Через пару часов, когда я и Ханебо вернулись в конференц-зал, положение точек изменилось. Красные в Европе разлетелись, точно осколки от гранаты. А синяя – Бахвальд – колебалась в районе Шанхая.

Мы успели перекусить батончиками и выпить кофе, прежде чем что-то поменялось.

Синяя точка ускорилась и двинула в сторону Европы.

– В самолёт сел, – говорит Ермилов.

– Наверное, – кивает хакер. – Если будет лететь по прямой, то, согласно расчётам, приземлится в сорока километрах от аэропорта Курумоч, Самара. То есть, с учётом отклонений можно сказать, что он летит прямо туда.

Идеально, думаю я и гляжу на Ханебо. Мне очень хочется улыбаться, и я не сдерживаю себя. Сейчас меня тянет к нему как магнитом. Его хладнокровная сосредоточенность оживляет. Энергия и жажда деятельности пульсируют в каждой моей мышце, мне хочется сворачивать горы! Мне хочется покорять мир!

– Можешь готовить транспорт, – говорю я Ермилову. Он кивает и достаёт телефон.

Программисты и верховное руководство компании сделали свой ход. Теперь очередь ОРВС. Наша задача – добраться до лаборатории Бахвальда и остановить эксперименты над людьми. Лишить «Пришествие» козыря. Им нечем будет конкурировать – и они с готовностью продадутся. Акционеры получат свои деньги, производственные комплексы не успеют разориться, а люди сохранят работу. Так будет лучше для всех.

Единственное, что нас волновало – это то, какую роль во всём играет Тиэль. Учёный, не имевший никакого отношения к политике, корпорациям. Даже в том квартальном отчёте он не значится. Когда Тиэль успел стать акционером?

Что он затевает?

V

Наш самолёт стал заходить на посадку тёмным вечером. Мы слушали музыку, молча глядя в иллюминатор. Ханебо любил всё, где звучит оркестр. Я слушала синтвейв – он очень подходил картине внизу: россыпь радужных огней на высотках и стадионах, сияющие змеи дорог и крупные хлопья чистого снега. Сколько лет я не видела снега…

В аэропорту нас ждал сюрприз. Видите ли, когда на одни и те же территории притязают несколько могучих организаций, своё влияние приходится распространять деньгами и убеждением. Иногда – и угрозами. Наша компания имела немалое влияние в Самаре. «Пришествие» – тоже.

Короче, нас встретил вооружённый до зубов наряд полиции.

Не нашей полиции.

Из самолёта на полном ходу выезжает броневик и встаёт между нами. Раздаются грохот и свист пуль. Мы с Ханебо надеваем перчатки и начинаем играть пальцами – из броневика выбегают наши металлические стражи, за ними – ещё двадцать роботов, и вся эта тяжёлая орава несётся сломя голову на ужаснувшихся полицейских.

Роботы точными ударами выбивают автоматы из их рук, вырубают бойцов, морща шлемы и бронежилеты. Другая группа окружает машины, сминает им двери и капоты. Полицейские бегут с криками, роняя оружие, а над их головами мерцает огонь пуль. Пули не коснулись никого. В броневике есть непробиваемое тонированное стекло, через которое за боем смотрят инженеры. Они не дают своим роботам попасть в людей.

Из семи машин осталось две. Полицейские запрыгивают в них и удирают на полной скорости. Их товарищи лежат у наших ног.

Мы с Ханебо вздохнули и переглянулись, подумав об одном и том же: о нашем появлении знают и наверняка за нами будут следить от самого аэропорта. А мы о противнике не знаем пока ничего. Нужно разделиться и залечь на дно хотя бы на сутки.

– Где Тиэль? – спрашиваю я у хакеров в броневике.

– Где-то на окраине, – отвечает один. – Сейчас пробьём место…

– Не торопитесь. Проанализируйте локацию. Дайте отчёт об их обороне, найдите брешь. И оставайтесь на связи.

Инженеры недоумённо глядят на нас.

– Мы разделимся на мелкие группы, – поясняет Ханебо. – В каждой группе должно быть минимум два хоста. Выходим из аэропорта, берём машины и разъезжаемся по городу.

– Угоняем машины? – звучит вопрос.

– Экспроприируем!

В семнадцать-ноль-ноль наша машина плыла по Московскому шоссе. Дворники качались неспешно и ритмично, сгоняя снег. В городе с последнего раза прибавилось высоток. Здания пестрили огнями, дорогу заливал свет фар. Я смотрела на тротуар, пытаясь разглядеть прохожих, но они мелькали слишком быстро. Поэтому я смотрела в зеркало. И я приметила одну чёрную чужую машину, которая в отдалении следовала за нами от самого аэропорта.

– Дорогой?..

– Ага, – кивает Ханебо.

– Петляем? Отправляем стражей? – спрашиваю я, глядя на задние сидения. Там недвижимо лежат наши роботы, белый и чёрный.

– Как-то банально…

Я вскинула брови от удивления и поглядела на него в упор.

А он лишь таинственно улыбнулся.

Мы свернули с шоссе и, проехав ещё километр, припарковались у торгового центра «Заря». Раньше его не было. Высокая круглая башня возвышалась среди высоток, окружённая складскими помещениями и забитой парковкой. Мы направились внутрь, мельком взглянув на наших преследователей. Они припарковались неподалёку и отправились за нами. Обычные люди в обычных цветастых куртках. Вот только собралось их уже на два добрых десятка.

Нам на четвёртый этаж. Вместо лифта Ханебо подошёл к эскалатору и галантным жестом пропустил меня вперёд – он знает, что мне больше нравятся эскалаторы. Я улыбалась, а он ещё счастливее улыбался в ответ. Несмотря на преследование, мы были спокойны и расслаблены. Всё под контролем.

Мне нравится, как одеты местные люди. Под куртками, пуховиками и пальто – удобные футболки и рубашки, джинсы, сапоги и ботинки. Просто, открыто и со вкусом. Видимо, мода на вычурность и открытые щиколотки здесь прошла. Девчонок можно было отличить по причёскам, макияжу и откровенным блузкам. Я никогда не любила ни макияж, ни платки на голову. Платки на женщинах исчезли, а вот макияжа стало только больше.

Практически у каждого я вижу умные часы и летающего дрона – самых популярных сегодня интеллектуальных помощников. Часы при помощи голоса предлагают решения самых надоедливых бытовых задач: что приготовить на ужин, купить в магазине, когда идти в спортзал, как платить налоги, как получить справку, куда обратиться за ремонтом машины, где продаётся одежда нужного бренда и в какой точке дешевле… А дрон – это своего рода летающий «третий глаз», способный снимать фото и видео, распознавать объекты, а также самостоятельно заниматься доставкой всякой ерунды. Всё это – по большей части наши изобретения, то есть нашей корпорации. Они изменили людей. Научили их сосредотачивать внимание и не тратить свои силы на посторонние незначительные вещи. Хорошо ли это – покажет лишь время.

Краем глаза я заметила в отдалении две наши группки – по два инженера и два хакера в каждой. Они тоже были без роботов. Как и мы, они знали, что делают. Я мельком глянула в телефон. На экране – изображение с камер в глазах стражей. «Наша» машина никому не приглянулась.

Ханебо взял меня за руку и повёл в местный ресторан. Здесь очень ярко от света десятков люстр, за столами сидят джентльмены и дамы в дорогих костюмах, официанты ходят в безупречных фраках. Простаки вроде нас обычно садятся в углах. Мы же, напротив, сели ближе к выходу, прямо у стеклянной перегородки, за которой открывался весь четвёртый этаж.

– Что будете заказывать? – спрашивает официант с ноткой брезгливости. – Кофе и круассан? Чай с мелиссой и пирожок с картошкой?

– Два супа из лобстера, креветки в томатном соусе и две пасты карбонара, – говорит Ханебо, достаёт из кармана купюру, утирает ею лоб и сминает. Якобы случайно. – А ещё зелёный чай на двоих и какое-нибудь мороженое.

Официант кланяется и уходит с приподнятыми бровями.

– Делай как я, – говорит Ханебо, быстро надевает две перчатки на правую руку, и я повторяю за ним. Его пальцы двигаются легко и играючи, а я стараюсь скопировать все его движения.

Играет лёгкая музыка. Джаз. Лиричные песни.

Через десять минут официант принёс наш заказ. Ханебо взялся за приборы, особым образом держа пальцами нож. Я делала всё так же.

– Мадмуазель, не изволите рассказать о себе? – улыбается Ханебо.

Меня распирает смех, но я держусь.

– Прошу меня простить, но я слишком таинственна, чтобы рассказывать о себе каждому знакомому.

Ханебо поперхнулся смешком.

– Как же мне тогда покорить ваше сердце?

– Расскажите о себе.

Ханебо протягивает мне руку, играя пальцами. Я кладу свою ладонь на его.

– Прошу меня простить, но я слишком горделив.

Он легко касается пальцами моей ладони, и я делаю то же самое. Он выворачивает свою кисть, и я повторяю. Мы прикасаемся палец к пальцу. Зал заливает скрипка. За стеклом падают наши преследователи. Стражи душат их до потери сознания. А на том конце этажа ещё трое бегут в ужасе от роботов наших инженеров.

– Вы не смеете открывать мне своё сердце, – говорит Ханебо. – Но вы слишком прекрасны, чтобы я вас мог забыть.

– Я не смею изливать вам свои чувства, – отвечаю я. – Но вы слишком умны, чтобы я вас могла отпустить.

– Вы подобны паучихе, расплетающей клейкие сети.

– А вы подобны лиане – оплетаете всё, до чего можете дотянуться.

Ханебо играет своими пальцами между моими. И я повторяю за ним.

Роботы выворачивают врагам руки, осколки зубов летят во все стороны.

На этаже люди разбегаются с криками, но в ресторане это не слышат. Слишком громкая музыка. И люди слишком увлечены друг другом.

– Позвольте пригласить вас на танец, – улыбается Ханебо и протягивает вторую руку.

– С удовольствием, – смеюсь я.

Держась левыми руками и играя правыми, мы выходим в центр зала, где уже танцуют десятки весёлых людей. Музыка заводная и дерзкая – скрипки, трубы, хлопки. Испанские мотивы.

Мы танцуем танго. Ханебо держит меня, владеет мной. Я кружусь и делаю резкие па. Его лицо страстно и напряжено. Я вырываюсь и отбегаю, кружась и наслаждаясь свободой. Он догоняет и хватает мою руку, прижимает к себе. Мы держимся, как в медленном танце, и вытанцовываем. Его правая рука играет на моей талии. Моя правая рука играет его ладонью. Роботы отбивают удары ножей и мачете. Мы танцуем, кружимся и ходим. Роботы разбрасывают врагов стальными кулаками.

Ханебо, улыбаясь, отходит и берёт мою ладонь. Его пальцы двигают мои, а мы кружимся и кружимся. Наши стражи хватаются за руки и начинают кружить среди преследователей, огревая их локтями и танцуя вместе с нами танго.

Последние аккорды – Ханебо закручивает, ловит падающую меня и целует.

Финал.

Люди аплодируют и расходятся к столам, – а я горю. Я не знаю, что сказать, что сделать. Я смотрю на чёрную водолазку Ханебо, но хочу взглянуть ему в глаза. Не могу, не могу! Хочу улыбнуться – не могу, не могу! Меня обжигает страстью – и пожирает какое-то тёмное, холодное чувство, которое я не могу определить. И оно становится тем сильнее, чем ближе мой взгляд к лицу Ханебо.

Я нахмурилась и сдержанно направилась к столу. Мне стало легче – и одновременно тяжелее. Как он отреагировал? Что он чувствует от таких выходок? Мне стыдно, но я успокаиваю себя: он не чувствует ни-че-го! Он видит меня насквозь! Понимает все мои чувства! Если бы они волновали его, он давно бы поговорил со мной. Но он всегда хладнокровно молчит.

Меняется в лице. Не меняется в душе.

На входе раздаётся крик. Какая-то парочка заметила, что весь этаж завален телами. Бессознательными, в синяках, но живыми. Роботов уже давно не было.

– Нужно уходить, – шепчет Ханебо мне на ухо. – Есть куда?

– Да, – шепчу в ответ, – Ермилов давал координаты.

– Тогда едем.

Мы влились в поток паникующей толпы, и он быстро вынес нас на улицу. Там мы сели в автомобиль, где уже спрятались наши стражи, и покатили в Самарский район.

Гостиница «Крылатый гном». Это про одного из наших директоров. Выдумщика уволили, но название так быстро ушло в народ, что пришлось оставить. Мы с Ханебо вошли внутрь, ведя стражей за собой. Девушка за стойкой живо всё поняла, и уже через пять минут мы дружно плюхнулись на кровать. Роботы остались у двери.

От хвоста мы избавились в торговом центре, а гостиница принадлежала корпорации, поэтому эта ночь должна была пройти без происшествий.

Я отправила Ханебо принять душ, а сама стала разгружать наши сумки. Отличная идея – предусмотреть в роботах грузовой отсек, пусть это и снижает на пару процентов их максимальную скорость. Зато носить на себе нужно только миниатюрный спецрюкзак.

Мой муж вернулся, закрывшись халатом. Я зашла в жаркую ванную и медленно сбросила с себя одежду, наслаждаясь тем, как горячий пар обволакивает каждый изгиб моего тела. В такие моменты и понимаешь, как сильно устала за день. Минут пятнадцать я просто стояла под горячей водой, обняв руками лейку – это меня расслабляет. И усмиряет мои мысли. Затем помыла голову. А после душа вдруг поняла, что не хочу закрываться, и вышла нагишом.

Нужно было видеть глаза Ханебо.

А я села рядом, поцеловала его и повалила на кровать. Мне было хорошо. Мне было всё равно. Я словно забыла обо всех тревогах. О тяжёлом грузе, который давил на меня из-за Ханебо. И если я в последнее время причиняла ему боль – я хотела, чтобы он тоже забыл об этом. Я развязала его халат и выключила свет. Спать мы передумали.

VI

Ещё затемно, сонные, мы пили кофе, когда вдруг зазвонил мой телефон. Номер одного из наших хакеров.

– Всё готово, мадам, – сообщает он.

– Можно и мадмуазель, – смеюсь я. – Рассказывай.

– Сигнал с личного ноутбука Бахвальда не менялся со вчерашнего дня. Бахвальд находится в Областном перинатальном центре.

– Где?! – Я пролила горячий кофе, чуть не подавившись. Ханебо удивлённо вскинул бровь.

– Да-да, перинатальный центр, – повторяет хакер. – Мы взломали компьютеры администрации и нашли в облаке 3D-чертежи здания. Короче, нужная вам лаборатория спрятана под землёй. Через компьютер Бахвальда мы раскидали наше шпионское ПО по всему комплексу. В принципе, данные о камерах и каналы связи с охранными пунктами у нас в руках. Внутри и снаружи, если что.

– Оставайтесь на связи, будьте готовы расшатать всю их защиту, – говорю я. – Мы уже выдвигаемся. И ещё: если можете, соберите, пожалуйста, информацию по исследованиям, которые проводятся внутри.

– Можем.

– Тогда до связи.

Я завершаю звонок и рассказываю Ханебо об услышанном.

– Эксперименты над людьми и смерть там, где рождается жизнь? – протягивает он. – Этот Тиэль знает, что такое ирония.

Я киваю, но остаюсь спокойна. Мрачные чувства Ханебо мне были понятны, однако я почему-то их не разделяла.

Мы живо собрались и рванули к перинатальному центру.

С виду он походил на кучу наваленных друг на друга кубов всех цветов радуги, заслонённую от чужого взгляда стеной голых деревьев. Солнце и близко не подошло к горизонту, и во мраке ночи мы видели редкие огоньки в окнах, неоновые вывески на фоне бурого неба да кучу припаркованных у сугробов машин. Снег валил хлопьями.

Рядом с центром стоит церквушка. У дома на противоположной стороне давно уже припаркован наш серый броневик – вероятно, из этого дома ребята и работают.

Ханебо то опускает глаза в телефон, то оглядывается по сторонам и кивает мне на какие-то здания вокруг. Совершенно непримечательные домины – древние многоэтажки с обновлённым цветастым фасадом, но именно в их подвалах затаились целые роты вооружённых солдат «Пришествия». Сигнал тревоги – и они уже через минуту окажутся в лаборатории. О да, мы с Ханебо знали, на что идём!

Вокруг перинатального центра стоят три высокие металлические колонны, через редкие щели в которых едва заметно сочится свет – зелёный, синий или фиолетовый. Колонны похожи на ректификационные, но всё же это нечто иное. В сторону центра от них идут связки труб, толстых и тонких, стальных вперемешку со стеклянными. Мне не видно с такого расстояния, но вероятно, по этим трубам текут какие-то растворы. Это очень похоже на промышленные проточные реакторы, которые наша корпорация сконструировала для быстрого и масштабного синтеза всех жизненно важных фармацевтических субстанций – от ибупрофена до артемизинина и таксола4. «Пришествие» уже успело построить аналоги?..

– Мы готовы, дорогая? – спрашивает меня Ханебо, обжигая ухо тёплым дыханием. Только от этого и хотелось сказать «нет», остаться здесь вдвоём…

– Идём, – говорю я и даю по телефону сигнал.

Как создатели стражей, мы пойдём вдвоём, чтобы не толпиться и не привлекать лишнее внимание. Остальные хосты в случае тревоги будут охранять здание до конца операции.

Мы идём на территорию. Я, Ханебо и наши стражи.

Мы проходим шлагбаум. Охранника перекосило от страха, он пытается куда-то звонить, но всё растущий ужас в глазах говорит: бесполезно. Связи нет.

Мы идём ко входу мимо всех машин, мимо редких изумлённых прохожих.

Мы заходим в вестибюль, чёрные очки на мраморных лицах. Девочки-администраторы переглядываются и одна из них, что покрупнее, решительно выходит нам на встречу – брови сдвинуты, а в голосе дрожь.

– П-простите, вам сюда нельзя!

На лице Ханебо вопросительно дёрнулась мышца, и девочка добавила:

– С роботами.

– А без них нет смысла, – изрёк Ханебо и собрался идти к лестнице, как девушка закрыла собою проход.

– Нет! Мы сейчас позовём охрану!

Она бросает взгляд на коллегу, которая пыталась кого-то набрать по телефону, но та лишь испуганно мотает головой. Во всех коридорах – сумрачная пустота.

– Нам необходимо на третий этаж, – говорит Ханебо. – Не вмешивайтесь: мы никому здесь не причиним вреда.

– Значит, и мне не причините, – нахально заявляет девчонка. – А охрану мы позовём, это наша обязанность. С ними и разбирайтесь!

– Постойте-постойте, – говорю я, подхожу к девчонке в упор и тянусь к её уху. – Я думаю, мы с вами можем договориться, Даша.

Её круглые глаза стоило видеть. Никаких бейджей она не носила.

– Вашу служебную обязанность оплатят небольшой премией, правда?

– Н-навер… Тебе какая разница?!

– Всё очень просто, – шепчу я, улыбаясь, и протягиваю внушительную пачку купюр. – Я предлагаю двойную оплату. Ежемесячно. В обмен на молчание и… ну, может быть, какие-то полезные слухи для меня. Для нас. Для нашей… организации. М-м, что скажешь, Дашуль?

Я перешла на «ты», когда увидела в лице девочки отражение моих слащавых речей. Самой захотелось передёрнуться. Ханебо говорил как-то, что в искусстве убеждать меня тяжело кому-либо переплюнуть. Лучше бы он так про какое-нибудь другое моё искусство сказал…

Коллега Даши смотрела на неё уже не с ужасом, а просто выжидающе. Та вздохнула и крикнула ей:

– Отбой, это наши.

– Спасибо, – шепнула я и вместе с деньгами всучила Даше две визитки.

Она что-то шепнула коллеге, отдав ей одну, и повела нас на третий этаж. Ханебо тихо говорит мне:

– Помнишь, я говорил, что в искусстве…

– Да, да, – протягиваю я, раздутая от радости, как рыба-фугу.