Саги огненных птиц

– Кажется, я знаю, что делать тебе.

– И что же? – Ольгир нетерпеливо дёрнулся навстречу, готовый ловить каждое слово.

– Если она ведьма и сейдкона, то её сила исходит от старых богов. А если её обратить в новую веру, то её проклятие и клятва немедленно потеряют силу. Боги отвернутся от неё и не будут мстить за ту женщину, что больше им не принадлежит.

Ольгир округлил глаза и на радостях хлопнул Ситрика по плечу.

– Ай да Ситка, мудрая ты голова! – воскликнул он.

Лицо его оживилось.

– Наверное, стоит сделать это тайно, чтобы в городе не узнали. А сразу после можно будет и свадьбу сыграть. – Ольгир нахмурился. – Нет, сразу не сыграешь. Пир бы закатить, да такой, чтобы потом всю жизнь вспоминать. А сейчас, пока траур, ничего нельзя. Только скорбно молиться.

Он откинулся на спинку кресла, пытаясь на пальцах сосчитать оставшиеся дни. Ситрик молчаливо выжидал.

– Ладно. Должны успеть аккурат к уборке хлеба. – Ольгир отмахнулся. – К окончанию жатвы будет тебе ровно сорок дней.

– Скорее тридцать. Если растянуть уборку, то можно попасть под заморозки или град и сгубить часть урожая, – негромко поправил Ситрик, и Ольгир смерил его яростным взглядом.

– Не столь важно.

– Послушай, Ольгир, – Ситрик обратился будто бы просящим тоном, и конунг кивнул ему, готовый выслушать. – Я думаю, ей сейчас всё в новинку и всё видится пугающим, тем более что ты пока даже не позволил ей выйти из своих покоев…

– Ну?

– Разреши ей выходить из покоев и ужинать со всеми. Пусть она привыкнет к Онаскану, к его традициям и людям, иначе она растеряется на крестинах или на свадьбе и сделает что-то, что опозорит тебя. Раз уж ты говоришь, что она принцесса троллей, то пусть будет для всех в первую очередь принцессой, а не троллем.

Ольгир призадумался.

– Наверное, ты прав. Она дикая и своенравная.

– Этим она и полюбилась тебе? – Ситрик поднял взгляд на Ольгира и заглянул ему в глаза. Казалось, тот не ожидал такого вопроса.

– Полюбилась? – Ольгир качнул головой. – Меня тянет к ней неумолимо. Я хочу владеть ею. Но чтобы любить… Нет. Я любил брата и мать, когда-то давно отца, но её… нет.

Это признание ему далось с трудом. Он в тот же миг посмотрел на друга с плохо скрываемым раздражением и хлопнул по столу.

– Глупые слова. Забудь.

Ситрик внимательно следил за каждым движением Ольгира. Его резкость и частые перемены настроения не пугали аколута – он к тому привык. Но что-то чёрное сидело глубоко внутри его друга, и Ситрик никак не мог уловить что. Проклятие, о котором говорил Ольгир, или что-то иное?

– Я бы хотел помочь, – нерешительно произнёс Ситрик.

Ольгир отвернулся.

– Помогай, – грубо бросил он.

Ингрид рассматривала тонкие серебряные обручья, что утром ей принесла служанка. Девушка была мила и пуглива, и Ингрид даже не обратила на неё внимания. Она надела звенящие путы на руки, но тут же недовольно сняла. Что толку от серебра, если Ингрид не может на него купить для отца какой-нибудь причудливый музыкальный инструмент, вроде кантеле, или что-то ещё, что было действительно важно и нужно им обоим.

Не сразу она обратила внимание, что служанка не ушла, а осталась стоять за её спиной, нерешительно сминая рукава платья. Ингрид обернулась к ней, и девушка потупила взор. Она была так приятна. Губки пухлые, щёчки краснели, как на морозе. Лишь волосы её были скудны и торчали тоненькой косичкой из-под платка.

– Чего тебе? – холодно спросила Ингрид, строго глядя на неё.

Служанка растерялась, робея перед Ингрид, как перед настоящей принцессой.

– Меня зовут Хлин, госпожа, – промямлила она и подняла на неё тёмные глаза.

Ингрид невольно засмотрелась, отмечая их живую красоту, и Хлин, понимая, что её рассматривают, вновь потупилась.

– И чего же ты хотела спросить у меня?

– У меня есть просьба, но я боюсь показаться грубой. – Хлин всё же набралась решимости и шагнула навстречу Ингрид. – Я знаю, что тебе ведомы сейды.

– Откуда тебе это известно? – раздражённо спросила Ингрид.

Её не возмутило поведение служанки, лишь само утверждение. Ингрид никогда не знала сейды и не считала себя сейдконой. Ей было известно лишь то немногое, что требовалось от неё богам. Ингрид свела брови, качнула головой и, задумавшись, чуть не прослушала ответ Хлин.

– Так вот, моя просьба, наверное, покажется тебе глупой, но я хотела попросить тебя приворожить ко мне мужчину. Он богат, красив и смог бы избавить меня от многих трудностей. Я бы хотела быть такой же, как ты.

Ингрид в задумчивости обвела взглядом свои покои, пытаясь сообразить, что ответить служанке.

– Ты будешь говорить мне только правду? – наконец медленно произнесла она, обдумывая каждое слово.

– Да. – Хлин охотно кивнула.

– Расскажи мне, у тебя есть все ключи?

– Нет, – мигом ответила Хлин. – Ключи выдаёт старик Рун, он же Старый Лис, и тут же забирает, как только они становятся нам не нужны.

– Могла бы ты дать мне ключ от моих покоев, чтобы я выходила отсюда когда захочу, если я приворожу к тебе мужчину?

На этот раз Хлин помедлила с ответом.

– Нет, – нерешительно выдавила она, но тут же утвердительно затрясла головой, что-то придумав. – Но я могу оставить твою дверь открытой, если сегодня вечером принесу тебе ужин после обхода стражи или же во время их дозора… При них покажу, что дверь заперта, а потом незаметно открою её снова и уйду почти вместе с ними!

Голос её звучал возбуждённо, и Ингрид шикнула на служанку, чтобы та говорила тише.

– А что же ты, госпожа? Приворожишь ко мне мужчину?

– Да. – Ингрид на ходу выдумывала ворожбу. – Возьми сухую полынь и троллий цветок, смолоть их надобно будет в порошок, а после брось этот порошок ему в пиво или мёд. Но лучше в крепкое пиво. Так он не сразу почувствует горечь и всё выпьет. Я же в это время буду молиться богам, чтобы они обратили взгляд мужчины на тебя, – она приумолкла, а потом добавила: – Только порошка добавь немного, не перестарайся, иначе получишь отраву.

– Х-хорошо. – Глаза Хлин засияли.

– Что-то ещё?

– Нет, пожалуй.

– Молчи о нашем разговоре. – Лицо Ингрид стало жестоким.

Хлин послушно кивнула, испуганно потупившись, и, забрав грязную посуду, шмыгнула прочь из комнаты. Дверь за ней плотно закрылась, звякнул ключ в замочной скважине. Ингрид выдохнула и потёрла ладонью лоб. Теперь нужно было лишь дождаться ночи.

Весь день Ингрид томилась в ожидании, совершенно не зная, чем себя занять. Лучше бы конунг подарил ей ножичек и поленце, а не дорогие одежды и украшения. Она то заплетала, то расплетала себе множество косичек дрожащими от волнения пальцами. Пыталась петь, но голос подводил, срывался.

Настала ночь, солнце, утащенное Сияющей Гривой и Весёлым, закатилось за реку и лес, и в покоях стало темно, хоть глаз коли. Хлин постучала и вошла, занося ужин и кувшин со свежей водой. Она зажгла жировую лампу, и Ингрид увидела, что на её личике играет хитрая улыбка: видимо, незаметно подсыпать полынь и троллий цветок в пиво удалось. Хлин оставила дверь приоткрытой, так что было слышно шаги приближающихся стражников. Заметив копошащуюся в проходе служанку, они нисколько не удивились, но на всякий случай окликнули её. Хлин ответила им, старательно изображая спешку, и взяла в руки ключ.

Мужчины ушли. Было слышно, как поскрипывает под их ногами деревянная лестница. Хлин тепло попрощалась, теперь уже совершенно не робея перед девой, названной тролльей принцессой, и вышла. Замок медленно щёлкнул дважды, и дверь осталась открыта.

Ингрид облегчённо выдохнула. Она поела без явной охоты. Ела она теперь совсем немного и каждый раз, оставляя едва тронутую пищу на тарелке, качала головой – негоже было выбрасывать так много.

Снизу вновь раздавалась громкая речь, друг с другом спорили и переругивались мужские голоса. Ингрид легла на кровать без сна, решив спуститься тогда, когда внизу настанет полная тишина. Она прислушалась.

Конунг окинул взглядом собравшихся. Ситка стоял рядом с ним, чуть позади, будто стараясь слиться с тенью. Агни, старейшины и Старый Лис сидели за столом, и старика ключника почти не было видно за широкими плечами ярла. Напротив них расположились Тила и Хьялмар – вдова Лейва и её брат. Тилу позвали скорее из уважения к ней и её мужу, и никто не ожидал от заплаканной и потерянной вдовы какого-то участия, зато брат её Хьялмар заинтересованно смотрел в рот каждому говорившему и не медлил с тем, чтобы изложить и свою думу тоже. Ольгир позвал и нескольких глав богатых семейств – они были верными подданными для Арна Крестителя, а на его сына поглядывали с недоверием, не ведая, что от него ожидать. Были тут и Рыжебородый с братом Вигго – Ольгир доверил бы им и свою жизнь. Агни также настоял на том, чтобы служки позвали епископа, но тот опаздывал либо вовсе не посчитал нужным присутствовать.

Ольгир по своей воле никогда прежде не приходил на советы, лишь на тинги. Быть может, только в детстве, когда ему было не больше десяти зим, но и то он запамятовал. Шутка ли это воронов Одноглазого Странника, но Ольгир будто бы вовсе ничего не помнил о своём детстве, только лик матери и её яростную любовь.

Люди много спорили, обсуждали воюющих правителей Дании и Норвегии, решали, сколько кораблей присылать конунгу Анунду в подмогу, раз уж он взялся воевать с норвежцами и просил о людях. Говорили о том, что следующей весной надо будет вновь приструнить сумь за Восходным озером, а для того отправить больше людей в Ве. Агни говорил немного, но по делу. Главы семейств охотно слушали его и трясли бородами, а их жёны перешёптывались меж собой, бросая в сторону Ольгира лукавые взгляды, будто насмехаясь над ним. Ольгиру приходилось молчать, но он, нахмурив брови, силился запомнить всё, о чём ярл Агни и Лис говорили с главами и старейшинами.

После смерти Арна Крестителя ярл Агни как-то предложил Ольгиру рассказать обо всех незаконченных делах отца, да только уязвлённая гордость не позволила тому прийти на урок. Теперь же Ольгиру приходилось злиться на себя и сквозь злобу стараться вникнуть в происходящее. Он понял, что Анунд, сидящий за морем, уже узнал о том, что случилось с купеческим поселением свеев, а потому велел прислать ему взамен несколько кораблей с лучшими воинами, чтобы искупить вину. За убитого родича он потребовал три его веса серебром, на что Ольгир едко усмехнулся, ведь тот был редким толстяком. Молодого конунга это рассмешило, тогда как остальные собравшиеся вперили в Ольгира озлобленные взгляды.

Знал Анунд о судьбе молодого города свеев. Но ничего ещё не знал он о смерти Арна и о новом правителе Онаскана да о том, что тому в скорейшем времени надобно жениться.

Ольгир ощущал себя дренгом, что случайно попал на тинг. Все его умения начинались с меча и оканчивались щитом. Говорить по делу он не был горазд.

Когда споры по поводу Анунда утихли и было решено отправить в подмогу корабли, Ольгир опёрся о стол, обозначая своё присутствие, о котором, кажется, помнили только жёны глав, перемывшие ему все косточки. Они сидели за отдельным столом, как было положено при ужине. Ольгир и не знал, что их присутствие обязательно по старой традиции, однако женщины вполуха, но всё же слушали всё, о чем говорили на совете. Если бы мужья отправились в поход, то именно жёны на время стали бы главами своих родов.

Ольгир прокашлялся и громко проговорил:

– Я решил объявить вам о своей свадьбе. Она будет через четыре седмицы. Поэтому мне потребуется разослать гонцов с приглашениями. Пусть позовут всех бондов и обязательно гостей из Ве. Если гонцы оправятся завтра утром, то успеют добраться и дотуда.

– К чему такая спешка? – Агни медленно повернул голову к Ольгиру, и конунг смерил ярла презрительным взглядом.

– Верно, ему уже не терпится вскочить на троллью принцессу, – ляпнул Хьялмар, скаля кривую улыбку, и пару раз качнул бёдрами на лавке. Солнце очага осветило его смеющиеся глаза.

Раздались смешки. Ольгир оскалился.

– Я хотя бы вскакиваю на их принцесс, а не на самих троллей, – ответил он, зная, что весельчак Хьялмар, известный своими похождениями, не обидится.

Тот громко захохотал, довольный шуткой, и пригубил своё пиво.

– Во всех дворовых девках Онаскана я уже побывал, так что приходится пробовать что-то новенькое, – добавил Хьялмар, снова глотнув пива. – Ты бы знал, какие у троллей каменные задницы!

Все смеялись, притомлённые серьёзными думами, и лишь Агни продолжал выжидающе смотреть на Ольгира, совершенно не переменившись в лице. Он ждал ответа.

– Спешу, потому что я так хочу, – медленно ответил Ольгир, плохо скрывая раздражение. – Да и отец сам повелел мне жениться как можно быстрее. Я думаю, что верно было бы сыграть свадьбу через четыре седмицы, а то и раньше.

– Через четыре седмицы ещё не пройдёт сорок дней с его похорон.

– Зато окончится жатва. Это будет большой праздник.

Агни кивнул, будто бы его устроил такой ответ.

– Знаете, я бы вообще не стал ждать. – Хьялмар стукнул по столу кружкой. – Свадьбу и тризну в один день сколько лет всегда справляли! Агни, Рун, разве вы не помните того? Не так давно это было. А теперь чего ждать так долго? Чего мешать молодым?

– Не так давно было, да времена теперь другие, – прошелестел старик Рун. – Арн Креститель всё переиначил. Новые правила велят сорок дней ждать, иначе дух покойного не найдёт себе места.

– Мы проводили его как положено, вложив в руки меч да принеся в жертву девять лошадей и рыжего быка! Чего это ему не найти себе места? – не унимался Хьялмар.

Агни потёр кулаком глаза.

– Ольгир, и всё-таки тебе стоит отправить ещё весть к конунгу Анунду. Его люди не успеют добраться до Онаскана за столь короткий срок, как бы гонцы ни спешили. Из-за этого тебе всё-таки стоит повременить со свадьбой, – сказал ярл.

– Окончание месяца жатвы – лучшая пора для свадеб и праздников, – терпеливо повторил Ольгир. – Моя мать с отцом женились в это время, и я хотел бы почтить её память, сделав так же. А что насчёт Анунда… Я не собирался звать гостей от него, а потому мне незачем ждать. Он всё равно не стал бы присылать людей.

– Он прислал бы. Жена твоего покойного брата – его близкая родственница. Его гостям положено присутствовать на свадьбе хотя бы по этой причине.

– Тогда отправьте ему весть о том, что я незамедлительно женюсь. Мне не нужны ни женщины из его рода, ни его гости сейчас. Мы поговорим с ними позже.

– Ты, верно, думаешь, что Онаскан уже может не оглядываться на конунга Анунда. – Голос ярла Агни стал тише. Его и так все слушали. – Но это не так. Онаскан не столь богат и силён, и пока конунг Анунд наш союзник, мы будем богатеть. Серебро из Сигтуны, что мы используем, украшено его лицом, а не твоим. И даже не лицом твоего отца.

– Мы отправим ему корабли. Пусть примет их взамен своего мёртвого родича. Но не хочу я видеть его людей на свадьбе. Не хочу их ждать, – произнёс Ольгир, с превеликим трудом проглатывая колкость Агни о своём ничтожестве. – Я женюсь в конце месяца жатвы.

Агни хотел было что-то возразить, но Ольгир заметил, как Старый Лис осторожно и почти незаметно одёрнул ярла. Агни смолчал, и молодой конунг облегчённо выдохнул.

– Ольгир прав, – наконец произнёс один из глав. Взгляд его был ясным, несмотря на выпитое пиво. – Анунд не прислал бы гостей после того, что стряслось с поселением свеев. А если бы и прислал, то вряд ли с миром.

– Анунд держит слово, – прогудел Агни. – Если он сказал прислать корабли и серебро, то примет их, а не станет мстить. К тому же он и так обескровлен войной.

– У нас есть новые союзники среди немцев и желтоволосых ублюдков с Нево. В самом деле, лучше зовите их на свадьбу! – произнёс один из стариков херсиров. Ольгир не помнил его имени.

– Просто пошлите конунгу свеев весть и скажите, что Ольгир вовсе не собирал гостей, кроме глав Онаскана. – Голос Хьялмара всё ещё был весел. – Мало ли бывало столь скорых свадеб на нашей памяти?

– Ещё б эта свадьба была со стоящей женщиной, а не с… – Агни, так и не найдя нужных слов, замолк.

– Ольгир говорит, что она сейдкона. Разве того мало? Принцесса троллей, поди, ничем не хуже заморских принцесс. – Хьялмар подмигнул Ольгиру и перевёл взгляд на ярла. – Она принесёт нам удачу, ведь на её стороне боги.

– Боги на её стороне, значит. – Агни чуть отодвинулся от стола и сложил руки на груди. – В том и беда, что старые боги на её стороне. Вряд ли это обернётся для нас удачей. Ну, если она и правда сейдкона, как все о том судачат. Скорее это станет для нас проклятием.

Ольгир вздрогнул от одного этого слова. Неужели Агни что-то знал? Он быстрым взором окинул собравшихся, пытаясь понять, кто мог прознать о колдовстве Ингрид, кроме его верных друзей. Нет, вряд ли кому-то из них ведомо то…

– Кстати, Ольгир, – Старый Лис подал голос, – она верна старым богам? Не крещена?

– Верно, – глухо отозвался молодой конунг.

– Надобно крестить её.

– Да, я уже попросил о том. Всё будет сделано тайно, без лишних глаз.

– Когда же?

– Уж точно до свадьбы, – раздражённо рыкнул Ольгир.

– То-то верно, – гулко согласился Агни, всё ещё держа руки скрещёнными на груди.

Ольгир утёр ладонью вспотевший лоб. Он никак не мог отделаться от ощущения, что рядом с Агни выглядит несмышлёным отроком. Ольгир потянулся за своей непочатой кружкой, хорошенько глотнул пива и тут же закашлялся так, что выплюнул всё на пол. Кружка покатилась по столу, забрызгав собравшихся. Ситрик подскочил к Ольгиру, но тот остановил его жестом. Все отпрянули и возмущённо замолкли, наблюдая за тем, как кривится молодой конунг.

– Что это, отрава?! – наконец вскрикнул он, утирая рукавом губы.

Главы переглянулись.

– Да ладно тебе. Вкусное пиво. – Хьялмар отпил из своей кружки. Остальные отставили своё питьё и напряжённо замерли.

– Кто-то пытался тебя отравить? – обеспокоенно спросил Ситрик.

Ольгир обильно сплюнул на пол, всё ещё ощущая странную горечь во рту.

– Троллье дерьмо. Похоже на то! Ну и дрянь. Наверное, подумали, что в пиве я не учую чуждый вкус.

Конунг покосился на Агни, но, увидев вытянувшееся лицо ярла, отмёл дурную догадку. Зато в его голове появилась новая…

– Агни, Рун, думаю, пора расходиться, – бросил Ольгир и выскочил из-за стола, отыскивая глазами воду. – Ежели будет надобно, то завтра утром договорим.

Главы семей и их жёны поспешно встали из-за столов, вытирая руки об одежду. В глазах их читалось беспокойство. Они быстро попрощались и ушли. Агни и Лис вышли следом. В зале остались лишь Ольгир, Ситрик, Хьялмар и Тила да Рыжебородый со своим братом у дверей.

– Дай-ка. – Ольгир протянул руку за кружкой Хьялмара, отпил. Вкус был приятным, и не чувствовалось в нём ни капли мерзкой примеси. – У тебя чисто.

Он принялся обнюхивать другие кружки, поочерёдно поднося каждую к лицу. Ситрик недоумённо следил за ним. С каждой отставленной чашей лицо Ольгира светлело, и на губах задрожала ухмылка, будто он уже догадался, что к чему.

– Ещё б у меня не было чисто! Да кому я нужен? Одно слово, что кровь от Анунда, а на деле не кровь, а только пиво. И пиво это что ни на есть онасканское! – хохотнул Хьялмар и сгрёб в охапку свою тихую сестру. – А вот сестричка моя важная птица. Да, Тила? Чего не сказала всем, что ребёнка от Лейва носишь, а?

Ольгир с грохотом опустил последнюю кружку, расплескав её содержимое, и обратил взгляд на жену покойного брата.

– Ты носишь ребёнка от Лейва? – опешил он.

– Да, – пискнула Тила и спрятала лицо в ладонях. – Я не говорила, потому что в том никакого проку нет.

Ольгир окинул её зорким глазом, но из-за полноты или же небольшого срока ничего в облике Тилы не выдавало беременность.

– А кто-нибудь ещё знает?

– Я сказала только Агни. Ещё на тризне. Он велел молчать. Сам-то он точно никому ничего не скажет.

Ольгир сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев.

– Я не успела рассказать о том самому Лейву. Он погиб почти в тот же день, как я сама поняла всё. – Тила расплакалась. По её красному лицу покатились крупные слёзы.

– А давно ли носишь ребёнка?

– К-крови не было почти пять лун, но я не замечала того…

– Ты такая толстая и глупая, что сама не заметила, как понесла, – прорычал Ольгир, и Тила громко всхлипнула.

Хьялмар неумело погладил её по спине. От женских слёз ему, как любому мужу, становилось не по себе, но то была родная сестра, а не какая-то девка.

– Верно, твоя новость и правда ничего не стоит, – наконец произнёс Ольгир. – Пока нет живого младенца… Это ничего не значит и ничего не меняет. Ребёнок будет нескоро.

– Да, – тихо выдохнула Тила. – Если всё будет хорошо, то в начале кровавого месяца.

Молодой конунг уже не слушал её. Хьялмар, залпом допив содержимое своей кружки, покачиваясь, поднялся из-за стола и поспешил вывести Тилу. Придерживая плечом рыдающую сестру, он проводил её в покои.

– Ольгир? – негромко окликнул конунга Ситрик.

– Оставь меня одного, – ответил тот. – Рыжебородый, Вигго! Обождите пока с той стороны двери.

Ситрик вышел, и вои скрылись за дверью следом за ним. Наконец-то Ольгир остался один в долгожданной тишине. Он взял кувшин и пригубил прямо из него. Пиво и правда было отменное. Он отпил ещё и ещё, вымывая из горла неприятную горечь.

Ингрид прильнула ушком к полу. Уже некоторое время внизу было тихо: смолкли голоса, а как хлопнула дверь, не было слышно ни единого звука. Она поднялась, погасила лампу и шагнула к двери. Рука её опустилась на резных дерущихся змеев, провела по ним чуткими пальцами, отмечая каждый изгиб и сплетение тонкотелых существ. Ингрид вздохнула. Она наверняка знала, что у дверей большой залы есть стража, знала, что её увидят, но ей было плевать на то. Так осточертела эта маленькая комнатушка… Хотелось воли, воздуха, горизонта. Хотелось размять ноющее тело, опустить ноги в траву и в воду. Хотелось вернуться к реке…

Она жаждала выйти из покоев хоть ненадолго, чтобы увидеть что-то помимо клочка моря в окошке и резных существ на двери. А может, ей повезёт и она вернётся к отцу и своей реке. Заговорит стражу, запугает колдовством. Может, боги и в самом деле дадут ей силу?

Ингрид толкнула дверь, и звери, державшие её взаперти, отпрянули в сторону. Она рыскнула взглядом в образовавшуюся щель – снизу за лестницей лился свет очага. Ярко горело домашнее солнце. Ингрид приметила резные колонны, подпиравшие свод, и расписные щиты, висевшие вдоль стен, но никого из людей не увидела. Она тихо выскользнула, всмотрелась в темноту позади и осторожно шагнула к лестнице.

Тут же чьи-то сильные руки схватили её и отшвырнули назад к стене. Ингрид вскрикнула от неожиданности, устояла, но её вновь толкнули, прижав к шершавому дереву. Глаза её встретились с двумя жёлтыми огнями, что горели на горячечном лице вместо очей. Ольгир держал её крепко, одной рукой сжимая за запястья, а локтем другой грубо прислонив к стене, метя чуть ниже грудной клетки. Ингрид дернулась, коленом пытаясь ударить Ольгира промеж ног, но тот отскочил играючи, даже не выпустив её из рук.

– Что, троллья принцесса, отравить меня вздумала? – с лёгким смешком произнёс он, надавив локтем сильнее.

Ингрид коротко выдохнула, закашлялась и вновь попыталась вырваться. Она вмиг поняла, о чём спрашивал Ольгир.

– Ты не сдох бы от этих трав. Только обгадил бы штаны у всех на глазах, не успев добежать до кустов, – сквозь зубы зло процедила она.

Ольгир ослабил хватку и неожиданно рассмеялся.

– Эй, сейдкона, я уж думал, ты не умеешь шутить!

– Со мной, клятвопреступник, шутки плохи.

Наконец Ингрид вырвалась. Казалось, Ольгир, узнав правду, больше не держал её, иначе вряд ли бы ей под силу было сломить его хватку. Она резво окинула глазами тело Ольгира – он не выглядел сильным, но внешность была обманчива. Что-то было в его облике не так, но Ингрид не могла понять, что именно. Ей захотелось наброситься на него и выцарапать ему глаза, ударить больно, да так, чтобы из глазниц его градом посыпались слёзы, но она сдерживала себя.

– Выпусти меня, – прошипела она.

– Я ведь уже не держу тебя. – Ольгир приподнял руки и ухмыльнулся.

– Ты знаешь, о чём я.

– Дай догадаюсь…

– Хватит держать меня здесь взаперти, – рявкнула она. – Я задохнусь в этой тесноте раньше, чем ты сделаешь меня своей женой.

Ольгир тряхнул золотыми кудрями. В волосах его играл огненный отсвет. Тот же свет плясал и в его глазах, окрасив их хищной желтизной.

– Ладно, – просто произнёс он, и Ингрид недоверчиво сощурилась, заглядывая ему прямо в лицо. – Ходи по Большому дому, по двору. Давай. Гуляй себе. Захочешь в город – скажи, я найду тебе сопровождение.

– Мне не нужно твое сопровождение, – процедила Ингрид.

– Заблудишься ты здесь, лесная принцесса. – Голос его стал неожиданно мягок, но звучание все равно показалось Ингрид до боли омерзительным. – Я попрошу Хлин больше не запирать тебя. Если что-то ещё будет нужно, ты только скажи.