Без чувств, без эмоций, выжить

Не церемонившись, сел, напротив, заказал завтрак из колбасок, сыра, лазаньи и молочного коктейля, на что студент отреагировал вскинутой бровью и снова уткнулся в книгу.

– Что это? Марсианские хроники? И как?

– Читабельно.

– Ты не в студии? Сегодня понедельник.

– Решил позавтракать.

– Так, рано? Надеюсь, там не было воскресного party на террасе?

– Не было. – Тут он отложил книгу, перевернув открытыми страницами на стол. – Как Олег? Надеюсь, хорошо.

– Олег?

– Продюсер.

– Вроде бы хорошо.

– Ну, если три ночи подряд, то, конечно, хорошо. Для сомнений места не остаётся.

– Олег? Три ночи? – И здесь его интонация и насупленный вид в купе со словами, сложили картину воедино. Можно было заявить фразу «кто ты?» или усугубить, «кто ты здесь вообще». Но, пришлось нивелировать и сохранять хорошие отношения, к тому же он был хороший парень, и в нём ощущалась какая-то обида. Казалось, он устойчиво ищет партнёрства, для того чтобы быть необходимым, нужным, важным. За все эти года одиночества, как бы я ни пытался примириться с этим чувством, удавалось ненадолго, но всё же порой оно душило меня тугими кольцами удава, сжимая так, что жить уже не хотелось. – Рома… – я подбирал слова. – Сегодня я был в компании Олега и ещё так человек двадцати, которые крутятся вокруг потенциального инвестора. Две ночи я был и вовсе даже не в Австрии.

Зачем я оправдываюсь? Зачем я это говорю?

– Что Олеженька возил на Мальдивы? – Ухмыльнулся он.

Люди и разрушают все вокруг себя, устраивая никому не нужные эмоциональные пепелища. Скомкав, отшвырнул салфетку. Утро было окрашено ненужными эмоциями, из-за ненужного мне разговора. Угораздило же выбрать именно это кафе и, да ещё сам же нарушил субординацию с ним. Подпустил близко. Сел за стол. Для чего? Кому я вру? Мне также одиноко. Пытаюсь победить это ощущение, но оно как тот дракон, отрубил одну голову, тут же вырастает три.

Завтрак подоспел, когда молчание, усугубив ситуацию, начало угнетать.

Не дожидаясь сдачи. Оставил чаевые раза в три–четыре выше счёта, ушёл, не произнеся ни слова.

Внутри всё клокотало, нет, это не было слабостью в отношении студента или сказанных им слов, это было негодованием, что я опять притащил в свою жизнь ненужные эмоции. Нужно избегать каждого и тогда ты как в саркофаге, защищён ото всего. Как в эмоциональном коконе.

– Подожди же, – моё плечо резко пронзила боль, – хватит.

Моё сердце чуть не разорвалось от испуга. Запыхавшийся студент, раскрасневшись, пытается отдышаться.

– Твоя сдача. – Протягивает горсть металлических евро и комок из нескольких купюр.

– Это чаевые.

– Слишком щедро.

– Нормально.

– Но я уже забрал.

– Оставь себе, – я теряю возведённый и отрепетированный образ. Я снова подпускаю людей, реагирую на их эмоции, домысливаю за них и их действия.

И тут он швырнул деньги на асфальт, глядя с высоты своего громадного роста перекошенным лицом.

– Ты совсем из ума выжил? И официанту не оставил, и выкинул, – я начал хватать купюры, глядя на это, студент кинулся собрать монеты. – Решил подарить бомжам?

– Прости. – Он явно сдулся. Прямо выдохнув воздух, вышел вместе с его агрессивностью, и большие карие глаза смотрели на меня, требуя жалости. – Прости, я…

Его голос дрогнул нотами, сдерживающими явный порыв к слезам.

– Пошли, просто пошли домой. – Мы собрали мелочь и ушли, оставив ухмыляющиеся взоры и улыбки. А у меня ещё долго звучала в голове фраза «пошли домой», «пошли домой». Это мой дом? Убогое отсыревшее здание с наспех выкрашенными стенами, нашпигованное людьми, которые ради денег готовы заниматься сексом перед объективом камер. Это мой дом?

Неделя началась ужасно, в студии царил хаос, мы вернулись ближе к полудню, на часах полдень, мы слишком долго сидели и говорил ужасно стандартными фразами о ненужном, будучи в сквере напротив студии. Внутренний голос настойчиво шептал скорее вернуться в студию. Отмахивался. Вернулся. Комендант пьян, актёры столпились на террасе, наслаждаясь жизнью. Ухмыляясь на мои вопросы, почему и что пошло не так. И тут моё терпение иссякло. Почти тридцать часов за рулём в напряжении, лишь бы не проверили документы на машину, встреча с Шейхом, тусовка с австрийской богемой, которая «пережрала» всё самое ужасное, что человек создал за эволюцию развития, их невменяемые взгляды и бессвязная речь, истерика студента и теперь… хаос здесь. И тут меня прорвало, как тот резервуар, в который сливалось всё дерьмо, но места выхода не были и вот рвануло. Лица мрачнели и вытягивались, молчали и пугливо переглядывались.

– График где? График сюда. – Умею кричать голосом рассерженного гиппопотама. Эхо моих слов грохотали среди бетонных стен. Спины стали выпрямляться в креслах, кто-то даже встал. Чья-то рука протянула листок.

– Оксана. Наташа. Егор. Время с девяти до одиннадцати. Были? Валентин, Мартин, Павел. Время с одиннадцати до часа. Были?

Молчание, прямо ягнят. Они похожи были на стадо, которое загнали с пастбища в хлев и для того, чтобы остричь.

– Там никого не было? – Раскинула руками блондинка Оксана.

– Где оператор?

– В студии… промямлила рыжая Ольга, – наверное…

– Наверное?

– Да, в студии. – Мямлил большеглазый Павел

– Тогда вы здесь какого чёрта делаете?

Все повскакивали.

– Стоять? Штраф с каждого сто евро, а с тех, кто сорвал график по двести. Вычту из сегодняшней зарплаты.

– Но…

– Молчать. – Я взвизгнул громко как мог. – Работать. Услышу сейчас ещё слово и штраф будет по тысяче евро с каждого.

Все разбежались мгновенно, кто в студию, кто по комнатам, поднявшись к себе, мне захотелось уткнуться лицом в подушку и рыдать в голос, но я стоял под холодным душем и клял себя за эти эмоции. Увы, человек слаб, когда усталость становится хронической, как гайморит.

«От нуля и выше»

В студии царила тишина, так что слышно было дыхание каждого.

– Пишу на листе: «Интенсивней. Улыбаемся. Повторяем, токкенс плиз».

Парни, в данный момент было моё новое «изобретение» Павел, Валентин и Мартин. Актёры стали мастурбировать энергичней. Мартин сказал про токкенс, остальные подмигивали и улыбались.

Пара минут и звон момент отозвался приходом токкенов. Кто-то кинул триста токкенов, затем один, ещё один и ещё один. Затем пятьдесят.

Пишу: «благодарим «Thaks SVL, Thanks Robert, Thanks MoMo».

Они повторили и от МоМо им пришло ещё пятьдесят условных денежных единиц. Затем ещё десять.

Пишу «Благодарим, улыбаемся, радуемся».

Почему они не могут понять, что всё в их руках? Почему приходится каждого заставлять зарабатывать.

Пишу: «Говорим, after 5000 tokken we’ll cum», дописываю «every». Мартин озвучивает написанное мною. У него идеальное произношение.

До пяти тысяч мы так и не домучили, застряли на три семьсот пятьдесят семь. Парни уже не выдерживали. И тут было очень комично, даже Никита засмеялся молча, но жутко сотрясая плечами. Я машу рукой, наподобие тренера «заканчиваем», и один за другим они разряжают своё физиологическое естество, кто, вскрикивая, кто, сотрясаясь, кто обильно, кто скудно, но пост эффект был, ещё чуть больше пятисот токкенов прилетело в кассу, это около четырёхсот двадцати долларов. Минус штраф и парни ничего не заработали.

Конвейер продолжался до позднего вечера. Мало кто отбил штраф, только парочка Мария с Николаем дали хороший прирост и окупили день в значительный плюс.

Уснул, едва коснувшись подушки, ноги горели, голова болела, мозг прокручивал события вчера, позавчера и планы на завтра. Ночью мне снились Олег, Настя, Шейх, Студент, Макс.

С Альфредом договорились встретиться вечером в его номере. Оставив оператора с инструкциями, расстреливать любого, кто будет саботировать график, наорав на коменданта и пригрозив ему, что ещё раз он напьётся, утром проснётся на вокзале без денег и документов. Попросил его заткнуться, когда он начал мычать, что «это не его обязанности и где меня носит». Ну, включил своего внутреннего, рассерженного гиппопотама пригрозив выкинуть его в сию секунду, и комендант сник, просто кивая.

В отеле пройдя уже привычно с чёрного входа, столкнулся с коридорным, который смотрел на меня выпучив глаза и даже кивнул. Плохо дело, меня стали здесь узнавать. В номере царил полумрак. На небольшом столике были фрукты и бокалы. Обычно там ноутбук и вокруг разбросанная одежда. Он не стал затаскивать меня в душ, не стал раздевать, не стал ощупывать.

Ох, вот это да. Он зажёг свечи на столике и наполнив немного в бокале, почти как диктует этого этикет, протянул мне.

– Альфред?

– За наше дело?

– Наше дело?

– Думаю, всё даже лучше.

– Альфред?

Кучерявый некогда агрессивный и с явной паранойей программист или пусть будет – айтишник так, вот он вдруг разительно расцвёл в уверенного в себе представителя поколения next29.

Мы сможем продать эту информацию дважды.

– Дважды?

– Мне пришло сообщение, что данной информацией интересуются.

– Прямо написали, вы пытаетесь взломать банковский сервер, и мы тоже, если вы вскроете, дайте знать?

– Нет.

– Говори.

– Тот, кто делает крипта ключ, прислал мне сообщение, что у него уже был запрос на это крипта, но он работает только со своими проверенными, поэтому ничего не ответил. Теперь он написал им вопрос, так что…

– Альфред, надеюсь, ты понимаешь, что эта информация страшнее чумы в средневековье.

– Поэтому и цена будет, – он сделал глоток, явно упоенный собой. Меня пугала резкая смена его паранойи настолько очевидную самоуверенность. Больше всего ошибок люди совершают, будучи уверенные в себе.

– Держи аванс. – Выложил конверт на этот самый сервированный стол. – Здесь ровно половина денег. Камни будут…

– Что ты планируешь делать после? – Он привлёк меня к себе, делая глоток шампанского. – Останешься здесь?

– После?

– Когда мы закончим дело.

Его руки сжимали мои рёбра жёсткой хваткой. Сейчас, что затмение или какая-то Венера в оппозиции с каким-нибудь Марсом или Плутоном, или может что-то ещё из газетных очерков об астрологии? Что за обострение? Или здесь распыляют феромоны в воздухе?

– Когда будет информация? – Перевожу его внимание, на то, что интересует и меня.

– Скоро.

– Когда?

– Ждём крипто-шифр, ну неделя или две, а там уже всё просто.

– Есть риск?

– Риск есть всегда. – Альфред разжал пальцы и уселся на край кровати, сдвинув одеяло. – Мы же не в биржевые торги играем. Здесь… – он сумбурно обвёл рукой эллипс и явно сник.

– Отличное Prosecco? – Сделав глоток и рассматривая нити пузырьков в бокале, присел рядом.

– Да. Бери флорентийское и не ошибёшься.

– Не знал. Честно. Не знал.

– В студенческие года подрабатывал барменом и нас отправляли на курсы, где были частые дегустации.

– Ты ещё и профессиональный алкоголик? – Его грустные большие глаза провоцировали шутить и хоть чуть-чуть растормошить его.

Он ухмыльнулся совсем поникнув.

– Эй, всё будет хорошо. Я и из худшего выбирался. Поверь.

– Верю. – Он смотрел тем томным и грустным взглядом, которым смотря молодые быки на забое или как котёнок которого пытаются запихнуть в мешок на берегу ледяной реки. – У тебя очень красивые глаза.

– Спасибо, Альфред. – Мы оба замолчали, неловкая пауза, робкие глотки, смущённые жесты. – Конверт лучше убери.

Его движения выдавали то, что Prosecco явно уже не первый бокал, да и не второй.

– Куда? – Он бродил с конвертом по комнате.

– Убери в портфель к ноутбуку.

– Точно.

Наполняя бокал, было очевидным, что этот бокал будет уже лишним и как же он мог не пролить половину бутылки, если едва сохранял равновесие. Размазывая по себе пролитое, он рассмеялся в голос.

– Я как будто описался. – ну, надо же так напиться.

Он стягивает спортивные штаны и затирать ими пятно на полу, и даже не смущаясь того, что делает это абсолютно голый, а потом икнув, идёт на кровать, сворачивается эмбрионом и лежит, поджав колени почти к подбородку.

– Альфред, давай закажем кофе?

– Давай. – Кивает он. – Тебе бывает страшно? – Спрашивает после того, как я положил трубку.

– Конечно, бывает, – тереблю его кудри, они такие мягкие и податливые, но сто́ит выпустить из пальцев, они снова возвращаются в упругую спираль волос. – И бывает одиноко? – Он посмотрел мне в лицо и положил голову на колени.

– Да, мне бывает одиноко. – И помедлив, он добавил, – бывает даже чаще, чем «иногда».

Мы оба улыбнулись, каждый своим мыслям. Интересно, что тебе одиноко, но вот ты узнаешь, что ты не один, кому одиноко и тебе становится чуть лучше, словно перестало быть одиноко, но спустя час ты пойдёшь в темноту и снова станешь один и он тоже останется один. Но вам обоим будь чуть легче переживать, это ведь где-то там кому-то также одиноко.

Нарыв в своей сумке давнюю пачку лёгких сигарет, распахнул окно и капли дождя из темноты, брызнули в лицо, я не курил несколько месяцев вроде бы. Вкус был настолько неприятным, что я даже удивился, что мне это когда-то нравилось.

Принесли кофе и пришлось пожертвовать сигаретой, выбросив в окно. Мужчина вкатил столик. Это был тот же коридорный, высматривающий меня в лобби. Его лицо казалось знакомым, наверное, слишком уж часто я сталкивался с ним даже не замечая.

– Вы курили?

– Нет. Это аромасвечи. Йогу практикую. – Забрав столик, настойчиво нажимал на дверь, он не стал сопротивляться.

Альфред спрятался за углом и только, когда хлопнула дверь, он вышел, чуть протрезвев от испуга. Вот, же чёртов параноик.

Я подкурил вторую сигарету и дымил в окно, программист-хакер тянулся к сигарете, затягивал в себя дым и выпускал, не затянувшись. В нём ребяческого больше, чем взрослого, смотришь на него и становится жаль его, словно он заблудившийся пятилетний ребёнок в чужом мире. Несмотря на то, что ещё вчера было плюс тридцать четыре, сегодня уже было двадцать три днём, а ночью и во всё ниже двадцати. Парень стучал зубами, пришлось захлопнуть окно и накинуть на его плечи халат. Кофе осталось не тронутым, пока я расправился со вторым бокалом, Альфред уже сопел, согнувшись пополам высовывая округлые розовые пятки.

Ожидание осени провоцирует на приступы хандры, так глядя на свернувшегося пополам пьяного парня, который всегда был таким разумным, энергичным и весёлым, сегодня был одиноким, раздавленным и пьяным, он был настолько не в себе, словно его подменили. Всё это было очень непредсказуемым и странным, так обычно бывает предвестием сильных перемен.

Накрыв его покрывалом, так как он спал поверх одеяла, потеребил его кудри ещё раз, ощущая сочувствие и осознание оттого, что стал привыкать к нему, к этим встречам, разговорам, партнёрству. Ведь он поддержал меня в том, от чего мог легко отмахнуться. Но он не отмахнулся, а был рядом. Ухмыльнувшись собственным эмоциям, подоткнул покрывало, но тут что-то переключилось внутри, и я не могу сдержаться и, закатав рукава, встав на колени, стал рыться в портфеле, ничего. В сумке не было ничего. В шкафу чемодан и только во внутреннем кармане чемодана было увесистое и объёмное портмоне для документов. Фамилия не удивила. Смит. А вот возраст, оказалось, что он младше меня на шесть лет. Мне он казался сверстником. Что ж…

Спрятав, всё обратно, я сгрёб свои вещи, убрал всё на место, оставив включённым лишь один прикроватный светильник, стараясь не шуметь, выбрался из номера и ушёл через чёрный ход.

Сев в соседнем баре, где мы когда-то ужинали, достал мобильный телефон, который прятал всегда на дне сумки, переключил на вторую сим-карту, сообщений нет, ни одного, даже о том, что были звонки. Жаль.

Написал сообщение:

«Напиши, пожалуйста, ответ».

Должен понять.

Нашёл в контактах «Макс». Отправил.

К сожалению, сообщение повисло в отправленных, не давая информации, доставлено ли оно, а уж тем более прочитано ли оно.

Все эти размышления, события и разговоры о жизни, одиночестве и будущем сыграли свою роль. Пазл за пазлом стали укладываться в полотно мозаики, формируя целостную картину. Это же…

Вызвав такси, поехал в уже знакомое место. Вторник, конечно, было пусто, и не было, собственно, тех, кто мне был интересен. Выпив кир-рояль и болтав с барменом о баре, программе и оставив хорошие чаевые, поехал домой. На часах было почти четыре утра.

С утра уже вовсю шёл процесс съёмок онлайн, но пришёл ещё заказ на учителя и двух студенток. Да, что ж за… У нас эти роликов в разных составах пять фильмов точно. Выставляю двойной тариф за срочность.

Приходит согласие. Что ж…

Среда, готовлю отчёт. Свожу баланс. У нас окупаемость 200%. Скидываю Смс. Тут же звонок и понятно же, что он доволен. Через два часа я уже сижу на веранде, покрыв кашемировым пледом плечи, жду венгерский гуляш с каким-то салатом, что имело очень уже витиеватое и длинное название.

Олег просмотрел все выкладки по расходам и поступлениям, сколько отправлено на транш, сколько просто осело на счету.

– Супер! – Он захлопнул папку, свернул в трубу и запихав в портфель, подозвал официанта и заказал бутылку Prosecco. Да сколько можно, все как один сходя с ума от одиночества, ревностно высказывают свои претензии, пьют именно Prosecco, а что дальше? В ноябре начнётся коньяк?

Мне кажется, ещё чуть-чуть и я не выдержу…

– Что с настроением?

– Прости? Что?

– Ты хмурый.

– Неважно себя чувствую. Я не буду Prosecco. Извини.

– Ну, такие дела нужно отметить. – Расплылся продюсер в улыбке. А мне только и кажется, что он ест, пьёт и плетёт свою паутину… – Завтра с Настей будьте готовы, кстати.

– Завтра четверг? Давайте без меня.

– Что это?

– У меня есть очень важные дела. Очень!

Он явно был этим недоволен, но кивнул. После того как официант оставил наполненные бокалы и воткнул бутылку в ведёрко со льдом, удалился. Олег, открыл плетёный портфель Bottega и вынул конверт:

– Это тебе. Твой бонус. – Он очень характерно поднял руку, давая понять, что ничего слышать он не хочет. – Заслужил. Это твой процент с моих траншей. За молчание и оперативность. А это… – Он протянул конверт под столом, положив мне на колени. – Это спрячь. Пусь будет у тебя, назовём – это «резерв». И я помню просто десять процентов со всех сумм после ухода того француза. Не переживай, завезу.

Вечером я пересчитал свой бонус, там было восемьдесят тысяч евро. А судя по тому, что второй конверт был раза в три больше, скорее всего, там точно около трёхсот тысяч точно. Прикинув выведенные деньги за последние два месяца. Спрятав конверт вместе тем, что он мне вручил в самый первый раз, получалось очень солидно.

«Воля случая»

«Как ты себя чувствуешь?» – отправил СМС Альфреду.

Ответ пришёл спустя минут сорок: «неважно».

Не успел я написать следующее сообщение, пришло ещё одно «надеюсь, я вчера ничего не натворил».

Никаких знаков или смайлом, просто куцая фраза «надеюсь, я ничего не натворил».

«Ну, если не учитывать, что ты голый бегал по отелю, всё норм». – Отправил ответ.

Не дожидаясь дальнейшей реакции, написал: «расскажу завтра. Ты мне нужен вечером». Отправил следом ещё «в том же баре, где были, напротив отеля».

Пришло просто «ок».

Меня всё это время мучило лишь одно, недостаток информации, но припомнив один момент, решил попробовать всё же один ход.

Позвав Мартина на кухню, протянул ему кружку кофе, но так и не придумал, как начать этот разговор.

– Мартин, ты общаешься с Оливером? Как у него дела? – Глупо было полагать, что он поверит в моё добрейшее участие в судьбе этого персонажа.

– Нет, мы не общаемся, – парень пожал плечами, уставившись в пол. Врёт.

– Мне, всё равно как у него дела, но странное дело, что им интересовались у нас. – Мартин ни одним лицевым мускулом не выдал встревоженности или сути того, что ему хоть как-то интересно говорить об Оливере. – И самое странное, это люди из Праги. – Делаю паузу, наблюдаю и в точку. Парень явно забеспокоился. – Это какие-то люди из чешской студии, с которой Оливер сотрудничал. Они его разыскивают. Ты ведь тоже там был?

Он молчит, глаза выдают испуг, на лице выступаю пунцовые пятна. Путь разговора выбран верно.

– Речь о деньгах… – Добиваю Мартина репликой, вырванной из того отчёта, которые для меня раздобыл Альфред. И только сейчас осознал то, что не ответил на его СМС с самого утра, а уже почти шесть вечера. – Эти субъекты симпатичными мне не показались.

Мартин смотрит на меня, словно не понимая.

– Не знаю. – Говорит он, явно собравшись с духом. Ах, ты вертлявый… Лгун…

– Эти люди настойчиво интересуются всеми, кто с ним общался последнее время. Могу дать тебя как контактное лицо? – Его смятение граничит с испугом, с паническим испугом. Попался. – Они приедут сюда, и ты пообщаешься с ними, расскажешь всё что знаешь. Надеюсь, после этого они отстанут. Просто…

– Нет, – он резко перебивает меня. – Я не знаю ничего. Я не могу.

– Вот, и скажешь им об этом. Иначе они не отстанут. Нам они совсем не нужны здесь, но от них можно ожидать, чего угодна. Они очень настойчивы.

– Я ничего не знаю. Мы не общаемся. – Он переходит на очень эмоциональную и очень сбивчивую речь.

– Кто может знать? Мне просто нужно их перенаправить их на кого-то иначе…

– Константин. Наш спонсор. Владелец. – Выпаливает он слова выстрелами. Он, явно напуган и не может уловить моих эмоций. От произнесённого имени у меня, кажется, даже щёки стали полыхать.

Минута, выдох… Хотелось уже выпалить «где?», но это чревато ошибкой.

– У нас нет спонсора Константина, Мартин. – Ощущаю себя завучем воспитательных работ с фразочкой: «кто курил в туалете?».

– Как же. Есть! Он сюда его устроил. Он дал им денег. Он… – Возможно, он бы сейчас что-то ещё выпалил, но осёкся.

– Я не хочу, чтобы это обсуждалось ещё с кем-то внутри студии. – Шепчу как можно тихо, оглядываясь по сторонам. Он повторяет за мной. – Есть продюсеры и этого достаточно!

Мартин кивает.

– А что, если мы отправим чехов к нему?

– Я не знаю где он. – Мне поставлен шах и мат. Смотрю не моргаю. – После того как он ушёл отсюда, мы не виделись.

– Ложь. – Жёстко и звонко парирую ему. – Ты не был в студии неделю.

– Мы жили там. Просто вдвоём.

– Где можно найти Оливера?

– Каждый четверг и субботу в клубе «NIGHT», там целая тусовка. – Он прямо сник, словно воздушный шар, из которого вышел воздух.

– А квартира, ну, где он жил? – Дополняю разговор аурой легенды, хотя мне это и неинтересно.

– Аренда закончилась. Мы как раз… Он меня… Ну, мы…

– Вы расстались, когда аренда квартиры закончилась?

Кивает утвердительно.

– Как ты думаешь, куда он мог пойти? Мне просто любопытно, я не планирую об этом говорить им, но прямо интересно.

– Он к нему мог пойти жить на какое-то время.

– К кому? – Он говорит, словно я жил с ними…

– К спонсору.

– Константину?

– Да.

И тут, само собой, я доигрываю историю в свою пользу.

– А если мы отправим их туда? Пусть разбираются.

Мартин явно напуган.

– Они там попасутся какое-то время и исчезнут. Или Константин их сольёт.

И Мартин надиктовывает мне адрес и зачем-то оговаривает, что туда трудно попасть, про закрытую территорию.

– Это же офис. – Вру, но уверенно.

– Да, там и кабинет и он живёт.

– Живёт?

– Наверное, да. Но мы там были каждый четверг. Он заказывал мальчиков и любил тусовки.

– Четверг.

– Сразу отправить их на тусовку в четверг? – Усмехнулся.

– Думаю, этих не напугать. – Промямлил Мартин.

Мы договорились о приватности этого разговора, и оба остались довольны, что разговор будет сугубо конфиденциальным.

Только договорились встретиться с Альфредом вечером, как пришло СМС от Олега: «заеду в девять». Передоговориться с Альфредом на ужин вне отеля? Хотя из-за его паранойи сделать это очень проблемно. Всё же с трудом, но удалось. Ресторан он выбрал сам.

Олег привёз ещё один конверт и попросил спрятать, второй был для меня и несмотря на то, что он был тоньше раз в четыре того, что нужно было спрятать, сумма была весомой. Студент прочно оккупировал мою комнату, пришлось прятать конверт в рюкзаке. Нет, дело не в том, что я не доверял этому парню. Я не доверяю никому. Лучше в каждом видеть алчного человека, чем потом удивляется «как же он так мог поступить». Сюда его привело желание заработать, а не праздное развлечение.

Олег всё не торопился уходить, разглагольствуя о перспективах, Альфред уже строчил «где ты?».

Пришлось соврать про свидание, но, собственно, это не было ложь, лишь перефразировал встречу, убрав ненужные вопросы, переключив в ракурс глупых ухмылок, как обычно, ведут себе подростки. Он явно не предполагал, что у меня могут быть какие-то личные мотивы.