bannerbanner
Занятная игра в жизнь
Занятная игра в жизнь

Полная версия

Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
2 из 5

Вот такая была история. Она припомнилась Александру в те минуты, пока они шли с Еленой к остановке. Этот ее жест вызвал такую ассоциацию. И хорошо, что вызвал. Потому как мысли в его голове потекли совсем по другому руслу. И вот по какому: «Почему мы торопимся осудить других и не спешим – себя? Ведь все мы не ангелы, все на земле живем, все в арсенале имеем грешки. Но почему применительно к нам они как бы не в зачет, а применительно к другим – полный актив? А ведь если покопаться в своем прошлом, то там еще и не такое отыщется…»

Тем временем они вышли на остановку.

– Извини, мой троллейбус, – торопливо сказала Елена.

– Да-да, поезжай, – согласился Александр.

– Увидимся на занятиях, – успела проговорить она и побежала к освещенному проему, на ходу помахав варежкой.

Клацнули двери, и сквозь большие морозные стекла остался виден лишь силуэт неясной пока фигуры – Елены Викторовны.


Ничего особенного… Все произошло так, как должно было произойти. Сколько подобных встреч случается в большом городе. Он весь словно бы опутан человеческими связями. Это какая-то постоянно колышущаяся личностная связь – словно моток шевелящихся проводов. То концы их болтаются сами по себе, то вдруг происходит соприкосновение, маленькая вспышка от контакта и – есть! – потек ток от одного человека к другому. Или вдруг эта связь начнет барахлить: то подключится один, то другой. А в какой-то момент и вовсе прервется. И от кого зависит ее исправное функционирование?

Наберешь нужный тебе номер, а тут случайный разговор:

– Приходи, у меня жена уехала.

– Я не знаю… – на другом конце мнется женский голос.

– Я жду, – настаивает мужской.

– Мне кажется, что нас кто-то подслушивает, – отвечает женский.

– Ну и что?! – убеждает мужской. – Все равно они нас не знают. Приходи…

У каждого из нас есть свой мир, или мирок, так скажем. Каждый из нас в чем-то личном не такой, каким выглядит внешне, каким его привыкли считать. Некоторые стороны нашей жизни таятся за семью печатями, и мы тщательно охраняем к ним доступ. Такова жизнь, как говорят мудрые французы.

ПРЕДЫСТОРИЯ

В наш век все хотят быть здоровыми и красивыми, и потому – кто-то берет велосипед и крутит на нем педали, кто-то, надев спортивный костюм, поутру сверкает пяткам на дорожке, а кто-то, раздевшись до плавок, стоит в невообразимой позе йога. Но в большинстве своем люди поступают просто: записываются в группы здоровья, или же – в различные секции.

Так и Александр с Еленой в силу разных причин и случайного стечения обстоятельств оказались в одной секции закаливания. В столь распространенные группы здоровья Александр не пошел, поскольку там толстые женщины крутят обручи на том месте, где у них талия, или же медленно перешагивают через скакалку. Идти к «моржам» он также не рискнул – слишком уж они шарахают по организму своей ледяной водой, а в группу аэробики вообще не сподручно, хотя там женщины что надо, но вот мужчины с кривыми ногами смотрятся не очень.

Нужно было придумать что-то нормальное и достойное, потому как Александр уже почувствовал некоторые перебои в своем организме. А заниматься самостоятельно ему не хватало силы воли. Тут как раз и подвернулось объявление, что при Центральном стадионе организуются группы закаливания с посещением бассейна. Вот это Александру показалось достойным и нормальным. Видимо, где-то такими же мыслями руководствовалась и Елена, хотя у женщин, конечно, своя логика.

Елену Александр заметил сразу, еще в первый день, в сентябре, на общем собрании желающих заниматься. Отметил, что среди женщин есть одна… Затем, как-то после бассейна, он вышел вслед за нею из Дворца спорта – Елена впереди, Александр чуть поотстав. Идя сзади и глядя на ее притягательную фигуру в каком-то девчоночьем пальто, так подчеркивающем талию, ему вдруг захотелось увязаться за ней, заговорить, проводить, ну, хотя бы, до остановки.

Но… помешала его всегдашняя нерешительность. Александр не мог вот так запросто начать разговор с незнакомой девушкой, тем более, ни о чем, тем более, явно напрашиваясь на знакомство, которое, неизвестно еще, нужно ли ей в этот момент. К тому же она, вследствие своей привлекательности, наверняка не испытывает недостатка в поклонниках, а значит, попытка познакомиться будет скорее всего безуспешной. Ко всему, Александру пленять ее нечем – обычный заурядный тип.

Словом, перед ним китайской стеной встал этот дурацкий полуфилософский вопрос: зачем?, на который, будь ты хоть семи пядей во лбу, все равно не найдешь убедительного ответа, и он трусливо сдался перед его величием. Лишь с сожалением проводил ее взглядом, и уныло побрел в свою сторону.

Затем эта девушка куда-то исчезла. И это он тоже отметил и даже с грустью подумал: «Вот, была тут одна, и та пропала…» Но как-то, спустя время, на лестнице, ведущей от раздевалки к бассейну, он вновь увидел ее, а точнее, сперва услышал. Девушка громко жаловалась своим спутницам, поднимающимся по ступенькам в шлепанцах и шапочках, с накинутыми на плечи полотенцами, что боится идти в воду, поскольку плавать не умеет, следовательно, непременно утонет.

Александру ничего не оставалось, как предложить ей помощь – у него был некоторый опыт по этой части, на что девушка с радостью согласилась.

Плавать Елена решительно не умела, и потому приходилось подставлять руки снизу, отчего они приходили в соприкосновение с различными частями ее тела, что было приятно, но несколько отвлекало. Но, как решил Александр, в первую очередь дело, и потому серьезно старался исполнить свой долг; хотя Елена все время мешала: то повисала на нем, и тогда уже вся приходила в соприкосновение, то, наоборот, упиралась, боясь отойти от бортика; заявляла, что у нее ничего не получится, и что ей, по-видимому, не дано в этой жизни научиться плавать; тем более, что ее уже когда-то учили – выталкиванием из лодки, в результате чего она нахлебалась и теперь испытывает стойкую водобоязнь.

Александру приходилось убеждать ее и переубеждать, наглядно доказывать, что человек не тонет. Он демонстрировал ей позу «поплавок», набирал в легкие воздух, поджимал руками колени и ложился на воду, затем затаивался на некоторое время, показывая, что вода держит, после чего распрямлялся, делал несколько махов ногами – и все: человек плывет.

И снова она говорила, что теоретически все понимает, а вот практически – совсем наоборот: что непременно утонет, если ляжет лицом вниз. И тогда он просил ее зажать нос пальцами и просто так постоять, посчитать, ну хотя бы до двадцати. Это у нее получалось.

– А теперь то же самое, но только в воде, – предлагал Александр.

– Ладно, я попробую, но вы меня обязательно поддержите.

– Но ведь здесь неглубоко.

– Все равно…

И приходилось держать ее, и вся его метода, войдя в соприкосновение с женской логикой, летела к чертям.

С этих уроков плавания и началось их знакомство. А на пробежках, которые обычно устраивались до бассейна, Елена была в обыкновенном трико с длинными рукавами, в кои прятала ладошки от холода, в лыжной шапочке. Держала себя просто, непринужденно, зачастую можно было услышать ее ироничные отзывы о своих способностях.

В общем, первое впечатление от Елены было самое благоприятное. Александру почему-то представилось, что живет она в деревянном доме на берегу Волги (каковых уже мало), что быт ее прост, запросы непритязательны; она не глупа, но и не навязчиво интеллектуальна, жива, любознательна. Услыхав, что она замужем, Александр подумал, что вот такие девушки недолго бывают одни; наверняка муж с ней счастлив, поскольку она не знает цены своей внешности, а стало быть, не изменяет; хозяйственная женщина, внимательная жена…

Вскоре Елена удивила Александра тем, что, как выяснилось, на работе она занимает довольно значительную должность, чего он не ожидал, потому как почти уверился в ее непритязательном образе жизни и мысленно отвел ей какую-то среднюю роль; а затем еще и тем, что вполне вытекало из первого – она оказалась его ровесницей, на год моложе. Однако по ее виду предположить это было трудно, настолько хорошо она выглядела.

Впрочем, ото всех этих открытий его представление об Елене не слишком-то изменилось, разве что, прибавилось уважения. Ее простая манера держать себя никак не выказывала ее социальную высоту (чего-чего, а скромность Александр всегда ценил!)

И еще раз Александр удивился тогда, когда Елена привела на занятия сына. То, что у нее есть ребенок, это не очень-то удивительно, хотя почему-то думалось, что детей у нее не должно быть; но то, что вместо предполагаемого малыша трех-четырех лет пришел совсем взрослый сын-второклассник – это несколько шокировало. Даже женщины в их группе заохали, увидав у Елены такого взрослого сына – можно было принять его за младшего брата, такой не похожей на маму казалась Елена. Как удивительно много она успела за свои двадцать семь лет!

В общем, эта девушка-женщина показалась ему интересной с самого начала, и дальнейшее ее узнавание только повышало интерес к ней, вследствие чего росло и уважение. Так Александр и относился к Елене: в первую очередь, уважительно. А возникшие симпатии между ними расценивал просто как проявление добрых чувств, он даже на дружбу с ней не рассчитывал – достаточно было этих полуофициальных отношений.

И лишь где-то в глубине его души все же угнездилось маленькое сожаление о том, что такой человек и почему-то не его спутник.

Сам Александр был довольно занятной личностью, что выражалось в его некоторой замкнутости и обособленности. Ему была присуща настороженность в отношении к людям, хотя, конечно же, он давно перестал судить резко, потому как юношеский максимализм выветрился, а твердых убеждений мужа еще не появилось.

Его мучил целый комплекс вопросов, касающихся мироустройства, но это слишком громко сказано, скажем так: жизнеустройства. Но не в смысле устройства личного благополучия, а в смысле устройства общественного благополучия. И главным образом, не в социальном плане, а в плане моральном. Он всерьез терзался тем, что люди грубы и невежественны, подозрительны и лживы, что высокие чувства им недоступны, и что они согласны на пошлость в отношениях между собой, готовы жить в грязи натуральной и нравственной, и принимать подобный образ жизни за единственно правильный. Служебные отношения, в коих пребывает человек большую часть своего жизненного времени, казались чересчур официальными, а «организованная» дружба отдавала могильным холодом. На работе он лишь звено, винтик в огромном механизме, и забота об этом винтике чисто профилактическая: вроде смазки, чтобы раньше срока не износился.

В свободное время человеку опять же предлагается возможность совершенствоваться в области знания, или искусства, но вовсе не в области духовной, не в области чувств. И нет такого места, нет такой неофициальной трибуны, где бы можно было поделиться вопросами, мучающими тебя. И если верующий человек может исповедоваться батюшке в церкви, то у неверующего такой возможности нет. Конечно же, не все гладко в нашей жизни, есть о чем подумать, поразмышлять, как-то повлиять на мир, но…

Александр всегда избегал официальных собраний, где удивительным образом все было сформулировано и названо своими именами, а решение вопроса подготовлено заранее. Эта прозорливость поражала – казалось, поставь на повестку дня вопрос о любви, немедленно бы поднялся человечек с бумажкой, назвал бы намеченные фамилии для президиума; все бы ему поаплодировали; затем слово для отчетного доклада предоставили бы самому главному спецу в этом деле; тот часа полтора бы распространялся на заданную тему, затем в прениях по десять минут выступили бы записавшиеся, так же заранее намеченные, и уж потом председательствующий зачитал бы проект решения вопроса о любви, который присутствующие единогласно бы приняли. И никто бы даже не задумался, не поразился тому, что только что ими был решен, наверное, самый главный вопрос человеческого существования – вопрос о смысле человеческого существования.

Так вот, Александр в своем духовном развитии как раз находился на той стадии, когда был почти готов принять существующий порядок вещей за единственно правильный. Впрочем, и это не вся правда. Его приятие было бы лишь чисто внешним, а внутренне он продолжал бы жить по своим законам, считать естественными чувствами доброту, любовь и уважение, а корысть, лесть и показуху – неестественными; продолжал бы по-прежнему влетать в конфликты, выставив no-забывчивости никому не нужное и идущее вразрез с общепринятым, собственное мнение.

Но он уже чувствовал, что все это постепенно угасает в нем, и некая умудренность души предполагает в будущем спокойный ход жизни, как ровный путь к… смерти, без особых эмоциональных всплесков. В общем, болтанка молодости, шараханье от одной истины к другой, закончились, а новая твердая позиция мужа едва ли выработалась. Точнее, может быть, она и выработалась, но только для себя, для своего внутреннего я; но поскольку до твоего внутреннего я никому нет дела, то она так и оставалась нераскрытой, затаенной, болезненной – ведь всякие порывы души хочется адресовать людям, находя в них отклик и понимание, а не адресовать – значит, жить вечно беременному, мучиться, страдать оттого, что не в силах разродиться.

Вот такой Александр был внутренне. А внешне ничем от других не отличался: рост средний, глаза карие, волосы темные – человек как человек. Даже работа заурядная – инженер.

Проживал он с матушкой в однокомнатной квартире, отец их давно оставил. Может, отчасти потому, что Александр не имел с детства твердой руки в воспитании (а мама, конечно же, могла научить его только своей женской философии), он и получился таким неприспособленным к жизни. Он не взял от мира того, что можно было взять, лишь чуть-чуть покривив душой и слегка забыв про совесть. Даже поступающие время от времени предложения продвинуться по службе он отвергал, во-первых, потому, что не чувствовал в себе тщеславного желания руководить, а во-вторых, потому, что эта нагрузка уже бы и вовсе лишила его возможности жить нормально, чувствовать, любить, чего его душе, затаившейся на длительный срок, конечно же, хотелось. Он считал, что в жизни должен быть баланс во всем, а не перекос в сторону официальных отношений.

СБЛИЖЕНИЕ

Как-то после занятий решили пройтись. Вечер был теплый, прозрачно-чистый. Александр взял в одну руку ее сумку, в другой – нес свой портфель.

– Ну, как ты далеко… – сказала Елена, не найдя возможности взять его под руку.

– Что поделать?

– Дай мне твой портфель.

– Он не легче.

– Все равно. Я хочу быть близко.

Александр отдал ей портфель, переложил ее сумку в правую руку. Елена взяла его за локоть, произнесла:

– Хороший вечер сегодня.

– Да… Куда мы идем? – спросил Александр. – Если до остановки, то это слишком коротко.

– А давай пойдем в твою сторону… Там меня посадишь на автобус и тебе недалеко.

– Я могу проводить тебя до дома.

– Не надо. Во-первых, это займет много времени, а во-вторых, мой дом сразу же возле остановки, так что, я всегда хожу смело.

Они пошли по сумеречной улице в сторону дома Александра, на ходу беседуя о спортивных делах, о самочувствии и прочем.

Александр предложил Елене зайти к нему попить чаю – так хорошо после физической нагрузки.

– А кофе у тебя есть? – игриво спросила она.

– А как же! – ответил он в лад с нею.

– Ладно, – улыбнулась Елена. – Спасибо за предложение. Я обязательно попью, но только как-нибудь в другой раз, когда приготовлю к нему чего-нибудь.

– Чего?

– Ну, хотя бы домашнего печенья.

– Правда? Слушай, я так люблю домашнее печенье. Неужели ты его можешь готовить?

– А что тут особенного?

– Ну-у, коли это так, то я заранее благодарен, – произнес шутливо Александр. – А можно я выкажу вам свою признательность?

– Каким образом? – спросила Елена.

– А вот таким… – Александр высвободил руку и, склонив ее голову, попытался поцеловать в щеку, но неожиданно ощутил… губы. Елена на ходу оценила ситуацию и не замедлила ответить благодарностью на благодарность. Оттого что такой оборот событий не был предусмотрен, поцелуй получился коротким и совсем не чувственным – так, как бы между прочим.

– Ну-у… – шутливо-огорченно произнесла она.

– А я не умею целоваться, – произнес он кокетливо.

– Знаем, знаем, как вы не умеете!

– Я тебя потом поцелую. Очень крепко. Ладно? – предложил Александр в ее же стиле, явно намекая на что-то большее.

– Ладно, – ответила Елена, принимая его намек.

И оттого Александру стало чуточку неинтересно. Он понял, что в следующий раз действительно поцелует ее очень крепко, и что с ее стороны не будет никаких возражений. Он воспринял это как что-то естественное, без особого восторга, хотя будущая близость с красивой женщиной должна бы, наверное, радовать… «Может, молодость прошла, и все сделалось обыденным?» – шутливо подумал он. Подумал так, конечно же, понимая истинную причину своего душевного равновесия. «Впрочем, чего это я? Может быть, это как раз меня очень положительно характеризует – как мужчину. Или – как человека?» – так он иронизировал над собой, пока они шли к остановке.

Ему, конечно же, был приятен факт, что у него наметился контакт с красивой женщиной. Но то, что он начался как-то уж очень обыденно, безо всякой романтики – слегка смущало. А ему всегда хотелось чего-то необычного! Но, махнув рукой на свои мысли, Александр решил, что давно пора быть взрослым и принимать мир таким, каким он себя предлагает. И потому напоследок поцеловал Елену в губы и посадил в автобус.

Это был второй день их отношений. Наименее тревожный из всех будущих.


На следующий день Александр позвонил Елене.

– Добрый день, это я – Саша.

– Я поняла.

– Я бы хотел пригласить тебя в гости.

– Надо подумать.

– Ты во сколько освободишься?

– Вечером я не могу…

– А сейчас? – догадался он.– У тебя же скоро обед.

– Сейчас, в принципе, свободна.

– А если задержишься, тебя искать не будут?

– Не знаю.

– Ну… что будем делать?

– Решай, ты же мужчина.

– Тогда я приглашаю тебя сейчас, – решил он как мужчина.

– Хорошо. Приезжай за мной.

– Нет, это будет слишком долго. Знаешь, что… Остановка от тебя недалеко, садись в автобус, а я тебя на своей встречу. Лады?

– Лады… Через двадцать минут буду, – ответила Елена.

– Я жду.

Все – дело сделано, игра слажена.

Александр, быстро наведя порядок, прибрав расбросанные вещи, поспешил к остановке. Ничего он такого не чувствовал, просто шел на встречу – без особых эмоций. «Придет – накормлю обедом, а там будет как будет».

Встретились на остановке. Александр в знак приветствия поцеловал Елену в щеку. После традиционного вопроса: ну, как дела? и такого же традиционного ответа: нормально, повел к себе – вдоль старых хрущевских пятиэтажек.

Возле его дверей Елена опять замялась:

– К тебе, наверное, каждый день ходят?

– Не ходят.

– Ой ли?..

– Заходи.

Они вошли, он помог ей снять одежду в прихожей.

– Ты почему не на работе? – спросила Елена.

– Я в отпуске.

– Да? И давно?

– С того дня, как к тебе зашел.

– Ясно. А чего никуда не уехал?

– Не захотел.

– Чем занимаешься?

– Читаю.

– Интересно?

– Да.

– Расскажи.

– Может, прежде пообедаем?

Александр прошел на кухню и начал накрывать на стол.

– Так, о чем же книга? – спросила, присаживаясь, Елена.

– Да вот, одна занятная легенда попалась.

– Какая?

– О том, что мужчина и женщина когда-то давным-давно были единым существом. Но в результате какого-то вселенского катаклизма, какого-то житейского потрясения, они разделились на две части, на две половинки. И таким образом на земле образовалось множество половинок мужского и женского рода, которые хаотично разбрелись кто куда, а потом, вспомнив о своем первородном единстве, начали слепо, наугад, искать друг друга. И так они бродят до сих пор и ищут… И оттого, что подходящих половинок всего только две, чаще всего не совпадают.

Елена застыла в задумчивости, внимая его словам.

– Кто знает, может быть, ты моя половинка?! – шутливо предположил Александр, и тут же внутренне удивился: «Как? Эта чужая женщина, у которой к тому же есть ребенок, моя половинка?» И он вдруг почувствовал всю нелепость этого предположения. В тот момент между ними еще существовала дистанция – не все же скоро делается! – и это предположение, конечно же, походило на шутку. «А вдруг она поймет по-своему?» – тревожно подумал он.

– Может быть … – произнесла Елена рассеянно.

Они пообедали. Александр пригласил ее в зал. Елена прошла в комнату и встала у окна. Он подошел к ней сзади, взял за плечи, прижался губами к виску.

– А нас видят из того дома, – произнесла она, показывая на соседнее здание.

И вдруг эти слова представились Александру прекрасным поводом для следующего действия.

– А мы сделаем хитро, – сказал он, – мы спрячемся. – И повлек Елену вглубь комнаты на диван. – А вот теперь я тебя по настоящему поцелую, крепко-крепко, как обещал.

Он откинул ее на спинку дивана, нашел рот; затем склонил ее голову на подушку. Опять долго впитывал в себя вкус ее губ.

– Я не знаю, как к тебе относиться, – сказала, передохнув, Елена.

И нашелся же у него ответ, даже для самого неожиданный.

– Как к мужчине! – выдал Александр, явно не предполагая, что за этим может последовать что-то большее. Он произнес это просто так, по-петушиному, лишь бы прокукарекать, но двойственность смысла была очевидной. И потому на его заявление последовало нечто невероятное.

– Мы так и будем одетыми? – спросила Елена.

Этот вопрос его слегка ошарашил. Некоторое время Александр находился в недоумении, не зная, что предпринять, но все же нашелся и принял решение, которое от него ожидали. «А-а… в конце концов, – подумал он, – должен же я быть мужчиной! Чего стесняться?!» Ответил:

– Нет, конечно, – и начал раздеваться. Елена последовала его примеру.

О том, что произошло дальше, в моральных романах обычно не пишут. Мы же попробуем слегка приоткрыть занавес, не слишком возбуждая в неопытных душах эротическое чувство.

То, как было достигнуто их соглашение, и явилось причиной «первого блина комом». Александр не понял всей чувственности случившейся близости. Не понял даже физически. Нет, с мужской функцией все было в порядке, но вот разрядки не наступило. Что-то помешало. Скорее всего – не нацеленность на эротику. Он не был готов к тому, что это произойдет именно сегодня и так быстро. Психологически не был готов, а настрой так немаловажен в этом деле.

После того, как это случилось, Елена засобиралась. Сообщила Александру, что надо бы еще зацепить конец рабочего дня.

Они быстро оделись. Выходя, Александр обнаружил, что входная дверь не заперта. «Ну и ну! – удивлялся он дорогой, идя к автобусной остановке. – Мало того, что согрешили, еще и дверь забыли закрыть! А если бы кто вошел в это время?!»

Тот факт, что у них ничего не получилось, не слишком-то опечалил Александра. И причиной его спокойствия – Елена. В хорошем смысле. Еще с первых минут их отношений, с каких-то случайных фраз малознакомых людей, он почувствовал ее беззлобность, доброту в отношении к людям, к миру, к конкретному человеку – и потому не очень-то огорчился. «В конце-то концов, она ведь сказала, что у нее все было в порядке…»

СМУЩЕНИЕ

– Знаешь, мне сегодня приснился нехороший сон, – сообщила Елена Александру на следующий день (он опять пригласил ее в гости).

– Какой?

– Я всю ночь была с тобой.

– Что же в этом плохого? – иронично спросил он.

– Видишь ли, после вчерашнего у меня настроение неважное.

– В чем дело?

– Мне кажется, что я плохая женщина.

– Нет, ты хорошая женщина. Просто это из-за меня, – сказал он. – Так бывает. От разных факторов зависит: психологических, физиологических… Ты же это знаешь.

– Знаю, – подтвердила Елена, но как-то рассеянно.

В этот день у них все произошло так, как надо.

– Я привыкла быстро, – сказала Елена, – чтобы вот так… – и она изобразила страстное движение.

– Значит, я плохой мужчина.

– Нет, ты хороший, – успокоила она. – Ты у меня самый хороший… В тот день, когда ты пришел, был звонок, и я почему-то подумала, что это ты.

– Как же я мог? Я ведь не знал твоего телефона.

– Не знаю, почему-то мне так подумалось… А я тебя раньше не замечала.

– Очень приятно, – пошутил он.

– Да… Только потом вдруг заметила, когда мы о чем-то заговорили. Ты таким спокойным-спокойным оказался, рассудительным. После я на тебя даже смотрела – ты чем-то ото всех отличался.

– Чем?

– Ты был какой-то грустный и одинокий.

На страницу:
2 из 5