Полная версия
Человек-комбини
После завтрака я сверяю прогноз погоды с данными о товарах. Информация о погоде для комбини бесценна. Особенно – разница температур в сравнении со вчерашним днём. Так, сегодня будет от +14 до +Днём облачно, вечером дождь. Значит, покажется холоднее, чем на самом деле.
В жаркие дни хорошо продаются сэндвичи, в холодные – онигири, паровые булочки с мясом, хлеб. Горячий фастфуд возле кассы тоже зависит от температуры за окном. Когда зябко, хорошо раскупаются картофельные крокеты. Сегодня они со скидкой – значит, нужно заготовить побольше.
Постепенно подтягиваются и остальные работники утренней смены.
В половине девятого дверь распахивается и раздаётся хриплый голос:
– Доброе утро!
Это пришла Идзуми-сан – наша заведующая, которую мы все очень уважаем. Идзуми-сан старше меня на год, ей тридцать семь, и она домохозяйка. В общении резковата, но пашет как лошадь. Одевается немного кричаще; пройдя к своему шкафчику, сбрасывает высоченные каблуки, чтобы сунуть ноги в кроссовки.
– Фурукура? Как всегда, спозаранку? О, новую булку пробуешь? Ну и как тебе? – спросила Идзуми-сан, заметив булочку с манго и шоколадом в моей руке.
– Начинка на любителя. Пахнет резковато, много не съешь. Так себе, если честно!
– Серьёзно? Вот чёрт. А директор назаказывал их целую сотню! Постараемся продать хотя бы те, что поступили сегодня…
– Ха-ай!
Большинство наших временных работников – студенты или молодые фрилансеры, и моих ровесников почти не встретишь.
Идзуми-сан подбирает каштановые волосы, надевает поверх синей футболки белую рубашку, завязывает голубой галстук. Когда наш магазин открывался, такого правила не было, но потом у «Смайл-Марта» сменился владелец, и теперь под фирменной курточкой мы носим рубашку и галстук.
Пока Идзуми-сан поправляет перед зеркалом одежду, в подсобку врывается Сугавара.
– Доброе утро!
Сугаваре двадцать четыре, она весёлая и горластая. Выступает вокалисткой в рок-группе и постоянно грозится перекрасить свою ультракороткую стрижку в красный цвет. Девушка пухленькая и довольно приятная, но до появления Идзуми-сан она постоянно опаздывала, а также заступала на смену в серёжках, за что не раз получала взбучку от директора. Однако у Идзуми-сан не забалуешь – и даже Сугавара, взявшись за ум, стала относиться к работе серьёзнее.
В дневную смену кроме нас работают ещё двое: долговязый студент Иваки и фрилансер Юкисита. Последний наконец-то нашёл постоянную работу и скоро уходит из магазина. Иваки тоже частенько берёт отгулы из-за поисков работы, так что нашему директору придётся выбирать: или возвращаться на дневную смену самому – или нанимать новеньких, иначе работа в магазине встанет.
Почти всё моё нынешнее «я» состоит из тех, кто меня окружает. На одну треть – из Идзуми-сан, ещё на треть – из Сугавары, процентов на двадцать – из нашего директора, и пока ещё немного – из Сасаки, уволившейся полгода назад. А кроме того, во мне осталось чуть-чуть Окадзаки, нашего бывшего заведующего, и других людей из прошлого, которых я впитала в себя, становясь тем, чем являюсь сегодня.
В меня проникают манеры речи и интонации тех, кто рядом, моего ближайшего окружения. К примеру, на данный момент я разговариваю на смешанном языке Идзуми-сан и Сугавары.
Хотя, думаю, нечто подобное происходит с большинством людей. Однажды в наш магазин заглянула вся рок-группа Сугавары, так девчонки оттуда и одевались, и разговаривали совсем как она. Едва у нас появилась Идзуми-сан, Сасаки начала точно так же говорить на прощанье «всем-спасибо-до-завтра!». А как-то раз к нам заявилась помогать подруга Идзуми-сан с её прежней подработки, тоже домохозяйка, и обе оказались такими одинаковыми как на глаз, так и на слух, что мы весь день боялись их перепутать! Вот и моя манера речи, возможно, передаётся кому-то ещё. Ведь, похоже, именно так, постоянно заражая друг друга чем-то подобным, люди и остаются людьми…
Вне работы Идзуми-сан любит принарядиться, но при этом одевается очень стильно для почти сорокалетней дамы, и я частенько беру на заметку, от какого изготовителя у неё туфли или что написано на ярлыке её пальто. А однажды я даже заглянула к ней в косметичку, которую она оставила в подсобке, и переписала все бренды её косметики. Конечно, если бы я просто покупала всё точно такое же, Идзуми-сан вычислила бы меня на раз. Поэтому я вбивала бренды в интернет-поиск, находила блоги, в которых те упоминаются, а затем покупала уже то, что советовали авторы этих блогов. Ибо действительно считаю, что внешний вид Идзуми-сан – её одежда, причёска, аксессуары и так далее – достойный образец того, как должна выглядеть женщина за тридцать.
Взгляд Идзуми-сан вдруг падает на мои туфли.
– О! Это же туфли с Омотэсандо?[11] Красивые. У меня сапоги той же марки!
Сидя со мной в подсобке, Идзуми-сан говорит расслабленно, чуть растягивая окончания фраз. Эти туфли я купила в бутике сразу после того, как украдкой подсмотрела бренд на подошве её сапог, пока она ходила в туалет.
– Да ну? Вы про тёмно-синие? Однажды вы приходили в них, мне они сразу понравились! – сказала я с интонацией Сугавары, хотя и добавила «взрослости». Сугавара проговаривает слова громко и чётко, будто выбивает стаккато. Её манера говорить – полная противоположность речи Идзуми-сан, но нечто среднее между ними подходит мне в самый раз.
– Да, Фурукура, у нас с тобой вкусы сходятся. Вот и сумка твоя вполне в моём духе… – улыбается Идзуми-сан.
Ну ещё бы, думаю я. Ведь я беру её вкусы за образец! И совсем не случайно всё-таки выгляжу «нормальной женщиной», которая носит подобающую возрасту сумочку, а с собеседниками выдерживает идеальную дистанцию, чтобы не казаться ни слишком назойливой, ни чересчур холодной.
– Идзуми-сан! Вы вчера выходили на смену? Вся лапша на складе разворошена! – кричит Сугавара, переодеваясь у своего шкафчика.
– Выходила, а как же! – кивает Идзуми-сан. – Днём всё ровно было. А ночной сменщик вдруг опять взял отгул. Попросила Дата его заменить, а он у нас ещё совсем желторотый…
– Опять загулял? Во даёт! А ведь знает, зараза, что у нас рук не хватает!.. Неудивительно, что в магазине такой бардак… Холодильник с напитками совсем пустой… И это в самый утренний пик! – ругается Сугавара, приближаясь к нам и застёгивая курточку на ходу.
– И не говори. Хуже некуда. Директор уже ворчит, что через неделю придётся в ночь самому выходить. А то сейчас у нас там один новичок, и всё.
– А скоро из дневной ещё Иваки уйдёт! Ну дела… Уходишь – так предупреди заранее. Какого чёрта всех подставлять-то?
Идзуми и Сугавара разговаривают на повышенных тонах, и я начинаю напрягаться. Хотя такое чувство, как гнев, лично мне почти не знакомо. Я просто думаю: «Люди уходят, и нам придётся туго».
Пытаясь изобразить Сугавару, я копирую её мимику примерно так же, как во время учёбы.
– Опять загулял? Во даёт! – повторяю я за ней слово в слово. – Знает ведь, зараза, что у нас рук не хватает! Поверить не могу!
– Ха-ха! – смеётся Идзуми-сан, снимая часы и кольца. – Ну вот, даже Фурукура не выдержала! Но ты права. Бардак такой, что верится с трудом…
С первых же дней работы в комбини я заметила, какой радостью светятся лица работников, когда они вместе на что-нибудь злятся. Наорал на них, скажем, директор или кто-то не вышел на смену – и всех очень радует странное чувство сплочённости в общем гневе.
Я смотрю на Сугавару с Идзуми-сан – и с облегчением перевожу дух. Значит, всё-таки получилось сыграть в «нормального человека». В который уж раз за годы работы в комбини мне это удалось?
Идзуми-сан смотрит на часы.
– Ну что? Построимся?
– Ха-ай!
Втроём мы выстраиваемся в линейку для утреннего приветствия. Идзуми-сан, раскрыв тетрадку, зачитывает повестку дня:
– Сегодня мы рекомендуем покупателям новые булочки с манго и шоколадом. Не забываем про громкие напоминания! Далее у нас по плану меры по улучшению уборки. Я понимаю, что днём мы и так все заняты. Но давайте постараемся держать пол, окна и двери в чистоте. Времени в обрез, поэтому лозунги сегодня опустим. Итак! Что мы говорим посетителям? Ирассяимасэ!
– Ирассяимасэ! – повторяем мы с Сугаварой.
– Всегда рады!
– Всегда рады!
– Спасибо за покупку!
– Спасибо за покупку!
Повторив за Идзуми-сан все стандартные приветствия, мы в последний раз проверяем свой внешний вид – и с очередным «добро пожаловать» на устах выходим в зал. Сначала Идзуми-сан, за ней Сугавара и потом уже я.
– Ирассяимасэ! Доброе утро!
Этот момент я очень люблю. Именно так в меня загружается ощущение особого времени под названием «утро».
Перелив курантов, возвещающий о приходе первого утреннего покупателя, звучит для меня как церковный колокол. Там, за этой дверью, меня ждёт коробка, полная света. Правильный мир, который не перестаёт вращаться ни на минуту. Незыблемый мир внутри заполненной светом коробки, в который я верю всем сердцем.
Выходных у меня два – пятница и воскресенье, и по пятницам я иногда навещаю свою подругу, которая вышла замуж и осталась в родном городке.
В школе я старалась ни с кем не общаться, и друзей у меня почти не было. Но однажды, уже став Человеком-комбини, съездила на встречу одноклассников и неожиданно для себя обзавелась подругой.
– Фурукура? С ума сойти, сколько лет! Тебя и не узнать… – обрадовалась Михó, завидев меня тогда. Мы тут же посмеялись над тем, что наши сумочки различаются только цветом, обменялись мейлами и решили как-нибудь устроить совместный шопинг. С тех пор иногда встречаемся и шатаемся вместе по ресторанчикам и магазинам.
После свадьбы Михо купила в родном городе старый дом, где часто собирает друзей. Иногда я ленюсь ехать к ней, ведь завтра опять на работу, но она – мой единственный связной с миром за пределами комбини, драгоценный шанс пообщаться с ровесницами, «обычными женщинами за тридцать», так что я стараюсь не отказываться от приглашений. Вот и сегодня мы собрались у Михо на пирожные с чаем: она, я, Юкáри с малышом и замужняя, но пока бездетная Сáцуки.
С Юкари мы не виделись уже давно – её мужа отправили в затяжную командировку, и они долго были в отъезде. Мы уплетаем пирожные, купленные в универмаге на станции, и посмеиваемся над Юкари, которая таращится на каждую из нас по очереди и повторяет: «Как же я соскучилась!»
– Как же хорошо дома… А ведь в прошлый раз, Кэйко, мы с тобой виделись, когда я только замуж вышла, помнишь?
– Ну ещё бы! Мы как раз собирались на свадебное барбекю… Вот же время летит-то, а? – отзываюсь я, микшируя манеры речи Идзуми-сан и Сугавары. Но, похоже, перебарщиваю с эмоциями.
– А ты изменилась, Кэйко… – замечает вдруг Юкари. – Раньше вроде бы говорила естественней. Или дело в новой причёске? Но ощущение от тебя совсем другое.
– Разве? – сомневается Михо, склоняя голову набок. – Мы-то с Кэйко видимся часто… Может, потому и не замечаем?
А Михо права, думаю я. Весь окружающий мир, который я вбираю в себя, постоянно меняется. И даже от воды, наполнявшей меня при встрече с подругами ещё неделю назад, сегодня уже почти ничего не осталось; она обновилась точно так же, как и я сама.
А с Юкари мы в последний раз виделись несколько лет назад, когда в моём комбини подрабатывали одни лишь расслабленные студентики и разговаривала я, конечно, совсем не так, как сейчас.
– Что? И правда так изменилась? – усмехаюсь я вместо объяснений.
– Даже одежда теперь другая, разве нет? – добавляет Сацуки. – Раньше ты вроде бы одевалась проще.
– Кстати! – осеняет Юкари. – Это же юбка с Омотэсандо, верно? Я там такую же примеряла, только другого цвета… Прелесть, да?
– А то! В последнее время только оттуда и одеваюсь! – улыбаюсь старым подругам изменённая я. С новым голосом – и в новой для них одежде. С которой же «мной» они сейчас разговаривают? Особенно Юкари, она всё повторяет с улыбочкой, как скучала…
Михо и Сацуки встречаются в родном городке постоянно. Так что выражения лиц и интонации у них одинаковы, как две капли воды. Особенно когда обе уплетают печенье – отламывают наманикюренными ногтями кусочек за кусочком и отправляют в рот. Я пытаюсь вспомнить, всегда ли они были такими, но безуспешно. Наверно, какие-то мелкие привычки и жесты, свойственные им, время тоже не пощадило.
– А давайте в следующий раз соберём побольше народу? – предложила Михо. – Вот и Юкари вернулась домой. А как насчёт Сихó?
– О да!.. Было бы круто!.. Давайте! – отзываемся мы все хором.
– Все приведут мужей и детей, и опять закатим барбекю!
– Классная мысль! Заодно и дети подружатся.
– Да… Здорово, – вздыхает Сацуки с лёгкой завистью в голосе.
– А вы детей заводить не собираетесь? – спрашивает у неё Юкари.
– Собираемся, конечно. Да что-то природа не торопится нам помогать. Думаем обратиться к специалисту… Понимаешь?
– А то как же, – кивает Михо. – Сейчас самое время!
Сацуки уставилась на сладко спящего ребёнка Михо, и мне почудилось, будто я слышу, как утробы обеих подруг поют в унисон.
Тут Юкари, кивавшая с ними за компанию, перевела взгляд на меня.
– А ты, Кэйко, всё не замужем?
– Пока нет…
– Да ну?! И что, до сих пор маячишь в комбини?
На пару секунд я задумываюсь. Моя младшая сестрёнка уже объясняла мне, что в моём возрасте оставаться без мужа и без постоянной работы как минимум странно. Но умалчивать что-либо перед подругами, которые и так знают правду, смысла нет, и я киваю:
– Ну да, всё там же…
Ответ мой, похоже, приводит Юкари в ступор. И я поспешно добавляю:
– С моими болячками я для серьёзной работы не гожусь.
Старым друзьям я давно уже «скармливаю» легенду о том, что страдаю от хронического недуга, отчего и вынуждена подрабатывать в магазине, а не служить в приличной конторе. А в магазине говорю, что у меня больные родители, за которыми нужен уход. И ту и другую отмазку сочинила для меня сестрёнка.
Не иметь серьёзной работы, пока ты юн, – картина вполне обычная, и лет до двадцати пяти мне не приходилось за это оправдываться. Но годы шли, все мои ровесницы заняли в обществе «приличные места» – кто вышел замуж, кто устроился на постоянную работу, – и только я до сих пор не сделала ни того, ни другого.
Все, кто со мной общается, наверняка чувствуют в моих объяснениях некую недомолвку. Ну разве не странно – говорить о слабом здоровье, а в магазине каждый день проводить на ногах часы напролёт?
– Кэйко! А можно странный вопрос? У тебя, вообще, это… ну, был кто-нибудь? – спрашивает Сацуки словно бы в шутку.
– Был?
– Ну, встречалась ты с кем-нибудь или нет? Просто ты сама никогда ни о чём таком не рассказывала.
– А!.. Не, этого не было, – признаюсь я машинально.
Все умолкают. И обмениваются оторопелыми взглядами. Ах да, вспоминаю я запоздало. Даже если на самом деле у меня никого не было, я должна ответить что-нибудь таинственное, скажем: «Ну да, в целом было неплохо, но я не умею как следует выбирать мужиков». Такой ответ создаст впечатление, что переспать-то я точно с кем-то переспала, но ничего конкретней сказать не могу, ведь то была супружеская измена или что-то вроде. Этой премудрости меня также научила родная сестрёнка. «На все личные вопросы отвечай как можно абстрактнее, и тогда собеседник истолкует всё так, как ему больше нравится», – наставляла она. Но я всё профукала.
– Знаешь, у меня самой куча подружек-лесби, и я прекрасно их понимаю… Или ты временно асексуальна? Такие тоже бывают! – говорит Михо, чтобы как-то загладить неловкость.
– Да-да, сейчас таких всё больше, – подхватывает Сацуки. – Молодёжи, там… и прочих, кому это вообще не интересно…
– Им, кстати, тоже очень трудно совершить каминг-аут, – добавляет Юкари. – Я про них передачу смотрела.
Опыта половой жизни у меня нет, а сексуальность свою я никогда толком и не осознавала. Просто никогда ею не интересовалась. И хотя никаких мук от этого не испытывала, окружающие то и дело зачем-то принимались мне сострадать.
Даже если бы я и мучилась от каких-нибудь комплексов – вряд ли это можно было бы описать так банально, как это выходило у них. Но те, кто проявляет подобное «сострадание», никогда не задумываются о чём-либо по-настоящему глубоко. Таким людям хочется придать чужим комплексам ту форму, которая понятна прежде всего им самим.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Комби́ни (яп. сокр. от англ. convenience store – «удобный магазин») – круглосуточный магазин шаговой доступности, символ комфортности японской повседневной жизни. В таком магазине, помимо товаров первой необходимости, можно купить упакованный в коробку обед, горячий кофе и другие напитки (в том числе алкоголь), снять наличные в банкомате, приобрести билеты на концерт, отправить письмо или получить посылку, воспользоваться вай-фаем, туалетом и т. п. – Здесь и далее примеч. пер.
2
Ониги́ри (яп.) – популярное блюдо японской кухни: рисовые колобки, слепленные в виде треугольника или шара и завёрнутые в листы из сушёных водорослей (нóри), с начинкой из морепродуктов, мяса и т. п.
3
Ирассяимасэ́! (добро пожаловать, яп.) – самая стандартная японская фраза для приветствия клиентов в заведении.
4
Корн-дог (англ. corn dog – букв. «кукурузная собака») – традиционная горячая закуска американской кухни: сосиска в тесте из кукурузной муки, обжаренная в кипящем масле.
5
«Сýйка» (Suica) – пластиковая карта для оплаты проезда в японском общественном транспорте, а также для мелких покупок в торговых точках на автобусных и ж/д станциях. Изначально введена в 2001 году как пополняемая (депозит). Но уже в 2008 году её привязали к кредитной карте владельца – и стали принимать для оплаты в магазинах-комбини по всей стране.
6
5000 иен – крупная японская банкнота (порядка 50 долларов США), ценнее которой уже только «десятка».
7
Якитóри (яп. букв. «жареная птица») – японское блюдо: мини-шашлычки из кусочков курицы, поджаренные над углями на бамбуковых шампурах.
8
Бэнтó (яп.) – традиционный завтрак (обед и т. п.) в коробке, который берут с собой на работу, в дорогу или покупают в пути.
9
Татáми (яп.) – толстый соломенный мат, а также мера площади пола в жилых помещениях. 1 татами = 90×180 см (1,62 м²). Здесь речь идёт об однокомнатной квартире площадью чуть меньше 10 м².
10
Футóн (яп.) – толстый матрас, а также соответствующий постельный комплект для спанья на земле или на полу. В традиционном японском жилище его расстилают на ночь, а утром убирают в специальную нишу в стене.
11
Омотэсáндо – квартал в центральном Токио, мекка японской моды.
