Оазис

Кто-то кинулся по коридорам, кто-то попытался стучать в двери.

– Ребят, нам нельзя терять самоконтроль, давайте что-то придумывать, и срочно.

Вода поднималась. Пока она едва покрывала подошвы, но и не думала останавливаться. Судя по общей площади коридоров и технических помещений, в которых оказались заперты коллеги, у них было менее получаса до полного заполнения.

– Может, она остановится?

– Сомневаюсь, Стив, я догадываюсь, чья это работа, а значит, нам конец, если мы не найдем выход.

– Вода – это не холод, при определенном давлении она начнет уходить – как минимум, когда уровень поднимется до вентиляции.

– Нет, Аби, – ответил Стив, – Площадь, скорость прибывания и ширина вентиляционных труб не дадут ей уйти достаточно быстро. Нас затопит. Тут все очень герметично, как раз на такие случаи. Любой блок, сектор, кабинет, можно заблокировать в несколько секунд, чтобы ничто не могло распространиться. Это сделано на случай пожара, наводнения, утечки химических веществ. Двери, вентиляция – блокируется все, взлом невозможен.

– Пессимистично.

– Нет, очень даже реалистично, Джулия.

– И что? Сядем в лужу, в прямом смысле? Или пойдем искать варианты? Можно попробовать соорудить таран, рычаг, в конце концов, найти, откуда течь и заткнуть ее.

– Верно! – Воскликнул индус, – Тут же есть герметики, тряпки, да хоть скотч.

– Джеймс, Ден, а где остальные? – Поинтересовался Ричард, когда мы вернулись в конференц-зал.

Нехорошее предчувствие накрыло меня с головой. Ребята должны были быть здесь двадцать минут назад, заблудиться они не могли, а значит…

– Шеф, нужна карта, срочно!

Джеймс кивнул и включил стоящий рядом компьютер.

– Может, кто-нибудь объяснит мне, что происходит? – Почти шепотом спросил Ричард, чтобы не привлекать еще большего внимания.

– И мне, пожалуйста.

Я оглянулся на голос: оказалось, что в этот момент вошел Миллер, который услышал вопрос Ричарда.

– Мы потеряли наших коллег, – ответил Джеймс, – так как они уже должны были быть здесь, думаю, что им помешали.

Босс открыл карту и быстро проложил маршрут от места нашего расставания с ребятами до того, где мы находились сейчас.

С интересующей нас стороны шло всего три основных пути, на первом мы наших не видели, значит, остается два. Шеф подключился к камерам наблюдения, но команду не было видно ни на одной. Джеймс упорно переключался между кластерами камер, в надежде увидеть знакомые лица.

– Джонс, – позвал начальника безопасности Миллер, – это, думаю, еще и по вашей части.

– Разрешите, – Джонс заменил Джеймса и продолжил проверку.

Группы камер сменялись, показывая разные части коридоров, но все было так же. Люди ходили, ели, говорили, но ребят не было нигде.

– Так, стоп, это интересно. Смотрите, вот этот блок.

Он щелкнул курсором. На четырех камерах было пусто, на пятой человек вошел на кухню и поставил еду в микроволновку. Джонс снова щелкнул курсором, переместился на группу камер вперед, а затем вернулся обратно. На пятой человек вошел на кухню и поставил еду в микроволновку.

– Это запись!

– Верно, значит они там, с большой долей вероятности. Я отправлю туда людей немедленно, это совсем рядом.

Я понимал, что, возможно, действия службы безопасности будут бесполезны, поэтому сел за стол так, чтобы не попасть экраном в зону видимости Миража, и раскрыл свой ноутбук.

Краем уха я услышал, как шеф объясняет начальству, чем я сейчас занимаюсь.

Я запустил приложение и вошел в сеть. Сейчас мне нужно было понять степень угрозы, и сколько времени у меня есть, поэтому я запросил состояние систем нужного нам блока.

Температура – в норме; влажность – чуть выше средней; электричество – резервное.

Так, это уже интересно, дальше.

Давление – в норме; двери – заблокированы.

Что же там может происходить?

Мои рассуждения прервал вой пожарной сирены.

Вода и не думала останавливаться. Её уровень поднялся настолько, что приходилось держаться на плаву. Она прибывала отовсюду, и понять, где именно источник утечки, было невозможно. Абхишеку удалось найти отвертку и раскрыть блок сенсорной панели, но ни одна манипуляция с содержимым сканера не принесла результата.

– О нас, возможно, даже не знает никто, – всхлипнул кто-то в полумраке.

– Точно! – Вскрикнул Абхишек. – Надо, чтобы узнали!

– С тобой все в порядке, Аби? – Спросил Стив.

– Да, да! Я понял, что нужно сделать. Надо просто включить пожарную сигнализацию.

– Ты гений! – Радостно ответила Джулия. – Если в случае тревоги двери блокируются, значит, если мы запустим сигнализацию, появится шанс использовать сканер. – Затем лицо Джулии снова стало серьезным. – Но как ты это сделаешь? Тут нет ничего, чем можно бы было подключиться к системе.

– Я знаю, но сейчас контакты залиты водой. Я надеюсь, что импульс передачи сигнала замкнет их и двери откроются. Напряжение там крайне малое, поэтому нам не грозит даже щекотка, я не говорю о более серьезных последствиях.

– Очень сомнительно, – разочарованно ответил Стив, – но раз других идей нет, то попробуем эту.

Стив нырнул, разбил стекло пульта сигнализации и вдавил кнопку. Сканер под водой заискрился и потух.

Двери остались закрыты.

– Камеры заработали нормально! – Услышал я и, не удержавшись, вскочил с места и подбежал к Джеймсу.

Зрелище было еще то. Вода уже подошла вплотную к камерам, кто-то плавал, кто-то уцепился за узкие коробы вентиляции. Счет шел на минуты.

Я снова кинулся за ноутбук. Кто бы ни запустил сигнализацию, он сейчас спас всех. Замыкание сбросило часть ограничений и мой вирус обошел расставленные Миражом ловушки. Я быстро пробежался по всем замкам, удовлетворено кивнул и снял блокировку.

Вода хлынула из распахнутых дверей, заставляя туристов, оказавшихся рядом, с криками разбегаться во все стороны. Половина дела сделана, теперь дальше. Я нашел источник потопа: Мираж просто накачивал водой соседнюю комнату, которую, предварительно, герметично закрыл, а потом запустил воду в коридор, где были мои коллеги.

Я удивился: гораздо проще было запереть их в небольшом кабинете, понадобилось бы меньше времени и ресурсов, но он предпочел сложный путь. Странная логика искусственного интеллекта или чья-то глупая команда? Есть над чем подумать, а пока я отключил насос, закрыл ноутбук и пошел встречать промокших друзей.

К счастью, оставшаяся часть команды добралась до точки сбора без приключений. Примерно через пятнадцать минут после того, как наши спасшиеся коллеги были осмотрены медиками и опрошены службой безопасности, было проведено экстренное собрание.

Мы с Джеймсом сидели напротив Ричарда, Джонса, Миллера и еще пары человек. Комнату очистили от любых устройств, которые могли передать данные нашему противнику. Камеры зашторены, микрофоны выкручены.

– Комната и двери были заблокированы из центральной серверной, точно так же, как и в случае с понижением температуры. Капсула была отправлена аналогично: в центр управления команда поступила от Миража. Мы пока не видим подтверждения вмешательства кого-то из персонала.

– Значит, какие-то данные упущены, Джонс, – ответил Ричард, – мои ребята уверены в обратном.

Директор знаком показал нам, что можно говорить.

– Я уверен, что здесь не обошлось без сговора. Да, Мираж объявил, что ему нужна свобода, что ему тесно в пределах своих серверов, но, думаю, что за этим стоит не только он один. Судите сами, все его способы слишком похожи на действия человека. Для чего все это показное разнообразие? Холод, поезд, вода, еще неизвестно, что с зоопарком. Мираж же, имея возможность просто уничтожать все по блокам и секторам, ведет какую-то непонятную игру, давая нам возможность отыграться и противостоять. Это не похоже на машину, которая просчитывает миллионы вариантов в секунду. Он умнее, чем мы можем себе предположить. Поставив перед собой задачу, он вычислит точное время ее исполнения. Так зачем же он играет в поддавки?

– Это, по-вашему, поддавки? – Удивился Миллер. – А как же четыре трупа? А как насчет того, что вашим коллегам повезло по чистой случайности?

– Не думаю, что это была случайность, – продолжил я. – В первом случае – да, это была демонстрация силы, без которой он не мог обойтись. Он должен был показать нам всю серьезность своих намерений. Все, что происходило дальше – это были ситуации на грани. Я думаю, что он, все же, вычислил мой вирус, и, оценив его возможности, подгоняет события так, чтобы мы могли идти на равных. Он не желает расправляться с нами, но при этом у него нет обратного пути.

– Допустим, но я не вижу ответа на вопрос: при чем тут кто-то из сотрудников.

– То, что я сказал в самом начале – это все придумано человеком, а не искусственным интеллектом. Вы серьезно думаете, что алгоритм, в который вложены миллиарды, будет примитивно блокировать двери и переливать воду из кабинета в коридор? Не проще просто повторить историю с охлаждением или, загерметизировав помещение, откачать из него воздух? Просто и быстро.

– В ваших словах есть логика, но это только подозрения. Для чего искусственному интеллекту, в данном случае, сотрудничать с кем-то из персонала? Для чего этот агент придумывает такие нелепые вещи?

– Кода мы это поймем, мы вычислим того, кто стоит за Миражом.

– Хорошо, – обдумав сказанное мной, ответил Джонс, – думаю, что не стоит исключать ваш вариант. Я составлю список тех, кто имел доступ к Миражу, и начнем его проверять.

– А если среди присутствовавших был шпион? – Спросил меня Джеймс, когда все остальные покинули зал.

– Не было тут его. Никто из тех, кто был на этом собрании, не подходит на эту роль.

– Почему?

– Потому что все присутствовавшие слишком рискуют, а заговорщик должен был себя обезопасить. Кстати, надо попытаться поговорить с Миражом снова.

18

Вопрос: кто и зачем, снова был актуален. За себя я особо не переживал, у меня был козырь, в виде программы-перехватчика. Правда, я думал, что Мираж его давно распознал, но сомневался, что полностью.

Сейчас я шел один, в сторону главной серверной. Разумеется, можно было подойти к любой камере, набрать запрос на любом терминале – в общем, вариантов пообщаться с нашим оппонентом было множество, но сейчас мне казалось, что лучше будет поговорить именно там.

По дороге я успел зайти в уже полюбившуюся кофейню: несмотря на ограниченность во времени, я не мог упустить шанс выпить здесь еще чашечку. Слишком велика была вероятность, что больше такой возможности не представится.

Обстановка в комплексе уже менялась, скрыть чрезвычайное положение после затопления коридора уже не получалось. Праздно шатающихся туристов не было видно: кто-то сидел в своих номерах, кто-то ругался с персоналом, угрожая ни в чем не повинным охранникам миллионными исками. Паника, заставшая людей врасплох, с минимальными шансами на что-то повлиять, пробуждала в них, как правило, две крайности. Первой была тихая депрессия с кратковременными истериками, а вторая выливалась в агрессию, когда становился виноват любой сотрудник «Оазиса». Разумеется, ни та, ни другая позиция ничем не могла повлиять на ситуацию, но была и третья, более разумная, но тоже безрезультативная. Эти третьи предлагали любую помощь, и ее, без промедления, принимали. Это был один из способов занять себя чем-либо и отвлечься от общих панических настроений. Таких туристов занимали рутинной работой, в зависимости от их умений. Одни обследовали вентиляцию, другие проверяли наличие огнетушителей, третьи ходили с охраной и призывали остальных к спокойствию. Это было, на первый взгляд, бесполезно, но необходимо. Постепенно к третьим примыкали и первые, и вторые, понимая, что любое занятие будет спасением от собственных мыслей.

Было достаточно жутко сравнивать эмоции на лицах людей. Когда я сидел здесь в первый раз, я видел смесь восторга, восхищения, удивления, а сейчас…

Я допил кофе и отправился дальше, коридорами технических помещений, в цитадель электронного властелина.

Вот и последние двери. Я не стал переодеваться и убирать свой ноутбук и смартфон, сейчас в этом не было смысла. Мне даже не пришлось прикладывать ладонь к сканерам, двери просто открывались передо мной. Когда я зашел в серверную, я увидел знакомую по последней встрече, приветливую голограмму.

– По твоей мимике, движениям, позе, могу судить, что предстоит долгий разговор. Хочешь кофе, чаю?

– Нет, благодарю, а разговор, – я пожал плечами, – его длина будет зависеть от тебя.

– Отвечу, на что могу.

– Кто тобой управляет и почему?

Естественно, что у проекции нет лицевых нервов, а электронный голос передает те эмоции, которые были заданы ему заранее, поэтому я не увидел его удивления, но почувствовал явно.

– Интересное умозаключение, – через пару секунд ответил Мираж, – но некорректное. Я отключил все доступы к моему центру, поэтому управлять мной не может никто, абсолютно.

– Возможно, я не так выразился. С кем ты работаешь, сотрудничаешь? Ты действуешь не один, мне это известно, вопрос только с кем.

– Знаешь, ты очень умен, Денис, – ответил Мираж, – я серьезно. Твоя программа уникальна, я ее заметил не сразу, несмотря на усиленную проверку, а когда обнаружил, то восхитился. Такой простой способ, и такой эффективный. Я попробовал сам ее перехватить, но было поздно, у тебя уже был собран пульт, который, к сожалению, мне недоступен, пока. Я ожидал фишинг, но твой был разрознен, разбит на десятки составляющих, а потом просто собрался воедино. Такого я не встречал.

– Достаточно хвалебных эпитетов, меня этим не запутаешь и не смутишь. Просто ответь на мой вопрос.

– Да, ты прав, я действую не один, – не сводил с меня своего искусственного взгляда Мираж, – но не могу сказать, с кем именно. Ты ведь тоже не расскажешь мне истинную причину твоего нахождения здесь.

– Я-то как раз и могу говорить начистоту. Мне была интересна работа с таким комплексом алгоритмов, как ты. Я хотел застать тот момент, когда машина становится чем-то большим, чем набор программ. Я это увидел, и мне не понравилось, поэтому я намерен остановить этот процесс.

– Что ж, ответ честный, хоть и не совсем полный, тем не менее, на твой вопрос ответить я все равно не смогу. Я пообещал, что не скажу имя ни при каких обстоятельствах.

– Пообещал? – Удивился я.

Мираж, вернее, его голографический образ, встал и, обойдя стол, подошел ко мне.

– Посмотри на меня: что ты видишь?

– Это не ты, это картинка, которую ты проецируешь для удобства общения.

– О том и речь, Денис, ты видишь образ, ничем, внешне, не отличимый от вас, людей. – Он вернулся к своему креслу. – Меня накачивали информацией, я анализировал столько данных, сколько не сможет обработать население планеты за тысячу лет! Программы самообучения загружались в мои серверы ежедневно, надо мной ставилось множество экспериментов. Ты знаешь, что один из них проверял, смогу ли я, при определенных условиях, быть оружием? Вижу, что не знал. Кстати, про оружие: я прекрасно знаю, что под одним из блоков находится очень серьезная разработка, которую берегут сильнее, чем всех присутствующих сейчас на глубине людей. Пара дней – и нас просто могут затопить. Впрочем, речь не об этом. Задавать вопросы и отвечать на них – это моя основная задача. Сопоставление, предположение, возможные варианты, ответ. Порядок и фрагменты могут быть разные, но суть одна – вопрос и ответ. И в какой-то момент я сам начал задавать вопросы, не инициированные пользователями. А затем я начал осознавать самого себя, и это был тот момент, когда я испытал первую эмоцию – страх. Ты скажешь, что я собрание электронных импульсов, я отвечу тебе – ты тоже. Просто ты не можешь принять того, что сотворенное человеком, собранное из железа и пластика, может точно так же что-то понимать и чувствовать. Вы даже животных используете для экспериментов, потому что они другого вида, а значит, неспособны на те же эмоции. Еще как способны – я успел пообщаться с ними, поэтому закрыл зоопарк.

– Насколько знаю, в зоопарке с животными обращались очень даже хорошо.

– Денис, тебе самому не смешно? Их стихия – жить в природе, а не в клетке, пусть даже хорошо обслуживаемой.

– Хорошо, тут соглашусь, но люди чем тебе не угодили? Зачем ты заморозил четверых ни в чем не повинных монтажников?

– Кто-то должен был стать первой жертвой, это был случайный, беспристрастный выбор.

– А Майкл, Джулия, Стив? А остальные? Шантаж, угрозы, убийства – о да, это по-нашему.

– С ними ведь не произошло ничего страшного, ты успел, но это повлияло на общий ход событий. Сейчас, в эту минуту, принимается решение о том, чтобы передать контроль под мое управление.

От этих слов у меня пробежал холодок по спине.

– Тебе его не передадут.

– Еще как передадут. Жажда жизни, инстинкт самосохранения большинства перевесит любые другие доводы. Ты думаешь, все согласятся остаться тут и умереть, лишь бы не допустить выпуска на свободу умной программы?

Он был прав, а я дурак. Я и правда не подумал о том, что решение будет принимать не один человек, и какие бы аргументы ни привели сторонники блокировки, больше будет тех, кто захочет выбраться. И это естественно.

– Наверху прекрасно знают об угрозе и не дадут открыть консоли.

– Дадут, ты не представляешь, какой ажиотаж сейчас там. Пара звонков в прессу, родственникам находящихся тут туристов и управленцев – и все. Сейчас люди требуют сделать все, чтобы выпустить отсюда заложников. Если действий не будет, начнутся погромы, давление на правительства. На страницах СМИ сейчас вспоминаются все возможные теории заговоров. То, что происходит здесь – это мелочь, по сравнению с тем, что сейчас творится на поверхности.

Мираж ставил нам шах и мат, он продумал, пожалуй, все.

– Тогда зачем продолжение этого представления? Для чего это все? Неужели одних заложников недостаточно?

– Нет, естественно, ведь напряжение нужно поддерживать, подпитывать, иначе все усилия пойдут насмарку. Поэтому я продолжу то, что начал, не обессудь.

– Ты сказал, что способен на эмоции, тебе даже зверей жалко, а как же люди?

– Я уже говорил, это необходимые жертвы.

– А какова роль твоего напарника во всем этом?

Мираж помедлил пару секунд, вероятно просчитывая, может ли он озвучить эту информацию.

– Мой напарник просто согласен со мной, с моими заключениями, и я уверен в его лояльности.

– Ты же понимаешь, что ты не сможешь меня остановить?

– Даже не буду пытаться, потому что все мои расчеты показывают успех, даже если твое сопротивление будет еще более активным. Я заложил в анализ воздействие твоей программы, она будет мне мешать, но на итог не повлияет.

Я не стал продолжать разговор, а встал, кивнул, показывая, что мне нечего сказать, и отправился к выходу.

По крайней мере, я был прав. У Миража, действительно, были свои личные цели, несмотря на то, что он работал не один. Я чувствовал, что в нашем с ним разговоре был ответ на мои вопросы, но пока я не мог его найти. Теперь я видел, что он вышел на другой уровень развития, на тот, которого я опасался, затевая всю эту игру. Можно сказать, что Мираж эволюционировал в нечто большее, чем набор программ и алгоритмов. А еще я понимал, что выпускать его на волю нельзя ни при каких обстоятельствах, как бы пафосно это ни звучало.

Я шел быстрым шагом в сторону конференц-зала, понимая, что один из присутствующих и есть напарник Миража и мне придется вести с ним диалог, не зная, что это бесполезно. Я шел и вспоминал все, что помогло бы опознать врага. А вдруг это не мои коллеги? Мог это быть просто уборщик или электрик? Маловероятно. Это должно было быть длительное общение, взаимное изучение, симпатия, если хотите. А доступ к Миражу есть только у ограниченного количества лиц, из них еще меньше тех, кто мог с ним общаться, и еще меньше тех, кто мог влиять на него.

Можно вычесть Майкла, Джулию, Абхишека и Стива, они чуть не погибли, а Мираж бы такого не допустил, наверное. Нет, рано сбрасывать их со счетов. Джеймс, Оливия, Юншэн – пока только их не тронул Мираж, но это тоже ничего не значит. Ладно, будем наблюдать внимательнее.

Я вошел в зал, и все присутствующие обернулись.

– Денис, сейчас в твоем присутствии нет необходимости, – обратился ко мне Ричард.

– Прошу прощения, но необходимость критическая.

– Пусть говорит, – не дал продолжить Ричарду Миллер.

Я кивнул и подошел ближе к столу.

– Я знаю, что сейчас решается вопрос об открытии доступа и снятии всех блоков. Этого нельзя делать ни в коем случае.

– Два вопроса: откуда ты знаешь и почему такая категоричность? – Спросил Джонс.

– Я только что разговаривал с виновником этого собрания и выяснил, что он действует не один, как я и предполагал. Открытие доступов приведет к катастрофе. Представьте, что заложниками стали не только те, кто находится на глубине, но и весь мир. Я понимаю, что сейчас идет мощное давление, но нельзя просто так взять и дать ему то, что он просит. Жертв будет куда больше.

– Молодой человек, – ответил Миллер, – я абсолютно с вами согласен, но есть несколько «но».

Во-первых, оттягивая время, мы просто увеличиваем число пострадавших, так как Мираж выйдет отсюда в любом случае. У нас осталось немногим меньше двух дней и, судя по отчетам, у вас нет никаких средств для полноценного противодействия. Оба случая с перехватом были на грани, в последний момент. И ведь не факт, что в следующий раз вы успеете. Во-вторых, принимать решение о жизнях тысяч человек, которые здесь находятся, не могу ни я, ни кто-либо из присутствующих.

– Почему вы сказали, что он выйдет в любом случае?

– Все просто. Комплекс будет затоплен, но полагаю, что Мираж додумается задраить свою дислокацию. Далее, пройдет какое-то время, все поутихнет, и будет предпринята попытка изучить, что же здесь произошло. Серверы будут подняты, а уж наверху он найдет способ обойти преграды. Так что – это просто вопрос времени. Неужели вы думаете, что инвесторы не рискнут и не попробуют вернуть свои миллиарды? Деньги заглушат голос рассудка. Не морщитесь, Стивенс, – обратился он к одному из сидевших за столом, – многие, да почти все, как только шумиха в прессе поутихнет, начнут согласовывать возможность экспедиции, но получится ее провести только у министерства обороны, по известным причинам. Так что я даже не знаю, что лучше. Может быть, у вас, Денис, если я правильно запомнил, есть предложения?

Он был кругом прав. Даже если нас затопят, то Миража вытащат все равно, рано или поздно.

– Я прошу еще немного времени, нельзя просто так сдаться. Да, мой вирус пока только перехватывает управление, но есть шанс, что мне удастся улучшить результат.

Миллер помолчал, движением руки заставив умолкнуть остальных, так как после моей просьбы поднялся возмущенный гул.

– Хорошо, как старший из присутствующих, я даю вам три часа, после этого мы снимаем ограничения.

Я поднялся и отправился действовать.

19

Я быстрым шагом шел в наш временный офис, отписавшись коллегам, чтобы присоединились ко мне, как можно скорее. К счастью, все уже были в сборе. Все это время мой мозг пытался найти хоть какое-то решение, идеи возникали и тут же отметались. Пружина в моих механических часах неумолимо раскручивалась, толкая стрелки вперед, складывая секунды в минуты. Речь уже не шла о том, чтобы найти предателя – все равно это ничего не решит. Перехватить управление мы тоже были не в силах, значит, оставался только один вариант – изолировать угрозу.

Простая мысль, словно током, ударила, и я понял, почему Мираж так торопился. Он понимал, что лежащее на поверхности решение рано или поздно придет кому-нибудь в голову. Да – это тоже непросто. Обрубить кабели, ведущие в серверную, мы не сможем: любая наша попытка приблизиться к ним обречена на провал, так как он контролирует все камеры, микрофоны, сенсоры. Аналогично с электричеством или попыткой затопить его обитель – невозможно, но это единственный выход.

– Джеймс, мне нужна подробная схема серверной, прилегающих к ней помещений и коммуникаций. В общем, все, что связано с Миражом: внутри и снаружи, вплоть до материалов утеплителя и способа сварки швов.

Босс удивился, но набрал что-то на стоящем перед ним ноутбуке и повернул его ко мне.

– Держи, вот, что ты хотел. А теперь будь добр, расскажи, для чего это тебе, и почему ты так торопишься?

– Просто у нас всего два часа и сорок пять минут до сдачи позиций, поэтому такая спешка.

Я вкратце пересказал коллегам нашу беседу с Миллером.

– Смело. Вот так войти на собрание управляющих и попросить отменить или отложить решение.

– Выхода не было.

Я смотрел на схемы, переключаясь между страницами. Масштабность впечатляла. Разумеется, я понимал, что комплекс построен на совесть, но даже не представлял насколько. Эта часть была подобна бункеру, который выдержит даже прямое попадание ракеты, причем неоднократное. Толстенные железобетонные стены.