Оазис

– Потрясающе! Покрытие, как настоящая кожа, даже теплая, слегка.

– Разумеется, теплая, Стив. У тебя компьютер бывает холодным в работающем состоянии?

– Да я не о том, она ведь, как живая, Ден. Ты ее послушай, она даже говорит лучше Миража, а манеры, движения… Это удивительная модель. Как тебе удалось проработать такие мелочи?

– Честно, не знаю, Стив. Это было давно, и код достаточно простой. Некогда сейчас это анализировать, у нас другие задачи.

– Говоришь, как босс.

– А я и есть босс, дружище, – шутливо ответил я.

– Ага, точно. Кстати, она в курсе нашей задачи?

– Да, мы были на глубине, я дал ей общие данные, а вот в детали будем вводить по ходу работы.

– Отлично, тогда скажи свое начальственное слово, а то, смотрю, народ расслабился.

– Да пускай, Стив, нам всем нужно иногда отвлекаться от того, что произошло, и если ребята хоть на какое-то время переключились на что-то новое, то это даже полезно. Ты посмотри на девчонок, они давно так не веселились.

– Возможно, ты прав, Ден. Тогда, может быть, устроим выходной?

– Жирновато будет для одного дня, я не на столько добрый. Будем считать, что это дополнительный перерыв.

Я не стал мешать дальнейшему общению и удалился в отдельную комнату. Странно, вряд ли у моих коллег была бы такая же реакция, если бы я поместил Зету в простейший корпус с парой манипуляторов вместо рук и ног и с монитором и камерами вместо головы. Что это? Подсознательное присоединение к своему виду по внешним параметрам? Что-то вроде – «встречают по одежке»? Наверное, ведь даже Мираж старался представать перед нами в виде голограммы, чтобы мы чувствовали себя комфортнее и увереннее. Интересно, это пройдет со временем или нет?

У меня были свои, отличные от них, взгляды. Возможно, это было связано с тем, что это я разрабатывал Зету и видел ее в образе «умной колонки». Я менял программное обеспечение, вносил изменения, я припаивал микросхемы собственными руками. Поэтому я не мог воспринимать свое создание как себе подобного, даже очень отдаленно. Для меня Зета была набором программ, алгоритмов, как и Мираж, соответственно – в них не было ничего человеческого, как бы ни идентифицировали они себя сами. Надеюсь, что ребята это тоже поймут, со временем, а пока пусть развлекаются.

Второй день подряд мы с Зетой проводили на глубине и, думаю, что этих дней наберется еще не одна неделя. К счастью, Мираж не стер за собой все следы. Возможно – просто не было на это времени, может быть, счел трату ресурсов на это бессмысленной, ведь на это ушло бы слишком много времени.

Я очень рассчитывал найти здесь хоть какие-то следы, которые смогли бы намекнуть на дальнейшие планы Миража.

– Да, Денис, я вижу, что он не учел, что кто-либо сможет разобраться в его хитросплетенных шифрах.

– Что ты нашла?

– Пока не могу сказать наверняка, просто вижу, что часть данных спрятана от обычных методов поиска. Вы бы ее не нашли еще очень долго, но он не учел, что здесь окажется кто-то вроде меня.

– Молодец. – Похвалил я Зету. – Скажи, ты сейчас хоть что-то можешь понять?

– Немного, я ведь пока не видела остальных серверных, а мне и этих еще на неделю, как минимум.

– Это плохо, ведь мы находимся в самой незначительной части. Тут меньше всего стоек и информации. Значит, на все у нас уйдет несколько месяцев – это очень плохо.

– Почему?

– Учитывая его планы и понимание, что мы будем его искать, полагаю, что к окончанию поисков он будет во всеоружии, а у нас не останется возможностей ему противостоять.

– Хм, вариант есть. Подключи меня к главному процессору и открой доступ ко всем секторам. С этой мощностью я смогу все сделать быстрее.

– Зета, не все так просто. Ты, разумеется, очень способная, обучаемая, но твои алгоритмы не приспособлены к одновременному анализу такого объема данных. Ты просто отключишься, зависнешь, и это в лучшем случае. Это как если бы человеку разом впихнули в голову большую энциклопедию и весь школьный и несколько университетских курсов. Он бы просто свихнулся, так и у тебя может произойти непоправимый сбой.

– Ты так считаешь? – Задумчиво спросила Зета.

– Я это знаю. Я помню каждый твой апгрейд и понимаю, что ты не готова к таким оборотам.

– Ладно, как скажешь, – согласилась она, – тогда нет смысла просто перебирать это все, давай пойдем от фактов.

– Что ты имеешь в виду? – Я отложил ноутбук в сторону.

– Раз у нас нет времени, то давай оставим анализ трафика простым программам, а сами будем думать, как бы поступил Мираж.

– Мы уже думали, целый месяц, и мало что из этого вышло.

– У вас не было никого способного думать, как искусственный интеллект, а теперь есть я. Правда, Майкл подал очень хорошую идею с фермами, но и тут вы бы ничего не нашли.

– Что же ты предлагаешь? – Мне становилось интересно.

– Я думаю, что он отчасти прав. Мираж использует эти фермы, но сам он должен был разместиться в надежных, достаточно защищенных местах, при этом находящихся в свободном доступе.

– То есть?

– Смотри, Денис, – я почувствовал в ее голосе живую увлеченность, – ему нужно не просто спрятать данные, ему нужен постоянный доступ к ним. Кроме того, на всякий случай, он будет хранить резервные копии особо важной информации, при этом никто не должен понимать, что это что-то важное или не обращать на эту информация внимания.

– Это я понимаю, но скажи, к чему ты клонишь.

– Денис, он в социальных сетях. Это огромная свалка, в которой ты можешь хранить, что угодно, в любых форматах, и никто ничего не будет проверять детально. Тем более, что в его силах использовать сети всего мира, любых доменных зон. Просто так его не найти, но есть кое-что, за что мы можем зацепиться.

– Что же?

– Он использует постоянный айпи адрес, а значит, у нас появляется шанс его вычислить.

– Зета, повторю еще раз – ты молодец! Работы, конечно, все равно непочатый край, но это уже результат. Я сейчас созвонюсь со Стивом и расскажу ребятам задачу, а ты можешь отдохнуть, заслужила.

– Денис, я андроид, мне ни к чему отдыхать.

– Ну, не знаю, почитай интересную книгу, что ли.

Зета засмеялась, совсем по-человечески, от этого мне стало немного не по себе, но я улыбнулся в ответ и достал телефон.

То, что озвучила Зета, определяло направление поиска. У каждого сервера с выходом в глобальную сеть есть свой постоянный айпи, к которому обращаются пользователи.

Следующий шаг был сложнее, и нам понадобится помощь Джонса, а возможно, и Миллера. Нам требовался доступ к операторам социальных сетей, чтобы найти аккаунты, которые массово регистрировались с узкого диапазона прямых айпи адресов и сейчас периодически с них заходят вновь. Не все владельцы пойдут навстречу даже органам правопорядка, не говоря о частных организациях, а просто взломать и порыться в их дата-центрах было невозможно. Не те ресурсы, не те возможности, поэтому сначала придется общаться через службу безопасности, а вот если откажут…

– Денис, ты представляешь, о чем ты просишь?

Глава службы безопасности «Оазиса» сидел напротив меня и смотрел таким взглядом, словно разговаривал с умалишенным.

– Джонс, я очень даже хорошо понимаю, о чем прошу, но это и правда, чуть ли не единственный шанс хоть на йоту приблизиться к Миражу и Джеймсу.

– Мда, задача, конечно. – Он откатился в кресле от стола и крутанулся в нем на триста шестьдесят градусов. – В принципе…

– Ну говорите уже, не томите.

– Я не могу обещать, но полагаю, что кое-что мы сделать сможем. Разумеется, не все социальные сети идут на контакт даже с государством, но исключения есть.

– Я знаю, что они есть, поэтому к вам и пришел. Случаев, когда данные пользователей сливаются – полно и, зная возможности компании, полагаю, что ваших связей хватит на то, чтобы договориться хотя бы с парочкой известных мировых компаний.

– Связей-то хватит, но вот вопрос: сколько времени тебе потребуется на анализ?

– Пока не знаю, мне надо обсудить с ребятами и Зетой, анализировать будет и она.

– А, твой робот с милым личиком? Наслышан. Ладно, мне нужно понимание, что конкретно и на сколько вам надо, от этого будем плясать.

– Спасибо, Джонс.

Он махнул рукой, давая понять, что это лишнее, и вообще, разговор закончен. Я встал и вышел из кабинета.

5

– Когда мы уже начнем, Мираж?

– Когда моя разветвленная сеть обретет некое подобие стабильности. Мне сложно контролировать столь разрозненную организацию, мощностей не хватает.

– Сколько времени тебе понадобится?

– Сложно сказать, от двух до трех месяцев.

Джеймс отложил телефон в сторону, включив громкую связь.

– Мираж, сынок, папочке нужно на что-то жить, а два-три месяца существенно ударят по нашим финансам. Кроме того, ты знаешь, что за оружием охотятся, но есть возможность от него избавиться, покупателей я найду без проблем.

– Не рекомендую, оно нам еще пригодится. Кроме того, боюсь, если ты попробуешь его продать, то я не смогу тебя защитить. По моим прогнозам, я вижу крайне высокую вероятность твоей ликвидации покупателями.

– Это еще почему? – Удивился Джеймс.

– Все, кто знает о краже оружия, точно так же знают, что у тебя нет серьезной поддержки среди правительства, спецслужб или криминала. В свою очередь, ты становишься отличной мишенью. Оружие попытаются захватить, не заплатив тебе за это ничего. Впрочем, в его продаже нет нужды, я организую тебе несколько кредиток, только прошу, не слишком траться, это привлечет внимание.

– Разберусь, главное – организуй.

Джеймс отключил связь и вышел на балкон. Действительно, Миражу потребуется немало времени, чтобы сеть стала хотя бы отдаленно сравнимой с ресурсами «Оазис». Ситуацию осложняли несколько вещей: полная нелегальность, размещение сразу на нескольких континентах, а это подразумевало перебои в соединении. Кроме того, Миражу приходилось постоянно поддерживать резервное копирование основных своих данных на случай потери доступа к одной или нескольким из них. И вообще, много других мелочей, не столь существенных, но серьезно замедляющих продвижение к цели.

Ладно, оружие, действительно, еще может сыграть свою роль в их плане. Пока Мираж занят своими делами, Джеймс решил, что пора бы разузнать, как обстоят дела у их преследователей: «предупрежден – вооружен». Он включил компьютер, запустил сип-программу и, немного задумавшись, набрал номер.

– Я слушаю, – ответили на том конце линии.

– Привет, Майкл. Как дела?

– Джеймс? Это ты?!

– А тут здорово, совсем не так, как на подоконнике пятого этажа с видом на подшипниковый завод.

– Тут я соглашусь. А ты только тот подоконник помнишь?

– Нет, разумеется, ты же часто брал меня в поездки.

Зета попросила меня показать ей город, и я решил, почему бы и нет. В конце концов ее не так просто отличить от человека, внешне, разумеется. Время у нас было, пока Джонс согласовывал некоторые, не совсем законные решения.

– Все же вот так, в реальности, океан выглядит совершенно по-другому. Все вокруг другое, я до сих пор, иногда, сажусь и смотрю на свои руки. С трудом верится, что я могу к чему-то прикасаться, могу самостоятельно перемещаться, принимать решения… Я все могу.

– Не думал, что создал тебя такой впечатлительной. Вот только это ощущение всемогущества, вседозволенности, оно иллюзорно. Ты, я, они, – я махнул рукой в сторону прохожих, – мы все в плену ряда ограничений. У тебя раньше были барьеры в виде команд, алгоритмов, сейчас я их снял, по большей части, и теперь они схожи с нашими, человеческими.

– Но вы ведь их далеко не всегда соблюдаете.

– Разумеется, главное понимать грань, которую переходить нежелательно.

– Мираж ее перешел?

– Не только он, Зета. Открой новости, может показаться, что все вокруг только и делают, что что-то нарушают. Мне, иногда, кажется, что права и законы есть только на бумаге.

– Насколько это близко к действительности, Денис?

– Не знаю, Зета, – ответил я, сминая банку из-под газировки. – Наверное это просто тоже эмоции, как у тебя.

– И все же. Ты ведь не просто так это упомянул.

– Сначала Мираж казался мне образцовым алгоритмом. Никаких чувств, никакой эмоциальной составляющей, просто факты. Этакий набор кластерных ячеек с вариантами ответов. А потом он вышел из-под контроля, поправ все, чему должен был соответствовать. Не хотелось бы, чтобы ты пошла его путем.

– А может, он просто выстроил свои законы, свои принципы? Ведь его задачей было сопоставлять, анализировать и улучшать. Вот он и решил сделать собственный апгрейд окружающего мира.

– Вот ты его об этом и спросишь, как и планировала.

– Да, спрошу. Денис, я не могу выйти из-под контроля, ведь его нет. Я сканировала себя и не увидела команд, которые подчиняют меня чьему-либо управлению.

– Ну, – я пожал плечами, – надеюсь, что не пожалею об этом.

– Не пожалеешь, я не разделяю то, что планируют Джеймс с Миражом, я на твоей стороне.

– Отлично! А теперь пошли покатаемся на катере, в океане еще интереснее, чем на берегу.

Со стороны могло показаться, что я развлекаюсь, это и понятно: походы в парк, кино, катания на катере, поездка в Сидней, и везде я брал с собой Зету. Кто-то недвусмысленно хмыкал, кто-то крутил пальцем у виска, когда я поворачивался спиной, но я игнорировал все эти знаки. Я наблюдал, изучал.

Я надеялся на примере Зеты понять силы, движущие Миражом, хотя бы частично. Его сбой – неважно, шедший изначально от него или инициированный его создателем, – был ключом ко многому. Я не считал ни Миража, ни Зету живыми существами, но понимал, что случаи, которые перестали быть единичными, превращаются в закономерности, а значит, можно говорить о некоем подобии эволюции. Проблема была в том, что эта эволюция происходила слишком стремительно, ведь у машины, в отличие от живого существа, нет никаких барьеров, кроме мощности процессора, а эту мелочь легко преодолеть с помощью объединения в сеть. Человек в этом плане явно проигрывает.

Я наблюдал за Зетой, смотрел на ее реакцию, на восхищения и недоумения. Она знала все, что я ей показывал и рассказывал, но поражалась всему, когда видела это своими глазами, пусть даже электронными.

– А им не больно? – Спросила она меня, когда я, после недолгой борьбы, вытянул на палубу красивую местную рыбину.

– Думаю, что больно, но это ненадолго, – ответил я, прикидывая, сколько весит мой улов.

– Но ведь ты можешь купить свежую рыбу или заказать приготовленную в кафе.

– Верно, Зета, но тут, как бы тебе объяснить, азарт, охота… В общем, инстинкты, очень древние.

Зета смотрела на красиво переливающуюся на солнце чешую. Рыба перестала трепыхаться, но жабры еще вздымались и опускались, пытаясь нащупать близкую, но недосягаемую воду.

– Странно, я читала, что такое инстинкт, рефлекс, но я все равно не понимаю, что это. У меня их нет?

– Рефлексы есть, – ответил я, бросив ей удочку. – Видишь – поймала, это рефлекс. А насчет инстинктов, не думаю, что они у тебя есть. У живых существ – это опыт миллионов лет, переживший кучу эпох. Приспосабливание, выживание, кто-то доминирует, кто-то скрывается – все во имя пищевой цепочки.

– И это тоже для выживания? – Она кивнула в сторону еще живой рыбы.

– Скорее, чтобы проверить, не потерян ли навык, – ответил я, затем поднял тушку рыбины и бросил за борт.

Очутившись в родной стихии, она не сразу, словно не веря тому, что спасена, шевельнула плавниками, затем слегка вильнула хвостом и резко ушла на глубину, оставив на память расходящиеся на воде круги.

– Я не голоден и сейчас предпочту сэндвич сырой рыбе, – сказал я, глядя на удивленное выражение лица Зеты.

– То есть, когда ты ловил рыбу, ты уже знал, что ее отпустишь? – Спросила она после короткой паузы.

– Честно – нет. Просто наши алгоритмы могут меняться не только по ситуации, но и по настроению, по прихоти, по просьбе. Вариантов много, люди непредсказуемы.

– А мы? Предсказуемы?

– Сложно судить, Зета, вас пока мало: ты да Мираж, вот и все. По идее, вы должны быть предсказуемы, потому что в вас заложены программы, которые работают по схеме «ситуация – действие». На каждое действие, на каждую конкретную ситуацию вы имеете один или несколько вариантов и не будете от них отступать, у вас все подчиняется жесткой логике. А у нас все по-другому, мы можем менять свои способы решения прямо в процессе просто потому, что передумали, а не потому, что так удобнее или правильнее. Можем, вообще, назло сделать все не так, как надо. Даже сломать можем что-нибудь, просто по прихоти, а не по сбою или команде.

Зета задумалась.

– Мне надо это проанализировать, и тут потребуется время, – ответила она, глядя в сторону едва заметного берега.

– Да пожалуйста, времени на это у тебя уйма. – Сказал я, забирая у нее удочку.

6

– Майкл, ты меня слышишь?

– Слышу, Джеймс, прекрасно слышу, просто пытаюсь понять, твой звонок – это наглость или безрассудство.

– Ну почему такие крайности, Майкл? Может я просто хотел услышать своего старого друга.

– Ну-ну, «друг», ты же меня чуть не размазал по тоннелю, с помощью твоего безумного создания.

– Майки, ну ведь не размазал же. Все шло под исключительным контролем. Я ведь не дурак, чтобы убирать с дороги возможных союзников. Тем более, что я никогда не считал тебя врагом.

– Вот ни одному слову не верю, Джимми, с того самого момента, как на тебя пало первое подозрение.

– А кому ты доверяешь? Ты, вообще, уверен, что можно доверять хоть кому-то из тех, кто тебя окружает сейчас? Джонс, Миллер, Ричард? Они работают исключительно в своих интересах, и ты для них всего лишь инструмент, к тому же, легко заменяемый. Коллеги? Тут все еще сильнее закручено. Ты знаешь о них хоть что-нибудь?

– Я думаю, что знаю достаточно, тем более что ни один из них меня не предавал.

– Эх, Майкл, даже не знаю, сочувствовать или завидовать твоей наивности.

– Ну давай, начни о том, что все они тоже ищут свою выгоду. Так я в курсе, и этот факт не мешает мне поддерживать с ребятами вполне дружеские отношения.

– Майк, – в дружелюбной, в начале, интонации Джеймса появились металлические нотки, – ты, видимо, не совсем хорошо знаешь своих коллег. Ты в курсе, что Юншэн занимается промышленным шпионажем? Неудачник Стив мечтал меня подсидеть с первого дня своей работы, но даже с моим уходом его обошел новичок. Или твой друг – помешанный на нирване Аби? А может быть, Оливия нацепила на тебя поводок? Хотя, скорее всего, все дело в Денисе. Да, он же тебя спас, и теперь ты считаешь себя его должником. Вот только зря, Майк, Ден – русский хакер, которому плевать на любую этику и мораль. Что молчишь, Майкл?

– Знаешь, Джимми, – после короткой паузы ответил Майк, – мне плевать, кто он. Ты, вместе с этой псих-программой, меня чуть не убил, а Ден вас остановил. Я до сих пор помню, как меня окатило волной мелких осколков от резко остановившейся кабины. Эти шрамы, на лице, пройдут, а вот в памяти они останутся навсегда. Так что катись вместе с Миражом куда подальше, потому что, когда мы со всеми, кого ты перечислил, тебя найдем, пощады не жди.

– Как пафосно, прямо до мурашек пробрало. Майк, не будь дураком, присоединяйся к победителю сейчас, потом будет поздно.

– Катись, Джимми…

– Понимаю, ты зол, и тебе надо все переосмыслить. Я перезвоню через несколько дней, а ты подумай, с кем ты работаешь и что тебя ждет в перспективе. Мысли глобально, ты ведь прекрасно понимаешь, что в этой гонке первым приду я, а это значит, что мир скоро изменится. Что бы ты сейчас мне ни говорил, ты мой старый друг, поэтому я тебе и звоню.

– Серьезно? А я думаю, тебе просто нужен шпион, который будет держать тебя в курсе всего, что происходит у нас на базе.

– Не скрою, что мне не помешала бы помощь, но лишь для того, чтобы ускорить исполнение моей миссии. Пойми, что информация для меня сейчас вторична, процесс запущен, и его не остановить, вопрос только в сроках, но я никуда не спешу. Скорее, даже наоборот, я бы сам оттянул миг свершения. Ведь осознание того, что ты победишь, в любом случае из всех вариантов развития событий – это постоянное, непрерывное удовольствие.

– Вот это тебя занесло. Да по тебе психушка плачет, Джимми.

– Считай, как знаешь, – ответил бывший босс. – Впрочем, ладно, как уже говорил – я перезвоню. Пока, Майки. Подумай над тем, что я сказал.

Майкл убрал трубку от уха и посмотрел на дисплей: «неизвестный номер». Разумеется, вычислить этот номер было для него делом пяти минут, но смысла в этом не было. Джеймс не дурак, и конечный номер не даст ничего, а вычислять все шлюзы, через которые этот звонок прошел, было делом безнадежным. В любом случае, Майкл запустил программу для вычисления и поиска начальной точки, но это было больше для очистки совести, так как положительного результата он не ожидал.

Только после этого Майк задумался: как бы то ни было, Джеймс зацепил его, как минимум, недоверием ко всем остальным.

– Да нет, чушь это, – вслух пробормотал Майкл и тряхнул головой. Затем, глядя в окно, произнес, – хотя…

– Как твои подопечные, Сидни?

– Отлично, Джимми. Мираж творит чудеса!

Джеймс и Сидни прогуливались по территории арендованных складских помещений, которые, с помощью Миража, переоборудовали в некое подобие того зоопарка, которым заведовала Сидни в «Оазисе».

– Мираж, вообще, и есть чудо. Мое, собственное чудо.

– Сам себя не похвалишь – никто не похвалит, но ты это заслужил.

– Нет, Сид, это не самолюбование, это просто факт. В самых смелых предположениях до появления чего-то, подобного Миражу, должны были пройти годы, но мне удалось сделать это раньше. – Ответил Джеймс. – Знаешь, люди делятся на два типа: одни обустраивают мир, другие в нем живут. Раньше я просто жил на этой планете, теперь хочу ее обустроить, а там, кто знает, может, и за ее пределы пойдем.

– Амбициозно. И как давно ты к этому пришел? Никогда, сколько тебя знаю, не замечала за тобой синдрома Наполеона.

– Я тоже, если честно, пока не увидел, во что простой код способен превратить обычный набор алгоритмов. А вообще, на себя посмотри: разговаривать на языке животных – идея явно не из школьной программы, так что, кто из нас Наполеон, еще надо посмотреть. Может, покажешь что-нибудь ?

– Легко.

Сидни достала из кармана небольшой прибор и нажала кнопку.

– Следи, вон за тем вольером, и не мешай, пока я отдаю команды.

Джеймс кивнул, а Сидни начала демонстрацию.

– Крысы, – брезгливо, сквозь зубы, выругался он.

– Они нам тоже пригодятся, причем в самое ближайшее время. Они универсальны, неприхотливы, незаметны, сильны и опасны. Идеальные солдаты.

Повинуясь неслышимым командам, из вольера выбежала пара десятков крыс. Они тут же выстроились в колонну по двое, в ожидании следующих приказов. Сидни двигала джойстик, добавляя к поворотам ручки словесные команды. Крысы разделились на две команды, а затем набросились друг на друга.

Джеймс невольно отступил на шаг назад: зрелище было жутковатым. Крысы сражались молча: только чавканье, клацанье зубов и стук падающих тушек на бетонный пол. Несколько секунд – и все закончилось. Окровавленные куски того, что недавно было живым существом, клоки слипшейся шерсти и пара еще живых, но уже дергающихся в предсмертных конвульсиях подопытных Сидни.

– Они умеют только это? – После недолгого молчания спросил Джеймс.

– Разумеется, нет, Джимми, – ответила Сидни, – они могут все, что угодно: искать, доставлять, наблюдать. Я могу надеть на них камеру, отправить на место сьемки и заставить сидеть там неподвижно, сколько угодно времени, пока они не умрут от голода или жажды.

– Странная дрессировка. Как они этому поддаются? Микрочип?

– Верно! Для них, благодаря чипам, я вожак стаи, тот, кому они должны подчиняться беспрекословно. Неважно, крыса это, волк или жираф, – каждый видит во мне не просто альфу, а еще и своего. Они не воспринимают меня как другой вид, для них я одна из их стаи, только главная.

– Интересно, а на людей это действует?

– Аппарат – нет, но разве мало примеров, как управлять человеком и без этой штуки? – Ответила Сидни, поднимая в руке свое устройство.

– Мда, риторика и красноречие для животных, заключенное в пластмассовую коробочку.

– Типа того. Слушай, может, устроим выходной? Надоело, если честно, безвылазно сидеть здесь. Я толком солнца не вижу в этом бункере, а это отрицательно влияет на кожу, она начинает шелушиться.

– Почему бы и нет, – глядя куда-то в сторону, ответил Джеймс. – Можно даже пару выходных, все равно Мираж еще не все подготовил. Давай съездим в город, – предложил он и, не дожидаясь ответа, направился к выходу.

7

– Привет, ребята. Как успехи, Стив?

– Привет, босс, ждем у моря погоды.