Трепетный зов высоты

Наше время. Планета Земля

«Приснится же такая мутотень», – открывая глаза и, кривя узкие губы в усмешке, мужчина лет сорока растянул тело в постели. Кинув взгляд на часы, висевшие на стене, он взял телефон и нажал кнопку быстрого набора. Прикрыв глаза и, закинув свободную руку за голову, он ожидал ответа.

– Абонент временно не доступен или… – раздался безразличный голос оператора.

– Или абонент загулял, – скопировав металлический голос отреагировал мужчина и отбросил телефон на кровать.

Потянувшись еще раз, он вскочил и накинул махровый халат на голое тело. Мужчина был худощав, но при этом не производил впечатление «узкого». Он был каким-то компактным, словно творец поставил себе задачу сделать его из возможно меньшего количества материала. Он был не высок, но длинные, сильные ноги и твердые ягодицы выдавали в нем любителя – бегуна. Наверное, поэтому его походка немного напоминала лошадиную рысь.

Проведя четверть часа под душем, насвистывая мотивчик детской песенки, мужчина закончил водные процедуры выливанием на себя ведра с холодной водой под свои же оглушительные крики. Несмотря на многолетнюю практику, он постоянно испытывал страх перед этим ведром, но ему нравилось это состояние с выбросом в кровь адреналина и ни с чем не сравнимое чувство бодрости и своего рода перерождения. Растерев тело, он укутался в теплый халат и направился на кухню. Утреннюю тишину прорезал неожиданный телефонный звонок.

– Звонил? – женский голос был мелодичный, но недовольно-заспанный.

– Звонил.

Повисла неловкая пауза.

– Я думал, ты приедешь после работы, – неуверенно, растягивая слова прервал молчание мужчина.

– Ты же был с мужиками.

– Ну, так спать я домой еду, ты же знаешь, – в голосе слышались нотки недоверия.

– Поздно закончила, устала. Шеф-садист сказал, чтобы отчет был готов к концу недели. А эта новенькая, неуч сиськастая, пустое место. Ее и взяли только потому, что явно «села» туда, куда надо, а мне теперь отдувайся за это, – зло рявкнул женский голос.

– Хочешь приеду?

– Не стоит. Мне надо поработать сегодня. Отчет этот гребаный еще не готов.

– Ну так я помогу.

– Что про меня скажут в офисе? Вообще охренел?!

– Ладно. Освободишься, позвони. Заеду за тобой, – разочаровано проговорил мужчина.

Он отшвырнул, чертыхаясь, телефон на кровать и направился на кухню делать завтрак.

Бекон и яйца шкварчали на сковородке, кухня заполнялась приятным миксом из запаха еды и молотого кофе.

Телефон снова подал признаки жизни.

– Кристина?! – в голосе звучали нотки надежды.

– Знаешь, Меркутов, ты не приезжай.

– Ну так я понял, что ты занята сегодня, что перезванивать?

Молчание…

Зловещее молчание, рождающее чувство не комфорта. Мужчина понимал, что за этим красноречивым беззвучием стоит что-то большее, чем просто «не приезжай». В трубке слышалось сопение, а потом женский голос быстро выпалил, словно боясь, что кто-то закроет ей рот:

– Мне одиноко с тобой, Меркутов. Я как брошенка какая-то. У тебя на меня вечно нет времени: сначала были эти гребаные летные часы, которые тебе по зарез нужны были для новой работы. Потом эта старая «этажерка», которую ты притащил с «кладбища» и пытаешься снова заставить летать. Я уже не говорю о вечном стрессе от страха, что кто-то позвонит и скажет: «Машина потеряла управление, пилот не успел катапультироваться…». И тогда три года коту под хвост, ты даже не удосужился мне сделать предложение за все эти года. С меня довольно.

Ни мужского гласа, ни воздыхания. Лишь сосредоточенное молчание, указывающее на обдумывание ситуации.

– Не могу взять в голову, за что ты больше переживаешь: за то, что «коту под хвост» или за то, что «пилот не катапультировался»? – с сарказмом спросил мужчина.

– Дебил! Между нами все кончено! – резко бросила Кристина, словно выплюнула попавшего в рот жука.

Мужчина сморщил свой аккуратный, четко очерченный, с хорошо видной переносицей нос. Подойдя к стоявшему в углу глобусу, выполнявшему роль домашнего бара, Меркутов взял бутылку виски и, откупорив ее, вспомнил всю нецензурную лексику. И только он поднес горлышко к губам, в дверь позвонили.

В дверях стоял высоковатый, широкоплечий мужчина средних лет с резкими чертами лица и довольно густыми бровями, сходящимися на переносице и образующими букву “V”. Крупные, широкие кости были «одеты» хорошо развитыми мускулами, но при этом он не казался накаченной «скалой».

– Я, конечно, понимаю, что где-то в Японии самое время открывать Саке, но у нас только девять и начинать день с вискаря…, это не наше лекарство, – и он залился задорным смехом, поднимая руку с мешком, позвякивая полными бутылками. – Я их два дня в холоде томил.

Речь гостя была немного «растягивающая» с характерным латышским акцентом.

– А начинать день с плебейски–массового бухла – это наше лекарство?! – приветливо улыбался хозяин. Ни одна мышца на лице не показывала его неприятности.

– Пивас – это не бухло. Как говорят в Латвии, это продовольственный продукт, жидкий хлеб, – серьезно произнес гость.

Мужчины прошли в комнату, и гость стал выставлять на небольшой журнальный столик «батарею» пивных бутылок.

– Хавать будешь? – поинтересовался хозяин.

– Конечно буду. Я как тот тинейджер – вечно голодный.

– А меня «Крыса» бросила, – с каменным лицом начал Меркутов, открывая крышку одной бутылки о другую и протягивая ее приятеля.

– Значит уже знаешь, – облегченно выдохнул приятель.

– Сказала, что я лох, которому женщины не нужны и что у меня как в той песне: «Первым делом самолеты…».

Идя на кухню, Меркутов выкрикнул:

– А ты откуда знаешь? Или она уже перетерла со всеми?

– А…а, – протянул латыш, – а то, что у нее другой «хрен» тоже сказала? Или только то, что ты мудак-карьерист?

Сказанные спокойным тоном слова друга были, как апперкот под дых. Меркутов почувствовал неприятный привкус ярости. Ему хотелось орать, вопить от несправедливости, но, как всегда, на людях, он подавил приступ бешенства. Возможно, потом, в одиночестве, он будет кипеть от ярости, но сейчас он просто был обязан сохранить «интеллигентное лицо и шляпу», которые все привыкли видеть на нем. Не проронив ни слова, он пожарил еще несколько яиц с беконом для друга и вернулся в гостиную.

– А знаешь, Арни, может это и к лучшему, – серьезно, даже где-то с равнодушием, произнес он, – мне надоели ее вечные причитания, ревность, я уж не говорю о периодической, – он показал знак кавычек, – «усталости» и «головной боли». Я триста дней в году на аэродроме, на хренась мне истеричка и невротичная скандалистка с постоянным отсутствием желания?!

Он помолчал немного и, вопросительно взглянув на гостя, спросил откуда он знает подробности о «Крысе».

– Сам видел. Вчера в клубе. Вы все по домам, а мне ж надо было «догнаться», ну и по бабам, – оскалил зубы Арнис. – Короче, полагаю, если бы твоя змея меня не увидела там, вряд ли бы решилась сообщить тебе. Бес их знает, как долго у них, но выглядело ни как…, – эмитируя пьяную речь, мужчина выдавил из себя, – «девушка, не слиться ли нам сегодня в экстазе».

Друзья засмеялись.

– Почему «змея»? Змея – мудрая, а «крыса», она и есть крыса, – грустно усмехнулся хозяин.

– А у нее фамилия «змеиная». Чускина. А по-латышски «чуска» – это змея. Так что, Игос, пригрел ты на груди неведому зверушку, чудо генной инженерии под названием «крысозмей», – и вдруг не к месту добавил, – шпек29 где берешь? Вкусный.

– Деревенский, на базаре. Да тебе с бодуна все жирное вкусно будет.

– Серьезно, вкусный, как у омы30 на хуторе. Она пирожки с таким делала.

– Пироги с салом?! – скривился Игорь.

– Эээ, такой цимус! – Арнис поднес к губам троеперстие и звучно чмокнул.

… Через два дня летчик-испытатель подполковник Игорь Меркутов прибыл на службу, в летно-испытательную часть.

– Завтра пригонят новые «этажерки», – начал брифинг полковник Арнис Скуя. – В ходе испытаний проверяем их на устойчивость, управляемость и маневренность. Режимы работы бортового комплекса по воздушным и наземным целям пока не трогаем. А пока отрабатываем все эти действия на предполетном тренажере. Вопросы есть? Вопросов нет. Выполнять! Подполковник Меркутов – остаться.

Арнис уселся за огромный стол и, взяв в руки модельку «МИГа» и постукивая ее по столу, не знал с чего начать. Потом встал опять, почесал моделькой голову и, как бы нехотя, проговорил:

– Слушай, Игос, может завтра в КДП31 посидишь, посмотришь со стороны за аппаратом, так сказать опытным взглядом.

– А может мне лучше в столовке посидеть, кофеек попить, да послушать рычание мотора, хорошо ли слышно и не кашляет ли?! – с сарказмом ответил Меркутов.

– Ну ты ж понимаешь, у тебя стресс, психологическая травма. Если что с самолетом случится…, нас же «Фирма» с потрохами сожрет. Я уже не говорю за штабных. Погоны на хрен положим.

– Не криви, скажи прямо – не доверяешь мне? – на полковника смотрели цепкие, немигающие глаза. Игорь уперся руками в стол, – я профессионал, Арнис, у меня нервы не сдали, когда самолет сажал на авианосец, раскачивающийся как челнок из-за длинной зыби в Баренцевом море, – голос был спокойный и уверенный, – у меня перегрузка почти 10G доводила вес до 800 кг, при моих 80. У меня самый высокий «потолок самолета» в отряде, а ты мне за какую-то «Крысозмею».

– Ну ты успокойся. Я для проформы. Не как командир подчиненного, а как друг. Кому если не тебе первому «этажерку» поднять в воздух?!

На следующий день, рано утром, после медосмотра и короткого предполетного брифинга рабочей группе сообщили погодные условия и задачи. Игорь листал информацию листов на двадцать, аккуратно подшитую в папку размером А4. В его глазах заиграл радостный и одновременно озорной огонёк.

Полковник Скуя не любил этот взгляд. Он, подойдя к другу, положил ему широкую ладонь на плечо и тихо проговорил:

– Игос, только без самодеятельности, богом прошу. Не тянись к звездам, никакого твоего «зова высоты» больше, мы «сушку» испытываем, а не «Спейс шаттл».

– Так точно, «сушку». Разрешите выполнять?

Арнис, глубоко вздохнув, махнул рукой:

– Выполняйте!

Меркутов шел к самолету, и чувства переполняли его. Это было как первое свидание, как первый поцелуй, езда в незнакомое. Он погладил изображение орла на своем шлеме и стал подниматься в машину.

Полет длился несколько часов. Самолет выполнял немыслимые кульбиты: совершал крутые подъемы и перевороты, срывался в «штопор», шел на предельно малой высоте, едва не задевая землю. Вдруг машина резко поднялась ввысь, выровнялась и через мгновенье, задрав нос, ушла в тупой угол по отношению к направлению движения. Было ощущение, что за прокиданный назад самолет идет «хвостом» вперед.

Находившиеся люди в Командно-диспетчерском пункте повскакали со своих мест и рванулись к огромному окну смотровой вышки.

– «Кобра», – на выдохе громко прошептал Арнис.

Поза самолета и вправду напоминала идущую на хвосте змею.

– Что с машиной? Сбой в системе? – орал визитер из штаба. – Твою манану, сейчас он сорвется в штопор и угрохает опытный экземпляр.

Но Меркутов выпрямил истребитель и полетел в прежнем направлении. Сделав круг, пошел на посадку…

… В кабинете было человек десять. Игорь стоял, зажав шлем под мышкой и невинными глазами смотрел на собравшихся.

– Тебе что, подполковник, новая звездочка мозги расплавила? – штабной вытирал платком выступивший на лбу пот. – Какого хрена ты выделываешь антраша в воздухе?! Этой фигуры не было в плане.

– Так точно, про «Кобру» не было, но была «проверка на маневренность». Задрав нос машины, – начал объяснять Меркутов, используя руку, имитируя самолет, – мы быстро уменьшаем скорость, что дает преимущество в ближнем бою и одновременно обман радара. Этот манёвр, товарищ генерал, подходит не только увернуться от истребителей противника, но и от ракет с инфракрасными головками самонаведения.

– Могли бы хотя бы поставить нас в известность, что собираетесь это проделывать.

– А я и не собирался. Я проверил машину на соответствие отчетов «Фирмы» и решил, что она готова расширить испытания. В конце концов, вы же хотите получить реально боевую машину, а не бесполезный «летающий гроб», – он улыбался ангельской, невинной улыбкой.

На это никто ничего не ответил.

– Подполковник, предоставьте завтра отчет по выполненному полету, – стальным голосом произнес Скуя. – Завтра испытания с оружием на сверхзвуковой скорости. Все свободны.

Вечером Игорь сел за компьютер выполнить «домашнюю работу» – отчет об испытании и проработка нового полетного задания. Телефонный звонок разорвал тишину комнаты.

– Игорь, я была не права, – голос Кристины был проникновенный и даже неприятно приторный, – можно я приеду? Я не могу без тебя.

Она всхлипнула. В трубке висело глубокое молчание, похожее на ту мертвую тишину, которая предшествует ужасному громовому удару.

– Игорь?!

– Крис! Я должен тебе признаться. В моей жизни нет для тебя места. У меня есть…, – он не успел договорить, как на другом конце раздался оглушительный огненный поток отборной брани.

Не дожидаясь окончания «разговора», мужчина отключил телефон, переоделся в спортивный костюм и пошел бегать. Он потерял смысл общаться и тратить время, в любом понимании этого слова. Он никогда не велся ни на жалость, ни на сентиментальность, ни на соблазны, ни на воспоминания, ни на прочие манипуляции. Он напоминал бездушного инвестора, спокойно отзывающего остатки своих активов из неуспешного проекта…

На следующее утро Арнис встретил друга в своем кабинете с распростёртыми объятиями:

– Не понял. А что вышел приказ об отмене субординации? – недоуменно спросил Меркутов.

– Не дождетесь, подполковник, – хихикнул Скуя.

– А что тогда? Нынче постный день, и ты его решил подмаслить?

– Да ну тебя. – отмахнулся Арнис. – Короче, командование решило разыграть путевку. Мы отправили список со всеми нашими прямо в турагентство, чтоб не говорили, что «Лабатый»32 своих продвигает. Утром они позвонили и «у-ля-ля».

С этими словами он взял со стола конверт и передал его Игорю.

– У меня испытания, – не открывая конверт, серьезно сказал он.

– А кто сказал, что сейчас?! Завтра пройдешь полет на «потолок» и все, «sveiki»33, вали на все четыре стороны. Тем более, что все оплачено и все включено.

Игорь равнодушно вертел конверт в руках:

– И куда?

– Туда, где зимой и летом одним цветом, – пропел Арнис, – цветом бирюзового моря, яркой подводной жизни и полуголой толпы туристок. – Скуя многозначительно поиграл глазами, – в страну сфинксов и фараонов.

– Только не это, – жалобно завыл Игорь, – ты же знаешь, я не люблю море и жару.

– Подполковник Меркутов, отставить разговоры, – делано-киношно командовал Скуя, – выполнять приказ командования: отрываться, развлекаться на полную катушку, получать удовольствие моральное и физическое. Вернуться живым!

– Есть! Вернуться живым и не стереть жижулика, – так же озорно ответил Игорь.

Друзья расхохотались.

– Вот за что, Игос, я тебя люблю, это за то, что ты все понимаешь с полуслова. Давай, чеши на медкомиссию. На «этажерку» уже грузят «подарки».

Когда дверь за подполковником закрылась, Арнис нажал кнопку вызова на телефоне. После непродолжительных гудков он услышал: «Турагентство «Интур-Вояж».

– Аллочка, чудесница моя, тысяча благодарностей. Я в долгу… Когда отдавать буду? – полковник скривил лицо и закатил глаза, но продолжал лилейным голосом, – да хоть сегодня вечером… Договорились. Заеду за тобой. Целую во все соблазнительные места.

Скуя знал своего друга очень хорошо, и знал его способность «сделать» лимонад из неприятных кислых лимонов, которые ему преподносила жизнь. Арнис лишь «подсунул» ему сосуд для этого «напитка» …

Когда-то до нашей эры на планете Земля.

… Тавор, в полном смысле слова, вылетел из портала – домовины34, словно пробка из бутылки с игристым. Упав на холодный каменный пол, он начал непроизвольно быстро опускать и поднимать веки, трясти головой и растирать кулаками глаза. Сквозь обволакивающую зрачки пелену он разглядел подбегающий к нему женский силуэт, который стал вытирать ему выступивший на лбу пот и еле слышно, как ему казалось, звать его по имени. Через несколько минут, показавшиеся ему вечностью, слово «Тавор», произносимое мягким чарующим голосом вдруг оглушительно ударило по ушам. Он закрыл их руками и сильно сдавил, одновременно плотно прикрыв глаза. Несколько раз мотнув головой из стороны в сторону мужчина глубоко вздохнул и резко выдохнул. Открыл глаза и его губы разъехались в улыбке, узнавая старую знакомую:

– Нефа.

Молодая женщина улыбнулась в ответ и, обнимая его, прошептала:

– Хорошо, что прислали именно тебя, Тавор.

Мужчина поднялся на ноги, одновременно растягивая их, и огляделся вокруг: каменный кубический ящик – саркофаг, вырезанный из монолитного желтого кварца, на четырех углах которого красовались горельефные изображения цветка лотоса, символизирующего бессмертие; коптского креста – символа передачи энергию Вселенной человеку; орла и змеи. Неподалеку стоял пьедестал с разноцветными кристаллами. Острый орлиный взгляд Тавора, наконец-то восстановившийся после «прыжка», не заметил никаких повреждений на них. На экране пульсировала вспышка, говорящая о четком сигнале, выходящем из вершины станции-пирамиды. В вентиляционных каналах на стенах он отчетливо увидел свет, исходящий от Малой Медведицы, альфы Дракона, Ориона и Сириуса.

– «Псы» зарегистрировали скачки в энергетическом поле и сбой сигналов. Говорили о диверсиях. Но я не вижу ничего подобного. Что происходит в Мусур35, Нефа? И почему в башне ты, а не хранитель?

Тавор серьезно и пристально смотрел на женщину своим немного колючим взглядом, при этом получая эстетическое удовольствие от ее красоты, в которой присутствовала таинственность и огромная энергия. Нефа была не высокого роста, но обладала красивой фигурой и превосходными формами, отчетливо просматриваемыми сквозь прозрачный калазирис36. Черные брови подчеркивали красивые миндалевидные глаза, делая взгляд пронзающим. Она слегка надула свои пухлые губы, и ее голос разлился колокольчиками по пространству:

– Долгая история.

– Ну так не тяни, – рявкнул его баритон. Он не любил неопределенность и долгие вступления. – Почему была потеряна связь между членами Конгломерата? Змеи нарушали соглашение?

– Это я, – тихо, если слышно, практически себе под тонкий, прямой нос, прошептала, склонив голову Нефа.

Ее ответ был словно неожиданный, невидимый удар в грудь. Тавор сделал шаг назад и, лязгнув зубами, уставился вопросительным взглядом на женщину.

– Мы прибыли с Тайпаном на станцию в Мусуре после того, как на базу перестала поступать информация. Да какая там информация?! Темнота, никакого всплеска энергии и света с Терры вообще. Глухо, словно энергетические башни отсутствуют на планете, – начала свой рассказ Нефа. – Прогулявшись вокруг, мы были несказанно удивлены прогрессивному скачку, который сделали терряне, благодаря нашим технологиям. Грандиозные храмовые комплексы и превосходные памятники скульптуры, источающие новую утонченность и стиль. Правление царя Аменa было на редкость мирным. Конечно, в этом была заслуга хранителя Хапу-Хора с созвездия Орла, который умудрился стать не просто советником царя, он был его другом. Мусура была богата. Все было так, как и планировал Совет Конгломерата.

Она замолчала, а через несколько секунд продолжила:

– До тех пор, пока Амен не стал упиваться своим владычеством. Дошло до самообожествления, до культа собственных идолов. Его разум был отравлен недремлющими аспидами. Он считал, что ему уже не нужны советчики Галактической Империи и в один день просто приказал отключить станцию, грозя хранителям за неповиновение смертью. Он считал себя Богом. Хапу-Хор к тому времени умер, и никто не мог противостоять Амену. Тайпан полагал, что терряне прекрасно могут обойтись без Конгломерата и развиваться как им захочется. Мне стоило огромных усилий убедить его в том, что не мы нужны Терре, а она – нам. Это Конгломерату нужны станции, чтобы иметь связь со всеми членами и держать контроль над шатким миром с аспидами…

«Ага. И подворовывать энергию и электромагнитное поле планеты, – усмехнулся про себя Тавор. – С чего ради поставили станции на магнитные меридианы?! Я артельщик, но даже мне понятно, что мощный энергетический сконцентрированный поток в основании пирамиды, может быть направлен только вертикально вверх.»

ххх

… Высокого роста Тайпан, никогда не опускавший голову, что делало его визуально еще выше, нервно ходил вокруг домовины, меря шагами периметр комнаты и непрерывно передергивая носом, явно чем-то недовольный. Он прекрасно понимал – если не восстановить сейчас связь, то в скором времени к Терре прибудет целый флот Конгломерата.

Он остановился, посмотрел на Нефу непримиримым взглядом серых, почти бесцветных глаз. На его лице со шрамом была печать самоуверенности, упрямства и даже презрения.

– Нужно устроить переворот – недовольных достаточно. Пару-тройку пламенных речей и низкие примитивные вибрации сами сделают своё дело. Многие ненавидят вельмож пышного царского двора, проще говоря – завидуют им. А ты знаешь, где зависть, там практически нет вибраций и свечение черного цвета, – усмехнулся Тай.

– Никому не удастся свернуть царя с выбранного им пути. Он найдет способ и задобрит бунтарей. А ты его не уговоришь. Он даже не станет с тобой разговаривать, когда узнает: кто ты и откуда, – Нефа старалась быть логичной.

Хорошо очерченные губы Тайпана разъехались в дьявольскую усмешку, раздалось змеиное шипение, а затем из его глотки вырывался сатанинский смех, от которого колени девушки немного дрогнули, и ей показалось, что ее сапфировые волосы встали дыбом.

Успокоившись, мужчина подошел почти вплотную к девушке и, взяв ее за подбородок, с придыханием, прошипел:

– А кто говорит, что мы будем его уговаривать? Нужен новый царь, с новой политикой и лояльностью к Конгломерату. Это же понятно.

В миндальных женских глазах появился невероятный ужас – тревога и предчувствие беды. Тайпан нарушал Законы Империи один за другим: он дотронулся до ее тела, он сознательно запугивал её и, в конце концов, он решил вмешаться в ход истории без согласия населения планеты и дозволения Совета Космической Империи.

– Не будь глупой и наивной, Нефа. Возродиться можно только через смерть.

С восходом Солнца Тай исчез. Он вернулся в пирамиду через несколько движений Терры вокруг своей оси. Довольный, словно он получил Кубок Первенства. В его руках было письмо.

Один из царей приграничных земель отдавал свою дочь царю Амену.

«Твои посланники прибыли, чтобы взять её и сделать госпожой, – читал с сарказмом Тайпан. – Мне это по душе и я праздновал день и ночь. Я отправляю её тебе как твою жену и госпожу, и будем мы теперь единым целым.»

– Но это жена правящему царю. Или ты желаешь, чтобы я заняла ее место и повлияла на него?

– Завтра царя Амена не будет, – прогремел, словно раскат грома, его голос.

Нефа стояла в оцепенении, непроизвольно втянув голову в шею.

– Настал твой звездный час, Нефа! – тон Тайпана был одновременно повелительным и возбужденным, будто он говорил о своём предстоящем триумфе, словно ему выпадал шанс сделать что-то эдакое и войти в историю. – Ты будешь подарком новому царю от "богов". Никто не усомнится в этом: твоя неземная красота, изящество и знания будут подтверждением твоей божественности.

Говоря это, он интенсивно жестикулировал, размахивая руками. И казалось, он сметет все, что неудачно стоит на его пути.

Голос Тайпана завораживал Нефу. Гипнотизирующий взгляд притягивал, и ей казалось, что он ее засасывает словно болото. И она не может сопротивляться этому.

Девушка заметно нервничала, её точеное с высокими скулами лицо было напряжено, чёрные миндалевидные глаза беспокойно смотрели на мужчину. Атмосфера вокруг была пропитана энергией Тайпана, рядом с ним и Нефа чувствовала прилив сил, физически ощущая, как воздух накаляется и вибрирует.

– Ты будешь царицей, Нефа, ты будешь править империей, – восторженно выкрикнул Тай.

– А ты? – испуганно проговорила девушка, – что будешь делать ты?

– А я останусь на станции хранителем и буду отсюда руководить тобой. Великий Тайпан не даст тебя в обиду, – восторженно гремел его голос, заполняя все пространство пирамиды.

– Значит, ты будешь тайным правителем, – у нее сперло дыхание. – Но, как я появлюсь во дворце? – тихий голос выдавал волнение.

… Скорбящие родственники и многочисленные жены царя Амена, измазав себя в грязи, шли шествием по городу, рвали на себе волосы, били себя в грудь и громко причитали о своей утрате. После завершения траурного шествия тело правителя было отправлено на мумификацию.