Утерянная блажь. Плен

У меня из головы не выходили слова Паши: «ты ещё пожалеешь…», – как холодно это звучало, как жестоко…

Что он придумал? Что-то страшнее, чем то, что сделали с его бывшей женой?! Но что? Мне было интересно чисто потому, что меня это ждало и я хотела хоть как-то быть к этому готовой. Я оказалась совершенно не готова, я не знала, что он придумал, не знала… Как это пережить?

Боже, меня это будет преследовать до конца жизни… И сниться в самых жутких кошмарах. Здесь выражение: «Это жизнь, и так бывает» – не играло никакой роли. Они сломали меня, убили всё хорошее, во что я верила…

Моя душа умерла в тот чёрный день расправы, но пока «я прежняя» ещё была мне верна, я хотела быть готовой ко всему и всего боялась.

Странно, как иногда что-то меняет нашу жизнь на сто процентов и, триста шестьдесят градусов всего за несколько часов. Вот ты есть, а тут ты уже другой человек…

Павел вернулся только через три часа в сопровождении Светы… С виду она была вполне счастлива. Я не понимала в то время, зачем и главное, наверное, почему, но они так мило беседовали, мне даже показалось – чересчур миленько…

Они были как пьяные, но спиртным от них и не пахло… Они обнимались. Вели себя развязно, и, я бы даже сказала, пошло, весьма пошло.

– Светик, как ни стыдно сестрёнку сдавать?! || Двусмысленно стал говорить Павел, но то ли передумал, то ли додумал фразу явно на ходу.

– Не понимаю, о чём ты? || Переспросила Света.

– Ты мне сказала, что она пошла Лерку вызволять… || Удивился было Паша.

– Ага, было такое… || Будто вспоминала Света…

– А зачем ты мне это сказала? || Спросил неожиданно Павел.

– Так твой цветочек убежит, на ком отыгрываться будешь? Опять на мне? Меня и так дважды зашивали – уволь! || Облизнулась Света и провела пальцем по носу Павла, что-то в ней было не так… Я не сразу догнала, что они оба под кайфом…

– Да, а кстати, почему бы и нет… Очень хорошая идея… Э-э-эй, мужики, вы там где? || Покричал Павел! Ну вот, а я только подумала, что он не сердится…

Гостиная Павла

– Паша, не надо, пожалуйста… || Взмолилась Света, а я не поняла, в чём дело?

– Я что-то пропустила? || Вдруг вслух вырвалось у меня?

– Да, Лера, много чего… || Неожиданно, резко обернувшись, сказал Паша.

– Что именно, могу я поинтересоваться? || Робко спросила я. Света в этот момент уставилась на меня с полными глазами слёз и диким испугом на лице.

– Сейчас киношку будем смотреть – садись поудобнее… Называется: «В моём доме нет места предателям!» || Схватив меня за плечо, он швырнул «моё тело» в кресло, а сам сел спинкой вперёд на стул рядом.

– Паша… Пожалуйста, умоляю, не надо, я больше не хочу, больше не могу, пожалуйста… || Упала Света на колени, но Павел только показал знак «ни-ни» и улыбнулся.

У него была шикарная улыбка. Мне кажется, я уже по этому поводу говорила, но его ямочки на щеках меня убивали, они сбивали с толку. Его выражение лица… Было в нём что-то такое детское, не знаю, как объяснить.

Тогда мне казалось, может, он в детстве не наигрался? С годами я поняла, что он просто восполнял пробелы детства, но в силу возраста методы у него гуманностью не отличались, а фантазия была исковеркана его жизнью. Он был рабом своей детской травмы…

Пока я придавалась глубоким размышлениям, пришли те двое парней, которые увозили Ирину, они схватили Свету и начали её раздевать… Я поняла зачем…

Ход их действий повторял ход действий Киры и Артура в отношении Жеки. Мне было больно смотреть, очень больно вспоминать!

Я плакала не потому, что было жаль Свету, а потому что Женечку уже никогда не вернуть…, уже никогда не обнять и ничего нельзя исправить.

Я сидела и смотрела на эту жуть… Смотрела на процесс, старалась не слушать криков и слёз Светы. Что со мной стало? Куда делось моё детство?

Мне показалось, я стала совсем другим человеком, уже не та милая девочка… Я уже не та дурочка, что год назад переступила порог фирмы.

Сидела, думала о том, что со мной будет, и вдруг Женин любимым стих всплыл, и я его тихонько проговорила…

Живя в бреду, проходят дни,Сознание в тумане пропадает.И мысли душу заливают,Подобно волнам океана.В голове стоит туман,Мои сны меня пугают.Я потеряла времени счётИ не могу уже понять,Где день, где ночь,И только пустота.И чаша сожаления и скорби,Смогла в душе пролиться не сама.Живу в бреду, ничто не мило.И даром ничего не надо.А время лечит – ложь!С годами боль уходит вглубь,Не так остра, но всё же есть.А слёзы сами льются с глаз…И лишь улыбка выдаёт…Грустна она, но так мила.Stasia S. ©

Откровение и судьбоносное решение…

Четверг, 17 июня 2004

После того как я закончила читать стих, я даже не заметила, как поменялось лицо Паши. Было в нём что-то такое необъяснимое… Его глаза умеют грустить. Что же такое с ним случилось, что он стал таким монстром? Мне было важно знать это, возможно, я могла бы скорректировать своё поведение, сделать так, чтобы ему не хотелось меня убивать. Да, наивная, но Вам разве не хотелось бы выжить любой ценой?

– Красиво… || Хмыкнул Паша и рукой приказал своим сваливать, заодно и прихватив Свету…

– Что с Вами не так? || Почему-то спросила я…

– В смысле? Так, и хватит выкать, а то ударю. || Кажется, он меня не расслышал, но поёжился, видимо, от обращения на «вы».

– Говорю: почему ТЫ такой? Что с ТОБОЙ не так? Почему ТЫ таким стал… || Спросила я без грамма страха, мне он сейчас не казался опасным. Мне было только неловко говорить ему «ты».

– Почему таким стал? Это с детства пошло… Что тебе нужно, рассказать? || Спросил он, кажется, и вправду желая побеседовать.

– Про свою жизнь, про детство, если хочется, я слушаю. || Села я поудобнее, чтобы его слушать.

– Хм, ну слушай… И не дай тебе боже кому-нибудь слить то, что я расскажу. Убивать буду медленно и мучительно, поверь, – я знаю, как сделать женщине больно, очень больно… || Сделал Павел знак «ни-ни» и налил себе что-то коричневое в стакан со льдом, при этом он улыбался так, как будто рассказал очень смешной анекдот.

Он показал и мне бутылку, мимикой спросив «будешь?» Я же замотала головой, но на всякий случай опасалась что-либо говорить, особенно когда услышала его последние слова в мой адрес.

– Мне кажется, всё-равно – расскажу я кому-то или нет… Моя жизнь в Ваших, ой, твоих руках, и решать, как поступить с ней, лишь тебе. || Вздохнула я тяжело, мне было больно это говорить, но я, кажется, уже в это начинала верить.

– Хорошая девочка, а главное – понятливая. Люблю, когда девочка ещё и умненькая, помимо сладкого тельца. || Сказал Павел, чем вогнал меня в краску.

– Я слушаю. || Сглотнула я подступающий ком от его приближения ко мне, но старалась с собой справиться, это было непросто.

– Когда мне было двенадцать, мир был другим. Другие люди, другое окружение и воспитание, всё другое. || Улыбнулся он, поёжившись.

– Что значит «всё другое?» || Взяла я из его рук сок. Помимо всяких бутылок, в баре всегда стоял сок в маленьких упаковочках.

– Меня растили как цветочек, не дай бог кто сорвёт или повредит… Мы жили в посёлке, своё хозяйство, поле и прочие атрибуты роскоши. Мама часто болела, у неё что-то такое замысловатое было, говорят, после родов, в общем, я виноват… || Он задумался, садясь мне в ноги, точнее он сел, а мои ноги положил себе на колени. Гладил их и улыбался – псих, ей богу. Я в это прямо уверовала…

– О чём ты думаешь? || Спросила я осторожно, помня, как не понравилась ему в прошлый раз подобная заинтересованность, одновременно с этим пытаясь убрать от Паши свои ноги, так как мне было неудобно.

Ножки пора было бы уже привести в порядок, они слегка кололись, а мне было неловко, но не хозяину положения, это точно. Похоже, Павла это интересовало с какой-то ведомой только ему стороны, мне лучше, наверное, знать поменьше о его мыслях… Может, знания сейчас – это опасно, мало ли – выдержит ли моя психика то, что он хочет, точнее, выдержу ли я то, что он со мной сделает?..

– Однажды маму увезли в райцентр прямо с поля, где картоху собирали. Я ей как раз помогал, помощи от меня было, конечно, мало, но я старался и ладненько. || Павел снова задумался, будто ему было больно вспоминать. Он не дал мне убрать ноги, а сжал мою щиколотку больно. Больно настолько, что не хотелось двигаться вовсе.

– А с кем ты остался, если маму увезли. С папой? Или, может, у тебя братья или сёстры есть? || Мне действительно было интересно.

– Я один у мамы был. Мой папа умер ещё до того, как я бы его запомнил, мама вышла замуж повторно, когда мне было пять. В тот день я пришёл с поля сам, а дома… || Павел вздохнул и зажмурился, ему было тяжело это вспоминать.

Павел встал и налил себе ещё, а когда сел обратно, то потребовал жестом вернуть ноги на место. Я уже была рада, почти расслабилась и на тебе – вторая смена.

– Что было дома? || С любопытством спросила я, аккуратно укладывая свои пятки на бедро Павла.

– Дома был отчим, он был пьяный, потому что его с работы попёрли. Лучше бы он сдох, а не напивался тогда. || Паша гладил мою ножку, но неожиданно сжал икру, а я взвизгнула, но он сразу отпустил.

– Ты не любил своего отчима? Не сошлись характером или что? || Потирая свою ножку, практически спокойно спросила я.

– Почти никто не знает, что Алексей мне не родной папка…, у меня и отчество его, и фамилия, но не в этом суть… || Павел замешкался.

– А в чём суть? Что было не так? || Спокойно спросила я.

– Не знаю, как тебе это объяснить. В общем-то, неприятная ситуёвина у нас с ним вышла… Мы стали ругаться, я что-то сказал, и сам не знаю, как так вышло, но вот я уже с разбитой харей на полу… || Павел ударил кулаком по подлокотнику, чуть расплескав остатки в бокале, что держал в другой руке.

Кажется, это было виски… Потому что по запаху именно его остатки я стирала с себя салфетками, которые лежали на журнальном столике. О возмущении произошедшим речи не было, конечно, ведь я ещё хочу пожить.

– Он тебя бил? || Поёжилась я.

– До того случая даже голос на меня не повышал. Сам не знаю, что с ним было… || Посмотрел озадаченно на меня Паша.

– Что было дальше? || Поёрзала я в кресле от его взгляда.

– Я сказал тогда ему, что матери пожалуюсь, а он как-то так посмотрел на меня, в общем, не знаю что… || Павел неожиданно замолчал и глубоко вдохнул-выдохнул.

– Что случилось? || Мне стало не по себе.

– Я вскочил и попытался убежать, но он схватил меня и, ударив ещё раз, швырнул на стол. Он сорвал с меня штаны и… || Павел зажмурился, выдыхая.

– Тише… Я понимаю… || Я знала, конечно, что так бывает, но не знала, что так можно поступить с ребёнком, которого растил с детства. Я была в шоке немного.

– Я не знаю, до сих пор не понимаю, как так можно было с мальчиком поступить, за что? Ведь он меня сыном называл… || Павел встал и резко швырнул бокал с виски в стену между гостиной и кухней…

– Это жизнь, и так бывает. Если бы мы всё знали… || Пожала я плечами, глядя на осколки на полу… Блин, убраться надо… А Павел тем временем снова сел рядом со мной, обняв мои ноги, вот блин…

– С тех пор прошло почти тридцать лет, а я всё помню… Какую ненависть я к нему чувствовал наравне с любовью и чувством сродни уважению… || Паша сделал несколько глубоких вдохов и выдохов.

– Может, это алкоголь? || Спросила я озадаченно.

– Может быть. || Ответил тот, задумавшись.

– А как вы жили дальше в одном доме? || Спросила я, будто опомнившись.

– В шестнадцать я из дома ушёл, мамочка до сих пор гадает почему. И вроде бы понимаешь, Лера, я был не хилым мальчиком, но вот так получилось, странно, единожды… || Почесал Павел мизинцем ямочку над губой.

– Твой отчим извинился за то, что произошло? || Мне было его жаль, я чувствовала, что должна быть сейчас рядом, не знаю. Может, это было моё призвание, может быть, глупость.

– Как он наутро просил прощения – комедия, одним словом. День ползал за мной на коленях…, пока я еле передвигался по дому, у меня всё болело… А он даже не помнил, как меня избивал после… || Паша стал наглаживать моё бедро.

– А маме рассказал? || Не знаю, с чего я так переживала.

– Тяжело вспоминать, мать тогда в больнице лежала… Когда её выписали, я ей рассказал, но она не поверила… || Завис Паша.

– А что она сказала? || Поспешно спросила я.

– Она велела никогда так больше не сметь врать и потеряла с этими словами всякое уважение. || Отбросив мои ноги, резко встал Павел и подошёл к бару, наливая новую порцию.

– Разве мама может потерять уважение? || Спросила я, устраивая свои ноги на борт кресла.

– Мама – это единственный человек, который, несмотря ни на что, должна в первую очередь оградить своего ребёнка от такого случая. Но не случилось… || Выпив стакан Виски залпом, пояснил мне Павел.

– А как ты с этим жил? || Мне реально было интересно.

– Обычно жил, делал вид, что этого никогда со мной не было. || Внезапно улыбнулся Павел.

– Что-то не так? || Подумала я, что он не в себе.

– Вспомнил, как старшие парни в деревенской братве взяли меня к себе, очень скоро я стал первым хулиганом на селе. Правда, котелок-то варит – меня не словили так и ни разу, хотя мусорок точно думал на меня, я свой первый срок здесь уже мотал. || На этот раз поставив свой стакан на журнальный столик.

– Страшно было в тюрьме? || Мне безумно хотелось спросить у него, за что он сидел…

Хотелось, но я поостереглась задавать такой вопрос, впрочем, интерес распирал, и позже я всё же сломалась, я всё узнала… Это было нанесение тяжких телесных повреждений…

После убийство, сопряжённое с изнасилованием, видимо, про этот случай говорил Алексей. И ещё раз Павел сидел за распространение и хранение наркотиков, тут он вышел по УДО, но тогда я ещё не знала, что всё можно купить, даже свободу… Вопрос денег и отсутствия совести…

– Вышел с зоны другим человеком, но осадок того жуткого дня во мне сидит до сих пор. || Покачал он головой.

– Что ты имеешь в виду? || Стало мне интересно.

– Я стал очень жестоким и мстительным, грубым, жадным до секса… И убить для меня – лишь слово, я делаю это, как в туалет отлить сходить… || Задумчиво и улыбаясь посмотрел вдруг на меня Павел.

– Что такое? || Стало мне не по себе.

– Всё в этом мире, Лера, гнилое и продажное, всё не как у людей… Очень странный и жестокий мир нас окружает… И если ты кому-нибудь это расскажешь, я тебя убью – будь уверена… Даже Ирина не знает, а ей особенно не говори. || Сказал он как-то грустно…

– Понятно… || Проговорила я, но мне нужно было время подумать…

Надо было переварить всё услышанное, я была в шоке, такого уж точно моя головка у себя в воображении нарисовать не могла.

Наверное, это действительно было страшно и больно… И свой отпечаток непременно оставило…

Одно хорошо, если просит не говорить Ирине, то это значит, что она жива. Мне как-то стало легче, он не убил её.

– Лера, о чём ты думаешь? Обо мне? Забудь о том, что я тебе сейчас рассказал, это было так давно… Но не вздумай забыть молчать об этом. || Стал он ещё более грустным, мне даже показалось – ещё совсем чуть-чуть, и он заплачет…

– Паша, ты был ребёнком, давно пора отпустить… || Сказала я без задней мысли, пытаясь поддержать.

– Отпустить? Ты, верно, шутишь? Как это… Я ненавижу его и жду, когда он подохнет наконец-то, чтоб сплясать на его могиле. || Психанул Павел…

– Зря ты так, он же всё-таки воспитал тебя… || Я не договорила, нас прервали…

У меня было жуткое чувство, что я что-то забыла, и я никак не могла вспомнить что. Что-то очень важное и нужное, но что?

Звонок в дверь, я очень испугалась этого звонка. Мне было страшно покидать Павла сейчас. Я боялась того, что он убьёт меня за свою излишнюю откровенность. Я боялась, что он может убить моих родных, мне было очень страшно, но в то же время я отчаянно хотела домой.

Я запуталась, и некому было мне объяснить, что делать, некому было поддержать, а я слишком жестоко заплатила за свою ошибку. Мне надо было принять другое решение, но сделано то, что сделано. Мне, к сожалению, некого винить в собственном выборе.

Звонок в дверь и последующие довольно громкие удары в дверь, пугали меня сейчас, а особенно слова:

– Откройте…, милиция! || На дворе четыре утра или всё ещё ночи?!

– Чёрт, я же вызвала ментов… || Проговорила я очень тихо, но Павел услышал.

– Так это были мусора, я на условке, дура! Мотай в кладовку… || Сказал он как-то озадаченно, поправляя одежду…

Потом пихнул меня в сторону лестницы на второй этаж, а я упала…, поскользнулась на остатках его выпивки. Он чертыхнулся и, подняв меня, прошипел на ухо: «Живо, твою мать».

Я побежала по лестнице вверх, хотя почему – не понимала… Он плохой, я ведь сама звонила и звала на помощь, но спряталась… Почему?

Я сидела в кладовке, всё слышала, но не вышла, не уехала домой, хотя уже через несколько часов могла бы быть дома… Что со мной?

Что со мной не так? Отчаянно пыталась я понять, грызя какую-то печенюшку и мысленно проклиная себя.

– Урзин Павел Алексеевич? || Спросил мужской голос…

– Ну да… В чём дело, командир? || Нагло проговорил Паша.

– Кислицын Сергей Андреевич, майор милиции, это Марвин Виктор Александрович. К нам поступил звоночек, что вы насильно удерживаете девушку. || Сказал Витя.

– Да ты чего такое говоришь?! Правда? А где она? || Заржал Павел.

– Павел Алексеевич, я бы на Вашем месте так себя не вёл. Вы всё-таки под УДО ходите, за похищение сядете по полной. || Заключил Марвин-старший.

– Слухай сюды, ты пуганого тут не пугай, ордер есть? Нет? – Вали отсюда, частная собственность! || Сказал Паша и захлопнул дверь.

– Ты не боишься проблем? || Спустилась я на цыпочках и прошипела, практически стоя вплотную к нему.

– С чего бы это мне бояться? || Улыбнулся Паша как-то неприятно, подозрительно.

– Не знаю. || Пожала я плечами.

– А ты – дура… И кстати, я уже знаю, как ты за это ответишь… И очень жестоко ответишь. И за то, что сбежать хотела, тоже ответишь! || Сказал он грозно и потащил меня наверх – спать…

Я ещё довольно долго лежала в постели и думала о том, что сегодня было… Почему я не ушла с Виктором, ну почему? Я боюсь Павла, почему же я осталась с ним? Что со мной? Я сошла с ума? Что происходит в этом безумном мире?

Сон как рукой сняло, и я просто лежала в постели и плакала, Павел о чём-то говорил сам с собой во сне – было не разобрать…, но интерес будило, чёрт, вечно меня интересует не то, что надо. И совершенно при этом не с теми людьми я сталкиваюсь по жизни…

О ужас, как я одинока, мама…. Хочу к маме… Зарыдала я и закрыла лицо руками. Вдруг Павел услышит, а мне этого совсем не хотелось.

Он, наверное, не поймёт, или поймёт, но неправильно, и что совсем нежелательно – по-своему… До этого не хотелось бы доводить, он больной, и сегодня…, вчера, он это уже успел доказать.

Как прошла ещё неделя – не помню, я много плакала, много думала и всё время хотела домой.

Павел видел, как я мучаюсь, видел, как я несчастна, но только добавлял страданий… Я так мучилась, что меня стали посещать страшные мысли прекратить это всё в один момент.

Страшно мне сейчас даже думать об этом, но тогда я всерьёз рассматривала этот вариант как один из самых перспективных.

Знакомство с ангелом в аду

Суббота, 26.06.2004

Вечером меня ожидал сюрприз, к нам приехала дочка Ирины. Паши не было дома и Дениса тоже, только охрана. Они пускать девочку не хотели, но я настояла на том, что могу решать такие вопросы… И вообще, у них приказ никого из дома не выпускать, но на «впускать» же это не распространяется.

Не знаю, сколько ей было лет, точнее, на сколько она выглядела, но девушка была такая прикольная и очень похожа на маму: красивая, милая… Одета была как принцесса и манеры её поражали… Кажется, её растили в пузыре, она даже не подозревала, куда пришла… А жаль…, такое миленькое чудо…

– Вы Валерия? || Спросила она несмело.

– Лера, и говори мне «ты», хорошо? || Попросила я.

– Конечно, хорошо. || Несмело улыбнулась она.

– Ты какими судьбами сюда попала? || Спросила я, оглядываясь по сторонам.

– Меня просил Павел Алексеевич приехать… || Настороженно сказала девушка.

– Зачем? || Поинтересовалась я.

– Говорит, знает, где мама моя… Ирина… Я так скучаю по ней… || В её глазах появились слёзы…

Мне было её жаль, и я её обняла. Она плакала несколько минут, не больше, нервное ожидание сказалось. Она ещё не знала, как жесток этот мир и что её ожидает в ближайшем будущем.

Когда она успокоилась, мы прошли в комнату Дениса и стали смотреть кино, а я даже не удосужилась узнать, как её зовут, Ира не говорила?! Или я просто не помнила, но не беда.

Я пребывала в надежде, что и так сойдёт, её по-моему, устраивало… Или, может, её воспитание не позволяло сказать, и в этом я видела свою выгоду, Господи, и тут тоже…

Мы провели вместе довольно длительное время, Павел заявился домой только к одиннадцати часам вечера. Не знаю, как вам объяснить, но я очень переживала его отлучки.

Не знаю, чем Паша так сильно меня напугал, чем так меня напугало его отсутствие, не знаю почему, но я стала переживать, когда он надолго уходил…

Нет, я точно не была в него влюблена, или в каком-то смысле была? Нет, это было что-то другое, но только что?

Девочка была такой милой, я уже тогда начала подозревать, что она здесь не просто так. Господи, и её ждёт что-то очень страшное в этом доме…

Может, не стоило её впускать? Может, если бы она уехала ни с чем, то тогда было бы всё хорошо, но увы… Девушка была здесь, и от этого никуда не деться. Мне жаль, что я невольно оказалась причастна, мне очень жаль…

– Ника?! Привет, я думал, ты завтра приедешь… || Сказал вошедший неожиданно Паша.

После чего быстро прикрылся пледом, хотя вроде бы был одет… «Странно», – подумала я и вдруг вспомнила: Ирина называла её Вероникой.

Дочь Ирины

Ковина Вероника Николаевна. 30.06.1990

– Дядя Паша… Ну как же? Вы же сказали, знаете, где мама моя… || Проговорила девочка дрожащими губами, того гляди снова расплачется.

– Знаю, но сейчас не скажу где, она в больнице, лечится… Скоро сама приедет… Хочешь пока пожить здесь? || Павел сказал это, как-то странно улыбаясь.

– Конечно, … ой, а можно? Точно? || Вдруг спохватилась Ника.

– Да, выбирай любую комнату внизу, они все для гостей… Меня не трогайте – я устал до ужаса… || Как-то тихо и обречённо сказал Паша.

– Паша, всё хорошо? || Заботливо спросила я, хотя с чего бы это?

– Помогите мне… || Сказал он тихо, оперевшись о стену…

Я наконец-таки поняла, что не так, плед сильно пропитался кровью. Мы поднялись наверх, в спальню, и я увидела, что он был ранен…

Порезан бок, рана около 7 см, но не очень глубокая, хотя кровоточила здорово… Чётко выполняя его инструкции, я смогла починить бок, но склонялась к тому, что ему нужно в больницу.