Полная версия
Феникс
Феникс
Денис Викторович Штаев
© Денис Викторович Штаев, 2023
ISBN 978-5-0060-0292-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Часть I
Глава 1
Маллингем
Однажды зимой 1738 года в кругу семейства Сандерс, в имении, расположенном на окраине городка Маллингем, что в графстве Шропшир, в западной части Англии, на границе с Уэльсом, заканчивалось чаепитие.
– Отец, разреши поохотиться перед сном, – спросил Джозеф, – не то я от скуки тут совсем помру.
– Конечно, – поспешно ответил отец, но заметив неодобрительный взгляд жены, добавил, – если мать разрешит.
– Я ведь уже не маленький! Чего вы обо мне так печетесь?! – начал возражать сын, предугадывая отказ матери.
– Ну как же нам не беспокоиться?! – включилась в разговор мать. – Ты же наш единственный сын! Да и вообще существует масса других более интересных и безопасных способов развеять скуку. Почему бы тебе не пойти в город на праздник? Общество ведь все-таки. Во всяком случае, повеселее твоей охоты.
– У меня нет повода для веселья.
– Может, познакомишься с кем-нибудь…
– Опять вы за свое?! – рассержено воскликнул Джозеф, поняв намек матери давно мечтавшей женить сына. – Вы уже порядком надоели мне со всеми этими застольями, балами и вульгарными девицами! – Он вспомнил тех девушек, которых пытались сосватать Сандерсам их родители. На разных празднествах их сажали за стол рядом с Джозефом или напротив него. Все они были, разумеется, дочерьми богатых и влиятельных горожан. Одна отличалась утонченными чертами лица, особым шармом скромной красоты, однако высокомерным поведением своим являла непреступную «крепость» и, судя по всему, надеялась выйти не меньше чем за графа или принца. Другая – краснощекая пышка-кокетка, оказалась вовсе не равнодушна к Джо. Но, увы, эта лицемерная улыбка, вычурные манеры и слова, приторная красота, основа которой – сплошная пудра и откровенное декольте – его ужасно раздражали.
– Что ж, будь по-твоему, сынок, – смирилась мать.
В ту же секунду Джозеф вышел из-за стола, оставив чай недопитым, приказал дворецкому Роберту запрячь коня, а сам отправился в свою комнату.
– Ему просто хочется побыть одному, – тихо сказал отец.
– Но, Чарльз… – собралась возразить Хелена.
– Я уверен, скоро ему это надоест.
Пока родители обсуждали судьбу сына, он вошел в свою комнату на втором этаже, переоделся и взял любимое ружье из оружейной комнаты отца, спустился по широкой лестнице, покрытой темно-зеленой ковровой дорожкой, попрощался с родителями и направился к псарне. Там он отцепил своего любимца Артура, гладкошерстного кобеля черной масти. У ворот уже стоял готовый пуститься в галоп жеребец по кличке Франц. Джозеф вскочил на него и помчался по полям, покрытым свежевыпавшим снегом, на восток, в окрестности деревни Фоксфилд – туда, где начинаются леса.
Маллингем – небольшой английский городок графства Шропшир, расположенный в тридцати семи милях2 на юг от Ливерпуля. Уже несколько веков он стоит на этих холмах, окруженных полями, лесами и болотами, по которым течет небольшая речка Лелинг. На северной окраине Маллингема расположены развалины древнего замка – предшественника поселения. Суеверные жители считают его обиталищем злых духов, поэтому обходят стороной.
Материалом для постройки древних стен вокруг замка и самого замка служил камень, привозимый с ближайших отрогов Кембрийских гор. Стены и часть замка были разрушены, и из этого камня построены первые дома города. Другие постройки выполнены из местного кирпича. В условиях сырого переменчивого климата это – лучший материал, но и непомерно дорогой в сравнении с традиционной древесиной, из которой строят свои жилища бедняки. Около половины зданий города были деревянными. Дома в несколько этажей, словно нарочно поставленные близко друг к другу, образовали узкие проходы, мрак в которых сохранялся даже днем. В таких улочках в два-три метра шириной вымощенных камнем от недостатка света даже трава не росла. Только лишайники, покрывающие выщербленные в основании стены, оживляли этот каменный грязный лабиринт, в котором вполне можно было заблудиться. Таковы лишь некоторые районы города, но они самые большие и наиболее плотно заселенные. Маллингем уже давно не строился, а население его все возрастало за счет переселенцев продолжающих приезжать из близ лежащих деревень.
Всех этих людей влекли обманчивые мечты о возможности разбогатеть на торговле или службе в городе. Они составляли почти половину всего населения Маллингема и жили в самых неблагополучных его районах, где грязь и помои за отсутствием канализации выливались прямо на улицу, а затем распространяли мерзкий смрад. Здесь брань слышалась на каждом углу, из-за плотной населенности, нехватки чистой воды и света нередки были заболевания холерой и туберкулезом. Так в 1567 году от страшнейшей эпидемии чумы в Маллингеме умерло под тысячу человек, это – почти треть населения города. Переносчики этих смертоносных болезней, мыши и крысы, селятся рядом и питаются отбросами пищи, которыми их невольно кормят сами люди, не замечающие в этом причины распространения болезни.
Если вы окажетесь в узком проулке такого района, будьте осторожны! И не потому, что вам придется переступать кучи гнилых отходов и лужи грязи, переходить через них по специально положенным дощечкам, а потому, что в любой момент с верхних этажей на вас могут вылить помои или того хуже – содержимое ночного горшка.
Здесь высока преступность и беспризорность детей. Многим из этих людей, признанных отбросами общества, за неимением какого-либо образования приходится работать на фермах и мануфактурах за очень низкую плату. Часто бедняков безнаказанно ущемляют в правах и избивают за малейшую провинность. Они живут семьей-двумя в комнате, имея из имущества лишь мебель: стол, лавку, сундук, кровать, чаще тюфяк или вовсе клок соломы; кухонную утварь: квашню для теста, сковороду, котелок, а иногда и этого не имея. Причем детей в таких семьях по трое-пятеро. Мытье для них – роскошь. Лишь богатые и люди среднего достатка могут позволить себе вымыться в кадке с горячей водой. Стекло в окне является признаком богатства. В бедных домах вместо него в окна вставляется промасленная бумага. Что касается питания, то оно в основном растительное. Мясо на стол бедняка попадает не часто, максимум раз в неделю. Рыба, конечно, употребляется чаще, но основной пищей все же являются похлебка и каша. О белом хлебе бедняки могут только мечтать.
Центр Маллингема всегда оживлен. Здесь, на рыночной площади, почти каждый день собираются толпы народа, съезжаются торговцы продуктами, тканями и другими товарами. Нижние этажи домов на центральных улицах заняты торговыми лавками, мастерскими и пабами с разрисованными вывесками. Кругом снуют повозки и разносчики. Здесь решаются все важные или кажущиеся важными дела: заключаются сделки и распространяются слухи. Из соседних городов приезжают с посудой или дорогими тканями, из деревень и окраин – с овощами. Драка из-за некачественного товара, например, протухшей рыбы, или воровство – дело здесь обычное.
Вокруг площади расположились административные здания, биржа, ратуша с часами и другие учреждения, а также собор Св. Петра 1423 года постройки в готическом стиле, возвышающийся пиком своей башни высоко в небо на сорок три метра. Несколько в стороне стоят мануфактуры и фабрики.
Другие районы города отличаются своей «малоэтажностью» и просторностью. Дома здесь простенькие с высокими черепичными крышами. Рядом с некоторыми есть даже свой сад и подсобные постройки. В таких домиках обычно живут богатые горожане – купцы, фермеры, чиновники.
Глава 2
Семейство Сандерс
В особняке, подобном этим домикам, на краю Маллингема и жили герои нашей повести. Дом их двухэтажный, относительно новый по сравнению с другими строениями города. Стены его кирпичные, а крыша уложена черепицей из красной огнеупорной глины. Словом, все выполнено просто, практично и со вкусом. На заднем дворе расположены: прекрасный сад, конюшня, маленькая псарня, дровяник и другие хозяйственные постройки.
Красивыми коваными воротами открывался парадный въезд, представляющий собой цветник-розарий, сквозь который проложена широкая дорожка ко входу в дом, разделяющаяся на две узкие тропинки, огибающие здание вокруг. Крышу небольшого крылечка поддерживали две колонны, образуя портик в античном стиле. Большие двустворчатые двери, словно говоря о радушии и гостеприимстве, открывают нашему взору огромную залу, отчасти служащую еще и гостиной, стены которой облицованы панелями из дорогих пород бука, украшенных в углах витиеватой резьбой. На полу – ковер с геральдическим узором. Напротив входа у дальней стены на второй этаж восходит широкая лестница с изящно изгибающимися, гладкими, до блеска отполированными перилами, покрытая темно-зеленой ковровой дорожкой. По обеим сторонам от нее располагались два больших окна, обрамленных золотисто-охристыми портьерами с кисточками. Еще одно вертикально вытянутое окно находилось над лестничной площадкой, которая на уровне середины первого этажа разделялась на две лесенки, ведущие на второй этаж, поэтому днем здесь было очень светло. Повернув из залы направо, мы можем попасть в столовую, уставленную изысканным фарфором, а затем на кухню и дальше – в уборную. Если же мы направимся налево, то попадем в гостиную часть залы, выполненную в классическом стиле: перед большим камином стоял круглый стол из красного дерева, окруженный мягкими стульями с высокими спинками, обитыми кожей шоколадного оттенка, у самого очага – кресло-качалка с накинутым на него толстым шерстяным клетчатым пледом; на каминной полке – в широкой раме портрет хозяина дома кисти художника не очень талантливого, потому что хозяин в нем узнавался с трудом, и два серебряных подсвечника; на стенах развешены различные картины и охотничьи трофеи. Поднявшись на второй этаж, мы попадаем в прихожую, откуда можно пройти на балкон, что над крылечком-портиком или в одну из четырех комнат: спальную Джозефа, его родителей, библиотеку или кабинет главы семейства.
При таком большом доме, разумеется, у Сандерсов имелась прислуга. В ее число входили: кухарка – толстушка миссис Морган, юный дворецкий – Роберт и старик-садовник – Петерсон. Хозяин всего этого, Чарльз Сандерс – человек лет сорока восьми с задумчивыми голубыми глазами, носит усы и отличается округлыми чертами лица. Лет десять назад он заметил смышленого бездомного мальчишку-Роберта и приютил его. С тех пор тот служил семье дворецким. Со своей женой, Хеленой, Чарльз познакомился, когда его отец был при смерти. К тому времени Чарльз уже стал отличным фермером и охотником, накопившим немалое состояние, которого в сочетании с наследством оставленным отцом, хватило на постройку этого дома. Ранее они с отцом жили в жалкой деревянной лачуге. Осенью у старика случился очередной приступ, после которого он больше не смог поднятья с кровати. Хелена тогда была сестрой милосердия городского госпиталя Святого Петра. Заботливому сыну пришлось нанять ее ухаживать за своим престарелым отцом, так как он не мог бросить ферму, да и необходимых навыков у него тоже не было. Чуткая сиделка не отходила от старика ни на шаг. А вечерами, когда больной засыпал, она с радостью проводила время в беседах с Чарли за чашкой чая у теплого камина. Здесь девушке находиться было гораздо приятнее, так как в доме ее семьи из-за ругани родственников царил хаос, а в госпитале было много работы и ощущалось постоянное давление властной настоятельницы. Поэтому она так охотно засиживалась у Сандерсов. Хелена была очаровательной блондинкой с неповторимой улыбкой, которая не изменилась и сейчас на слегка постаревшем лице беспокойной матери. Чарльза удивляла ее нежная, бескорыстная забота о его отце. А ведь он для нее был совершенно чужим человеком, очередным противным больным. Девушка подбадривала и веселила старичка каждое утро, беседовала с ним, так что Джон Сандерс радовался каждому ее приходу, словно сошествию ангела с небес. Так Хелена прижилась в этой семье и стала совсем своей. Не остался без внимания и Чарльз. Он был просто заинтригован ее великодушием и каждый раз с нетерпением ожидал встречи с ней. Чувства были взаимными: сиделке так же нравился молодой трудолюбивый фермер.
Как-то вечером Джон Сандерс, заметив, как, отойдя в сторону, о чем-то разговаривают молодые, подозвал их и намекнул, что из них получится хорошая пара. Как оказалось, они только что обручились и как раз собирались ему об этом сказать. Тогда старик признался, что это было его последнее желание – знать, что они будут счастливы. Благословив их на брак и долгую счастливую жизнь, ночью того же дня Джон Сандерс беззвучно скончался. Некоторое время, как бы ни были счастливы обрученные, они горестно рыдали, особенно Хелена. За какие-то два месяца старик стал для нее родным человеком более, чем собственный отец. Тем печальнее было потерять его, едва обретя. По прошествии траура, мисс Хелена Готхорд превратилась в миссис Сандерс. Чарльз и Хелена обвенчались и начали строить дом.
Всем своим видом Хелена представляла человека ответственного. Бывало, она даже управлялась с хозяйством на ферме, пока муж уезжал по делам в соседнее графство.
Так шло время: она хлопотала по дому, в саду, бывала у подруг; он – на ферме, с приятелями, на охоте. У них практически не было родственников, но их заменяли многочисленные друзья. Это семейство у многих было в почете, производило на горожан приятное впечатление и внушало доверие. В то время и родился Джозеф. Вскоре этот малыш стал проказником, подшучивающим над миссис Морган и садовником Петерсоном. Шли годы, мальчик взрослел, учился верховой езде, этикету, письму, языкам и другим наукам, которые ему преподавал нанятый родителями гувернант. Они не жалели средств на обучение сына и в то же время разрешали ему дружить с уличными мальчишками, в противоположность некоторым богатым родителям, да и были они тогда не так богаты как теперь. Случалось, что пацаненок ввязывался в неприятные истории. Еще несколько лет спустя родители отдали его на военную службу, с которой позже он уволился. Впрочем, все это пролетело удивительно быстро, и теперь Джозеф стал стройным высоким парнем двадцати трех лет с глазами отца и улыбкой матери, продолжающий дело деда. А сейчас он отправился в лес, что близ деревни Фоксфилд, где они с отцом и его друзьями часто охотились.
Глава 3
Чудесное спасение
В тот же день ближе к вечеру на окраине соседнего с городом села девушка с огромной сумкой бежала за отъезжающей повозкой.
– Стойте! Подождите! – кричала она ей вслед.
Повозка остановилась, и сидящий в ней извозчик оглянулся.
– Вы в деревню? – спросила девушка задыхающимся от бега голосом.
– Нет, в город, – отрезал извозчик.
– Но как же так?! Что же мне теперь делать?! – расстроилась она.
– Опоздали на последний кэб?
– Да, – еле слышно прошептала она.
– Ну, это не беда. От города до деревни ведь ближе. Солнце уже садится, следующего экипажа вы вряд ли дождетесь, так что полезайте ко мне.
Девушку звали Элизабет Хоулингстон. Она огляделась вокруг и влезла в двуколку.
Деревня Фоксфилд, равно как и Маллингем, удалена на четыре мили от поселка, в котором оказалась девушка. Следовательно, на этот путь приходилось потратить весь остаток дня. Дорога, ведущая к городу, направляла путников на северо-запад. Кругом были только поля, покрытые снегом, к которым по безоблачному бледно-голубому небу медленно склонялось по-зимнему ослепительное, но не греющее солнце.
– А где же я там остановлюсь? – спрашивала, словно сама себя Элизабет. – Думала, сегодня дома буду.
– Не расстраивайтесь вы так. Приедем, увидим, я вам помогу.
– А может, вы все-таки заедете в Фоксфилд? – робко спросила девушка. – Сами ведь говорили: там недалеко.
– Нет, увольте! – протянул извозчик.
– А если я вам заплачу?
– Не стоит. Я все равно не соглашусь. Дома заждались.
Тогда повозка находилась уже рядом с начавшимся по правую сторону лесом, который продолжался до самой деревни и охватывал ее еще и с севера. Лес из дубовых, ясеневых и буковых деревьев отчетливо вырисовывался своими черными, словно обугленными стволами деревьев на белом снегу. Его тишину нарушали только вороны, летавшие над вершинами деревьев и беспокойно каркавшие.
На вид девушка была лет двадцати, кареглаза, с темными каштановыми волосами, покрытыми платком. Одета она была простенько, почти как все деревенские, но в очень чистую и хорошо сидящую одежду: в кожаные туфли, местами потертые, судя по всему ношенные не первый год, обычную строгую темно-синюю юбку из толстого сукна и светлую короткую курточку с яркими узорами и рюшами на женский манер.
Достигнув развилки между направлениями на Фоксфилд и Маллингем, двуколка остановилась. До деревни оставалось пять километров. Путница и извозчик начали спорить. Она пыталась его уговорить отклониться от маршрута, но ничего не выходило.
– Чего вам стоит? Всего пять километров! – твердила она.
– Пять – туда, Пять – обратно, потом еще до города. К тому времени ночь будет.
– Ну пожжаалуйста! – стала она уже умолять.
– Вот именно, что пять километров. Пешком дойти можно, – раздраженно выпалил мужчина.
Элизабет раздумывала над тем как ей поступить.
– Мы так до ночи спорить будем. Значит, пешком пойдете или со мной едете?
– Пойду! И без вас справлюсь, – гордо ответила девушка, спрыгнув с повозки.
– Давно бы так, – сказал извозчик и хлестнул лошадь, которая тут же помчалась по дороге, сворачивающей на запад, в Маллингем.
– Спасибо! – сказала она ему вслед. Он что-то буркнул в ответ.
Через несколько минут двуколка превратилась в темную точку на заснеженном горизонте. Девушка развернулась в сторону Фоксфилда и побрела по колее, оставленной повозкой, которая, судя по припорошенному снегом, шедшим после полудня, следу, проехала здесь утром.
Солнце садилось, и становилось заметно холоднее. От деревьев потянулись длинные синие тени и залили все вокруг. Так она прошла километр, пока солнце окончательно не скрылось за горизонтом. Стали сгущаться сумерки. Как только стемнело, где-то вдалеке послышался волчий вой. В городской суете, там, где Элизабет жила и училась все это время, она совсем забыла, что ее родная деревня окружена дикой местностью. Она, конечно же, испугалась этого воя, стала думать, как быстрее добраться домой, пока еще хоть что-то было видно.
Человек всегда считал волка своим врагом и даже проявлением нечистой силы, панически боялся его и всячески пытался истребить. Для этого были основания. Волки часто нападали на домашний скот, а случалось и на человека, однако реже, обычно в голодные зимы. Они чуют запах за полтора километра и охотятся стаями, поэтому они такие опасные.
На волков шли гонения не только крестьянами, которых разоряли эти звери, но и церковью, которая считала их слугами дьявола. В деревнях царили множественные суеверия по этому поводу. Пахать не начинали, пока поле троекратно не обходили вокруг с хлебом и зажженной свечой. Семена просеивали на волчьей шкуре, проделав в ней обязательно ровно тринадцать дыр. С 1520 года началось преследование оборотней. Верили, что укушенный заражался и вскоре должен был превратиться в волка, не безосновательно, конечно. Причиной был особый вид бешенства. Однако тогда медицина этого не знала, поэтому укушенного сразу отправляли на виселицу. С тех пор сложился культ волка, как сверхъестественного существа, и началось его безжалостное истребление.
По этому поводу несколько лет назад высказался доктор Роберт Спенсер, едва ли не единственный настоящий ученый в городке. Это было после публичного повешения оборотня.
Одного молодого охотника из деревни укусил волк. С ним начали случаться припадки, проявляющиеся болезненным состоянием и неожиданными вспышками гнева. Его жена скрывала причину болезни от друзей и родственников, пока в приступе ярости муж ее не убил. Тогда его арестовали и, обнаружив следы укусов, передали в руки инквизиции. На суде преступник вел себя неадекватно, не понимая ничего из происходящего, не говорил, а лишь корчился в судорогах и бросался на всех, пытаясь освободиться от кандалов. Доктор защищал его, объясняя суду, что виновный всего лишь болен, но признав, что науке неизвестно, как лечить эту болезнь, он потерпел поражение. Как впоследствии ученый ни старался переубедить суд, инквизитор все равно объявил обвиняемого животным, одержимым дьяволом, то есть оборотнем, и вынес приговор – смертная казнь. На следующий день человек был публично повешен. Может он этого и заслуживал за убийство жены, но ведь он сделал это не нарочно. Он ее любил, так же, как и она его, о чем свидетельствует то, что жена не выдала его властям.
Доктор Спенсер выступил на «заседании» охотников графства с докладом о ликантропии3. Обычные люди даже не представляли себе, что это такое, объясняя все легендами об оборотнях, тем самым сея панику над и без того страшными событиями.
Помещение охотничьего клуба представляло собой обычный деревянный домик с двумя большими окнами в боковых от входа стенах. Изнутри помещение было украшено различными трофеями и оружием. У дальней стены находилась кафедра для выступлений, а перед ней несколько кресел, обшитых кожей, и простых скамей, которые обычно ставили вокруг большого стола перед камином, те немногие охотники, что обсуждали свои приключения по вечерам. Теперь же, днем, было много посетителей, поэтому лавки стояли вряд.
Сначала поднялся старый авторитетный мужчина – председатель охотничьего клуба, и зачитал распоряжение из Лондона многолетней давности об отстреле волков и размерах вознаграждений. Затем он привел свою статистику, обращая внимание слушающих на тот факт, что количество убитых животных за год заметно снизилось. Этому были объяснения: популяция волков на территории графства была почти полностью истреблена, а немногих оставшихся было не так легко выследить и убить, тем более, что многие уже махнули на это рукой. Охотник добавил, что, если ничего не предпринимать, они могут снова расплодиться. Высказывались различные предложения. Люди обсуждали создавшуюся ситуацию, спорили. Некоторые просто вставали и уходили. Можно было даже не загадывать, что обсуждение кончится ничем, как и в большинстве таких случаев, потому что скоро это начало подтверждаться.
– От волчьего укуса оборотнем может стать каждый из нас, – рассказывал доктор с невысокой кафедры охотничьего клуба, – Но не стоит поддаваться панике. И сейчас я объясню почему. Ученые выяснили основные симптомы заболевания, так пугающие вас. Начало приступа у «пораженного луной» схоже с лихорадкой и параличом, сопровождаемыми изменением процессов, происходящих в коже. Затем, особенно в полнолуние, ликантропом овладевает жажда крови, подавляя все остальные чувства. Наверняка вы будете иного мнения, но дальнейшего превращения не следует. Человек остается человеком, волк – волком. Не стоит казнить человека за это, а следует попытаться вылечить, пока он не совершил злодеяний. В действительности, волки являются распространителями опасного заболевания – ликантропии. Это – нечто вроде тяжелой формы бешенства и не более того. Здесь нет никаких проделок дьявола. У меня все. Решения и действия остаются за вами.
Доктор поспешно закончил выступление, недовольный реакцией слушателей, мало что понявших, перебивавших его, выкрикивавших осуждения и насмехавшихся.
Мы-то понимаем, что все это лишь суеверия. Хотя никто не возражал против отстрела волков. Они ведь наносили урон фермерам и крестьянам, загрызая скот. Уже давно на них была объявлена охота до полного уничтожения. За это давали даже денежные премии. Во многих графствах Королевства волков истребили еще в прошлых веках, но в таком диком, далеком от цивилизации месте, как видите, один клан все-таки сохранился.
Элизабет зашагала быстрее. Волчий вой пробудил в ее мыслях давнее воспоминание, внезапно выплывшее из тумана, словно страшный сон. Когда-то ее дед поздно вечером вернулся с охоты с огромным серым зверем, положил его у порога и прошел в комнату. Бетти, бывшая тогда еще маленькой и любознательной девочкой, подошла к зверю и потрогала за мягкую шерсть. Как часто бывает, ребенка с детства пугали лесными хищниками, специально преувеличивая исходящую от них опасность, чтобы он не совершал глупостей. От прикосновения труп волка сполз с порога на пол и перевернулся кверху мордой. Бетти сильно напугалась и закричала. Она еще помнит эту серую вздыбившуюся шерсть, кровавые оскаленные клыки и застывшие в ярости глаза. Сейчас для нее это показалось бы не более чем забавной неожиданностью. Но тогда она перепугалась не на шутку.
