Стена внутри. Рассказы

Стена внутри

Рассказы

Алексей Игнатов

Дизайнер обложки Алексей Игнатов

© Алексей Игнатов, 2024

© Алексей Игнатов, дизайн обложки, 2024

ISBN 978-5-0060-0355-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Стена внутри

Глава 1

Город – идеальное место. В совершенстве Города нельзя сомневаться, его можно только любить, нравится вам это или нет. Никто в здравом уме не решит покинуть Город. А если и решит, то Доктор всегда рядом и готов напомнить, что Город – лучшее место на свете, и никто не должен пытаться уехать из него.

Автобус скользил по дороге, не знавшей ни ухабов, ни трещин в асфальте. Идеальная поездка по идеальному городу, по залитой солнечным светом улице, между одинаковых белых домиков. Аккуратные заборы обнимали лужайки, заросшие идеальными газонами и образцовыми кустами, и ни одна веточка не отклонялась от совершенного плана. Гармония и порядок правили городом, чистота и покой населяли его. Никому не позволено нарушать эту гармонию!

Дорога слегка покачивала автобус, как колыбельку с ребенком, и те пассажиры, которые не любовались видами Города, тихо дремали в своих креслах. Ухоженные мужчины в белых рубашках и брюках. Такие же ухоженные женщины в белых платьях. Каждый знал, куда ему нужно попасть. Каждый знал, кто он, и кто рядом с ним. Аккуратный бейдж на груди каждого сообщал его номер всем остальным.

– Седьмая лица. Следующая остановка – девятая улица, – объявил водитель, и молодая девушка двинулась к выходу, задевая других пассажиров. Ее рука чуть коснулся мужчины на переднем сидении. Он вздрогнул и открыл глаза. Посмотрел в окно, оглядел пассажиров, самого себя и спросил:

– Где я?

– Вы в автобусе, гражданин! Мы движемся по второй улице по направлению к девятой. Конечная остановка через шесть улиц, – отчитался водитель.

– В смысле – в автобусе? – мужчина поднялся. – Какого черта я вообще делаю в автобусе?

– Вы едите в нем, гражданин! Мы движемся по второй улице по направлению к девятой. Конечная остановка через шесть улиц.

– Вы кто такие? Ты кто такой? – мужчина схватил водителя за воротник, и автобус вильнул в сторону. – Ты куда меня повез?

– Мы движемся по второй улице по направлению к девятой. Конечная остановка через шесть улиц.

– Так, ладно! Вы кто такие? – никто не ответил.

– Это что за автобус? Ты! – мужчина ткнул в девушку, разбудившую его. – Вот ты, говори, что происходит. Вы кто такие все?

– Я РУ-12. Вот же, написано! – девушка приподняла бейдж с именем, и показал ему. – У вас что-то случилось?

– Что за РУ-12? Зовут тебя как?

– Меня зовут РУ-12. Если вы так знакомитесь, то это странный способ начать разговор.

– Какой еще РУ? Зовут тебя как? Имя? Имя твое какое? – закричал мужчина, и девушка отшатнулась, но в тесном автобусе нельзя отойти подальше.

– Я вас не понимаю. Я РУ-12, и если у вас какие-то сложности с мышлением, ПУ-22, то…

– Что за ПУ-22? Ты не беси меня! Давай нормально поговорим, – странный пассажир нервничал все сильнее. – Посмотри на меня! И скажи – где я сейчас?

– Мы движемся по второй улице по направлению к девятой, – сообщил водитель.

– Да заткнись ты, дятел, я не с тобой говорю! – гаркнул пассажир, и водитель заткнулся, а пассажир снова обернулся к девушке назвавшей себя РУ-12. – Что за ПУ-22? Почему ты меня так назвала?

Девушка осторожно коснулась пальцем его груди, и он опустил глаза. На его рубашке висел бейдж. «ПУ-22» – сообщала надпись.

– Вас зовут ПУ-22. Мы не знакомы, но если вы забыли, кто вы, то вас стоит обратиться к Доктору. Водитель! Срочная остановка, откройте дверь!

Автобус затормозил, и девушка выскочила наружу.

– Эй, погоди! – ПУ-22 рванулся следом, но двери закрылись. – Водила, дверь открой!

– Простите, гражданин. Ваше поведение нарушает предписанный общественный порядок. В целях безопасности, я вынужден требовать выхода строго на остановке.

– Заткнись! – ПУ-22 просунул руку в кабину, и дернул рычаг, открывающий дверь.

– Выход до полной остановки транспортного средства запрещен! Требую немедленно остановиться и дождаться Санитаров! – сообщил водитель. Гневные слова и безупречно спокойный тон абсолютно не подходили друг другу. ПУ-22 выпрыгнул на асфальт.

На улицах Города никто не лезет в чужую жизнь, никому нет дела до вас, пока вы вписываетесь в рамки, но ПУ-22 не вписывался.

– Эй! Эй, мужик! – он кинулся к прохожему. Тот увернулся, но ПУ-22 схватил его за рубашку.

– Мужик! Где я? Что это за место?

– Это вторая улица, между седьмой и девятой, гражданин. Вы могли бы отпустить меня?

– Да в жопу улицу. Что за город?

– Это Город, гражданин.

– Что за город? Как называется?

– Он называется Город, как же еще? Вы могли бы уже отпустить меня? И умойтесь, у вас кровь на лице.

ПУ-22 провел по лицу. На пальцах осталась кровь. Почему он здесь, кто он? Почему его называют ПУ-22, если его зовут… Как его зовут? Почему так болит голова, почему она в крови, и откуда несет дымом? Он огляделся, но не увидел огня. Дым резал глаза, мешал дышать. Он пробирался в легкие и ПУ-22 закашлялся. Дыма очень много, что-то должно гореть, как охваченный пожаром дом! Но никто не кашлял и не задыхался. Люди в белом осторожно обходили ПУ-22, шли своими делам, и никто не волновался на счет дыма.

ПУ-22 огляделся по сторонам. Одинаковые дома, идеальная улица, строго сферические кусты. И все это чуть размыто глазами, слезящимися от невидимого дыма. Это розыгрыш? Или съемочный павильон и декорации для фильма? Тогда почему он не помнит, как его зовут?

– Меня зовут… – попробовал ПУ-22, но не смог назвать имя. Но имя у него точно было. И если имя есть у него, то имена есть и других.

– Эй, мужик! – окликнул он еще одного прохожего. – Мужик! Как тебя зовут?

– И-29, гражданин! – ответил прохожий. – Я благодарен вам за проявленный вами интерес. Доброго дня!

Паника заставляет сердце биться быстрее, накачивает в кровь гормоны, прибавляет силы и не дает тратить время на размышления. Бей или беги – вот древний закон выживания, спасший жизни тысячам поколений людей. ПУ-22 побежал. Он бежал не куда-то, а откуда-то, подальше от одинаковых домов и странных улиц. Но за каждым поворотом он встречал только новые дома, и одна улица ничем не отличалась от другой.

Он вспотел, устал и заблудился. Хотя, что толку бояться заблудиться, если все равно не знаешь, где находился? И что толку бежать, если не знаешь, от чего бежишь и куда уже прибежал? Он перешел на шаг, и просто шел прямо, без всякой цели. Одинаковые дома. Одинаковые улицы. Люди в одинаковой одежде, с табличкам на груди: И-48, ИУ-13, СУ-4…

– Я не ПУ-22, – сказал ПУ-22 вслух, – у меня имя есть! Меня зовут… Меня зовут?

Имена существуют, в этом он почти не сомневался. Существуют и записываются на специальных карточках. Но не на тех, что все тут носят на одежде, на каких-то других карточках. Их носят в карманах. Документы! Вот как это называется. У него должны быть документы. Стоило подумать об этом сразу. ПУ-22 обшарил собственную одежду. Ничего. Нет документов, нет телефона. Нет часов. Нет ножа. Кажется, когда-то он частенько носил с собой нож, или такую штуку, несколько сцепленных колец из железа, которые можно надевать на пальцы что бы… Кажется, что бы бить кого-то.

Бить кого-то железными кольцами на руке? Зачем бы ему это делать? Это идеальные город, и в нем идеальнее люди!

ПУ-22 посмотрел на руки, и обнаружил тонкое золотое кольцо на пальце. Это должно что-то значить, но он не помнил что именно. Единственное, что он знал совершенно точно – вокруг него Город, лучший в мире, и никто не захочет уехать отсюда. Нужно вернуться домой, в свой милый домик с надписью «ПУ-22» на двери. И если на его груди написано это же «ПУ-22», значит так и есть.

– Нет! – он спохватился и дал сам себе пощечину. – Я вам не ПУ, ясно, у меня есть имя! Понятно?

Никто не ответил, но он ни к кому и не обращался. Опять запахло дымом. Капля пота потекла по лбу, он стер ее и пальцы покраснели. Не пот, а кровь снова выступила на его коже. Он сорвал бейдж с груди. Зачем ему повесили этот ярлык? Он топтал табличку ногами, а люди останавливались и смотрели на него.

– Нечего на меня пялиться! – прикрикнул он.

– Вам нужна помощь, гражданин? Зачем вы нарушаете предписанный общественный порядок? – тощий парень с табличкой ИУР-9 подошел ближе. ПУ-22 оттолкнул его, и парень упал на асфальт.

– Вы сговорились все, что ли? Я вам не гражданин, я… Да черт с вами! – он снова побежал, и мчался, пока были силы. Никто не гнался за ним. Никто не вызвал полицию, сирены не выли на горизонте. Никто не устроил облаву на безумца, затевающего драку на улице, и он мог бы просто спокойно идти. Но он бежал, пока мог переставлять ноги. Любой город однажды заканчивается, череде улиц и одинаковых домов с газонами приходит конец. Когда город закончился, ПУ-22 вышел к океану.

Сил бежать уже не осталось, и дорога беглеца закончилась диким пляжем. Нельзя бежать по воде, если только ты не Иисус.

– Кто такой Иисус? – спросил он вслух. – Иисус. Это имя. Его так зовут! Кого-то. Иисус. А мое имя…

Имени не было. ПУ-22 сел на песок. Волны накатывали на берег и намочили его брюки. Теплая вода, в такой хорошо купаться. Идеальный океан для идеального города! Он зачерпнул воды, умылся, смыл кровь со лба. Наверное, кто-то ударил его, и он потерял память от травмы. А мерзкий запах дыма и крики, которые приходят вместе с ним, могут быть просто галлюцинацией. Если так, то стоит найти врача. Кажется, ему говорили про Доктора. ПУ-22 ощупал лоб. Глова не болит. Раны нет. Тогда чья это была кровь?

За паникой пришел упадок. Какая разница, чья это была кровь? Зачем бежать? Он не сопротивлялся, когда три человека подошли к нему. На их табличках не было странных букв, как у него и других, только профессия – Санитар-6, Санитар-7 и Санитар -9.

– А где восьмой? – спросил ПУ-22.

– Восьмой занят другими пациентами, гражданин, – ответил Санитар-9.

– А я пациент?

– Вы гражданин нашего Города, лучшего города в мире, из которого никто не хочет уехать. Мы отведем вас домой.

ПУ-22 показал им руку с кольцом.

– Я вспомнил! Кольцо – это значит, я женат. Вы меня отведете к моей жене?

– Мы отвезем вас домой, ПУ-22.

– Почему все так меня называют? У меня есть имя, меня зовут… Зовут… Меня зовут ПУ-22, и я живу на углу четвертой и тринадцатой. Отведите меня домой!

Он не сопротивлялся. Он – ПУ-22, и если все так говорят, значит так и есть. Он должен принять реальность, даже если не помнит ее. Должен научиться быть гражданином Города, и никогда не пытаться уехать из него.

Всю дорогу санитары молчали. ПУ-22 молчал вместе с ними, и разглядывал город. Одинаковые дома, одинаковые лужайки. Город – прекрасное место. Он управляется идеальными правилами, и никто не должен нарушать установленный порядок. Здесь живут самые лучшие люди, и он – ПУ-22, один из них. Запах дыма рассеялся окончательно, голова перестала болеть, как только он смирился.

Санитары оставили его на пороге дома. Такого же, как все, но красивого своей особой красотой, как все дома в Городе. ПУ-22 вошел, не разуваясь, прошел в ванную. Он не помнил дом, но помнил куда идти. Туда, где на стене есть зеркало.

Из зеркального стекла на него смотрел крепкий мужчина лет тридцати, мускулистый, явно много времени посвятивший физического труду. Такие мускулы не появляются от штанги, скорее от кувалды или топора. Он осмотрел лоб – никаких следов ранения, никакой крови. Наверно, все это просто ему померещилось. Надо выспаться, и все проясниться. Выспаться и поесть

В холодильнике аккуратными рядами стояли контейнеры с едой и бутылки воды. Он открыл одну, сделал глоток. На втором глотке он понял, как сильно устал, а на третьем захотел спать.

– И все-таки у меня есть имя, – пробормотал ПУ-22, а потом пол покачнулся, и стало темно.

***

Два человека наблюдают за мониторами. В комнате приглушен свет, ничто их не отвлекает от экранов. У наблюдателей нет белых рубашек, а на груди нет табличек с буквами и цифрами. Один пьет кофе из бумажного стакана, второй диктует заметки в микрофон. Он знает, что такое «имя» и помнит свое, но человека, который лежит на полу перед холодильником в луже разлитой воды, он называет только условным кодом – ПУ-22.

– ПУ-22, ввод в программу, – диктует он в микрофон. – Ярко выраженное отрицание происходящего. Объект проявляет тревогу, склонность к бегству на начальном этапе. Далее отмечаю переход в стадию принятия и лояльности. Агрессия выражена слабо.

Глава 2

– Макс. Макс. Макс! – тот, кого называли ПУ-22, скатился с постели и растянулся на полу. Вот как его зовут! Он – Макс.

– Макс! – повторил он вслух. Прокатил имя по языку, повторил его по буквам. – М.А.К. С. Макс!

Имя пришло во сне… Сны рассыпаются в пыль, стоит только открыть глаза, и Макс почти не запомнил, что ему снилось. Там был дым, что-то горело. Кричал маленький человек. Женщина, почти такая же, как все, только одетая не по форме и меньше ростом. Кажется, таких маленьких людей называют словом «ребенок». Вчера в Городе он не видел ни одного ребенка, но люди же не могут появляться на свет сразу большими.

– Женщины рожают детей! – объявил он с пола. – Сыновей и дочерей, и у меня есть дочь. И жена.

Он поднял руку – кольцо все еще украшало его палец, оно ему не приснилось! У него есть жена и дочка! Во сне у него ужасно болела голова, словно его ударили чем-то. По лицу текла кровь. И кто-то назвал его Максом.

– Макс! Жены рожают детей! Дочь! – Макс засмеялся и повторил еще раз, – Дочь! Макс!

– Ты чего бормочешь? – спросил женский голос. – Ты где вообще? Опять с кровати упал?

Жена! У него точно есть жена, и это она говори с ним. Макс поднялся. Вчера он выпил воды их холодильника, и, кажется, уснул прямо на полу. Может жена затащила его в постель и раздела? Или это еще один провал в памяти, после той травмы головы?

Он стоял в белых трусах посреди комнаты и разглядывал женщину на постели. Вот оно, что такое – жена! Красивая обнаженная блондинка в его постели. Тонкое одеяло обнимало ее, как изящное платье, обрисовывало изгибы фигуры, дразнило. Тело Макса отреагировало, и он стыдливо прикрылся ладошками. Интересно, а как зовут его жену? Он сел на кровать, стянул с нее одело. Женщина в постели потянулась, и Макс поцеловал ее живот.

– Отстань! – отмахнулась она, – Мне надо в душ и чистить зубы. А тебе надо на работу.

Она выскользнула из постели, и Макса полюбовался ее телом сзади, пока жену не скрыла дверь ванной комнаты. Вчерашний день – просто кошмар после травмы головы. Странно не помнить имена жены и дочери, но это все из-за травмы! Хотя, что на самом деле странно – так это спрашивать у родной жены как ее зовут. Придется выяснить это самому.

И было бы неплохо понять, где он работает. А еще вспомнить, где его штаны. Он поднял с пола белые брюки, отыскал мятую рубашку в кресле. Похоже, вчера тут было жарко, и в постели он явно не просто сразу уснул! Жаль, что он ничего этого не помнит.

Он натянул рубашку и посмотрел в зеркало. Немолодой, но крепкий мускулистый красавец. Белоснежная улыбка, белоснежная рубашка. И бейдж на груди – «ПУ-22».

– Нет, нет, нет. Нет! Это все прикол такой, розыгрыш! – Макс заговорил вслух. Руки затряслись и вспотели. Он вытер ладони о штаны. – Я Макс, понятно вам? Я Макс. А это, наверное, просто рабочий номер!

Точно! Это ж просто служебный бейдж. Так людей учитывают на стройке вот и все. Стройка! Стройку он помнил. Большой кран, какие-то балки, искры сварочного аппарата у него перед лицом. Он сварщик на стройке! Вот где он получил свою травму головы. Жизнь стала чуть понятнее, но он все еще не помнил имя жены.

Фотографию он нашел на письменном столе. Обычный парный снимок в простой деревянной рамке. Он и его жена. Без детей, без подписи. По крайне мере, она точно его жена, и все это не какая-то случайная интрижка.

Там же, на столе, под массивной настольной лампой, ночевала белая женская сумочка. В ней должны быть документы, кошелек, телефон. Должно быть что-то личное, где есть ее имя! Макс вывалил содержимое сумочки на кровать. Расческа, помада, ключи от дома. И нагрудная табличка с надписью «Р-11».

Может быть, они работают на одной стройке?

– ПУ-22! – мужской голос за спиной заставил его вскочить.

– Кто здесь?

– Как и всегда, ПУ-22, здесь твой друг по радио! И напоминание о делах и заботах нашего Города, лучшего города в мире. Тебе пора собираться на работу, иначе ты опоздаешь. И не забывай, лучший завтрак всегда ждет в кафе Аллея Дубов!

Радио на стене щелкнуло и отключилось. К нему обратились по радио. Обратились не наугад, а зная, что он опаздывает на работу. Значит, его слышат и видят, за ним следят. В доме стоят камеры? Сердце ускорилось. Макс огляделся, но не увидел никаких объективов. Да и не мог увидеть, если это скрытые камеры, то он не найдет так легко! А если он сходит с ума, и принимает обычную передачу по радио за слежку? Тогда травма головы серьезнее, чем казалось, и ему нужна помощь.

К черту конспирацию! А если он сходит с ума, жена должна знать об этом и подержать его. Разве не в этом предназначение жены – ждать мужа дома, поддерживать во всем, рожать детей, готовить еду? Он бы не женился на одной из этих… Фанисток? Фемосток? Феминисток! Которые вечно забывают свое место.

Он потянул ручку, и дверь в ванную открылась. Не заперто! Жена уже вытиралась после душа:

– Радиодруг уже зовет на работу?

Макс кивнул.

– Если поторопишься, то успеешь. И на работу тоже! – она уронила полотенце на пол.– Хочешь еще раз, как вчера?

– Подожди! – Макс поднял полотенце и вручил ей.

– Что-то не так?

– Я… Наша дочь нас не застанет, если мы прямо сейчас?.. Она еще спит?

– Наша кто? Что за «дочь»?

– Дочь. Ребенок. Маленькая женщина!

– Карлик?

– Какой к чертям карлик? Девочка! Маленькая девочка, которую ты родила! Я ее отец, ты ее мать! Где она?

– Не ори на меня! Ты опять заговариваешься! – жена заплакала. Она обернулась полотенцем и села на край ванны.

– Почему ты всегда кричишь на меня? Я не родила никаких карликов. Что за такое «родила» вообще?

Макс присел рядом.

– Можно я спрошу кое-что важное? Очень важное! А ты ответишь, ладно?

Она кивнула.

– Как тебя зовут? И как меня зовут?

– Что за игры?

– Просто ответь!

– Меня зовут Р-11, ты же знаешь. А тебя – ПУ-22.

– ПУ-22. – повторил Макс. – ПУ-22, вот так значит? Ты одна из них, да? Ты одна из них!

Он вскочил. Вчера им владела паника, но сегодня пришел гнев. Он замахнулся кулаком, Р-11 завизжала, шарахнулась в сторону, соскользнула с края ванны и упала в нее. Макс опустил руку. Его жена скорчилась в ванне, но разве это его жена?

– Пошла ты, тварь! – буркнул Макс и повернул ран. Струя кипятка удалила в прекрасное женское тело, она снова завизжала, а Макс ушел, не глядя, как красавица в полотенце пытается закрыть кран.

Он подпер дверь ванной стулом и обыскал квартиру, пока она звала его и просила открыть. Она все еще звала его ПУ-22, повторяла дурацкий код, снова и снова. Она не жена, ее подослали к нему, как и всех остальных. Они все против него!

Макс распахнул шкаф. Семь пар брюк и белых рубашек. Не лучший выбор одежды для сварщика. И семь платьев жены. Почему у женщины семь одинаковых платьев, семь пар трусиков и семь пар белых туфель? И разве тут не должно быть еще какой-то штуки, которую женщины одевают на грудь? А где одежда его дочери?

Он не нашел ни телефонов, ни документов, ни личных вещей. Никакой пыли на полках или грязной посуды в раковине. Никаких сувениров из путешествий и магнитиков на холодильнике. Квартира походила на больничную палату, стерильную, безликую, куда его только что заселили.

В кухне нашлись ножи и вилки, и даже тесак для мяса, но что им рубить, если в холодильнике нет самого мяса? Только готовая еда, в контейнерах, подписанных днями недели. Судя по этикеткам, сегодня четверг.

Макс вытащил бутылку воды. Открыл, поднес к губам. Так было вчера! Он глотнул, и проснулся в постели с этой девкой. Его усыпили и подложили к ней. Вода отравлена! Они подмешали в нее какие-то наркотики. Вчера он осмотрел квартиру, и здесь не было его жены, не было ее вещей, не было их фотографии. Его опоили, подстроили все, принесли вещи и положили девку в его постель.

Как трудно думать, когда так болит голова! Боль стягивала голову колючей проволокой, в воздухе опять запахло дымом. Макс отшвырнул бутылку. Пластик нельзя разбить, но брызги залили белоснежные стены, наверняка нарушая предписанный порядок. Вторая бутылка последовала за первой, он срывал крышки и бросал бутылки на пол. Он промок и замерз, но стало чуть легче.

– Закончилась вода в доме? – просунулся радиодруг. – Доставка прибудет к полудню! Все лучшее для жителей лучшего в мире Города!

Макс вернулся к ванной и открыл дверь.

– Прости меня! – замотанная в полотенце жена размазывал слезы по лицу. – Я виновата? Прости меня!

Она снова стянула полотенце, и руки ее чуть тряслись.

– Вот смотри! Хочешь как вчера?

– Как меня зовут?

– Как вчера, тебе же было хорошо ночью.

– КАК МЕНЯ ЗОВУТ? – Макс схватил ее за волосы и подтащил к себе. – Отвечай! Я – Макс! Повтори за мной! Смотри на меня и повторяй!

– Ты – Макс. – повторила жена.

– Хорошо, – Макс оттолкнул ее, – а теперь оденься, и отведи меня к моей дочери.

– Что такое «дочери»? – спросила жена, и в это раз Макс ударил ее. Нос хрустнул. Кровь закапал на плитки пола.

– Скажи своим – не выйдет! Я Макс, а не ПУ-22, и меня вам не обдурить. Не знаю, что вы устроили, но я вас всех найду, так им и передай.

Макс вышел из ванной. Жена плакала на полу, но и в этот раз он не оглянулся.

Глава 3

Идеальные жители Города выходили из своих домов на его идеальные улицы. У них все хорошо. Их глаза не выедает невидимый дым, по лицу не течет кровь. Они приняли Город и не хотят сбежать из него. Простые обыватели, которых радиодруг разбудил и отправил на работу.

Весь город походил на больничную палату, белый, стерильный, и полный идиотов, которые даже не замечают, что все вокруг не так, как должно быть. Или просто прикидываются, что не замечают. У них нет вопросов и сомнений, они не ищут дочерей, и жить им намного проще. Возможно, так и стоит поступить? Вернуться к жене и притвориться, что все в порядке?

– Но все не в порядке! – Макс сказал это вслух.

– Гражданин, с вами все хорошо? – старуха в белом платье заботливо похлопала его по плечу. Макс оглянулся, и одного взгляда хватило, что бы старуха поняла насколько все не хорошо. Она отпрянула и молча ушла. Но стоять так просто посреди улицы тоже не лучший вариант.

– Эй! Эй, бабуля! – Макс догнал старуху. – То есть, гражданка! Скажите, как мне попасть в кафе Аллея Дубов?

– Лучшие завтраки в Аллее Дубов! Мой радиодруг всегда так говорит, – заулыбалась старушка, – я как раз оттуда, там подают такие чудесные оладьи! Закажите их, гражданин!

– Да, да, обязательно закажу. Так, где эта Аллея?

– Да вон она, – старушка махнула рукой, – через квартал.

Макс оставил старушку в покое. Его зовут Макс, и ему надо поесть. Это то, в чем он был твердо уверен. Странно, но голова перестала болеть. Стоит начать соблюдать правила, называть местных идиотов гражданами, следовать указаниям радиодруга, и боль уходит. Вместе с болью уходит запах дыма, а лоб перестаёт кровоточить.

Аллею Дубов, он нашел почти сразу, хотя ни аллеи, ни дубов не было и близко. Он вообще не видел пока ни одного дуба в городе, только одинаковые деревья, подстриженные как шар. Слишком одинаковые. Он подошел поближе и пересчитал ветки. Потом на соседнем дереве. И на еще одном. Пересчитал штакетины в заборе.

– Гражданин, с вами все в порядке? Ваше поведение нарушает установленный порядок! – сообщил владелец забора. Макс не стал спорить, на этот раз. Он улыбнулся и радостно доложил:

– Все в полном порядке, гражданин! Все в порядке в нашем Городе, лучшем городе мира! Я лишь напомнил себе, как он прекрасен в каждой его детали, в каждой ветке на дереве, и каждом заборе прекрасных домов!

– Идеальных домов идеального города! – закивал владелец забора и оставил его в покое. Голова совершенно перестала болеть.

Город-то действительно идеальный. Настолько, что в каждом заборе ровно 20 штакетин от его угла и до калитки. И веток на всех деревьях, судя по всему, поровну. Но в небе нет ни одной идеальной птицы, и ни одна идеальная муха пока не прожужжала мимо него.

Макс вошел в Аллею Дубов. Совершенно обычная закусочная. Макс не помнил других закусочных, но не сомневался, что видел такие места и раньше. Белый пол, белые столешницы, диваны, обтянутые искусственной кожей. Под потолком болтается липучка для мух, на которой нет ни единой мухи. Чистый воздух совершенно не пахнет едой. Разумеется, это идеальное кафе, и все прочие кафе в городе наверняка не отличаются от него. В Аллее Дубов лучшие завтраки, но разве не все завтраки в каждом кафе Города будут лучшими в мире?