Пригород. Город

– Да, я бы отправился к себе.

– Тогда вперед. По пути расскажешь.

– О чем?

– О себе.

– Стоит ли?

– Почему бы и нет.

– Слушал твою историю и сделал вывод: мой рассказ будет такой же. Школа. Институт. Да, и вспоминаются не те знания, которые получил, а веселое время с друзьями из группы.

Алина и Алексей встают. Кот открывает глаза и внимательно рассматривает людей. Они уходят. Животное спрыгивает со скамейки и следует за ними.

Алина и Алексей приближаются к выходу из парка. Белоснежный кот бежит за людьми. Через пару минут он скрывается в кустах.

– А ты чем занимаешься? – спрашивает девушка.

– Если не считать того, что работаю, то ничем.

Они снова идут молча.

А в это время, не зная отдыха, по коммуникациям города бешено неслась информация. Она различна. Это телефонные разговоры, телевизионные сигналы круглосуточных программ, позывные вечно не спящих FM-радиостанций, переговоры. В темное время суток их меньше. Когда всходит солнце, плотность передачи информации возрастает, а ночью она идет на убыль. День и ночь. Ночь и день. Это похоже на морские приливы и отливы. Информация появляется, словно из ниоткуда и растворяется. Чем ближе человек к человеку, чем плотнее люди живут друг к другу, тем сильнее чувствуешь опустошенность. Потоки информации лишь заполняют городской вакуум.

Алина и Алексей проходят по тротуару. Они на окраине мегаполиса, где живет молодой человек.

02:56

Они почти теряются среди домов. Мы обгоняем их, зная, куда направятся они. Поднимаемся вверх и смотрим на те улицы, где им предстоит пройти. Мы парим.

Итак, длинный тротуар. Вдоль него посажены кустарники. Тротуар пересекают множество дорожек, стремящихся к проспекту. Скоро юноша и девушка пройдут здесь, но мы двигаемся дальше. Наш взгляд скользит. Мы поворачиваем и оказываемся перед группой домов. В одном из них квартира Алексея. Он живет на пятом этаже. Мы парим вверх по балконам и оказываемся внутри.

Прихожая. Рядом с входной дверью на стене вешалка, на полу – обувь. Налево два прохода: один в большую кухню, а другой в спальню.

На кухне, слева – мойка, плита, низкий холодильник. На стенах висят шкафы. Потолок белый, на полу линолеум с абстрактным рисунком в виде бежевых клякс. Кухонная мебель цвета топленого молока. Справа лишь стол. Над ним полка, заставленная всевозможной мелочью.

В спальне мы видим большую кровать и книжный шкаф. Эти элементы интерьера кажутся нам неестественными, будто они гости здесь.

Мы снова стоим у входа. Пред нами три двери. Одна из них ведет в гостевую, две другие – в ванную комнату с туалетом. В большой комнате расположились стенка, диван, телевизор и кресло. Здесь нет того, что выдает характер хозяина.

Есть еще один проход. Он справа от тех трех и ведет в комнату, где Алексей проводит большую часть времени. Обстановка более чем скромная. Вдоль одной стены расположились книжный шкаф и письменный стол. Они из темного дерева. Над последним висит полка. На столе – монитор, системный блок, клавиатура, подставка с карандашами, ручками и ластиками. Есть и другие непонятные предметы. У противоположной стены – разложенный диван-книжка и напольный торшер.

Происходит движение. Входная дверь открывается, молодой человек и девушка оказываются в квартире.

– Понятно, что ты работаешь, – говорит Алина. – Но по вечерам нужно все-таки что-то делать. Вечер ведь длинный.

– Да. Бываю на дискотеке, а то остаюсь дома, слушаю музыку или просто читаю. В общем, ничего интересного.

– Это, смотря, что читать.

– Если мне скучно, придумываю легенду.

– Это как? – удивляется девушка.

– Ну, я уже тебе говорил, что путешествую во времени.

– А ты странный, мне кажется.

Они снимают обувь и направляются в кухню. Парень открывает холодильник и достает две бутылки пива. Девушка заглядывает через плечо Алексея и обнаруживает, что холодильник пуст, почти пуст, если не считать еще двух бутылок.

– Ты чем питаешься?

– Святым духом и пивом.

– Нет, я серьезно.

– Просто сегодня я не ходил в магазин.

Они садятся за стол. Алексей брелоком открывает бутылки. Девушка начинает вести непонятную игру.

– И для чего ты путешествуешь во времени? – спрашивает Алина.

Алексей не понимает к чему вопрос, но потом, вспомнив, говорит:

– Хм, ну, просто путешествую и все, духовная жажда. В общем, о таких вещах лучше не рассказывать. Я говорю лишь о легенде. Пусть она будет нерасшифрованной. Для чего рассуждать: почему, откуда, куда и как? Верно?

– Иначе смысл духовной жажды теряется?

– Точно.

Он отпивает из горлышка.

– И где ты был во времени? – спрашивает девушка.

– А ты все играешь?

– Я развиваю легенду.

– Ты тоже странная.

– Допустим, меня привлекает странность.

– Но это не всем людям нравится.

– Обычные люди боятся.

– А ты необычная?

– Хотелось бы так думать.

Теперь она делает глоток из бутылки. На короткое время воцаряется тишина.

– А если бы ты действительно мог попасть в прошлое, ты б его изменил? – спрашивает Алина.

– Нет. Я бы просто наблюдал.

– Ради чего?

– Чтобы запомнить и все записать, чтобы рассказать людям о прошлом.

– А куда бы ты отправился вначале?

– В Палестину, когда жил Христос.

– И ничего бы не изменил?

– Нет. А откуда мне знать, как должно.

Они снова молчат и пьют. Когда пиво заканчивается, девушка встает и открывает холодильник.

– Непривычно? – спрашивает Алексей.

– Да. Хотелось бы заполнить пустоту.

– Что ж поделаешь.

– Я видела тут рядом с домом круглосуточный магазин. Мог бы купить кое-чего.

– Завтра.

– Пойдем сейчас. Деньги есть?

– Есть.

Квартира вновь погружается в тишину, когда люди покидают ее. Она становится бесприютной. В мгновение этот клочок пространства оказывается забытым на краю вселенной. На кухне так же, как и до прихода молодого человека и девушки. Изменения мы видим только у стола. Рядом с ним, на табурете лежит свитер Алины. Он еще хранит ее тепло. Две бутылки. В воздухе чувствуется запах пива.

Сколько времени проходит, неизвестно. Квартира вновь оживает. Алина и Алексей возвращаются из магазина. Тишина уползает в потаенные щели, и тьма уходит. Квартира рада, что жизнь вновь теплится в ней.

– Я сейчас приготовлю, – говорит девушка.

Они проходят на кухню.

– Ты есть хочешь? – спрашивает она.

– Не сильно, но съел бы.

– В магазине хило, так что королевский ужин не обещаю.

Она загораживает занавески и включает свет на кухне, ставит бутылки на пол рядом с мусорным ведром. На столе остаются два помидора, три яйца и сыр.

– Яичницу буду делать.

– Пожалуйста.

– Ничего, что я у тебя хозяйничаю?

– Не возражаю.

Она ставит на зажженную конфорку сковороду, наливает в нее подсолнечного масла, режет помидоры, сыр, размешивает в чашке яйца.

Он разглядывает ее и не верит глазам. У Алексея возникает вопрос: «Что Алина делает в моей квартире?» Девушка совершенно чужая и ему ничем не обязана.

Наконец, яичница готова. Он достает из ящика две вилки, одну подает Алине. Юноша отрезает небольшой кусок от яичницы и съедает.

– Ну, как? – спрашивает девушка.

– Жизнь налаживается.

Они снова молчат. Она ест, а Алексей мысленно возвращается к своему вопросу, рассматривая Алину. Она, поймав его взгляд, спрашивает:

– Что случилось?

– Все в порядке.

– О чем думаешь?

– Да так, ерунда, – отвечает Алексей, но после паузы: – Тебе не кажется, что мы странно познакомились?

Алина задумывается. Она в недоумении. Девушка вспоминает, как встретилась с ним.

– Нет, не кажется. Самое обыкновенное знакомство.

– Да, пожалуй, ты права.

– Считаю, что судьбоносность какой-либо встречи нельзя предугадать. Ты не знаешь важно для тебя это событие или нет в момент его свершения. Только со временем поймешь это.

– Хочешь сказать, что не следует придавать значения?

– Не совсем. Знакомство есть знакомство, но вот каков будет итог… Думаю, что со временем я отведу нашей встречи подобающее место в памяти.

– Интересная точка зрения.

– Так я решила.

– Ты не веришь в любовь с первого взгляда?

– Нет, а ты?

– Скажем, у меня ее не было.

– С первого взгляда человек может понравиться.

– А судьба?

– Что судьба?

– Веришь в судьбу?

– Ну, а что это такое?

Вопрос зависает в воздухе.

Что такое судьба?

Где-то во временной перспективе существуют узловые события, которых не избежать, но то, что между ними, заполняет человек.

Что такое судьба?

Она – смерч, в который попадаем мы, но неизменно выходим живыми? А может, судьба человека – всего лишь точка соприкосновения добра и зла? И только в ней, как в малой вселенной в пространстве и во времени совершается борьба двух начал, и все изломы судьбы являются равнодействующей этого противостояния?

Вопросы зависают в воздухе. Что будет дальше? Настанет ли новый день? Есть ли будущее? Взойдет ли солнце?

Кружится земной шар, летит галактика, пронизанная космическим холодом, но, как и миллионы лет всегда разумное существо ставит одни и те же вопросы перед собой. Пытается найти ответы.

Круговорот жизни.

Вечный двигатель.

03:24

Мы на краю города. Людей на улицах нет. Иногда проедет машина. В домах погас свет. Это видно с высоты пятиэтажного дома. Юноша и девушка вышли на балкон.

– Что завтра будешь делать? – спрашивает она.

– Не знаю. Может, встретимся завтра? – говорит Алексей.

– Оно уже наступило, сейчас четвертый час.

– Ну, я имею в виду днем. Сестра, кстати, ничего не скажет, где ты пропадала ночью?

– Она считает, раз я совершеннолетняя, то сама за себя отвечаю, но я не понимаю, что такое совершеннолетие. Почему до – нельзя, а после – можно? У каждого из нас должно быть свое совершеннолетие.

Они пару секунд молчат.

– Ну, мы встретимся завтра? – спрашивает Алексей.

– Конечно. Позвонишь?

– Да. Я сейчас.

Алексей покидает балкон, идет в свою комнату, пишет на вырванном из блокнота листе два номера: домашний и сотовый. Молодой человек возвращается к девушке.

– Держи.

– Обязательно позвоню. – Алина кладет бумагу в карман джинсов.

– В выходные я буду дома.

Они снова замолкают. Кажется, что все, о чем можно говорить, уже сказано. Он пытается понять, каким образом человеческие судьбы пересекаются. Всплывают вопросы: «Как события становятся историей? Она – набор последовательных закономерностей, или калейдоскоп случайностей?» Но что-то преграждает путь к пониманию.

Он снова рассматривает девушку. «Мы встретились, а если б этого не случилось?» – думает Алексей и понимает, что той жизни, где нет Алины, больше не существует.

– Опять о странности нашей встречи размышляешь? – спрашивает она.

– Да.

– Не думай, так как все просто. Мы можем нафантазировать себе любое будущее. Придуманное будущее есть не более чем точка в геометрии.

– Не понял.

– Точку сможешь нарисовать?

– Конечно.

– Но в геометрии точка не имеет протяженности. Понятно?

– Да.

– Так что не забивай мозги. Древние тоже ломали головы о вымышленные преграды: существует ли то, чего нет? А оказалось все это игрой ума.

Чем глубже становилась ночь, тем явственней они осознают, что их разговор отрывается от земного бытия. Может, следовало бы молчать и слушать тишину? Иногда странные вещи творятся в ночное время. Призраки иных миров воскресают. Они легкими видениями стремятся сюда. Юноше и девушке привиделась легенда о…

Взошло солнце, но людей в городе не оказалось. Опустели улицы, дома, парки. Лучи золотили пластик, бетон, стекла. Казалось, они, посылаемые вечным светилом, лишь беспомощно стучались о бездушные двери, разбиваясь о холодные пороги. Люди покинули мегаполис. Но в нем остались два человека: он и она, не знающие друг о друге. Юноша и девушка жили на разных концах мегаполиса, как на разных концах вселенной. Они увидели, что город опустел. Чужие квартиры открыты. Им показалось, что в них можно уловить запахи приготовленной пищи. Будто люди, позавтракав, покинули город, оставив все на своих местах. Машины, автобусы, троллейбусы, метро стояли. Два оставшихся жителя, раздавленные отчаянием, ходили по безмолвному городу. Они вернулись домой, и стали собираться. Молодой человек и девушка решили идти на вокзал. А затем по рельсам шагать, куда ляжет путь, ибо та напряженность, разлитая везде, угнетала душу и гнала прочь. Они, идя разными дорогами, познакомились на вокзале, понравились друг другу и подумали: «Может, нам удастся преодолеть одиночество?» Они остались в городе.

– Спать не хочешь? – спросил Алексей.

– Я бы вздремнула.

– Ну, располагайся, а я пойду к себе.

Они уходят с балкона. Он направляется в свою комнату, а она – в спальню. Молодой человек и девушка засыпают.

В комнате ничего не происходит, но мир продолжает свое движение. Что значат для него эти души, затерянные во вселенной?

Нахождение их в данной точке пространства и времени важно для истории и всего человечества. Ибо не существует отдельно взятой личности в отрыве от живого потока вселенной. Нам, на первый взгляд кажется, что они обособлены от всех в этой квартире и потеряли понимание своей роли. Когда личность совершает малое действие, оно изменяет ход событий. Камень, брошенный в реку, создает большое волнение у берегов. Мы можем назвать данное событие историей, но оно лишь отражение вселенской мистерии.

04:18

Наше повествование заканчивается. Начинается другое, где они вместе.

Алексей вынес из этой ночи запах ее волос, тепло и нежность кожи, и все это будто из далекого детства, где любят и рады тебе всегда.

Сейчас темное время уже позади. Скоро рассвет. Они лежат вместе и не спят. Девушка задает вопрос:

– Помнишь о страхе, что солнце однажды не появится?

– Помню.

– Я развеяла твой страх, а теперь скажи: солнце сегодня взойдет?

Алексей смотрит в сторону окна. Жидкий свет пробивается сквозь него.

Иногда слышатся робкие голоса птиц, встречающие первые лучи. Все будто застыло в ожидании солнца.

– Думаю, что светило сегодня поднимется над горизонтом.

Алина и Алексей молчат. Они не замечают, как погружаются в сон.

…

Он открыл глаза. Ее рядом нет. Алексей встал с кровати и спросил сам себя: «Случилось ли это на самом деле? Была ли Алина? Или это сон?» Пройдя в одних трусах на кухню, он открыл холодильник. Там увидел ее след: продукты. Затем боковым зрением молодой человек заметил что-то черное, лежащее на табурете. Это свитер Алины. Значит, она точно была.

Ее одежда беспомощно лежит, свесив рукав. Но молодой человек в недоумении. Он завороженным взглядом рассматривает предмет на табурете. Алексей прикасается к свитеру, словно желая убедиться, что он существует. В это время звонит телефон.

– Да, – говорит Алексей, разглядывая смятую кровать.

– Привет, это я, узнал?

– Конечно.

– Я не разбудила?

– Нет.

– Прости, я забыла у тебя свитер.

– Это хорошо, что ты его забыла.

– Я тоже так считаю. Ну, я зайду?

– Да, конечно.

Щелчок – она положила трубку.

Алексей возвращается на кухню, и внимание вновь приковывает свитер. Он понимает, жизнь та, которая могла бы быть, уже кончилась и начинается новая история. Странное ощущение завладевает им. Кажется, творец, который свел их вместе, теперь доволен произошедшим. Он уходит на покой. Это все проясняет свитер.

Молодой человек продолжает смотреть на него, затем переводит взгляд в окно. Уже давно рассвело.

У синего моря

1

В Петербург пришла весна. Вяло пробираясь по улицам, она превратила некогда пушистый снег в кашу, хлюпающую под колесами извозчицких телег и ногами прохожих. Клочковатые жемчужные пятна виднелись повсюду. Снег был похож на морскую пену: ноздреватый и рыхлый. Тоскливая картина для гостей северной столицы, но о вкусах не спорят. Дмитрию нравился такой городской пейзаж: сонные улочки, мокрые мостовые, окутанный сизой дымкой город, тусклое солнце, дремотно взирающее на землю. Он провел пальцами по холодному стеклу и вспомнил недавний диалог с врачом. На его вопрос, что, может, обойдется, столичный эскулап Михаил Афанасьевич ответил спокойно и невозмутимо:

– Нет.

Дмитрий являлся очередным пациентом среди сотни других, и уже за многолетнюю практику у врача имелся богатый запас слов и выражений, который он использовал в разговорах с больными. Михаил Афанасьевич сказал, что необходимо сменить обстановку: покинуть слякотный Петербург, уехать куда-нибудь к морю. Поэтому настойчивая просьба Дмитрия – может, обойдется, не стоит никуда ехать – была отклонена. И врач продолжил наставлять: «Молодой человек, вам уже тридцать лет, поэтому в вашем возрасте стоит подумать о здоровье. С воспалением легких не шутят, и я настоятельно рекомендую вам поездку южнее сих мест. Да, не перебивайте, – Михаил Афанасьевич открыл все выгоды поездки, – первое, перемена благотворна повлияет на вашу психику. Как-никак новые впечатления. Второе, мягкий южный климат полезен для вас. Наконец, третье, вы можете это позволить. Неделька вас не обременит. Так?»

Он с улыбкой вспомнил визит врача, ибо почувствовал себя в его присутствии ребенком. Воспоминания нахлынули на Дмитрия. Они пришли из далеких и нереальных времен, называемых детством. И не было четкой последовательности событий, лишь игривый калейдоскоп маленьких эпизодов из жизни, сверкающих и легко запоминающихся, что сложились в его памяти в чудесную мозаику. Все истории, когда Дмитрий был мальчиком, вышли из материнского лона природы, уютного и любящего. Странно, что Дмитрию понравился Петербург. Либо привык уже, либо в душе тайно стремился к нему, и теперь жалел, что хоть и на короткое время расстается с северной столицей.

Михаил Афанасьевич был доволен. Он исполнил долг. Поднявшись со стула, врач взял чемоданчик и направился к двери, но перед самым выходом остановился и произнес напутственное слово, не удержался от дидактики: «Уж простите меня за то, что я повторяюсь. Дался вам этот слякотный город. Что вас держит в Петербурге? – Ничего. Так езжайте, молодой человек. Лучше завтра. Так что… До свидания, господин Лебедев».

И он ушел.

Прокрутив в голове эпизод с врачом, Дмитрий, измерив шагами комнату, сел на кровать. «Хорошо, Михаил Афанасьевич. Я вас прекрасно понял», – ответил он тогда врачу.

Дмитрий решил собрать дорожный несессер.

Он вспомнил о знакомом, который однажды в праздной беседе упомянул о замечательном пансионе. Дмитрию тогда захотелось подробнее узнать о месте, где собирался пробыть целых семь дней. «Замечательное место, – вспомнились слова приятеля, – хочешь тишины и покоя? – То непременно отправляйся туда. Я был однажды. Весьма сносно: распорядок, персонал и прочее…».

Насколько известно Дмитрию, сначала не было никакого пансиона, а имелся двухэтажный дом, предназначенный для немногочисленного семейства: Павел Аркадьевич Кнехберг, жена его и дочь. Шло время, и количество жителей сократилось до одного человека. Неведомы причины таких изменений, да и Дмитрий не вдавался в подробности. Некогда было.

Приятеля он, между прочим, встретил на поэтическом вечере, который плавно перетек в поэтическую ночь. Ему удалось перекинуться со знакомым парой слов, а дальше музыка стихотворений завладела их душами. Они погружались в чарующую мелодию, как некоторые жадно припадают воспаленными губами к бокалу вина, чтобы погрузиться на короткое время в сладкий дурман. Слова о пансионе забылись, но посещение врача воскресило этот короткий разговор.

Итак, двухэтажный дом опустел. Остался лишь Кнехберг Павел Аркадьевич, который не любил распространяться о своей личной жизни. Также он, хозяин дома, предпочитал говорить «пансион», а не «гостиница», а тем более не «дом отдыха». Господин Кнехберг мотивировал это следующими словами: «Попахивает казенщиной, уж извините. С моей точки зрения наименование «пансион» куда лучше всего остального». «Хорошо, пансион так пансион», – подумал Дмитрий. Он не собирался спорить с Павлом Аркадьевичем, когда дозвонился до него. По телефону Лебедев обсудил с хозяином маршрут. Оказалось, что нужно ехать с пересадками. Конечным пунктом являлась станция Н***. Недалеко от вокзала Дмитрия будет ждать экипаж. Господин Кнехберг в излишних подробностях описал его: колеса, рессоры, обивочные материалы. «К чему такая скрупулёзность?» – удивился Дмитрий, – думаю, и так найду, не растеряюсь».

«Кроме того, – предупредил Павел Аркадьевич, – в экипаже, я уверен, будет сидеть господин, так что не удивляйтесь. Он наш постоянный гость».

2

Дмитрий сел в поезд и сразу задремал. Вагоны тронулись и далее, казалось, пейзаж поплыл в окне, но это была фантазия, свободная от диктата разума. Она рисовала картины.

Дмитрию вновь припомнился поэтический вечер. Он, подобно бликам на водной глади, заиграл всевозможными красками. Прошла рябь, а затем воспоминание стало более четким. Он увидел знакомого, сидящего за столиком. Все повторилось, но незнакомка, о которой вещал поэт в стихотворении, медленно проплыла в видении закутанная в черные обтягивающие шелка. Ее фигура была тонка словно тростник, лица не видно под темной вуалью. Она прошла и исчезла. Безвольный голос поэта, сквозящий обреченностью, умолк. Тишина, как стопудовая гиря обрушилась на слушателей, но где-то в Таврическом саду запели соловьи, возвращая людей к реальности. Поэт обвел присутствующих взглядом, и Дмитрий окунулся в его дремотно-голубые глаза. Лебедев вспомнил хмурое небо Скандинавии, такое же дремотно-голубое. И вновь блики, затем яркая вспышка.

Стук вагонов выдернул Дмитрия из грезы. До конечного пункта – станции Н*** – осталось меньше часа. Он посмотрел в окно. Прошел дождь, пока Дмитрий спал. Редкие капли оставили на стекле влажные полоски.

Наконец, станция.

Лебедев спустился на платформу и, следуя указаниям, что дал господин Кнехберг, прошел в нужном направлении.

Экипаж оказался открытым с откидным верхом. Непромокаемая ткань еще хранила следы прошедшего дождя.

Дмитрий сразу издалека заметил человека, сидящего на пассажирском месте. Подойдя ближе, Лебедев увидел мужчину сорока лет. Густые черные волосы его без пробора зачесаны назад, кустистые брови свисали над веками, пушистые усы, аккуратно подстриженные, закрывали верхнюю губу и сглаживали дисгармонию внешности: выдвинутый волевой подбородок.

– Здравствуйте, этот экипаж идет в пансион господина Кнехберга? – обратился к незнакомцу Дмитрий.

– Да, – ответил тот и внимательно посмотрел серыми глазами на Лебедева.

Взгляд незнакомца смотрел сквозь него.

Дмитрий сел в экипаж и представился:

– Лебедев Дмитрий Иванович.

– Милославский Михаил Станиславович, – сказал попутчик.

Они покинули вокзал. Дмитрий не заводил разговоров с Милославским, а в основном смотрел по сторонам, разглядывал места, по которым ехал экипаж и лишь иногда бросал короткие взгляды на соседа.

Все же любопытство заставило Лебедева остановить внимание на Михаиле Станиславовиче. С первых минут встречи Дмитрия привлекла его внешность. Она казалась не из здешних времен, но более всего поразил взгляд Милославского. Тот первый взгляд попутчика. Он будто смотрел сквозь человека, пронизывая подобно рентгену.

По левую руку от соседа на сиденье стоял несессер. Дмитрий внимательно разглядел небольшой чемодан по форме напоминающий куб. Он вспомнил, что и раньше встречал подобные саквояжи. Обычно в них перевозили письменные принадлежности: ручка-перо, набор запасных перьев, бумага, толстая тетрадь, чернильница и дополнительный флакон чернил.

Дмитрий перевел взгляд на одежду. Милославский был закутан в долгополое пальто, словно боялся морозов, хотя климат вовсе не располагал к такой предосторожности. Попутчик сидел расслабленно, откинувшись на спинку и погруженный в свои думы. Он не обращал внимания на меняющиеся пейзажи, что застывшими картинами проплывали перед его взором, не вызывая душевных откликов. (Так подумалось Дмитрию). Кажется, попутчик многие лета жил на земле, и взгляд запылился, стал безучастным к потоку жизни.

Правую руку Милославский положил на подлокотник, а левая держала трость с набалдашником в виде головы черного пуделя.

– Простите, а вы в который раз посещаете пансион? – прервал молчание Дмитрий.

– В третий, – и сосед вновь замолчал, явно не желая продолжать беседу.

Реплика прозвучала безвольно и тихо, словно попутчику трудно или не хотелось беседовать, будто голосовые связки забыли о своем предназначении.

Лебедев вновь продолжил рассматривать места, по которым проезжал экипаж.