Демон. Одиночка

А что такого? Риск – дело благородное. И потом, у нас есть действительно неплохие шансы обскакать этого наглого засранца.

– Ну что, Мажор? Ты согласен? – протягиваю вперед руку в черной перчатке.

Заносчивый лаэрд дарит мне многообещающий взгляд и пожимает руку.

– Меня зовут Микаэль, – непонятно почему информирует парень.

– Да хоть Федя, – фыркаю я и поворачиваюсь к ребятам. – Кто поедет со мной?

Братья делают шаг вперед и молча подхватывают свои борды.

– Мы подождем внизу, – немного расстроенно бубнит Бутси.

Авиатор кивает и протягивает мой борд.

– Укатай этого говнюка!

Я тепло улыбаюсь другу и бегу догонять братьев, торопливо идущих к подъемнику.

Мы поднимаемся первыми, и, пользуясь тем, что соперники немного отстают, Димас быстро дает нам с Бандитом пару советов по трассе. Я слушаю очень внимательно – ведь одно дело съезжать вниз, пользуясь инстинктами демона, и совсем другое – совет более опытного в этом деле райдера.

– Что-то вы не торопитесь, – с издевкой кричу соперникам, наконец-таки достигшим вершины.

– Ох, извини, – в тон отвечает Микаэль. – Решал, в какой клуб мы с тобой пойдем…

– Сначала выиграй! – зло обрывает его Бандит.

Натянув очки, я первой подкатываю и занимаю наиболее выигрышные, на мой взгляд, воротца. Димас устраивается рядом, Бандит немного тормозит, и Мажор успевает вклиниться в наши тесные ряды.

– Надеюсь, дама будет не против компании? – с ехидной улыбочкой спрашивает он.

Дама как раз таки была против. И еще как! Я – гуф, он – регуляр, наши стойки противоположны, и сейчас мы словно зеркальные отражения друг друга – два самоуверенных райдера, не привыкших уступать. Повторюсь, я – гуф, он – регуляр, а это значит – жди толчков корпусом и наездов на доску.

Я оглядываюсь на своих и невольно улыбаюсь от осознания, что мы одна команда. Даже одежда кричит об этом – у всех троих черные одинаковые куртки, разнится только цвет штанов. У меня синие, у Бандита – лимонные, а у Димаса – красные.

Шапки, доски и маски каждый старался подбирать в цвет штанам, и, на мой взгляд, получилось забавненько.

Двое лаэрдов в черном из команды соперников неторопливо подъезжают к своим воротцам, встают в стойку. Надо сказать, что нам крупно повезло – обычно на трассах устанавливают ворота для четверых, а здесь спуск рассчитан на шестерых, что делает эту гонку вообще возможной.

Молодой парнишка сбоку дает сигнал, воротца открываются, и мы стартуем.

Сильный толчок на старте позволяет Бандиту вырваться вперед, раскинуть руки и заорать во всю глотку что-то очень нецензурное.

Немного шокированные таким поведением райдеры из команды Мажора шарахаются в сторону, а мы с Димасом уверенно скользим вниз.

Это бордеркросс! Здесь побеждает техника. В данном конкретном случае – техника психологического воздействия.

Обычно на трассе каждый за себя, но мы не на соревнованиях и наша цель – не личная победа, а победа одного из команды.

Сделав свое немаленькое дело, Бандит пристраивается к самой гуще – его основная задача мешать остальным. Впереди серия широких трамплинов и перегибов, расположенных по прямой, которая и расставит всех по своим местам.

Мы вытягиваемся в линию и плотнячком входим в первый поворот. Немного подотставшие на старте Мажор и его спутник идут почти вровень с нами, дядюшка значительно отстает.

Всего на секунду меня пронзает острое чувство превосходства, но я тут же беру себя в руки – пока рано радоваться. На бешеной скорости мы приближаемся к настоящему полю битвы – трамплинам и брустверам виражей, и здесь я даю слабину, проигрывая остальным в технике.

Пользуясь моментом, меня обходят Микаэль и райдер в черном костюме. Они пристраиваются за все еще удерживающим лидерские позиции Димасом.

Черт, Яблокова! Соберись!

В вираж я вхожу, стараясь по максимуму кантовать, как учил Димка, и использую низкую стойку. Скорость немного возрастает, но этого все равно мало, чтобы догнать тройку лидеров.

На одном из кикеров с небольшим вылетом Микаэль перелетает и, не очень хорошо приземлившись, вынужденно гасит скорость. Пользуясь моментом, я вырываюсь вперед и равняюсь с райдером в черном.

Зря я, наверное, его старпером обозвала. На деле вон какой резвый оказался!

Все так же, в тесном соперничестве, мы пролетаем контрстенку, виражи, а вот на биг эйре «темная лошадка» – вернее, таинственный райдер в черном – каким-то непонятным образом вырывается вперед, обгоняя изумленного Димаса, и мчит к финишу первым.

Яблокова, ты попала. Причем крупно, аж на целое свидание с богатеньким мальчиком. Поправочка – с НЕВЫНОСИМЫМ богатеньким мальчиком.

Тихо ругнувшись сквозь зубы, я прихожу к финишу третьей и расстроенно наклоняюсь, чтобы отстегнуть крепления.

Блин! Ну кто бы мог подумать!

Кхм… Я могла подумать.

Как-то чересчур легко согласился Мажор на соревнование. Да к тому же и своих родственничков подключил. Ведь знал, зараза, что этот в черном – сильный райдер.

Димка, отстегнувшийся первым, уже торопливо идет к победителю с одним единственным вопросом – «как ты это сделал?», а я поворачиваюсь, чтобы встретить на финише Мажора.

Он картинно тормозит прямо передо мной, с победной улыбочкой стягивает маску с лица.

– Ну, и кто пришел первым? – смеется Микаэль.

Я с кислым видом смотрю на райдера в черном, что-то на пальцах разъясняющего Димасу, и фыркаю.

– Жду извинений, – вовсю лыбится Мажор.

К полоске финиша приходит Бандит, а следом за ним и дядя Мажора. Оба чем-то крайне недовольны, и я прекрасно их понимаю.

– Трасса твоя, – выдавливаю из себя с превеликим трудом. – И да, извини, я действительно очень дерзкая девчонка… – опускаю голову и тут же не без ехидства добавляю: – Девчонка, которая легко обошла тебя!

Мы с лаэрдом обмениваемся злыми взглядами, а после я иду к райдеру в черном, чтобы поздравить его с победой. Он действительно крут, а я умею признавать свое поражение.

Иногда…

– Ты хорошо катаешь, – говорю я убитым голосом.

Он оборачивается, как-то знакомо улыбается и снимает маску.

– Ты тоже хороша, – говорит лаэрд, в котором я с ужасом узнаю того самого демона, которому накануне вкатила нехилую порцию транквилизатора и бросила на крыше.

Ой-ёй! Вот теперь, Яблокова, ты действительно попала!

В панике оглядываюсь по сторонам. Что делать? Их трое, я одна. Можно попробовать рвануть вниз по склону, но пристегнуть борд я банально не успею. Да и бросать ребят наедине с тремя лаэрдами – тоже край.

Блин!

– Узнала меня, девочка? – с мягкой улыбкой спрашивает лаэрд, и мне почему-то становится безумно страшно даже стоять так близко к нему.

Облизнув пересохшие губы, осторожно спрашиваю:

– Курт?

Мужчина кивает.

– Так вы знакомы? – Вклинивается радостный Димас.

Я честно хочу что-то ответить брату, но встречаюсь глазами с лаэрдом, и на меня находит непонятная оторопь. Телу кажется, что оно все еще скользит вниз по склону, и с каждой секундой скорость становится все выше и выше.

Словно почувствовав этот невероятный спуск вместе со мной, лаэрд едва уловимо качнулся по направлению ко мне. Не знаю, что он хочет сделать – бросить в снег и, заломив мне руки, громко крикнуть, что поймал воришку, а может, просто схватить за шкирятник и сдать властям, но я на всякий случай отскакиваю назад, и внезапное наваждение проходит.

– Ну, не будем мешать вам кататься, – почуяв неладное, максимально дружелюбно говорит Димас, держа борд в одной руке, а другой хватая меня за рукав куртки и утаскивая в сторону.

Я позволяю себя увести, внутренне готовая к тому, что вот сейчас этот странный лаэрд окликнет нас, и тогда придется худо. Как ни странно, мужчины дают нам возможность беспрепятственно спуститься и уйти со склона.

Не к добру такая доброта… Ох, не к добру!

Настроение у нас пятерых сходит на нет, и ни о каком продолжении ни братья, ни приятели даже не заикаются.

День испорчен – это очевидно.

Пока парни грузят борды, я иду в туалет, чтобы побыть одной и подумать. Надо как можно скорее отзвониться куратору. Вениамин Георгиевич, конечно, будет орать – тут и к бабке не ходи. Зато есть маленькая вероятность того, что он подскажет какой-нибудь выход.

Но стоит мне, стянув перчатки, достать из кармана куртки телефон, как мобильник тут же оживает сам.

Подозрительно кошусь на незнакомый номер и почему-то жму зеленую трубку ответа.

– Да-а?

– Неужели никто не объяснил тебе, девочка, что красть у своих крайне неприлично?

Я замираю, моментально опознав по голосу своего собеседника, – это тот самый демон, которого я героически спасала этой ночью, тот самый райдер в темном, что с легкостью обошел даже Димаса.

Если ему известен мой номер, значит, я влипла. Потому что, если ему не составило труда разузнать мой телефон, то о сохранности оставшейся информации можно позабыть.

– Согласна, как-то неправильно вышло… – лепечу я в ответ, щелкая на экране значок диктофона – теперь наш разговор автоматически окажется на сервере управления.

Ну, а дальше…

Что бы ни случилось дальше, у куратора будет информация, где и у кого меня искать, а это уже немало.

– Эва, тебе очень повезло, что Кристоф так сильно занят ликвидацией произошедшей благодаря тебе утечки информации, что не поехал сегодня с нами, – «приободряет» меня Курт.

– Из всех склонов я выбрала тот, который был заказан вами… Разве можно в таком случае говорить о везении?

Мужчина молчит, и мне почему-то очень хочется верить, что он улыбается. Почему? Потому что разозленного демона мне за глаза и за уши хватило вчера.

– Я хочу предоставить тебе шанс все исправить. Так сказать, в счет твоего благородного спасения меня от падения этой ночью.

Подобравшись всем телом, я настороженно оглядываю помещение абсолютно пустого женского туалета и тихо спрашиваю:

– Что от меня требуется?

– В семь за тобой приедет машина. Ты – в платье, туфлях, с прической и обворожительной улыбкой на лице сядешь внутрь и приедешь к нам домой на ужин, где попытаешься объяснить Кристофу причину, подтолкнувшую тебя на воровство.

Ехать куда-то на ужин, тем более в платье и туфлях, да к тому же встречаться с Кристофом Дамиром и что-то ему объяснять, мягко говоря, не хотелось.

– А если нет? – осторожно уточняю я.

– В противном случае в семь ноль одну тебя, твоих братьев, твоих друзей и отца доставят в специальное место, – жестко предупреждает мужчина. – И сомневаюсь, что к ним будут относиться хорошо.

– Это угроза?

– Это реальность, девочка.

В совершенно пустом туалете мне неожиданно становится жутко. Неосознанно выпустив когти, поднимаю голову и смотрю на свое отражение в зеркале умывальника.

Как я могла так проколоться вчера? Почему так смело пошла одна без Кряка, без поддержки извне? Почему не свалила, едва заметив двух лаэрдов на камерах видеонаблюдения? Одним словом – дура!

– В семь, – еще раз напоминает лаэрд немного устало, словно уже битый час до-казывает ребенку, что земля круглая. – И, пожалуйста, не делай больше глупостей, – просит он перед тем, как отключиться.

Ужин

Он встречает меня на ступеньках крыльца, ведущего в трехэтажный коттедж. Весь такой стильный, ухоженный и на редкость солидный даже в обычных черных брюках и тонком сером свитере.

Водитель торопливо открывает передо мной дверцу, я выхожу, делаю большой вдох холодного воздуха и ловлю его неодобрительный взгляд.

– Что? – передергиваю я плечами, ощущая себя на редкость неуютно в коттеджном поселке для олигархов.

– По-моему, ты не умеешь слушать, – рассерженно подмечает мужчина тоном готового к атаке тигра.

Я обижаюсь и деловито показываю большим пальцем себе за спину:

– Туфли в рюкзаке.

Видимо, поставив на мне жирнющий крест, Курт обреченно качает головой и, стремительно развернувшись, молча поднимается по ступенькам.

Что, и даже не попытается отослать меня обратно, чтобы я вернулась вся из себя такая расфуфыренная? Вот это да!

Переступив ногами, обутыми в черные высокие сапожки, неуверенно следую за мужчиной по ступенькам в дом.

Давай, Яблокова! Ты сможешь. Ты не ударишь лицом в грязь перед кучкой зажравшихся толстосумов. Ты с честью пройдешь это испытание и с чистой совестью доложишь Вениамину Георгиевичу об успехе возложенной на тебя операции.

Еще раз мысленно повторяю алгоритм действий, который куратор заставил меня повторить раз шесть, не меньше:

1. Вести себя прилично, как и положено воспитанной девушке моего возраста;

2. Попытаться уговорить Кристофа Дамира спустить мой взлом на тормозах – хотя меня и терзают смутные подозрения, что взбешенный мужчина придушит «крыску» раньше, чем я успею торопливо выговорить: «Простите меня, пожалуйста!»;

3. Отрицать свою причастность к УНЗД…

Ничего не забыла?

Курт оборачивается и с подозрением смотрит на меня.

Блин! Я что, только что шептала это вслух?

– Это же куртка от костюма, – на высокий лоб мужчины набегают задумчивые морщинки. – У тебя нет другой?

Я растерянно останавливаюсь в просторном холле, осматриваю свою черную широкую куртку, предназначенную для катания, и пожимаю плечами.

– Есть, – внутри поднимается обида. Он вообще за кого меня принимает? – Точнее, была, но кое-кто ее порвал.

Курт дарит мне взгляд из серии «девочка, вы несете чепуху» и помогает снять рюкзак.

– По-моему, я упомянул прическу, – как бы между прочим замечает мужчина, глядя на мои распущенные волосы.

– Вы просто не видели платья, – интригующе улыбаюсь я и дергаю молнию вниз.

Лаэрд учтиво помогает снять куртку, окидывает меня с ног до головы оценивающим взглядом и на пару до-о-олгих секунд задерживается на самой декольтированной части наряда.

Платье мне выдали в управлении, когда поминутно хватающийся за сердце Вениамин Георгиевич велел сделать из меня конфетку.

На мой взгляд, просто вопиюще короткое платье «в облипочку» делало меня больше похожей на девицу легкого поведения, чем на конфетку, но мои аргументы никто принимать во внимание не стал.

Верх платья и рукава были выполнены из полупрозрачного белого кружева. Открытый лиф делал большую часть моей груди достоянием любопытной общественности. Лента красного цвета подчеркивала слишком узкую талию. Начиная от шелковой алой полоски, низ платья был сшит из черного стрейча, который сидел на моих нижних девяносто, как вторая кожа. Довершали образ красные лаковые туфли на шпильке, которые пока еще таились в рюкзаке.

Короче, в таком виде меня можно было смело выставлять в зале музея и водить толпы старшеклассников. Ручаюсь, выручка музея моментально скакнула бы вверх…

– Согласитесь, что при таком платье прическа уже не важна, – улыбаюсь я, невероятно гордая тем, что застала Курта врасплох и, кажется, произвела впечатление.

Мужчина поднимает глаза немного выше и смотрит мне в лицо. Долго и чересчур внимательно…

Я ниже всего на полголовы, но, из-за ширины плеч мужчины, кажусь самой себе маленькой моськой, застывшей под взглядом титана древности. Как бы еще лужу от страха не надудонить…

А он все продолжает смотреть!

От неловкости я неуклюже переступаю с ноги на ногу и опускаю глаза.

– Что-то не так?

Лаэрд еще раз оглядывает меня с ног до головы и молча вытягивает руку с зажатым в ней рюкзаком.

– Туфли, – напоминает он.

Ощущая нервозность, вспотевшими руками дергаю молнию и достаю красные шпильки. Оглянувшись по сторонам, замечаю низкий пуфик, сажусь и быстро меняю зимние сапоги на туфли.

Курт все с тем же непроницаемым выражением лица наблюдает за моими неловкими действиями. Вот спрашивается – чего он на меня так глазищами зыркает?

Так, Яблокова, без паники! Проверяем по списку – платье, туфли, прическа… ну, голову же я помыла, значит, будем считать, что прическа тоже есть. Что там еще значилось в перечне? Обворожительная улыбка?

Полностью готовая к исполнению возложенной на меня управлением миссии, я встаю на ноги и растягиваю губы в улыбке, но вместо «обворожительной» выходит нечто растерянное и неловкое.

Облизнув разом пересохшие губы, напрямую спрашиваю у лаэрда:

– Я как-то не так выгляжу?

– С чего ты взяла? – тихо переспрашивает он и снова… смотрит!

Внезапно на меня накатывает острое желание поскорее свалить из этого чересчур богатого для меня дома и оказаться в своей маленькой однушке в тмутаракани, а еще лучше – у папы в Подмосковье.

Так, Яблокова, держись! Еще слишком рано для побега.

Набрав в грудь побольше воздуха, пытаюсь вернуть себе былую уверенность.

– Ну, просто вы так странно смотрите…

И тут на лице мужчины появляется мягкая улыбка.

– Странно смотрю? – переспрашивает он и негромко смеется. – Наверное, ты права, – он замолкает и поднимает с пола мой рюкзак. – Я видел тебя дрожащей от страха на крыше, видел чертовски пьяной в офисе Криса, видел невероятно дерзкой сегодня на склоне… – Курт встречается со мной взглядом. – Просто не ожидал увидеть тебя такой красивой.

Я хмурюсь, пытаясь переварить только что сказанное лаэрдом. Он сказал, что я красивая? Это не слуховые галлюцинации? Он правда так думает? Тра-ля-ля! Я красивая!

Так, стоп, Яблокова! Это банальная вежливость, мужик явно не имел в виду ничего такого!

Но удержать довольную улыбку слишком трудно. Эх, все-таки по женской генетической составляющей еще в пещерные времена потоптались мамонты. Сделай нам комплимент, и мы тут же развесим уши и млеем от счастья.

Но ты же не такая, Яблокова! Соберись!

– На какой крыше? – словно продираясь сквозь вату, потерянно переспрашиваю я.

Мужчина хмурится.

– Ты же сказала, что узнала меня, – в его голосе укор, и я почему-то ощущаю себя так, словно пришла на экзамен без единой шпоры.

– Ну да… – осторожно говорю я, ощущая себя словно сапер на заминированном участке. – Вы были вчера в офисе с Кристофом Дамиром. Но при чем тут крыша?

– Ни при чем, – холодно отзывается он и кивает головой в сторону дверей: – Проходи в гостиную, я сейчас.

Каким-то нервным движением головы откидываю волосы назад и в гордом одиночестве иду сквозь шикарный холл туда, куда меня в вежливой форме только что послали.

Крыша упорно не идет из головы.

Получается, мы виделись с Куртом где-то еще? Я мысленно начинаю перебирать в памяти все крыши, на которых была за последние полгода.

Будучи оперативником УНЗД, я часто присутствовала при задержании вышедших из-под контроля лаэрдов. Обычно получившие полную власть над телом сущности демонов стремились куда повыше, поэтому крыш в последнее время я посетила даже больше, чем в свое время лекций по философии в универе.

Вот только то были вышедшие из-под контроля человека демоны других семей. Дамиры были одними из немногих, кто воспитывал своих детей самостоятельно, не прибегая к помощи управления. И, судя по отчетам, имели большой успех в этом деле.

Все еще погруженная в свои размышления, я захожу в шикарную гостиную и восторженно оглядываюсь по сторонам.

Два дивана и два кресла образуют прямоугольник в центре просторной комнаты; на стенах несколько больших полотен каких-то дико дорогих картин. Слева от входа – массивная винтовая лестница, уходящая наверх, а чуть в стороне просматривается арка, ведущая, по всей видимости, в глубь коттеджа.

Роскошь всюду, куда ни падает мой мечущийся с предмета на предмет взгляд, возможно, поэтому я не сразу замечаю, что не одна.

– Какая приятная неожиданность, – в проеме арки возвышается подтянутая фигура Микаэля.

Он одет в синие джинсы и темно-красную рубашку в крупную клетку. Закатанные до локтя рукава открывают сильные загорелые руки с тонкими витками кожаного браслета на правом запястье.

– А я считал, что это будет обычный скучный семейный ужин, – произносит парень, раздевая меня взглядом.

Я приветливо улыбаюсь, стараясь не расхохотаться в голос.

Дело в том, что пока я наводила марафет у себя в однушке, ко мне нагрянул Кряк, который, несмотря на хмурый вид, обиду в глазах и гипс, все еще числился моим напарником.

Стараясь не встречаться со мной взглядом и держать дистанцию не меньше нескольких метров, Лешка быстро пересказал всю известную информацию по семейству Дамиров.

Про Мика, например, я узнала, что он мой ровесник, выпускник финансового университета при правительстве России, заядлый райдер и тусовщик.

Короче, банальщина, свойственная любому представителю «золотой молодежи».

Зато его демон…

Демон у Микаэля Дамира был «страшненький», и это не мое компетентное решение, а задумчивый вывод Кряка. Заинтригованная столь лестной оценкой напарником Мажора, я сунула свой нос в папку с делом Мика и глянула на фотки его демона.

Со снимка смотрел красноглазый демон-альбинос. В отличие от всех других, у него была абсолютно белая, какая-то прозрачная шерсть, которая не везде скрывала нежно-розовую кожу демона. Про крылья я вообще молчу и тихонько угораю!

Страшненький? Да это же «белый ужас», летящий на крыльях ночи!

Мысленно переименовав Мажора в Снежка, я дарю парню еще одну улыбку, повторяя про себя, словно мантру: «Не ржать, Яблокова. Только не ржать».

Записав улыбку на свой «обворожительный» счет, Микаэль с деловым видом идет в мою сторону.

– Кто бы мог подумать, что под костюмом будет прятаться такая красота, – парень останавливается всего в шаге от меня.

«Кто бы мог подумать, что в теле такого красавчика будет прятаться Белоснежка! – думаю я про себя и вновь: – Не ржать, Яблокова. Только не ржать».

Кряк посоветовал рассеянно улыбаться в те моменты, когда я не знаю, что сказать, или собираюсь произнести какую-нибудь гадость, поэтому молчу и дарю Мажору третью улыбку за вечер.

Как бы у него передозировка от моих обворожительных оскалов не приключилась!

Мика хмыкает и делает приглашающий жест в сторону диванов.

– Если не секрет, где ты умудрилась познакомиться с Куртом? – заводит он светскую беседу.

– Да так… – отвечаю максимально уклончиво. – Пересеклись накануне.

Я усаживаюсь на мягкий диван рядом с Мажором и разворачиваюсь к нему лицом. Предпочитаю видеть лицо своего собеседника, да и входы-выходы лучше держать под наблюдением. Я все-таки сюда не на приятный ужин в обществе друзей-товарищей приглашена, а для выяснения отношений с Кристофом Дамиром.

– Да ладно, – говорит Мика чуть тише и пододвигается. – Думаешь, я не понимаю, что происходит?

Уже с большим вниманием смотрю на парня.

– И что же? – спрашиваю я совершенно искренне.

Словно кот, увидевший банку со сметаной в свободном доступе, молодой лаэрд двигается еще ближе и закидывает руку на спинку дивана.

– Не притворяйся, Ева, – улыбается он с полным осознанием своего превосходства. – У Курта особый пунктик по поводу семьи. Брат никогда не пригласил бы на ужин постороннюю, но ты почему-то здесь.

Делаю невинное лицо и изо всех сил изображаю из себя святую простоту.

– Не понимаю, к чему ты клонишь.

Мажор нахально улыбается, демонстрируя белый ровный ряд зубов.

– Я же сказал – можешь не притворяться, – говорит он. – Семья давно пытается найти мне кого-то в пару. Обычно это милые лаэры – невыносимо скучные и воспитанные. А вот твой бунтарский дух меня, откровенно говоря, цепляет.

Это что же получается, Курт – сводница?

Мне становится смешно, и я опять улыбаюсь.

– Интересно, но я все еще не понимаю, куда ты клонишь.

Лаэрд пристально смотрит мне в глаза и неожиданно подается вперед. Всего миг, и я в его крепких объятьях.

– Давай забьем на скучный ужин и сразу пойдем наверх, – предлагает он с победной улыбкой.

Я ошарашенно хлопаю ресницами, упираюсь руками в грудь парня в попытке вырваться.

– Ты спятил? – угрожающе рычу, позабыв про манеры, и выпускаю клыки. – Отвали от меня, придурок!

Слово «отвали» парень явно не понял, иначе зачем бы еще его рука скользнула под край платья, неприятно обожгла своим прикосновением бедро и поползла наверх.

– Изображаем недотрогу? – он прижимает меня к спинке дивана своей накачанной грудью, лишая возможности отбиваться. – Мне это даже нравится…

Его рука скользит по нейлону чулок, уверенно минует верхнюю полоску кружев и останавливается на небольшом участке голой кожи. Я рычу еще более громко и угрожающе, давая понять, что его поглаживания под платьем не приносят мне ровным счетом никакого удовольствия.

– Я сказала – отвали! – Дергаюсь в очередной раз, умудряюсь вырваться из захвата и быстро вскакиваю на ноги. – Ты точно мозг на склоне отморозил!

Он рывком поднимается с дивана, грубо перехватывает мои запястья и дергает к себе.

– Мне надоело играть! – рычит он, трансформирует челюсть и неожиданно кусает меня в основание шеи.

Клыки легко прокусывают кожу и погружаются вглубь на всю длину. Резкая боль заполняет сознание, по плечу вниз к лопатке струится теплая капля хлынувшей крови. Я рычу от бессилия и боли, коленом пытаясь ударить лаэрда между ног, но, видимо, количество прицельных попаданий было израсходовано накануне в офисе Кристофа Дамира.