Торговля–01. Повести и рассказы о любви

Оргазм не заставил себя долго ждать мы опять кончили почти одновременно. Любовь определенно делала секс еще более невероятной вещью. Даже не смотря на наш очень скудный опыт мы получали столько удовольствия, что сравнить было прост не с чем.

Мы пару минут просто лежали, пытаясь восстановить дыхание.

– Это было так здорово, – прошептала Ася. – Я как будто чувствовала, что и как надо делать чтоб было еще приятней.

– Наверно именно так и было, – я провел ладонью по ее спине. – Это работа моего члена. Я чувствовал, что надо сделать чтоб тебе было еще приятней и вероятно тебе тоже это передавалось.

– Здорово! – Ася приподнялась на мне. – А что я хочу сейчас ты чувствуешь?

Еще бы я не чувствовал, мой член хоть и слегка опал все еще находился в плену ее горячей киски, и я чувствовал, как она слегка пульсирует. Я положил обе ладони на упругую попку Аси и чуть сжал ее.

– Мне кажется или кому-то и два оргазма мало?

– Тебя мне всегда мало! – В голосе Аси прорезались мурлыкающе нотки. – Что ты сотворил с бедной монашкой? Я же стала хуже любой распутной девки, не могу думать ни о чем кроме тебя.

– Значит надо сделать так чтоб и об этом думать уже не могла! – Я резко приподнялся, прижимая девушку к себе и прошептал ей на ушко. – Хочу тебя сзади.

– Ну если хочешь, так возьми! – Игриво произнесла Ася, вставая на четвереньки и покачивая своей красивой попкой.

Передать словами что я чувствовал, когда смотрел на аккуратную попку девушки, покачивающуюся напротив моего, мгновенно затвердевшего члена, просто невозможно. Я с трудом сдержался чтоб не набросится на нее, вместо этого я начал гладить упругие полушария и тереться стволом о ее мокрую киску. Ася сначала просто покачивалась вперед и назад так что член скользил между булочек попки, а потом застонала от возбуждения и удовольствия.

Я отчетливо чувствовал, когда можно ее еще немного подразнить, а когда это уже начнет доставлять пусть и не физический, скорее моральный, дискомфорт. Именно доведя Асю до самого пика возбуждения, я приставил член к горячей мокрой дырочке влагалища и начал медленно входить. Как только головка члена достала до самых чувствительных глубин из груди Аси вырвался громкий стон. Я позволил ей чуть соскользнуть с члена после чего ухватившись за бока резко вбил член назад, от чего девушка чуть сразу же не кончила.

– Ох! Что ты со мной делаешь! – простонала Ася. – Не дразни, просто трахни меня!

Я впервые слышал от Аси такие вульгарные слова, видно наш секс и в самом деле делал ее более раскрепощённой. Мои толчки становились все более резкими, я начал аккуратно мять попку девушки и почувствовал, что это ей очень даже нравится. Она начала очень быстро возбуждаться, и я даже не сразу понял от чего.

Все же я на нее плохо влияю, это мне привыкшему к просмотру порнухи, где народ, что кролики, сношается во все возможные и невозможные дырки, привычен грубый секс. А девушка, бывшая девственница, к такому не привыкла, пусть даже, как она утверждает, та жизнь не ее, но другого опыта ей взять неоткуда. И тут я со своими пусть и чисто теоретическими, но все же довольно разнообразными знаниями и фантазиями.

Я чувствовал, что Асе нравится чувствовать себя, не то чтобы жертвой, скорее объектом грубого, но в тоже время нежного вожделения. Я даже не знаю, как описать словами весь тот сумбур что бурлил в ее эмоциях, просто чувствовал, что можно вести себя немного грубее и это будет ей приятно.

И я в полной мере дал ей то, чего она так страстно желала. Схватив Асю за руки, я заставил ее немного приподняться и с еще большей силой начал таранить ее узенькую киску. Причем почувствовав, что она кончает я не остановился, а лишь увеличил силу и скорость толчков. Спустя менее минуты на девушку обрушился новый еще более сильный оргазм, от которого и мне буквально сорвало крышу.

В себя я пришел, уже лежа сверху на девушке, которую прижал к лежанке грудью. Вот теперь мой боец точно не сможет подняться. Ну по крайней мере в ближайшее время. Я бережно поднял потерявшую сознание девушку и уложил ее на себя. Несмотря на то, что секс в ближайшее время был маловероятен в виду неготовности моего бойца продолжать бой, чувствовать рядом ее горячее тело было очень приятно.

Месть как товар

– Ты хочешь отомстить своему мужу? – я смотрел на нее не отрывая взгляда. – И почему? Хотя, я могу предположить парочку причин. Он тебе изменяет? Или игнорирует?

– Изменяет. И игнорирует. Приходит довольный, как кот. А мне сильно хочется секса, а он засыпает и спит до самого утра.

– И готова за это платить?

– Да.

– Хорошо, ждите напротив стойки администратора, я придумаю, как и что Вам предложить.

Я смотрел на нее и внизу живота разгоралось желание.

И тут к нам подошла широко улыбающаяся Кэти.

– Ну что? – окинула она их вопросительным взглядом. – Освоились? Как вам у нас? Нравится? – ее выговор действительно сложно было понять. Она скорее мурлыкала, чем говорила, имя «Кэти» ей невероятно шло. Аня аж рассмеялась невольно. Девушка-администратор между тем продолжала провокационно улыбаться, покачивая бедрами в такт льющейся из колонок музыке.

– Нравится, – кивнула ей в ответ Аня, расплываясь в ответной улыбке.

– И как вы? – хитровато прищурились кошачьи глаза. – Не надумали еще? – и она кивнула в сторону загадочных дверей. Очередная парочка, чмокнув друг друга, скрылась в их проемах.

У Ани вновь закололи сладкие иголочки в груди. Она вдруг осознала, что ее неудержимо влечет вся эта авантюра, ей очень, очень хочется рискнуть, так, будто она ставит на рулетку в казино и не может уже справиться с дурманом азарта.

Сделав еще глоток коктейля, она вопросительно взглянула на меня, переводя на него стрелки и как бы снимая с себя ответственность, ведь это была его затея со свигнер-клубом.

– Не понравится, сразу уйдем, – сказал я ей взглядом без всяких слов.

– Пошли? – без спроса шевельнулись ее губы.

– А давай! – выдохнул я и, придерживая ее за талию, помог подняться с дивана.

– Вы у нас в первый раз? – кажется, это спросила Кэти.

– Ага, – чуть нервно хихикнула Аня.

– Тогда сначала я провожу девушку, а потом мужчину, – показала она жестом, понять ее было сложно. – Там дальше встретитесь, – пояснила она, кивнув за дверь и объединяя вместе ладони.

– Ну, вперед, малыш. Не бойся, иди. Я буду рядом, если что, – приободрил Аню я. – Жди меня там, в сторонке, и все.

И, решительно выдохнув, так, будто она собралась махнуть стакан водки, Аня отбросила остатки сомнения. Поцеловав в губы, она одним глотком допила свой коктейль и пошла вслед за администратором. Та взяла ее за руку и, ведя за собой, пыталась объяснить что-то. Понять ее было сложно, да и голова у Ани уже слабо варила.

Они зашли в дверь и, пройдя буквально несколько метров по узкому коридору, оказались в хорошо освещенной комнате. Судя по всему, это была переодевалка. Небольшие ячейки-шкафчики с кодовыми замками, стопка халатов на тумбочке в углу и, похоже, душевая с туалетом за полупрозрачной стеклянной дверью.

– Раздевайтесь и набрасывайте халат, – поняла Аня по жестикуляции Кэти. Открыв свободный шкафчик и хитровато прищурившись, та повернулась к ней. Волнение опять подступило к горлу, и Аня почувствовала знакомый внутренний озноб. У нее вновь возникло ощущение, что ей протягивают парашют перед прыжком в манящую бездну. Голова у нее закружилась, и, пытаясь расслабиться, она набрала в грудь побольше воздуха.

– Все нормально, не бойтесь, – видя Анино волнение, ободряюще погладила ее по руке администратор, она, по-видимому, это сказала ей. – Там с мужем и встретитесь, – показала она на дверь в углу комнаты, словно это был выход на какую-то сцену. Сцену, где Ане предстояло сыграть непонятную роль. Она не знала сценария, не представляла этой роли, но что-то неудержимо влекло ее на подмостки, она уже не могла повернуть назад, да и это теперь было бы нелепо.

Чувствуя, что головокружение усиливается, Аня согласно кивнула.

Загадочно улыбаясь, Кэти начала раздевать ее, а она позволяла ей это. Туфли, бюстгальтер, пояс для чулок, сами чулки, стринги, – администратор аккуратно уложила все в шкафчик и накинула халат на голое Анино тело. Между тем, мелкая дрожь стала вырываться наружу, что-то странное творилось с ее головой, какое-то раздвоение личности. Теперь все происходило словно не с ней, а в каком-то эротическом сне, нереальном, мистическом, пропитывающем потом ткань халата, но почему-то Ане очень хотелось досмотреть этот сон до конца, и она безропотно повиновалась Кэти. Ободряюще подмигнув, та взяла ее за руку и увлекла за собой, в сторону второй двери, похоже, ей очень нравилось выводить новичков на сцену. Ноги у Ани плохо слушались, но она покорно шла, стараясь унять дрожь и чувствуя, как по спине бежит капелька пота. Она уже плохо соображала, что происходит, она просто следовала тому, что предусматривал сценарий клуба, она теперь принадлежала этой игре.

За первой дверью оказался небольшой и тоже ярко освещенный предбанник, на противоположном конце которого была еще одна дверь. Они вошли в него, и Анина дрожь усилилась. Она чувствовала, что вот-вот начнут стучать ее зубы. Глядя на нее, Кэти молча улыбалась, она любовалась ее состоянием. Плотно закрыв за спиной входную дверь в предбанник, она вновь с хитрецой подмигнула ей.

– М…мой муж? – голос у Ани теперь тоже дрожал.

– Там, – кивнула на вторую дверь Кэти и выключила свет в предбаннике. Наступила кромешная тьма. Аня замерла от неожиданности, не понимая, к чему это. Между тем, администратор нащупала в темноте ручку второй двери, открыла ее и, обняв Аню за талию, увлекла за собой куда-то дальше в темноту. Сил сопротивляться у нее не было, сон продолжался дальше, она стремительно проваливалась в него, от нее теперь ничего не зависело. Легко подтолкнув Аню в спину, Кэти отпустила ее и внезапно исчезла. Позади чуть слышно хлопнула закрываемая дверь. Оставшись одна в загадочной темноте, Аня не успела даже сообразить, что произошло и где она.

Замерев в растерянности, она не знала, что делать, и боялась пошевелиться. Кровь стучала у нее в висках, а дыхание перехватило. Дрожь стала просто сотрясать ее, а волнение усилилось до предела. Она ровным счетом ничего не понимала и не видела, потеряв ориентацию в пространстве и во времени, но чувствуя, что что-то происходит вокруг.

И ВДРУГ она поняла, что слышит… явные звуки… СЕКСА. Да, именно секса. Отчетливые, недвусмысленные и откровенные. Кто-то постанывал, кто-то шумно дышал, кто-то ритмично шлепал, кто-то всхлипывал и хрипел. Это, вне всякого сомнения, были звуки совокупления, причем любовью занималось несколько человек… Их было… много.

Аня стояла ни живая, ни мертвая, стараясь негромко дышать и не двигаться с места, ошарашено прислушиваясь к этим звукам и… постепенно переставая дрожать. Да, дрожь ее тела стала потихоньку затихать, уходя куда-то внутрь и превращаясь в испарину на коже. Она теперь словно закипала внутри. Голова у нее все сильнее кружилась, а дыхание участилось.

Аня все стояла и прислушивалась к этим звукам, не понимая, что происходит с ней самой, с ее телом и разумом, не соображая, что ей теперь делать. Она была просто ошарашена. Минута, две, три… Она потеряла счет времени в этой прострации, и вдруг какое-то неведомое чувство стало постепенно всплывать в ней. Страх, волнение, любопытство, предвкушение… Сразу все вместе… В сознании ее помутилось, а воздух стал каким-то слишком плотным. Чувство реальности утратилось полностью, и Аня уже была не уверена, что это действительно не сон.

И тут чьи-то руки дотронулись до нее в темноте. Вздрогнув, она поперхнулась воздухом, будучи не способной ни вымолвить слова, ни пошевелиться. Между тем, чуть подождав, руки медленно поползли вдоль ее тела, бесцеремонно ощупывая… Никто ничего не говорил, а у нее самой слова застряли в горле. Сон достиг своего апогея, и Аня не владела самой собой. Мелко-мелко дыша, она вновь начала часто дрожать.

Наконец руки поняли, что она – женщина, и стали развязывать узел ее халата… Дрожь стала усиливаться… Сопротивляться не было сил, а язык по-прежнему не шевелился… Халат соскользнул вниз… или это кто-то снял его, подкравшись в темноте сзади… Дыхание вновь перехватило. Ане показалось, что она сейчас умрет.

Между тем явно мужские ладони стали с любопытством ощупывать ее обнаженное тело, не торопясь, поглаживая, разыскивая, исследуя формы. Плечи, спина, грудь, живот, бедра, вновь живот, грудь… Ее мякоть, округлость, упругость… Пальцы нашли соски, чуть сжали их, помяли, потеребили, убеждаясь в правильности находки… И вдруг те стали в ответ напрягаться… У Ани окончательно помутилось в голове, она не понимала, что с ней происходит, с ее разумом, сознанием, телом. И главное – телом, разум стремительно растворялся в темноте. Оно, ее обнаженное тело, внезапно перестало подчиняться сознанию, отказалось слушать доводы разума, оно стало жить своей собственной жизнью, оно начало стремительно вовлекаться в неведомую игру. Аня по-прежнему не могла говорить… А может, язык стал просто подыгрывать ее телу. Телу, которому не нужны были слова, которое вдруг начало покрываться сладкими мурашками, которое по-прежнему продолжало дрожать, но теперь уже не от страха.

Видно, почувствовав это ее просыпающееся возбуждение, руки становились все смелее и раскованнее, и она ощутила, как в этих невидимых ладонях появилась нетерпеливая жадность. Поясница, бедра, низ живота, ягодицы, лобок… Кучерявая полоска его причесочки – уходящая вниз дорожка любви. Пальцы не стали пробираться дальше в ее промежность, почувствовав, что она инстинктивно сжимает ноги. Никто никуда не торопился, никто никому ничем не был обязан, никто никого не принуждал. Тела сами отдавались телам, и эти звуки начинали сводить с ума.

Взяв Аню за руки, ладони потянули ее вниз. Почему-то у нее не было сил сопротивляться, и колени подогнулись сами. Пол был каким-то мягким и ватным, как будто ее укладывали на огромную кровать… Звуки секса теперь раздавались совсем рядом. Они звучали в ее ушах все сильнее и отчетливее, завораживая, гипнотизируя, продолжая сводить с ума, и она покорно стала опускаться на пол, словно начав тонуть в этом безумном море стонов страсти.

К первым рукам присоединились вторые, помогая укладывать ее на мягкий пол и тоже жадно ощупывая, словно только и ждали появления нового женского тела. Всхлипнув, она попыталась было что-то сказать, но кто-то тут же закрыл ей рот своими губами, заполнив его горячим языком…

…Руки, пальцы, языки, губы, прижимающиеся к ней обнаженные тела. Ее трогали, ласкали, тискали, целовали и облизывали в темноте, и она все сильнее теряла ощущение реальности. Она уже не понимала, сколько человек ее одновременно ласкают, где мужские руки, а где женские, а только начала захлебываться в этом сумасшедшем водовороте ощущений. Кто-то сунул ей в ладонь эрегированный член… И она вдруг почувствовала, что в ней начинает просыпаться похоть. Похоть, которую невозможно было контролировать. Похоть, которая растворила последние остатки разума. Похоть, которой она принадлежала теперь целиком.

Ее тело с готовностью подставляло себя этим безумным ласкам, желание все сильнее закипало в крови, а руки сами стали щупать чью-то наготу рядом, тоже наслаждаясь ею. Член в ее ладони начал деревенеть, рот заполнился горячей слюной, а ноги податливо раздвинулись под чьим-то напором. Ее тело уже откровенно истекало желанием, разогретым невидимым языком.

…Когда кто-то нежно вошел в нее, она уже не помнила.

В какой-то момент всплыло, что она заглотила пульсирующий член, чувствуя, как чьи-то руки нетерпеливо тискают одну ее грудь, а какие-то губы жадно сосут вторую…

Что происходило с ней дальше, Аня не помнила. Ей только показалось, что сквозь туман одурения она услышала приглушенный голос мужа.

– Аня? Аня?! Ты здесь, Аня?! Тебе нравится?

Но ее рот был в это время заполнен, да что она могла ответить теперь?

Потом она ничего не помнила.

Проснулась утром на плече спящего мужа. Приподнялась, огляделась. В комнате было светло от восходящего солнца.

– Привет, – зашевелился, просыпаясь муж. – Ну, как? Отомстила мне?

– Прости меня, – прошептала Аня.

– Ничего страшного. Это я был с тобой и в тебе в темноте. Потому ни ревновать, ни укорять я тебя не смогу, даже если когда-то захочу. Звуки в комнате – всего лишь запись. Пить хочешь?

– Да, – и она бесконечно долго, как ей показалась, любовалась, как он вставал с кровати и шел за соком в баре, потом как нес его ей и наблюдал, как она его пьет…

На реке

Берег реки. Высокие, с голыми ветками, тополя. Тепло-синее апрельское небо. По реке плывут льдины. Река на днях вскрылась, на редкое – один раз в год – явление природы на берегах собираются поглазеть любопытные. Но я на своей «девятке» для экскурсии выбрал место, куда не ступала нога человека. Потому что со мной посмотреть на ледоход приехала Оля, а она замужем, встретить кого-либо из друзей или знакомых было бы совсем некстати. Да и я, хоть это и не так важно, был тоже женат, – тоже ни к чему дополнительные беседы типа: «Ты чего здесь? А в машине кто?». Хотя выезд на речку абсолютно целомудренный. Планов относительно разврата не было никаких. Может быть, когда-нибудь…

Оля работает зав отделом у меня в рекламе и сама – как с рекламного щита. Причём – на любую тематику. Хоть колготки во всю длину, хоть – очки в модной оправе. С ней просто посидеть в машине, посмотреть на ледоход – и то удовольствие. Но облик всё же не располагает к целомудрию. Есть во внешности Оли какая-то лёгкая, едва уловимая, блядовитость, которая по-иностранному называется несколько иначе, потому кажется помягче – sexy. Это – чуть ярче, чем у других женщин, косметика. Чуть короче юбочка. На ней чуть посмелее разрез. А кофточка из тонкого материала, через него бугорками прорисовываются плотные сосочки. Но вся эта провоцирующая откровенность – именно – по чуть-чуть. Не скатываясь к вульгарности, пошлости, безвкусию, либо наглому явному предложению себя мужчине. Всё-таки в тех пределах, за которые нежелательно выходить замужней женщине.

Правда, замужней женщине хочется иногда покидать пределы семьи. Бывает такое у замужних женщин. И, увы, не так уж редко, как о них принято думать. Это ещё вопрос – кто более склонен к полигамии – мужчины или женщины, кому она более необходима. Но женщина – хранительница домашнего очага. На ней держится маленькое государство – семья, и поэтому, давая возможность слабостям или капризам одерживать над собой верх, женщина не афиширует свои победы, либо нечаянные радости. Они умирают вместе с ней.

Я достал шампанское, яблоки, шоколадку. Всё для Оли. Мне за рулём нельзя. Оле можно. Пусть выпьет, поговорит. Оля выпила, достала ментоловые «L amd M», закурила. Начала рассказывать про свою жизнь. Когда женщина рассказывает про свою жизнь – это всё равно, что она перед вами раздевается. Чем больше расскажет – тем больше разденется. Мужчине и делать-то ничего не надо. Только слушать, слушать. Изредка поддакивать. Подливать алкоголь, подсовывать что-нибудь вкусненькое. И не нужно лезть с руками. Придёт время – женщина сама замолчит в недоумении – почему это вы сидите рядом с ней, как истукан, почему не подкрепите своего сочувствия каким-нибудь жестом?

Оля замолчала. Я провёл рукой по её светлым волосам. Приятно пахнут каким-то шампунем. Окунулся лицом в волосы, вдохнул. Достал платочек, вытер с Олиного лица несколько слезинок. Да, в жизни у неё много сложностей… Приоткрыл окно, вытряхнул пепельницу, выкинул огрызки яблок. Повернулся к Оле, приблизился к ней лицом, щекой коснулся щеки. Левой рукой направился выражать сочувствие: стал расстёгивать третью и последующие пуговички на кофточке. Первая и вторая уже были расстёгнуты самой Олей ещё дома у зеркала просто для красоты. Ну вот, ошибся: думал, что на ней нет лифчика, а это такой лифчик. С открытым верхом. Кабриолет. Оля задышала, губы приоткрылись, как будто ей не стало хватать воздуха. Пора оказывать первую помощь. Я накрыл их своими губами, и у меня, отнюдь не новичка в чрезвычайных ситуациях, чуть не поехала крыша: так жадно, жарко прильнула ко мне женщина. Так требовательно трепыхнулся и, бесстрашно скользнув по зубам, проник к нему в рот её язык, пропахший шампанским и табачным дымом. Приличия уже требовали проявить интерес к тому, что у неё под юбкой. Можно через боковой разрез. Есть ещё пуговицы посередине, можно расстегнуть и растворить половинки юбочки, как страницы модного журнала… О! Здесь тоже сюрприз! Комбидресс. Этот кросснамбер женщины надевают, чтобы заинтриговать мужчину. Когда мужчина полагает, что до самого сокровенного осталась совсем ерунда, какое-то кружево на резиночке, или кусочек шёлка, его ожидает препятствие, которое в данный момент, когда мозги практически отключены, кажется совсем неодолимым. Он никак не может найти резиночку, на которой должен держаться шёлк, или какая другая женская тряпочная помеха. Нервно, торопливо он шарит по телу женщины, ища спасительной зацепки, но её нет. Ему начинает казаться, что его подруга нарочно себя зашила в плотно облегающий от сосков и до самого низа эротический наряд. Наглухо. А в это время женщина, зная, конечно, что от судьбы всё равно не уйдёшь, с тайной улыбкой прислушивается к ищущим пальцам своего избранника. Когда бы он ещё её так и кругом потрогал, если бы не комбидресс! Уже бы давно… Наконец, лукавая обольстительница находит, что, довольно, не перегнуть бы палку, которая уже готова сломаться. Она берёт руку мужчины и опускает её чуть дальше вниз, куда он сам из-за волнения никак не попадал. И… помогает ему нащупать и расстегнуть потайные крючочки…

Я сразу разгадал и оценил Олину хитрость. Для приличия поискал несуществующую резиночку на талии, погладил животик, попутно приласкал торчащие из комбидресса сосочки. Потом рука скользнула вниз и легко сняла с петель охранительные крючки. Коснулся… В это мгновение Оля вынула язык из моего рта и шепнула: «Откуда ты всё это знаешь?». – «Так… мужики рассказывали» – машинально ответил я. Пальцы уже обследовали поверхность, освобождённую от корсетных препон. По всем признакам, Оля этого уже ждала. Пальчиком я проник внутрь. Глубже… Ещё… Можно теперь попробовать подключить второй… Ещё глубже… Кончиками пальцев услышал впереди упругое препятствие, что-то вроде баклажанчика или основания огурчика. С ним нужно поработать… Я тактильно обработал, поиграл с огурчиком. Потом прошёлся по гофрированной передней стеночке. Оля застонала закрытым в поцелуе ртом. Ага… Интересный выступ… Я медленно, потом всё убыстряя темп, стал проводить кончиками пальцев по передней стеночке, упираясь в эту внутреннюю загогулинку… Оля вскрикнула, вцепилась в меня обеими руками, задёргалась навстречу ласке… Потом затихла… Я поцеловал её лицо, брови, закрытые глаза. Чуть позже помог достать сигарету, прикурил… Шампанского не осталось, осталась «Кола». Вместе попили «Колу». Оля застегнулась, открыли запотевшие стёкла машины. Ах, да! Ведь на реке ледоход. Выйдем, просмотрим? Да, конечно. Надели плащи. Вышли. Полное безветрие, только шумит река. Сталкиваются в воде льдины, шуршат, проплывая мимо, комья мокрого снега. Я обнял чуть уставшую женщину. Она прижалась так, как будто давно хотела стать моей частью и вот, наконец, соединилась.

– Знаешь… – Оля хотела что-то сказать и вдруг чего-то застеснялась. Потом всё-таки продолжила: – Я в пятницу работу раньше заканчиваю. Мне бы хотелось… Ты не мог бы меня встретить? С цветами. На проспекте Победы, где-то около шести?..

Её руки стали искать, где расстёгивается мой комбидресс, то есть, джинсы. Но тут я запротестовал. Нет, не нужно, не нужно мне никаких благодарностей! Всё было хорошо, давай просто поцелуемся, посмотрим на ледоход… Но Оля не понимала. Она не хотела оставаться одна со своей радостью. Она хотела, чтобы я… тоже…

Вообще-то я, будь то в какое другое время, был бы и совсем не против. Оля мне очень нравилась, но сегодня, именно сегодня, я не мог. И не потому, что не мог, а потому, что обязан был вечером исполнить супружеский долг и собирался предстать перед женой, так сказать, с полным боезапасом. У нас в семье стало доброй традицией отмечать окончание месячных у жены маленькими домашними оргиями. Ни тебе презервативов, ни колпачков, ни таблеток! В любой момент, в любом месте – в ванной, на балконе, на кухонном столе, упавши в жирный праздничный торт, в морозном подъезде на батарее, при ярком свете дня – на заросшей травой могилке на городском кладбище, за городом – в скирде соломы, на виду у механизаторов, борющихся за урожай, не думая несколько дней о тех опасностях, которые на каждом шагу подстерегают всякую молодую пару.

Но не говорить же обо всём этом Оле! Обидится. И сдаваться нельзя: какой же он будет иметь вид вечером после этого? А руки Оли уже в моих брюках, они уже достали… Только не это! Ну, что ты будешь делать… Не выдёргивать же!.. Обидится. Она же от всего сердца… В общем, перестал я контролировать ситуацию.