Чёрный археолог: Чёрный археолог. По ту сторону тайны. Конец игры (сборник)

– Раньше доводилось? – поинтересовался парень с неприкрытым намеком.

– Да, в седле держаться умею, – подтвердила моя напарница. – Когда в школе училась, даже в секции занималась. Жаль, что очень не долго – слишком дорого это для нашей семьи было. На Босуорт-Нове конкур вообще экзотика, удивляюсь, как родители вообще меня к лошади подпустили.

– Ну, здесь вас никто в желаниях ограничивать не будет, госпожа, – снова улыбнулся служитель. – Вы уже кого-то выбрали?

– Да, вон та лошадка, – Женя остановилась у загона, в котором скучала лошадь рыжей масти. Или как там правильно у лошадников называется. – Мне она показалась грустной. Застоялась, бедненькая.

– Хороший выбор, госпожа. Ее зовут Звездочка.

– Я так и думала, – рассмеялась Евгения. – С такой меткой на лбу на другое имя рассчитывать трудно. Можно?

– Заходите, – служитель с готовностью распахнул стойло, пропустив клиентку вперед. – Если вы намерены выйти в манеж, нужно будет переодеться, госпожа.

– У меня с собой ездового костюма нет… – растерялась Женя. – Черт!..

– Не переживайте, отель предоставит вам необходимую экипировку, госпожа. Прошу за мной.

Парень деликатно вытеснил Евгению Сергеевну из стойла, вернул на место перегородку и увлек мою помощницу к раздевалке – ничем иным помещение с множеством стандартных шкафчиков быть не могло. Я с ними не пошел, справедливо рассудив, что делать там совершенно нечего. Подглядывать за Женькой, разве что. Вместо этого я пересек конюшню и вышел через широкие ворота на обширный выгон, отгороженный от парка невысоким заборчиком. Видимо, это и был тот самый манеж, про который упоминал служитель. Здесь обнаружилось несколько удобных лавочек, и я с удовольствием расположился на одной из них. Расслабился, подставив лицо ласковому солнцу – дело за полдень, но не жарко, вот что значит умеренный климат. По-прежнему тянуло в сон, но вздремнуть не удалось – очень скоро мимо меня процокала копытами лошадь и прошла оживленно о чем-то спорящая парочка. Евгения Сергеевна по примеру служителя облачилась в кавалерийские бриджи, высокие сапоги и просторную рубаху на шнуровке. Надо сказать, и в этом наряде она выглядела весьма неплохо. Парень-конюший взял кобылу под уздцы, и Женя одним слитным движением взлетела в седло. Рассмеялась довольно, чуть тронула лошадь каблуками за упругие бога, и та неспешным шагом потрусила вдоль изгороди. Служитель через некоторое время бросил узду, отпустив подопечных в свободное плавание, но из манежа не ушел, страховал на всякий случай. Помощница же моя, казалось, попала в родную, но несколько подзабытую стихию – покачивалась в стременах, приноравливаясь к темпу, и прямо-таки лучилась счастьем. Чуть пообвыкнув, она пустила кобылку галопом, так что меня обдало опилками, когда неугомонная всадница пронеслась мимо. Н-да, судя по всему, это надолго…

Дождавшись, когда разгоряченная Евгения снова окажется рядом, я привлек ее внимание взмахом руки и сообщил:

– Пройдусь. Меня не жди.

– Хорошо, босс, – кивнула она. – Может, все-таки прокатитесь?..

– Не, даже не уговаривай!

Легонько хлопнув лошадь по крупу, я неторопливо направился к конюшне.

Оказавшись в парке, предался раздумьям – куда теперь? Не придумав ничего толкового, просто побрел по тропинке, не особо заморачиваясь с выбором направления. Тихая прохлада настраивала на философский лад, и вскоре я потерял ощущение времени – просто шел, вдыхая полной грудью пропитанный ароматом хвои воздух, и наслаждался неожиданным покоем. Давненько мне так хорошо не было. Все-таки угадал дражайший шеф с подарком…

Очнулся я, когда тропка заметно пошла под уклон. Повертев головой, выяснил, что оказался в не очень глубоком овражке с довольно крутыми склонами, поросшими кустами. Камни под ногами выглядели древними, но чувствовалось, что по тропе часто ходят и периодически за ней ухаживают. Заинтересовавшись этим фактом, побрел дальше, пока не наткнулся на потемневшие от времени тории. Уже начиная что-то понимать, шагнул под деревянную арку. Так и есть – чуть дальше, в распадке на берегу крошечного озерца возвышался идеально вписанный в ландшафт храмовый комплекс – два деревянных здания под общей крышей, с одной стороны приподнятые над землей на сваях, а с другой опирающиеся на склон овражка. В хайдэн – зал для молитв – вела неширокая лестница. Рядом с ней обустроенный родник с выложенным из дикого камня руслом и непременным ковшиком для омовений. Не желая лезть в чужой монастырь со своим уставом, я подхватил ковш за длинную деревянную ручку, зачерпнул воды из ручья и ополоснул руки. Погонял пригоршню студеной водицы во рту, аккуратно сплюнул в сторонку и в полном соответствии с ритуалом хараи – символическим очищением – омыл ручку ковша, дабы следующий посетитель воспользовался чистой посудой. Постоял немного, освобождая разум от суетного и недоброго. И если со вторым проблем не возникло – настрой с обеда был соответствующий, то с первым пришлось попотеть – как назло вспомнилась Евгения Сергеевна, да и дражайший шеф вдруг ни с того ни с сего на ум пришел. Мысленно плюнув, поднялся по лестнице и прошел во второй зал – хондэн, жилище местного божества-ками. Постоял немного у алтаря, скрывающего синтай – «тело ками», окинул задумчивым взглядом колокол, призванный привлекать внимание духа, но звонить все же не стал. Интересно, как местного ками зовут? Впрочем, какая разница. От духов мне пока что ничего не надо, предпочитаю сам себе помогать. Главное, чтобы кто-нибудь из них не взялся мне вредить, хоть по собственной инициативе, хоть по чьей-то просьбе. А, духи? Можете мне такую малость дать? Просто возможность самому определять свой путь? Разве я много прошу? Молчите? Ладно, расценим это как знак согласия…

Вернувшись в хайдэн, я присел на циновку в полутемном углу. Закрыл глаза. На душе было легко, будто я наконец выплеснул все накопившиеся беды на понимающего и внимательного слушателя. Вот чем мне синтоизм нравился, так это отсутствием строгих канонов. Даже мой мысленный «наезд» с точки зрения синто вполне можно было расценить как молитву. Энергетика, опять же, положительная… Хотелось просто сидеть, ни о чем не думая, отринув все соблазны окружающего мира. В такие моменты начинаешь понимать, что движет людьми, добровольно уходящими в монастыри. Жаль только, что мне это не светит. И винить некого, кроме себя самого. Сам полез, сам нарвался, сам ответил. Еще легко отделался. И самое мне теперь место на корабле авантюристов. Ниже опуститься можно, но это уже совсем край будет, после которого только в петлю лезть. А нельзя. Грех страшный. Значит, придется и дальше существовать, транжиря жизнь на побегушках у всяких подозрительных личностей. Каких-то пару месяцев всего у Пьера на службе, а сколько уже статей уголовного кодекса по мне плачет?! Лиха, как говорится, беда начало. Твою мать! И чего разнылся?! Сам хотел из болота вылезти, вылез, радуйся! Еще и Женьку втянул… А, чтоб вас!

Я с силой вбил правый кулак в левую ладонь, но облегчения не почувствовал: волна ярости привычно затуманила разум, толкая на страшное. Я еще мельком подумал, что странно – не далее как вчера в роскошной драке поучаствовал, не должно было приступа случиться так рано – и в этот момент мне на плечо легла крепкая рука. Я дернулся было, но неизвестный легко удержал меня на месте. По телу растеклось непонятное тепло, и яростная волна вдруг схлынула сама собой. Я медленно выдохнул, расслабляясь, и открыл глаза.

Рядом со мной стоял сморщенный как печеное яблоко старик в традиционном белом кимоно священнослужителя-каннуси. Седой как лунь и какой-то одухотворенный, что ли… Как будто светится святостью, пардон за тавтологию. Я моргнул, и еле заметный золотистый ореол исчез. Понятно, глюки. Хотя аура у него наверняка мощная.

– Тебя что-то беспокоит, – даже не поинтересовался, а скорее констатировал священник. – Что ты искал в жилище ками?

– Честно говоря, не знаю, – пожал я плечами. – Захотелось войти. У вас здесь уютно. И спокойно. Не то что в городе.

– Ты гайдзин, но кое-какие наши обычаи знаешь. – Старик склонился надо мной и пристально посмотрел мне в глаза. – Твой дух неспокоен. Ты ищешь.

– Что ищу?

– Если этого не знаешь ты сам, как это может быть известно мне? – усмехнулся священнослужитель. – Тебя гложет совесть, как мне кажется. Есть повод?

– А у кого их нет? Только у святых…

– Думаешь? – Усмешка у старика получилась грустная, но развивать тему он не стал, вместо этого присел напротив.

Помолчали. Потом я все-таки решился:

– Мне кажется, что я непреднамеренно повлиял на судьбу другого человека. Не самым лучшим образом, надо сказать. И я это понимаю, и знаю, что поступаю неверно. И всем сердцем хочу это исправить. Беда в том, что этот человек считает, что поступил я как раз правильно. И даже благодарен мне за это. Что мне делать?..

– Человек обретет согласие с божествами и Буддой, если сердце его будет прямым и спокойным, – произнес священник. – Если сам он будет честно и искренне уважать тех, кто выше его, и проявлять сострадание к тем, кто ниже его. Если он будет считать существующее существующим, а несуществующее – несуществующим и принимать вещи такими, какие они есть.

– Это однозначно не про меня, – хмыкнул я. – Окружающие меня люди зачастую открываются со временем не с самой лучшей стороны. Честно и искренне уважать их весьма непросто. А принимать вещи такими, какие они есть, мне не позволяет совесть. Плохой совет, старик.

– Это сказал один из основателей моей религии, человек по имени Соун, – пояснил мой собеседник. – Очень давно. Но я с ним согласен. Другое дело, что в нашем несправедливом мире этого добиться весьма сложно. Тут нужно или и впрямь быть святым, или сбежать от реальности. Спрятаться, как я когда-то. Но ты задаешь себе правильные вопросы, так что надежда есть.

– Спасибо, святой человек. – Я поднялся на ноги, поклонился собеседнику и, не оглядываясь, двинул к выходу.

Глава 6

Система HR 7722, планета Сингон,

национальный парк «Сёриндзи», 4 июля 2541 года, вечер

Любите ли вы баню так, как люблю ее я? Риторический вопрос, ясен пень. С моим образом жизни чаще всего приходилось довольствоваться душем, и не всегда горячим, а в парилку попадал и вовсе раз в год по обещанию. Так что возможности хорошенько отмокнуть я не упустил. И пусть вместо нормальной бани с полком, каменкой и предбанником с накрытым столом наличествовала лишь традиционная японская фуро, пусть парку тут не поддать, но хорошо-то как!

Признаюсь, искал я это место целенаправленно. Ну не могло такого быть, чтобы в сверхдорогом винтажном отеле этот важный компонент отсутствовал. Собственно, далеко идти и не пришлось – о-фуро, как ее назвал служитель, обнаружилась на задах моего персонального «бунгало», на моей, кстати, половине, что не могло не радовать. За день я порядочно утомился – после посещения синтоистского храма на меня напала меланхолия, и я еще часа три бродил по сосновому парку, нигде надолго не задерживаясь. Общаться ни с кем не хотелось, и персонал, чутко уловив мое настроение, на глаза старался не попадаться. Евгения Сергеевна настолько увлеклась любимой игрушкой, что пересеклись мы лишь за ужином. Потом все тот же парень-конюший увел ее на вечернее представление – пялиться на чудеса самурайской джигитовки, если можно так выразиться, а мне захотелось расслабиться. Славный японский обычай вспомнился весьма кстати, и вскоре я обнаружил искомое.

Вообще говоря, обычная сосновая бочка смотрелась бы аутентичнее, но такая нарочитая простота не вязалась с имиджем отеля, так что «ванная комната» в пристройке с бамбуковыми стенками была обставлена с некоторым даже шиком: неизменный мини-садик с «дикими» растениями на замшелых валунах, круглый фонарик на дубовой колоде, кафель «под камень» и непосредственно сама ванна. Даже, я бы сказал, миниатюрный бассейн, облицованный гранитом или чем-то, весьма на него похожим – серым по стенкам и дну, красным по бортику. Скорее всего, какой-то местный минерал, но, учитывая статус отеля, могли и на доставку потратиться. Удовлетворенно хмыкнув, я наведался в душевую кабинку, расположенную тут же, буквально в паре шагов, торопливо избавился от одежды и долго и с наслаждением смывал пот и пыль укромных тропок. Постоял немного под горячей, едва тело терпело, водой, облачился в найденную здесь же чистую набедренную повязку и быстро прошлепал по холодной плитке к фуро.

От прозрачной глади поднимался пар, и я для начала опасливо попробовал воду ступней. Цыкнул, обжегшись, но ругательство сдержал – для фуро это вполне нормально. Градусов так сорок, навскидку. Осторожно шагнул на ступеньку из цельного куска камня, заставил себя стоять спокойно: по натруженным ногам разливалось тепло, в кончиках пальцев покалывало. Предельно медленно, давая телу привыкнуть, погрузился по пояс – обычно глубина таких ванн в районе метра, не больше. Постоял, чувствуя, как по спине и груди бегут мурашки, и осторожно уселся на дно у дальнего края, блаженно вытянув ноги. Из воды торчала только голова, кололо теперь уже все тело, но приятно. Тем более что скоро это прошло, осталась только блаженная слабость во всех мышцах. Да еще натруженные ноги гудели. Ох, благодать!.. Я закрыл глаза, отдавшись ласковым объятиям горячей воды. Мелькнула мысль, что неплохо чего-нибудь ароматического плеснуть, но тут же растаяла – даже пальцем пошевелить лень. Кайф, чистый и незамутненный. Давно мне так хорошо не было…

Не знаю, как долго я пребывал в своеобразной отключке, но вывело меня из этого состояния появление Евгении Сергеевны. Собственно, я ее и не заметил, пока она сама не подала голос:

– Босс, к вам можно?

Возвращение из мира грез на грешный Сингон было резким, но неприятным его назвать язык бы не повернулся. Я и раньше подозревал, что моя помощница стройняшка, но не представлял, до какой степени – ни капли лишнего жирка, вся подтянутая, с удивительно гармоничной, но при этом не гипертрофированной мускулатурой. Тело опытной спортсменки, я бы сказал. Между тем за тренировками Евгения замечена не была, по крайней мере, мной и на борту. Н-да. Бикини-одно-название практически ничего не скрывало, но и за рамки приличий облачение девушки не выходило. А эти капли на покрытой зябкими пупырышками коже – вообще нечто. На пляже бы все мужики глаза сломали, однозначно. А здесь и сейчас зритель один – я. Под набедренной повязкой подозрительно шевельнулось, и я поспешил отогнать фривольные мысли – не хватало еще опозориться.

– Босс, мне холодно.

– А другой ванны тут нет? – предпринял я безнадежную попытку отмазаться.

– В том-то и дело, – вздохнула моя помощница. – Я тихо посижу, как мышка. Обещаю не приставать.

– Залезай.

Я снова запрокинул голову, закрыв глаза, но от былой неги не осталось и следа. Присутствие молодой и, чего греха таить, весьма соблазнительной особы в непосредственной близости, да еще и в таком виде, не на шутку напрягало. Все-таки я нормальный гетеросексуальный самец, и реакция у меня случилась соответствующая и, хм, весьма стойкая. Твою мать! Я торопливо поджал колени, чтобы не спалиться ненароком.

Женя между тем осторожно забралась в ванную и довольно бесцеремонно – на мой, конечно, взгляд – расселась рядом, заставив меня потесниться. Вытянула ноги, охнула и блаженно прищурилась.

– Хорошо-то как!..

Угу, было еще совсем недавно.

– А вы хитрец, босс. Тут такое чудо, и молчали…

– Тебе некогда было, джигитами любовалась, – огрызнулся я, разозлившись на себя самого за неожиданную вспышку ревности. – Отвлекать не решился.

– Да, это было красиво… – мечтательно протянула Евгения. – Мне так никогда не научиться… А как они из луков стреляли!..

– На ходу, что ли? – недоверчиво хмыкнул я.

– По-всякому. Босс, вы в этих восточных штучках разбираетесь, как это называется?

– О-фуро, традиционная японская баня.

– Да я не об этом, я про лучников.

– Кюдо, – глубокомысленно изрек я, торопливо восстанавливая в памяти все, что знал о «пути лука». – Старинная самурайская забава. Одно время была чуть ли не популярнее кэндо.

– Красиво, – снова повторила девушка. – Здесь вообще все красиво. И все по правилам. Каждый шаг как будто расписан.

– Вообще-то, так и есть. Сингон планета, можно сказать, патриархальная, традиции здесь чтут, а в тематическом национальном парке так вообще ками велели.

– Кто? – Женя повернулась ко мне, пустив по водной глади мелкие волны. – Разве японцы не буддисты?

– И это тоже. Но вообще-то их официальная религия – синто. Я же тебе рассказывал.

Я прикрыл глаза, чтобы не встречаться с соседкой взглядом, но помогло плохо – разыгравшееся воображение рисовало соблазнительные сцены весьма фривольного содержания.

– А, да, помню.

– Ками – это такие мелкие божества, скорее даже духи. Бывают духи природных явлений, духи каких-то предметов, например, камня или дерева, духи какой-то местности – горы или леса…

– Окей, босс, я поняла.

Н-да, что-то занесло меня. Мелю чепуху всякую и остановиться не могу. Оно, впрочем, и понятно – совсем не так я себя сейчас вести должен. И Женька от меня совершенно другого ожидает. Да я бы и сам с удовольствием, да вот только отменно не вовремя вспомнился давешний старец-каннуси. Что я там ему про совесть втирал? Вот то-то!

– Босс?..

По тихому плеску и легкому волнению на поверхности воды я понял, что девушка встала со своего места, а потом почувствовал ее дыхание на своем лице. Поднял веки и еле сдержался, чтобы не зажмуриться вновь – взгляд мой уперся в туго обтянутую лифом грудь. Женя склонилась надо мной, но не касалась, упираясь руками в бортик ванны. Едва удержавшись, чтобы не обнять ее за талию, сфокусировался на лице. В глубине ее глаз пылали загадочные огоньки. Я такие уже видел, не далее как вчера ночью. Губы чуть приоткрыты, грудь учащенно вздымается, ожидание во взгляде – чего тебе еще, Гаранин, надо? Идиотина пустоголовая!.. Ты ведь и сам этого хочешь! Вожделеешь! Взорваться готов от страсти! Скотина похотливая!!!

– Извини, не могу, – еле слышно просипел я и отстранился насколько смог.

Признаться, получилось не очень – назад сдвинуться не давал бортик, а с боков ограничивали Женины руки. Чуть дернешься, и она сверху навалится, уже безо всякого умысла, просто в соответствии с законами физики. Блин, ну что за бредятина в голове!

– Глупый ты, Паша!.. – Самая желанная на свете девушка сокрушенно покачала головой, потом вдруг на мгновение мягко коснулась губами моих губ, отстранилась: – Но хороший…

Ага, а еще упрямый. Дебил. Вот что это только что было? Какое, на фиг, «не могу»?! Могу, и еще как могу! Но не должен, вот в чем беда…

– Спокойной ночи, босс.

Евгения Сергеевна выпрямилась во весь рост, улыбнулась грустно и вышла из ванны. Струи воды, стекавшие по гладкой коже, заблестели в лучах фонаря, капли гулко пробарабанили по гранитной плитке, и волнующее видение растаяло, как туман на рассвете.

– Да, Павел Алексеевич, сильнее накосячить еще надо постараться… – задумчиво протянул я вслух. А чего шифроваться? Поздно. – Обиделась, как есть обиделась…

Спал я в ту ночь плохо и беспокойно. Хотя, казалось бы, поступил по совести. Врет, видать, поговорка. Или старик-каннуси прав?

Система HR 7722, планета Сингон,

Новый Токио, 5 июля 2541 года, день

С утра на глаза Евгении Сергеевне я постарался не попадаться, даже позавтракал в спальне. А потом напряг Попрыгунчика на предмет поиска карты национального парка, разыскал вчерашний храм и проторчал там часа три. Седой священнослужитель так и не появился, а молодой служка быстро потерял ко мне интерес, как только удостоверился, что молитву я заказывать не хочу. Впрочем, нет худа без добра – в спокойной обстановке сотню раз обдумав вчерашнюю ситуацию, мысленно несколько раз перегорев, в конце концов я сошелся с собственной совестью на том, что она у меня весьма своеобразная – сначала заставила отказать девушке, а потом поедом есть за то же самое начала – а потому можно ограничиться полумерами. То есть попросту сделать вид, что ничего вчера не было. Видимо, Женя пришла к такому же решению, потому что за обедом вела себя подчеркнуто вежливо и относилась как подчиненная к начальнику. Потом был перелет на аэробусе обратно до космопорта. Места опять были рядом, но я сделал вид, что дремлю, соответственно, и проблем больших не возникло. А вот в глайдере прикинуться шлангом уже не вышло – я сидел за штурвалом, Евгения рядом старательно пялилась в боковое окно. Весь путь до корабля прошел в неловком молчании, и лишь когда аппарат раскорячился в магнитных захватах, и мы выбрались из салона, я окликнул девушку:

– Женя…

– Да, босс?

– Нет, ничего…

Проводил задумчивым взглядом стройную фигурку до лифта, и вздрогнул от хлопка по плечу.

– Ты чего дергаешься? – удивился неслышно подошедший и поприветствовавший меня таким нехитрым способом Эмильен. – Поругались, что ли?

– Да вроде нет…

– А чего так неуверенно? Ты это кончай, патрон слабых да угрюмых не любит.

– Да класть!..

– Точно, поругались! – заключил Эмиль. – Не переживай, дело молодое. Поверь моему опыту, после хорошей ругачки и мириться стократ приятнее.

Я в ответ на это лишь махнул рукой и поплелся к гостеприимно распахнутой кабинке лифта. В родной каюте, ставшей вдруг удивительно тесной и давящей на психику, переоделся в привычное, пристроил планшетник с Попрыгунчиком рядом с терминалом, шутливо козырнув на благодарное шипение мультяшного Тау, и рухнул на тахту. Делать ничего не хотелось, но и просто лежать, разглядывая потолок, приятного мало. Впрочем, долго скучать не пришлось – ожил настенный дисплей, с которого на меня строго глянул дражайший шеф.

– Прибыл уже? – громыхнул Пьер, и я поспешил сбавить звук акустики. – Чего смурной какой?

– Да так…

– Ладно, ваши дела, – отмахнулся патрон. – Через час будь готов на выход. Форма одежды парадная, и на сей раз я не шучу. Поедем в гости к серьезному человеку.

– Вдвоем?

– Нет, Хосе водилой и еще пара человек из команды суперкарго, – внес некоторую ясность Виньерон. – Все, готовься.

Экран погас, и я задумчиво присвистнул – чего-то на этот раз неугомонный шеф придумал? Сложить два и два труда не составило, зуб даю, эта поездка связана с нашими недавними похождениями в ночном клубе «Сакура». А если еще припомнить обстоятельства встречи с неким господином Нобору и его реакцию на интересовавшую Пьера персону, то можно и вовсе далеко идущие выводы сделать. Началось, похоже. И если раньше у меня еще была возможность сойти, так сказать, с поезда, то теперь… А тут еще Женька, чтоб ее! Стоп-стоп-стоп. Охолони, приятель! Что-то зачастили приступы. Не к добру это. Некстати вспомнился военврач и его последнее напутствие перед самой выпиской – беречь психику и опасаться рецидива. Интересно, как это возможно в моих условиях?.. Ладно, нечего время терять.

На уже набивший оскомину третий стартовый «пятак» я явился при полном параде – спасибо Евгении Сергеевне, прикупленный костюмчик, что называется, сидел. Даже самому понравилось, когда облачился в обновку и глянул в зеркало. Дополняли образ белоснежная водолазка и до блеска начищенные классические туфли, в которых я не уступал в элегантности горячо любимому начальнику. По крайней мере, мне хотелось так думать. Впрочем, реакция Хосе говорила сама за себя – он окинул меня удивленным взглядом и показал большой палец, дескать, так держать. Отиравшиеся тут же шкафоподобные парни из Эмильеновой свиты, которых я знал только в лицо, отнеслись ко мне равнодушно, зато явившийся несколько позже остальных дражайший шеф метаморфозу оценил:

– Ну, наконец-то! Хоть на человека стал похож. – И сунул мне в руки казенного вида планшетник: – Держи, для солидности. Можешь не рыться, он пустой. И вообще, не включай без команды.

– Слушаюсь, патрон.

– Все готовы? Погнали…

На сей раз Пьер решил воспользоваться отбитым у мафиози на Босуорт-Нове навороченным аппаратом, что меня, в общем-то, не удивило – в стандартный глайдер мы все элементарно бы не поместились. И так пришлось тесниться, особенно не повезло мне – я оказался зажат между массивными тушами Эмильеновых ребят. Судя по всему, им предстояло сыграть роль туповатых дуболомов-охранников, тогда как я выступал в роли секретаря-референта. Пиджаки ребят топорщились под мышками, не слишком сильно, но от внимательного взгляда наличие оружия не ускользнет. У Хосе тоже наверняка ствол припасен, а вот насчет Виньерона не уверен, но, вроде бы, кроме трости ничего нет. Шеф всем своим видом излучал уверенность, которая невольно передалась и нам. Свита получилась в самый раз для знающего себе цену деляги от транспортного бизнеса. Похоже, и впрямь намечалась обычная деловая встреча.

Летели долго, почти два часа. Скоростной трофейный глайдер за это время оставил под днищем почти четыре тысячи километров к северу от столицы планеты, и в конце концов мы оказались над морем, покинув пределы терраформированного материка. Впрочем, далеко от береговой линии не удалялись, конечной точкой маршрута оказался крошечный – километров пять в поперечнике – остров в обширном заливе. Хосе дал над ним «круг почета», выискивая место для посадки, и мне удалось довольно хорошо рассмотреть клочок суши. Остров, по сути, одна большая скала, с высоты птичьего полета выглядел, прямо скажем, бедно: обрывистые берега с трех сторон, и лишь с четвертой, обращенной к материку, более-менее пологий, но испещренный фьордами. Блеклая растительность концентрировалась в основном вдоль краев плато, занимавшего всю «верхушку», а в середине раскинулась обширная терракотового оттенка плешь, испещренная замшелыми каменными останцами, похожими на яйца динозавров, только на порядок крупнее. Суровое, в общем, место, но по-своему красивое. Хотя жить бы я тут не стал.