Абьюзер

– Зачем ему? – хотелось конкретики.

– Ужин у тебя, – тихо ответила она, стараясь не видеть мой взгляд в отражении зеркала. – Он придет. У всех здесь первый всегда Давид.

– В каком смысле первый? – скривилась я, явно уже понимая ответ на свой вопрос.

– Глупо спрашивать, – совестливо зыркнула девушка.

И правда, это дом торговца живым товаром, а я… Я даже уже не товар. Умолкла, наблюдая за стараниями смуглянки – макияж, укладка волос, даже маникюр.

– Я – Ада, – представилась ей, желая всё же хоть в ком-то увидеть поддержку.

– Озге, – ответила через некоторое раздумье девушка.

– Сколько ты здесь?

– Почти год, – тихо пискнула она и закусила губу. – Моюсь, убираюсь после их ночных развлечений. Помогаю на кухне.

– Ты красивая… Почему тебя не продали? – вопросила я.

– Он не разрешать. Девственниц он не трогать, чтобы не портить товар, а я солгала, что девственница, а когда он всё понимал, велел избить меня за враньё, но оставить себе. Он брезгливый и следит за тем, кто в его постели. Насилует всегда в защита, но не любит так. Я чиста, и ему нечего опасаться. поэтому каждую субботу и среду он в моя постели и никому не позволяет трогать меня.

– А остальные дни? – уточнила я.

– Местный шлюхи, – Озге пожала плечами.

– Трогать нельзя, а бить можно? – с болью посмотрела на неё.

– Если провинюсь… Он не бьёт женщин. Только его каратели.

Не бьёт женщин? Фыркнула, вспомнив увесистую оплеуху в подвале.

– Не бьёт, даже когда насилует? – скривилась я, желая опровергнуть данный факт.

– Девушки боятся… И понимать, что сопротивляться не получаться. Он либо аккуратен и нежен, либо просто убивает.

Сплошная гуманность. Захотелось сплюнуть. Раздвинь ножки сама либо сдохни? Чисто женское решение? Мало кто захочет принять абсолютную смерть, уж лучше позволить ему себя трахнуть, тем более Давид вполне привлекателен, не говоря уже о его психологической обработке жертв. Пленницы сами идут к нему в силки, мечтая стать героинями любовного романа, не подозревая, что всё во сто крат серьёзней. Как моя Лара. Где же ты, сестрёнка?!

Закончив со мной, все манипуляции, Озге собрала свои принадлежности и направилась уходить.

– Возьми. Ешь, – и протянула из-под полы платья яблоко. – Далеко до ужин.

При виде налитого красного бока во рту тут же выделилась слюна в десятилитровом объёме. Приняла её дары и благодарно кивнула.

– Береги себя, – от души попросила девушку.

– А ты себя, – ответила Озге и стукнула в дверь.

Ей тут же открыли, выпуская из моей клетки.

Желудок принял дарованный фрукт не только с благодарной жадностью, но и с разочарованием и обидой, явно больше раздразнившись, чем насытившись. Терпи, ни тебе одному сейчас плохо! Взглянула на себя в зеркало в полный рост. Платье было шикарным. Струящееся золотая материя в пол, разрез до самого бедра, оголяющий шрам от старого ожога. Для Давида это наверняка будет сюрпризом, особенно для его брезгливости. Декольте довольно выигрышно оформляло грудь, а сзади полностью оголена спина. В этом платье чувствовала себя голой. Причёску Озге соорудила соответствующую моему внешнему виду – просто завила в крупные локоны и украсила золотой оливковой веточкой. В таком наряде я запросто могла сойти за греческую богиню. Возможно, этим и вдохновлялась Озге, работая надо мной.

Заламывала пальцы, поглядывая в окно. Сумерки уже опускались на землю, а это означало, что паскудный ужин всё ближе и ближе, после которого мне предрекли секс с этим мужчиной. Я понимала, что рано или поздно это случится, раз согласилась на брак с ним, но…

Слух выхватил за дверью шаги и голоса. Метнулась к статуэтке и заняла оборонную позицию. Зачем? Не знаю! Но без боя не дамся. Я капитан милиции, а он тварь, что губит человеческие души. По долгу службы просто обязана стать его главной проблемой.

Нанесла удар, понимая, что траектория не поражающая, так как Давид сумел всё-таки заметить опасность, и попятился. Зашипел от боли и, вывернув меня, как куклу, отшвырнул от себя. Всем телом втесалась в стену, потеряв себя в пространстве. Он сильней, чем все преступники, которых ловила и задерживала на заданиях. Дурманящая и тошнотворная боль пронзила с головы до пят, мешая соображать дальше. Моя несчастная тушка вспорхнула вверх и была брошена на что-то мягкое.

– А теперь я покажу тебе, кто тут главный, дрянь! – злобное рычание мне в лицо, от которого похолодело в жилах.

Шею тисками сдавили его пальцы, и я испуганно забрыкалась под ним.

– Смотри в глаза, сука! – новый рявк. – На меня!

Покорилась. Уставилась в его синие глаза, понимая, что каменею от их жестокого холода.

– Бороться со мной без толку, поняла?! Ты дала согласие, а попятный тебе же дороже. Или уже не нужна сестричка?! Учти моя часть договора уже в действии, и элитные покупатели ушли, а это значит, что остаются порнодома. Мне продать её в порнодом?

– Нет… Прости. Прости, – в ужасе зашептала, понимая, что сглупила. – Я больше не буду. Обещаю.

Давид сердито выдохнул и отпустил меня. Потрогал затылок и выругался, заметив кровь.

– За это отработаешь вдвойне, мерзавка! – прошипел он и скрылся в ванной.

Отработать вдвойне? Знать бы ещё, как здесь отрабатывают без двойного тарифа.

Слышала шум воды и звуки шкафчиков. Осторожно поднялась с постели и проследовала к нему. В проёме смогла разглядеть своего будущего псевдомужа. Давид снял с себя футболку, не желая испачкать в крови ещё больше. Мужчина и правда был красив и соответствовал всем мечтам молоденьких дурочек. Да что говорить, даже я проглотила слюну. Мой мучитель пытался промыть рану и остановить кровь. Шкафчик, в котором он рылся оказался подобием аптечки. Давид вывалил оттуда антисептики и прочее. Слышала, как тихо ругается, стараясь оказать себе первую медпомощь.

Оценивающе наблюдала за ним, невольно доходя, что села в его упряжку добровольно, а значит нужно выживать любым способом. Ярое сопротивление бесполезно, он в большинстве и, в любом случае, согнёт меня, а вот "ласковое дитятко двух маток сосёт" вполне действующая тактика. Невесомо шагнула внутрь ванной комнаты и приблизилась к нему. Взяла с умывальника бинт и посмотрела на мужчину в отражение зеркала:

– Я помогу.

Давид недоверчиво покосился на меня.

– Ты уже помогла, – хмуро бросил в ответ и собрался отобрать бинт, но я оказалась сноровистей.

– Я обещала, что больше не буду. Рана приличная. Тебе нужна помощь.

Мужчина с минуту испепелял меня подозрительным взором и вдруг сдался. Испытала небольшое облегчение – доверился, значит, умеет слушать и слышать.

– Присядь, пожалуйста, – робко попросила я, мягко направляя Давида к краю ванной. Исполнил.

Осторожно промыла рану и обработала антисептиком. Накрыла куском коллагеновой губки, останавливая кровь.

– Почти перестала, – сообщила я.

Давид сипло выдохнул, покорно ожидая, когда закончу. Отмотала кусочек бинта, сложив в несколько слоёв и приложила к ране. Пока орудовала пластырем, чтобы закрепить ветошь, почувствовала, как его ладонь скользнула в вырез на платье и прошлась по бедру. Невольно вздрогнула, слегка отступив, чтобы не позволить ему касаться себя.

– Откуда это? – моя ответная реакция его нисколько не волновала.

– Пять лет назад. Коктейль Молотова. Хулиганы бросили в окно продуктового магазина. Начался пожар. Я была на дежурстве. Мы с напарником спешно выводили пострадавших. Зацепило мужчину, пока пыталась сбить с него пламя, попало и на меня. К счастью, напарник был рядом.

Его ладонь снова залезла под подол, наглым образом оголяя бедро.

– Только бедро и немного живот, – поспешила прервать его исследование. – Что? Неприятно?!

Последние спросила с издевкой. Мы столкнулись взглядами – оба упрямые и гордые, что у него, что у меня. Давид неожиданно поднялся, обхватив за талию. Полностью оказалась в его плену, в ужасе осознав насколько мужчина огромен и могуч. Даже я со своими метр семьдесят дышала ему в ключицу. Рефлекторно уперлась в него локтями, но капкан оказался слишком крепок.

– Не люблю изъяны, признаю, – ответил он, приблизившись к моему уху. – А ты сплошной изъян и коррозия в моём доме и бизнесе, только отчего-то чересчур сладкая. Обкатывал немало гордячек, а ты похоже ещё тот Эверест. Считай теперь дело принципа.

– Эверест? – презрительно скривилась я. – Я здесь под твоими правилами. Что тут покорять?

– Даже, если я отымею тебя во всех позах, ты не будешь покорена. Такие, как ты способны отдаться мужчине, но всё равно остаться несломленными. Я не хочу трахать тебя и думать, что это ты снизошла до меня.

– Эта твоя цель? – гордо вздернула подбородок.

– Теперь да, после того, как получил статуэткой по башке.

Давид гадко оскалился и явственно ощутила, как его рука продвинулась выше, а пальцы протиснулись под кружево трусиков. Панически дернулась в его руках, протестуя против подобного вторжения. Крепкая хватка с талии ушла на затылок, и я ощутила себя никчёмной живностью, которую держат за загривок и измываются.

– Не противься, иначе будет больно, – томный рык мне в ухо.

– Не надо… Пожалуйста, – умоляюще пискнула я, понимая, что его пальцы уже вальсируют на клиторе. Боже! Застонала больше от отчаяния, чем от возбуждающих спазмов на дне живота.

– Надо… Хочу, чтобы не покорялась, а хотела меня, как сучка во время течки. Чтобы просила и умоляла трахать тебя…

Не успела выразить протест, как Давид грубо рванул меня к себе, прижав к обнаженной груди. Ощутила жестокое тепло его тела и терпкий запах парфюма, дорогого табака и… Шоколад?!

– Кончи для меня, детка, – прозвучало больше просьбой, чем приказом. – Я ещё зол на статуэтку…

Вальсирующие движения стали интенсивней, а я перестала понимать, как совладать с собой. Отторжение к Давиду ушло в разрез с его профессионализмом. Пружина внутри меня напрягалась всё больше и больше, а тело превращалось в плеть, переставая подчиняться. Его пальцы проникли в меня на всю длину, отчего невольно вскрикнула. Мужчина пленил зубами мою шею, словно хищник терзающий добычу. Поступательные движения свели с ума все рецепторы, взбунтовав каждую клеточку. Это насилие над моим телом, гордостью и честью, потому что вдруг совершенно точно поняла, что не хочу, чтобы он остановился. Застонала чаще, вцепившись в его плечо зубами то ли в отместку, то ли не контролируя себя.

– Да, ты рядом… Кончи для меня, моя голодная девочка, – рычание мне в ухо ещё больше накалило подступ апогея. – Ты такая узкая, даже яйца скручивает… Но не сегодня. Сегодня только твой день, малышка… Мой подарок для тебя.

Пружина в животе сорвалась, выпуская изнутри всё напряжение фонтаном. Я повисла в руках своего рабовладельца и почти взвыла, освобождая тело.

– Да… Ты охуенная, – подбадривал он, а я молилась, чтобы заткнулся.

Сердце зашкаливало, а из меня что-то лилось с безумной силой, сводя мышцы в безумной тряске.

– Охренеть, – услышала его довольный смех. – Когда последний раз тебя трахали?

– Пошёл в задницу, скотина, – прошипела я с ненавистью, перемешанной с сумасшедшей долей эндорфина, от которого хотелось и плакать, и смеяться. Такого гадкого и сногсшибательного оргазма я ещё никогда не испытывала.

– Обязательно побуду и там, – издевательски пообещал он, явно довольный достигнутым эффектом. – Не могу тебе отказать.

С этими словами хватка ушла, и я поняла, что ноги меня не держат. Упасть не дал и перенаправил на опущенную крышку унитаза. Голова шла кругом, а бедра ещё слегка дергались от спазма. Я глубоко дышала, приказывая своему организму прийти в себя.

– Сегодня ты попробовала лишь десятую часть меня, – обхватил двумя пальцами мой подбородок, заставляя смотреть в его жгуче-синие глаза. – Представь, что будет, если получишь всего.

И представила. Совершенно мимолётно, но ощутила. Тело мгновенно среагировало новым спазмом, а внутри загорелось что-то грязное и похотливое.

Давид одел футболку, вымыл руки и, усмехаясь, осмотрел меня.

– Жду за нашим семейным ужином, дорогая, – нагло мурлыкнул он и вышел из ванной.

Оставшись одна, дала волю злым слезам. Ненавижу! Ненавижу его! Ненавижу себя! Слабачка!

Глава 4

ДАВИД

Злорадная улыбка никак не сходила с лица. Выйдя из ванной обратно в комнату, велел конвойному за дверями подавать жратву. В ожидании осел на кровать.

Член жалобно уперся в ширинку, просясь на волю. Да, брат, глядя, как кончает наша будущая женушка, мы с тобой были просто обязаны присоединиться и отыметь её до потери сознания. Оттянул ширинку, давая набухшему коллеге больше места. Невольно представил Аду обнажённой, как будет лежать подо мной, стонать, извиваться и просить ещё. Только в горле сдавила досада – одно с другим не вяжется. Мне знакомы эти натуры баб – гордые, смелые и расчётливые. Они могут согласиться на секс ради чего-то важного, но истинных своих эмоций никогда не покажут. Таких трахать обычно не любил и чаще отдавал своим подельникам развлекаться. Мне же больше по душе, когда партнёрша поддаётся и трепещет от моих манипуляций, как стонет и трясётся от приближающегося оргазма, пусть боится, но ей приятно со мной. Секс – это спорт, игра, полигон страсти и истинного лица, где нет места гордыне, элитным замашкам и холодности.

Увы, но, похоже, в жёны взял себе именно гордячку, но, к счастью, есть проблески, судя по тому, как она потекла от моих манипуляций в ванной. Она – горячая штучка, но чувство долга, ненависти и глупой справедливости сильнее её. Мент есть мент.

Усмехнулся, вспоминая злость в её глазах, когда поняла, что кончила и ей понравилось. Моя пошлая и голодная девочка. Ты захочешь… Сама попросишь, а я подожду.

Стол наполнился яствами, а будущая супруга до сих пор не вышла.

– Эй… Собралась там пожизненно сидеть? – громко крикнул ей. – Выходи, давай. Не стыдись.

На последней фразе злорадно хохотнул, и, взяв из ведерка бутылку шампанского, принялся осторожно открывать. Дверь наконец скрипнула, и Ада стальным шагом прошествовала к столу и опустилась на стул напротив, усиленно делая вид, что между нами там в ванной ничего не произошло.

– Железная выправка, – похвалил я, разливая шампанское по бокалам. Один пододвинул к ней. – Прошу. За жениха и невесту.

В ответ госпожа Михеева взяла свой бокал и демонстративно вылила содержимое в ведерко со льдом. Сука! Обида царапнула в районе горла, но я сдержался. Нагло оскалился и опрокинул свою порцию алкоголя в себя. Закусил куском суджука и снова разлил шипучку по бокалам.

– Считаю, что нам пора обсудить условия нашей сделки более подробно, – развалившись на стуле, снял клошу со своего блюда.

Аромат риса, овощей и мяса шиш-кебаб раззадорил вкусовые рецепторы. Принялся за трапезу, даже немного подзабыв о красотке напротив. Осекся через пару минут, увидев её глаза. Ада наблюдала за моим аппетитом и гордо глотала слюни, не прикасаясь к еде. Вытер губы салфеткой и выпрямился, насмешливо глянув на неё.

– Ешь, – больше посоветовал, чем приказал. – Решила сдохнуть с голоду, не дождавшись сестры? Твоя гордость пала ещё там в ванной, так что нет смысла строить тут из себя невесть что.

Девушка вспыхнула и посмотрела на свою порцию под клошей. Снова разозлилась?

– Да не ссы ты, возбудитель я тебе туда не подсыпал, – нагло засмеялся я и сам снял клошу с её тарелки. – Ешь, сказано.

Ароматы, видимо, окончательно пленили её в кольцо, и девушка, пару раз нерешительно покачнувшись, взяла в руку ложку (вилку с ножом пока не заслужила). После первого куска вся гордость прошла махом. Ада налетела на еду, забыв обо всём. Невольно улыбнулся, наблюдая за ней. Всегда считал, что девушки с хорошим аппетитом охренены в постели. Решил подождать, пока успокоиться и станет есть медленней. Сам же не торопясь поглощал мясо на тарелке. Когда блюда прилично убавились, удовлетворённо произнёс:

– Брак с тобой – гарант безопасности для моего бизнеса. Твоя сестричка побудет подружкой невесты на нашей свадьбе, а после вернётся домой. Если ты вздумаешь сбежать или сообщишь кому-то о происходящем, твоя Лариса сдохнет быстрее, чем ты успеешь сделать вздох. Тебе нужно понимать, что любое соприкосновение с правоохранительными органами теперь на твоей совести.

– Даже если я не при чём? – вскинула вверх брови.

– Ты волк в моём стаде, поэтому сама понимаешь. Старайся исключать эти моменты. И да, я уверен, что твоё исчезновение скоро заметят, поэтому советую поставить коллег в известность, что ты нашла сестру, что всё не только в порядке, но и прекрасно, так как в Турции ты встретила свою судьбу. Замужество и увольнение со службы – исходящее.

В горле от произнесённой лекции слегка запершило. Кашлянул и отхлебнул из бокала шампанское. Ада наблюдала за мной исподлобья, сминая в руке салфетку. Блядь, от её взгляда невольно сводит лопатки. Чертов ментовский взор. Видимо, таким они ломают преступников. Вытер об колени внезапно вспотевшие ладони. Бесит, сучка!

– В плане нас с тобой. Сосуществовать придётся в одной комнате. В плане секса? Я занимаюсь им каждый вечер и мне неважно с кем, будь это ты или местная шлюха. Делай выводы, но и бревно трахать мне не в кайф. Это первое. Второе, становясь моей женой, автоматически ты становишься манипулятором для моих недругов – у меня их предостаточно. Поэтому без охраны или меня выходить куда-то тебе не стоит.

– Выходить? – не поверила своим ушам девушка.

– У моей дорогой женушки будет личное время. Нахождение в четырех стенах женщинам не на пользу. Мне тебя перед коллегами демонстрировать ещё, а плохой цвет лица или неухоженность дискредитирует меня перед обществом.

– Какой кошмар, – саркастически фыркнула Ада.

– Рад, что ты понимаешь меня, – улыбнулся ей в тон. – Совать нос в мои дела не советую. Я не люблю бить женщин, но методы воспитания у меня разнообразны. Ты умная девочка, потому уверен мы сможем сосуществовать.

Опустошил второй бокал и поднялся с места.

– Завтра едем в город. Подумай, что тебе необходимо для быта, а также подадим заявление на регистрацию брака. Все твои документы у нас уже есть. Советую выспаться и выглядеть бодро. Как закончишь, стукни в дверь, всё уберут. Доброй ночи…

– Ты уходишь? – не поверила в своё избавление Ада.

– Конечно, – насмешливо подтвердил я, радуясь, что остаюсь перед ней непредсказуемым. – Искать постельку на ночь. Или ты хочешь предложить свою?

Девушка испуганно мотнула головой.

– И я так же подумал. Хотя очень жаль… Ничего подожду брачной ночи.

Глаза красотки тут же округлились, а голова протестующе закачалась.

– Супружеский долг, мать его, – хохотнул в ответ и удалился из комнаты.

Уже в коридоре вся смешливость сошла на нет. Не хотел я никаких баб – глупых, второсортных и похабных, как дешёвая бижутерия. Мне виделась Ада – её глаза, губы, шея. Я понятия не имел, что у неё ниже и от этого заводился ещё больше. Может трахнуть и всё?! Удовлетворю свой интерес и сровняю с остальными шлюхами. Хотелось, до безумия хотелось, но впервые испугался разочарования. Нет, не сейчас. Пусть сперва внутри всё перестанет полыхать сумасшествием. Похоть нужно срочно куда-то выплеснуть

Озге на ум пришла внезапно. Девчонка ждёт меня лишь по определенным дням, а сегодня пятница. Каждый мой визит она настраивается и выполняет свои задачи, а сегодня? Сегодня радуется, что будет спать одна. Прости, дорогуша! Ты легкая пародия на Аду, потому за неё и отработаешь.

Без красивого нижнего белья, без макияжа, без укладки. Простая, земная… Как Ада.

– Господин?! – рабыня вскочила с постели и испуганно вытаращила на меня глаза, когда вошёл в её комнату.

Говорить и тем более объяснять ей что-то не было ни времени, ни желания.

– Раздевайся, – приказал я, снимая с себя футболку и брюки.

– Сегодня… – открыла рот, чтобы воспротивиться, но я оказался быстрее. Толкнул на простыни, игнорируя короткий взвизг.

– Да, можешь сегодня кричать, – разрешил ей, буквально срывая с неё жалкое тряпьё.

Въехал в Озге без прелюдий и предупреждения, сгорая от огня в голове и в теле, который никак не прекращался. Девушка подо мной то ли плакала, то ли стонала, пока жестко вдалбливался в неё так глубоко насколько мог. Ярость стучала в висках пока представлял, что наказываю так Аду, а не Озге. Кончил быстро, болезненно и обильно. Тело тут же атаковала чудовищная усталость и опустошенная ненависть к ситуации в целом. С каких пор мне небезразлично отношение партнёрш в постели? Я обычно всегда просто трахал то, что движется и имеет сиськи, а теперь при виде Ады этого вдруг стало мало. На изыски потянуло.

Отдышавшись, поднялся с дрожащего от страха и непонимания тела.

– Извини… – ещё и чувство вины откуда-то появилось. Чудеса! – Так получилось. Спасибо, – и выйдя из любовницы, ушёл в ванну.

К пьяному кутежу спускаться не стал. Видеть обдолбанные рожи не было желания. Просто пришел к себе и рухнул спать. Утро разбудило недобрыми вестями, и принёс их конечно же Тагир.

– Бесноватый в Бурсе, – сообщил подельник, наблюдая, как застёгиваю пуговицы на выходной летней рубашке молочного оттенка. – Источник передал фотосъемку с камер видеонаблюдения в аэропорту.

– Чёрт, – внутри дрогнул тревожный звоночек. – Сколько человек с ним?

– Неясно. Было двое. В какую машину сели узнать, увы, не смогли. Ушёл от наружки. Хакан сейчас мониторит всех, кто ранее был связан с ним.

Меня же мучил главный вопрос, о котором Тагир молчал.

– Она с ним?

– Прости, брат, не могу сказать. Кажется, нет.

Заправил полы рубашки в такие же светлые летние брюки и, надев кобуру, опустился за рабочий стол.

– Вели разбудить мою благоверную. Пусть собирается. Завтрак будет вне дома.

– Не говори, что на свиданку с ней намылился, – усмехнулся Тагир, на что я отреагировал довольно сухо.

– Серкан и Адем едут с нами. Сбрось эту ухмылочку с лица, Тагир! Не беси! Я прикрываю наши задницы, за что уже схлопатал вчера по черепушке от будущей женушки.

– А ты от неё чего ждал? Она легавая, гребаная фараонша. Помяни моё слово, как только ты отправишь её сестричку обратно в Рашку, она кастрирует тебя без наркоза.

– С каких пор ты стал во мне сомневаться? – возмутился в ответ.

– Я всегда сомневаюсь, когда у тебя член встаёт на двенадцать, – парировал подельник и друг.

На эту реплику решил смолчать, а точней не нашёлся, что ответить. Потому что приятель прав, мать вашу! Яйца в штанах скоро лезгинку спляшут при мысли о шикарном представителе правоохранительных органов в РФ, которая живёт в самой верхней комнате моего дома.

– Заткнись и лучше займись Бесноватым. Мне важно знать один ли он приехал в Бурсу. И про будущую госпожу Давид не забудь.

– Понял, – Тагир хмыкнул и, откланявшись, вышел в коридор.

Выдохнул, продолжая задумчиво смотреть ему в след. Пожалуй, сейчас меня волновали только две женщины в мире – одна названая супруга, вторая та, что лишила меня отца. О первой, пожалуй, смогу позаботиться должным образом, но со второй всё обстоит гораздо сложнее и драматичнее.

Пока наводил порядок в документах и счетах, отчётливо услышал сначала возню, а после крик ярости вперемешку с болью. Выскочил в коридор, пытаясь понять откуда звуки. Ада…

Успел только добежать до винтовой лестницы, как с неё буквально кубарем скатился Юсуф – мелкий прислужник в моей охране. Мужчина орал по-турецки и держался за руку, которая находилась под странным углом. Да, капитан милиции с преступным сбродом не церемонится.

– В чём дело? – рявкнул я на Юсуфа.

– Она напала… И сломала мне руку.

– За то, что лапал меня могла и без яиц оставить! – сердитый голос сверху заставил поднять голову. Ада стояла наверху лестницы в одном белье. Чёрт!

– Нет, я её не трогал… Давид, клянусь! – испуганно заблеял Юсуф и мне слабо верилось в его искренность.

– Он сказал, что ты всегда делишься своими шлюхами. Я – шлюха или твоя невеста, определись, козёл! – Синие глаза метали молнии, а щеки зарделись то ли от гнева, то ли от стыда.

В голову ударила ярость. Разрешения с моей стороны не поступало, но этот смертный решил сыграть с судьбой? Сучье отродье! Даже я ещё не пробовал сей лакомый кусочек, а ты вперёд батьки в пекло?! Убью на хрен! Пистолет вынул без колебаний и спустил курок прямо в его промежность. Женский вскрик и его дикий ор, вакуумом откликнулся в голове. Наблюдал за адскими муками Юсуфа, краем глаза видя, как Ада убежала обратно в комнату.

Сзади прибежала охрана во главе с Тагиром.

– Что происходит? Юсуф?

– Добейте эту тварь во дворе. И приберите тут, – грозно рявкнул я, убирая пистолет, и под непонимающие взгляды своих людей на пару с воем раненного, поднялся наверх к своей невесте.

Ада вздрогнула и испуганно попятилась от меня. В глазах стояли слёзы.

– Ты чудовище, Давид!

– В этом доме никто не имеет право прикасаться к моим вещам. В том числе к тебе и Озге. Хочешь, чтобы пощадил его, а потом сам получил пулю в спину?