Чернильные цветы

– Не замерзнешь в таком коротком платье?

Лу промолчала, проигнорировав его насмешку, хотя было действительно холодно. Она застегнула куртку, которая обтянула ее, словно вторая кожа, но теплее, конечно же, не стало. Зато дышалось легче. Она хмуро посмотрела на него, впервые за вечер позволяя их глазам встретиться.

Парень продолжал улыбаться, глядя в дымчато-серые глаза, густо подведенные черной подводкой. Густые, длинные ресницы слегка подрагивали, но сами глаза, казалось, видят его насквозь. Неожиданно уверенный и прямой взгляд, совершенно не затуманенный выпитым алкоголем. Удивление мимолетно пробежало по его лицу, но думать совершенно не хотелось. Он сделал шаг вперед, приближаясь к девушке вплотную, и обхватил рукой ее талию. Прежде чем она успела что-то понять, он накрыл ее губы своими.

Это было так не похоже на ее теплые, легкие поцелуи с Ником, к которым она привыкла. Да и вообще ни на что не похоже. Словно обрушившаяся лавина, стихия, от которой было не убежать и не скрыться. Только подчиниться и сдаться, помахав над головой белым флагом.

Рома целовал ее властно, не позволяя перехватить инициативу, то углубляя поцелуй, то соскальзывая на подбородок, а оттуда вниз к шее. Воздуха катастрофически не хватало, а его запах снова опутал ее, словно паутина. Внутри все переворачивалось, а забытая сигарета выпала из вмиг ослабевших пальцев. Забыв обо всем на свете, Лу сама прильнула к Роме, стараясь вжаться в него еще теснее, если это вообще было возможно.

Вопреки злым языкам, Лу вовсе не была шлюхой, но сейчас была готова сделать все что угодно, лишь бы это никогда не заканчивалось. Ей хотелось еще ближе, еще больше. Низ живота сводило от желания, а сердце колотилось где-то в желудке. Когда парень слегка прикусил тонкую кожу шеи, с раскрасневшихся губ сорвался тихий полувздох-полустон.

– Поехали ко мне.

Не вопрос, а утверждение. Рома сжал ее ягодицы и притянул к себе так, чтобы она смогла почувствовать, как он возбужден.

Эти слова вернули Лу в реальность. Ее тискали в проулке, словно какую-то потаскушку, а теперь еще и вполне прозрачно зовут на продолжение банкета. И, самое страшное, ей все это нравилось.

– Пошел ты, – выпалила она, быстрым движением ударив парня под дых.

Рома отшатнулся и посмотрел на нее, как на сумасшедшую, не понимая, что пошло не так. Минуту назад она сама льнула к нему, а теперь смотрит так зло, словно не понимала с самого начала, к чему все идет. Прежде чем он успел что-то сказать, она резко развернулась и ушла прочь, прихватив с собой его любимую зажигалку, которой прикуривала чуть ранее.

– Вот черт!

* * *

Лусине яростно намыливала волосы, пытаясь избавиться от запаха, преследовавшего ее. Она радовалась, что ребята не вернулись с репетиции и никто не видел, как она буквально влетела домой. Хлопнув дверью, Лу закрылась в ванной и сразу залезла под холодную воду, чтобы избавиться от липкого возбуждения, все еще ворочавшегося внутри.

– Придурок, – прошипела девушка, хотя прекрасно понимала, что сама во всем виновата.

Не надо было пить за его счет. Не надо было позволять себя целовать. С самого начала нужно было послать его и пойти домой, раз Анька ее продинамила. Все что угодно, только не вести себя как дешевая шлюшка, оправдываясь тем, что он красивый и вкусно пахнет. Сейчас, когда она стояла в душе, все это казалось просто смешным и нелепым. Она никогда не была такой.

Ей не нужны были красавцы с обложки, от одного взгляда на которых подгибаются ноги. Никаких романтичных слюней, никаких отношений. Пусть даже на ночь. Слишком часто и слишком у многих это плохо заканчивается. Лу вполне хватало эпизодических знакомств на вечер, пары поцелуев и стопки текилы в подарок. Ей нравилось самой все решать, самой целовать, самой уходить. Все держать в своих тонких, но сильных руках.

Она даже не напивалась по-настоящему ни разу в жизни, предпочитая держать себя под контролем. Она презирала себя за то, что растаяла, стоило Роме поцеловать ее. Она и ударила его не потому, что он сделал ей недвусмысленное предложение, а потому что уже почти была готова согласиться. Потому что ей захотелось отбросить в сторону все свои принципы и пойти на поводу у эмоций, чтобы утолить сжигавшее ее желание.

– Молодец, Лу, – бормотала она, до красноты натирая кожу мочалкой. – Ты почти была готова отдаться первому встречному-поперечному, умница.

Но самым отвратительным было даже не это, а то, что перед глазами стоял образ сестры. Красивое, но недовольное лицо, между бровей едва уловимая складочка, а глаза чуть сощурены. Прошло полтора года, а она все никак не могла перестать постоянно оглядываться назад и думать, а что бы сказала Роксана. Детская жажда одобрения, которую она усердно убивала в себе столько времени, все равно вылезла, стоило сестре вернуться.

– Что я совсем охренела – вот что бы она сказала, – прошептала Лусине, проводя пальцем по татуировке на запястье, которую обычно прятала под широким кожаным браслетом. Жаль, ее нельзя было смыть водой. Вечное напоминание о том, как Лу была привязана к сестре. И тем сокрушительней оказалось предательство.

4. Храню тебя, как талисман [6]

Роксана торопливо шла в сторону школы – автобус опоздал, а теперь опаздывала уже она. Выходные пролетели, словно их и не было. Она потратила всю субботу и половину воскресенья на составление учебного плана, а потом долго обдумывала, как ей быть дальше. Мозговой штурм длился до полуночи и закончился ничем. Все проблемы, кроме ссоры с Лу, были решаемы.

Блондинка не знала, с какого бока подойти к девчонке, которую когда-то знала как облупленную, а теперь та словно стала чужой. Она не узнавала свою маленькую сестренку в этих густо подведенных, отстраненных глазах, в которых читалась обида. Ей хотелось схватить ее за плечи и трясти, пока она не очнется и не поймет, что делает с собой и своей жизнью.

И в то же время Роксана отчетливо понимала, что Лу делает это все ей назло. Возможно, сама того не осознавая, она выбрала протоптанную дорожку сложного подростка, который винит весь мир в своих бедах. Рокса могла понять ее, она сама тяжело переносила их разлуку, но так было нужно. Ради их мечты. Даже когда Лу кричала на нее и сказала, что ненавидит, она не верила, что это всерьез. И вот теперь она вернулась, только вместо сестры перед ней оказалась размалеванная незнакомка, которая даже говорить с ней не хочет.

По крайней мере, об этом говорило все ее поведение. Но Роксана не верила в это, зная, что, несмотря на все свое показное равнодушие и злость, они все еще нужны друг другу. Она поможет Лу все исправить, и все станет как раньше. Главное, не осуждать и не пытаться воспитывать. Плевать, как она живет и что о ней говорят.

Словно в насмешку Рокса наткнулась на сестру, которая курила неподалеку от школьных ворот.

– Ты еще и куришь, – непроизвольно вырвалось у нее, когда она увидела Лу с сигаретой в руках. Она не пыталась возмущаться, просто удивилась.

– Сама-то давно бросила? – изогнула тонкую бровь школьница, выбрасывая окурок.

«Две недели назад».

Роксана промолчала и прошла мимо. Почему-то ей казалось, что она хорошо скрывалась, когда приезжала в гости. А мелкая все равно разузнала. Ну и ладно, теперь она педагог и не будет поддаваться собственным слабостям, ведь ей нужно быть хорошим примером для всех остальных.

* * *

Первые два урока прошли просто великолепно. Семиклашки оказались старательными и покладистыми ребятами, заниматься с ними было сплошным удовольствием. На третьем уроке был десятый класс, там нашлась парочка зазвездившихся девиц, которые явно были не в восторге от того, как их одноклассники пялились на молодую учительницу, но Роксана быстро поставила их на место. Ее немного смутило повышенное внимание со стороны мужской половины класса, но скоро она поняла, что это можно использовать в своих целях.

Довольно улыбаясь, она пошла в учительскую, чтобы быстро выпить кофе. Там она встретила Ольку, которая стала расспрашивать о первом полноценном рабочем дне.

– Ой, знаешь, мне нравится. Может, это просто запал первого года, о котором так много говорят, но я чувствую, что готова свернуть горы и научить их всему, что знаю.

– Это пройдет, – махнула рукой Оля, подпирая подбородок рукой. – У меня только что был 11 «А» – гимназический класс, чтоб его. Задолбали меня за первые пять минут.

– Они у меня следующим уроком… Все так плохо?

– Там пипец, – понизив голос, чтобы не услышала влетевшая в учительскую преподавательница русского и литературы, шепнула Оля. – Помнишь Андреева из твоего класса? Так вот, насколько он был душкой, настолько же его брат – исчадие ада. И, главное, сделать ничего нельзя, натравит на тебя весь класс. Так что поаккуратнее с ним.

– Он всего лишь школьник, – закатила глаза Роксана, подумав про себя, что, если Оля не умеет держать дисциплину в классе, это не значит, что и у нее будет так же.

– Я тебя предупредила.

Роксана послала подруге воздушный поцелуй и вышла из учительской. По коридору бродили школьники, нагнетая какую-то непонятную ностальгию. Ничего не изменилось: все те же зеленые, местами облупленные стены, старый линолеум и цветы в стремных кадках в рекреациях. Первоклашки бегали друг за другом, а старшеклассники о чем-то болтали, сбившись в небольшие стайки. Тут и там дефилировали девочки-подружки, взявшись за руки и шушукаясь о каких-нибудь девчачьих глупостях. Неожиданно ее взгляд зацепился за парочку, зажимавшуюся прямо у двери в ее класс. «Эти школьники совсем охамели».

Рокса громко кашлянула, привлекая к себе внимание.

– Че? – недовольно спросила крашеная рыжая, продолжая прижиматься к парню, лица которого было не видно. Красная помада на ее губах размазалась, придавая ей сходство с зомби или еще какой нечистью.

– Не че, а что, это раз, – как можно строже сказала Роксана. – А во-вторых, будьте добры демонстрировать свои чувства более сдержанно, вы же в школе.

– Слышь, блонди, иди-ка ты на…

– Дневник. – Роксана вытянула руку ладонью вперед.

– Че? – В зеленых глазах мелькнул испуг.

– Что слышала, я ваш новый учитель. Дневник, – повторила она.

– Попала ты, Танюх. – Тихий хохот парня отвлек девушку от созерцания растерянно-злого лица рыжей девицы. Он оттолкнул от себя школьницу и сделал шаг к Роксе. – Приятно, что у нас будет хоть одна хорошенькая училка. – Он подмигнул замершей от такой наглости блондинке и проскользнул в класс.

«Эти школьники совсем офигели. Куда я попала?»

* * *

– Ого, а новая училка секси, а? – Толик пихнул Кирилла в бок, когда Роксана вошла в класс. – Смотри, какая задница. – Парень жадно уставился на обтягивающую юбку Роксаны Григорьевны.

– Остынь, тебе не светит, – фыркнул Кир.

Друг был прав – молоденькая учительница была не просто секси, она как будто сошла с обложки журнала, которые Кирилл таскал когда-то у старшего брата. Даже ее официальный прикид не скрывал аппетитную фигуру. Не хватало только строгого пучка и очков. Парень с сожалением отметил короткую стрижку, ему нравились длинные волосы. Хотя ее это совершенно не портило.

– Добрый день, меня зовут Роксана, – заговорила девушка на английском, – у нас сегодня первый урок, так что предлагаю для начала познакомиться. Я расскажу немного о себе, а потом каждый из вас сделает то же самое. Мы будем говорить только на английском, тем более вы гимназический класс, а значит, с этим проблем не будет.

Школьник нахмурился. А вот это уже плохо – английский у него был на уровне привет-пока. На слух еще что-то понимал, а вот сказать самому – никак. Ну что он мог поделать, если не нравился ему ни этот язык, ни эта страна, ни их вшивые «фиш-энд-чипс» [7]. То ли дело Франция.

Бабушка Кирилла была француженкой, и этот язык был вторым в семье. Владея им если не в совершенстве, то на свободном разговорном уровне, парень со спокойной душой игнорировал английский, считая, что одного иностранного для общего развития вполне достаточно. А теперь придется позориться перед хорошенькой Роксаной, пытаясь связать хоть пару слов.

Он с легкой обреченностью ждал своей очереди, слушая, как один за другим отвечают его одноклассники. Роксана подбадривала их, задавая наводящие вопросы и подсказывая забытые слова, и совсем не стремилась унизить, как их предыдущая учительница. Если кто-то совершал ошибку, она спокойно ее исправляла, словно ничего не случилось. И ребята расслабились, пытались шутить, но никто не выкидывал никаких глупостей в духе их класса.

Парни пялились на училку, словно зачарованные, и пытались произвести впечатление, а девчонки молча оценивали ее внешний вид, придирчиво выискивая недостатки, которых не было. Красивая, милая, понимающая и капельку строгая – вот какой казалась Роксана. Идеальный педагог.

Только вот идеальных не бывает. Кирилл это знал. Он прям-таки предчувствовал, как она будет насмехаться над его бессвязной речью, как и Марина Анатольевна в том году. Представлял, как красивые, полные губы изогнутся в кривой усмешке, а голубые глаза исполнятся превосходством. Он ненавидел проигрывать, тем более какой-то училке. Никто не смеет унижать Кирилла Андреева.

– Кирилл, расскажешь о себе? – спросила Роксана, едва заметно улыбнувшись.

– Эм… Я Кирилл, у меня есть восемнадцать лет. – Послышались смешки одноклассников, и парень напрягся, но попытался продолжить: – Я ученики… э-э-э…

– Расскажи о своих хобби? Что тебе нравится? Что ты любишь?

– Волейбол.

– У тебя есть братья или сестры? Расскажи о семье.

– Моя семья сделать большая. Она имеет пять человек. – Парень нервно щелкнул пальцами, слушая перешептывания за спиной и ненавидя Роксану, которая, вместо того чтобы оставить его в покое, продолжает заставлять унижаться.

– Кирилл, спасибо за твой рассказ. – Видимо, до тугодумки все же дошло, что пора прекращать свои издевательства. – Тебе стоит больше внимания уделять языку.

– Я хорошо владею языком, куколка. Если захочешь, могу показать, – не сдержавшись, ответил парень на французском.

Ему хотелось отмыться от своего позора и поставить ее на место. Пусть даже она ни черта не поймет. Так даже лучше.

– Мне это неинтересно, – на прекрасном французском отрезала Роксана. – Дневник на стол, и выйди вон, паршивец.

Парень вздрогнул от неожиданности, а потом не смог сдержать широкую ухмылку. Самым забавным было то, что никто в классе их не понимал. Медленно приблизившись к ее столу, он положил на него дневник и тихо выдохнул:

– Ты еще пожалеешь об этих словах.

Она ничем не выдала своих эмоций и молча оставила замечание в дневнике. Сунув его школьнику в руку, она указала ему на дверь.

– Малолетний ублюдок, – прошептала она, но Кирилл услышал.

Значит, ему удалось ее задеть. Замечательно.

* * *

Роксана затруднилась бы сказать, кто сильнее ждал окончания урока, она или 10 «Б». Оля говорила, что 10-й еще хуже 11-го, но школьники, видимо, устали, а потому сидели тихо и вели себя прилично. Все, кроме выпендрежника Антона Кропоткина, который весь урок доставал ее своими комментариями и постоянно одергивал других ребят. Рокса в какой-то момент так устала его успокаивать, что почти была готова отправить в легкую эротическую прогулку, но только статус преподавателя сдерживал колкую фразу на кончике языка.

Звонок стал ее спасением. Глубоко выдохнув, она поблагодарила всех за урок и, чувствуя себя выжатой словно лимон, собрала свою сумку. Не дожидаясь Оли, она вышла из школы, жалея, что не может подойти к кучке курящих старшеклассников и стрельнуть сигаретку. К черту позитивный пример и здоровый образ жизни! Гребаные детки, которым место в клетке, а не в школе, вымотали ее так, что стало глубоко пофиг на всякие заморочки из оперы: училка не должна курить.

Должна, еще как, иначе так и до ритуального жертвоприношения недалеко.

Мысленно повесив Кропоткина на черных прутьях ограды, Роксана чуть не налетела на Лу, которая как раз вытаскивала из кармана пачку сигарет.

– Нет времени объяснять, пошли в генер.

Рокса не знала, что такого Лусине увидела в ее лице, но она без лишних уговоров последовала за сестрой в соседний двор, который почему-то все школьники называли «генеральским».

– Дай сигарету, – едва они вошли в арку.

– Ты еще и куришь, – насмешливо передразнила Лу, протягивая сестре пачку.

– Ты просто не понимаешь, как тяжело быть учителем.

– Ученикам не легче, – фыркнула школьница, глубоко затягиваясь. – Ашки довели, да?

– Угу.

Они молчали, рассматривая друг друга, чувствуя неловкость и какое-то щемящее чувство.

– Лу, переезжай обратно?

– Не, – покачала головой девчонка. – Мне и так нормально.

Она так сильно старалась держаться отстраненно, что Роксана почти убедилась в том, что нужна ей. Она видела это в ее пальцах, теребящих край кожанки, и в том, как она переминалась на своих худеньких ногах. Ей показалось, что, если она протянет руку, то Лу ее примет. И она протянула.

– Ты же понимаешь, что нам все равно придется поговорить? Надо решить вопрос с маминой квартирой и оформить опеку или попечительство… Ты же не хочешь в детский дом или типа того? Лу, пойдем со мной, прошу.

– Рокса, я не могу. Запиши мой номер, ладно? Звони, если что-то будет нужно, но прошу, не лезь в мою жизнь.

В дымчатых глазах стояли слезы, которые медленно сползали вдоль носа вниз, оставляя грязные разводы от подводки. У Роксаны защемило в груди, когда сестра вытерла ладонью глаза так же, как в детстве. Жалостливый взгляд голубых глаз хлестнул как пощечина.

– Мне не нужна твоя жалость! Лучше злись на меня! – выкрикнула Лу, разворачиваясь и быстрым шагом уходя прочь.

– И в кого ты такая упертая? – устало выдохнула Рокса, прекрасно зная ответ.

* * *

Лу долго брела по улице, размазывая по лицу слезы. Грусть и злость смешивались в ней, как ее слезы смешивались с тушью, оставляя черные пятна на лице и где-то глубоко в душе. Было очень больно видеть, как Роксана тянет к ней руку, как она пытается построить хлипкий мостик над разверзнувшейся между ними пропастью, пытается все наладить. Она не злилась на нее за это, она бесилась, что не способна простить ее и себя. Не способна взять ее руку и все забыть.

Она знала, что так было нужно, теперь она понимала это. Конечно, Рокса бы забрала ее, как и обещала после окончания школы. Лу знала, что сестре нелегко было уехать, она знала, сколько она работала, как бегала по ученикам, хваталась за все, лишь бы у них все получилось. И она ненавидела ее за это. Она была так нужна ей здесь, рядом. Пары лет редких и коротких встреч хватило, чтобы стать совсем чужими.

Сможет ли Роксана принять ее такой? Простить за те ужасные слова, что она кричала ей в телефон, когда она в очередной раз не приехала. У Лу было много обид на сестру, но она не могла простить ей то, что она ушла из ее жизни. Она все реже писала и звонила, почти не приезжала. И пусть, у нее были причины, она была ей нужна.

– Ненавижу тебя, – всхлипнула Лу, прикуривая.

– Я тоже не особо тебе рад. – Девушка вздрогнула, едва не выронив сигарету. Вскинув лицо, она увидела Рому. Карие глаза смотрели с насмешкой, но увидев заплаканное лицо, он замер. – Ты в порядке? – Было как-то даже удивительно видеть ее такой. Словно и не она врезала ему пару дней назад.

– А тебе-то что? – грубовато бросила девушка и, пихнув его плечом, прошла мимо. Надо же было ей среди всех немногочисленных жителей этого города встретить именно его.

Он и сам не знал, почему, увидев среди прохожих красно-черную шевелюру, остановил машину и решил подойти. Просто бросил тачку на аварийке и пошел к ней. Наверное, хотел сказать что-то насчет того, как они разошлись. Или, наоборот, именно поэтому. Все-таки не каждый день его отшивали таким необычным способом.

– Стой, ты же плачешь, – он поймал ее за локоть и крепко сжал, заставив остановиться. Почему-то ему не хотелось отпускать ее в таком состоянии.

– И что с того? – Она была ниже почти на голову и весила небось как пакет молока, но смотрела на него чуть ли не с угрозой в покрасневших глазах. Красивые губы кривились в усмешке несколько мгновений, а потом она неожиданно спокойно сказала: – Слушай, все хорошо, я разберусь.

– Ладно, зажигалку только верни, – нашелся Рома, продолжая удерживать ее.

– Вот, пожалуйста, – она уронила зажигалку в его раскрытую ладонь. – Теперь все?

– Почему ты плачешь? – снова спросил он, глядя ей прямо в глаза.

– Денег на проезд не хватило, блин!

– Так давай подвезу. – Он подхватил ее под локоть и потащил в сторону своей машины.

Конечно же, он ей не поверил. А она, к его удивлению, не сопротивлялась и позволила усадить себя на пассажирское сиденье ярко-синей «Мазды». И даже не вздрогнула, когда он закрыл двери изнутри. Назвав адрес, Лу уставилась в окно, всем своим видом демонстрируя, что не собирается с ним общаться.

Решив дать ей успокоиться, он включил радио, чтобы тишина не была такой давящей. Заиграла какая-то нудноватая песня, но ему было пофиг. А девчонка неожиданно попросила сделать громче, все так же прижимаясь лбом к окну.

Не вырезать из памяти,уже поставив памятник.Вынужден сам идти,сквозь тернии событий я.Но ты со мной, мой друг,но ты, но ты живешь во мне внутри [8].

Тормознув на красный, Рома кинул взгляд в сторону Лу и увидел, как подрагивают ее плечи. Она снова плакала.

– Лу. – Он впервые позвал ее по имени. – Что случилось? – Он старался говорить как можно мягче, ожидая, что она снова пошлет его. Но она неожиданно ответила:

– Я обидела самого дорогого в своей жизни человека и теперь не знаю, как все исправить, – с трудом подавив беззвучные рыдания, ответила девушка. – Останови, я выйду.

– С парнем поссорилась? – Это бы объяснило и ее слезы, и странное поведение в клубе.

– Ты думаешь, я бы стала убиваться из-за какого-то там мужика? Серьезно? – Сарказм в ее голосе никак не сочетался с красным, опухшим лицом. Рома сильно удивился. Ему казалось, что потолок среднестатистических женских проблем – неудачный маникюр или размолвка с парнем. – Останови, – потребовала она, и парень завернул в ближайший двор, решив, что спорить бесполезно.

– Эй. – Он все же перехватил ее руку, когда она потянулась, чтобы открыть дверь. – Расскажи мне, может, я что-то подскажу?

Почему-то ему было важно успокоить ее. Просто поговорить, ничего больше.

– Это вряд ли, но спасибо за предложение, – она как-то совсем по-детски стерла с лица слезы, – и извини, что ударила тогда. Пока.

– Тебе не обязательно быть такой, – вдруг сказал парень, опасаясь ее реакции. Но он не мог не сказать этого. Ему хотелось, чтобы она все ему рассказала. Хотелось сделать так, чтобы она перестала плакать.

– Я не могу по-другому, в том-то все и дело.

Она вышла из машины и пошла куда-то, не оглядываясь, оставив его в полной растерянности. Он никак не мог понять, что было в голове у этой девчонки. И он почему-то был уверен, что они еще встретятся, все-таки город у них небольшой.

5. Мы друг другу могли постоянно прижигать окончания нервов [9]

Лу сидела в кресле, бездумно черкая в блокноте. Она хотела заняться незаконченным эскизом для тату, но мысли ее были где-то далеко. Она снова и снова вспоминала Рому, который прочно обосновался в ее голове. Ей было ужасно стыдно за то, что она ревела при нем, как девчонка. А от одной мысли об их поцелуях тело наполнялось болезненным возбуждением, не находившим себе выхода. Такие странные, непривычные и неоднозначные эмоции переполняли ее, вытесняя все остальное. Она не понимала, что с ней происходит, но это уже становилось навязчивой идеей. Может, дело вовсе не в Роме, а ей просто нужен секс? Отложив свои почеркушки в сторону, она уставилась на Ника, сидевшего на кровати с гитарой в обнимку и что-то мурлыкающего себе под нос. Он единственный из всей группы, кто не имел никакой другой работы и тратил все свободное время на сочинительство.

– Ник. – Лу распахнула окно и закурила. Он отложил гитару и тоже потянулся к сигаретам. – А ты хоть с кем-нибудь трахаешься? – вслух прозвучало гораздо хуже, чем она ожидала, но Ника это не смутило.

– Иногда.

Откинувшись на спинку кровати, Ник вытянул ноги на покрывале. Больше всего Лу нравилось, что с ним можно было вот так запросто поговорить о чем угодно. И его ничто не смущало.

– С девушками или парнями? – Лу задала давно волновавший вопрос.

– Кроха, – тихо фыркнул парень, – то, что я люблю музыку больше, чем девчонок, еще не говорит о том, что я гей.

– Мне просто интересно, – отправив окурок в окно, она плюхнулась на кровать рядом с ним. – И как часто ты…

– Когда как. А что?

Лу изобразила странный жест руками, не зная, почему спросила его об этом. Наверное, просто стало интересно. Она рассматривала Ника, невольно сравнивая его с Ромой. Он был симпатичным, это факт. Высокий, жилистый, с красивыми пальцами музыканта. Но все равно это было не то. Многие девчонки мечтали оказаться на ее месте. А она смотрела на него и думала о другом парне, с которым виделась всего два раза. В первый раз она вешалась на него, как шлюха, а во второй истерила, как разведенка. Наверное, он считает ее ненормальной. Да и какая на фиг разница, что он думает. В жопу Рому.