История Глории. Трилогия в одном томе

– Ты сейчас несешь бред.

– …я переспала со Стивом, – не знаю зачем я это сказала. Но я просто не могу в себе ничего таить. Пусть он знает правду.

– И что? С ним полштата переспало.

Это вызывает во мне недоумение.

– То есть… для тебя это ничего не значит?

– Конечно, нет.

Его слова словно удар ножом в спину. Стив был прав. Я действительно для Алекса никто и ничто. Я чувствую, как начинаю ему надоедать и скоро он от меня избавится. Господи, ну сколько можно уже ошибаться в людях?! Пора бы давно понять, что все люди – твари, которые только пользуются тобой.

– Ладно, нужно ехать.

Алекс садится в машину, а я продолжаю стоять с неимоверно гадким чувством на душе.

– Ты еще долго будешь там стоять?

Как же хочется сорваться и убежать, но я знаю, что одна я пропаду, и поэтому мне некуда деваться.

Я залезаю в салон. Машина трогается с места.

Пытаюсь вглядеться в темноту, но все равно ничего не вижу. Освещения на дороге нет. Лишь старые фары машины нас спасают. Меня снова начинает клонить в сон, но на этот раз я не собираюсь ему поддаваться. Автомобиль внезапно начинает вилять в разные стороны. Я смотрю на Алекса. У него красные глаза, пот струится по лицу, вид довольно жуткий.

– Тебе плохо? – спрашиваю я.

– Нет. Все нормально.

– Может, еще остановимся?

– Я же сказал, все нормально!

Я замолкаю. Его конкретно накрывает. Машина резко сворачивает на встречную полосу.

– Алекс, смотри на дорогу! – он меня не слышит, я чувствую, как его сознание постепенно исчезает. В следующий миг автомобиль съезжает с дороги, я ощущаю некую невесомость, сквозь темноту я пытаюсь понять, что происходит, и наконец до меня доходит – мы падаем.

– Алекс!!! – кричу я.

Колеса машины со всей силы ударяются о землю, и автомобиль с огромной скоростью скатывается со склона. Алекс пытается нажать на тормоз, но техника ему не подчиняется. В следующую минуту автомобиль во что-то врезается и переворачивается.

Мое сознание мгновенно отключается.

Day 35

Глубина. Вода ледяная, мышцы сковывает моментально. Все черное. Я ничего не вижу вокруг. Внутри меня еще есть немного воздуха, но его едва ли хватит, чтобы выжить. Я парю в воде. Еще минута, и воздуха не останется. В моих легких окажется вода. Я умру. Я смотрю вверх. Там светло и вода кажется теплее. Я помогаю себе руками и ногами, чтобы добраться до поверхности. Воздух предательски меня покидает, но еще немного, и я выберусь из этой проклятой глубины. Одна секунда, вторая, я захватываю ртом воздух, я наконец-то вынырнула. Я жива.

Резко открываю глаза, тяжело дышу. Пройдет несколько минут перед тем, как я пойму, что нахожусь вверх тормашками. Малейшее движение вызывает противный скрип металла. Я в машине, в подвешенном состоянии, меня удерживает лишь ремень безопасности. На моих руках кровь и порезы из-за разбитого лобового стекла. Я делаю усилие и поворачиваю голову – Алекс до сих пор без сознания. Я с трудом протягиваю к нему руку, снова раздается этот противный скрип.

– Алекс…

Я не чувствую никакой боли. Слышу лишь громкое биение своего сердца. Я жива. Я снова выжила. Мы находимся в этой машине давно, еще немного, и произойдет взрыв. Нужно выбираться. Отстегиваю ремень безопасности, ногой начинаю вышибать заклинившуюся дверь. С первого раза не получается, со второго тоже. Но на третий мне удается подчинить себе эту железяку. Я в прямом смысле выползаю из-под груды металла. Хватаюсь руками за землю, перестаю чувствовать едкий запах бензина, в нос ударяет чистый холодный воздух. Я еще долго лежу на земле, свернувшись калачиком. Мною одолевает чувство паники. Из-за долгого пребывания в перевернутом состоянии кровь бешено стучит в висках. Голова кружится. Ко рту подбирается рвота.

Я нахожу в себе силы, чтобы подняться. Осматриваюсь вокруг. Ни души. Ни звука. Здесь только я, Алекс и обломки машины. А что, если я уже умерла? Ведь после такой аварии я не чувствую совсем ничего. Хотя это, возможно, просто шок. Я, прихрамывая, обхожу автомобиль. Кое-как открываю водительскую дверь. Алекс тоже покрыт слоем запекшейся крови. На минуту мне показалось, что он совсем не дышит. Чувство паники накатывает с новой силой. Я цепляюсь за Алекса и начинаю вытаскивать его из машины. Это оказывается сложнее, чем я думала. Мне кажется, что еще немного, и мои сухожилия разорвутся от такой тяжести. Я закрываю глаза и мысленно себе говорю, что я обязана это сделать. Я тащу его. Голова начинает кружиться еще сильнее. Я сажусь возле него, и вот сейчас мне становится действительно страшно. Вся эта ситуация сама по себе ужасна. Мы разбились из-за того, что были под кайфом. Лучше бы я умерла, ведь теперь только от меня зависит жизнь Алекса.

– Алекс, очнись, – говорю я, ударяя его по щекам, – пожалуйста, очнись! – я чувствую, как из моих глаз потекли слезы. Он не дышит. Его грудь совсем не движется.

Я, не раздумывая, кладу одну ладонь на другую в области сердца Алекса и начинаю делать непрямой массаж. Одновременно заглатываю порцию воздуха и вдыхаю ему в рот. Когда-то в школе нас учили оказывать первую помощь. У меня просто безвыходная ситуация.

– Очнись! – делаю пятнадцать нажатий на грудину с двумя вдохами, движения получаются очень неумелыми.

– Очнись!!! – кричу я, не переставая делать нажатия. Теперь я начинаю чувствовать боль в запястьях, но мне все равно.

– Очнись!!!

Я кладу пальцы на шею и проверяю его пульс – я его ощущаю. Снова делаю искусственное дыхание. В этот же момент он открывает глаза.

– Алекс, ты жив! Слава богу! – я обнимаю его, слезы не прекращают скатываться со щек.

Я смотрю на него и ощущаю его боль. Он медленно дышит ртом, поворачивает голову, смотрит на машину. Я вижу в его глазах страх.

– Черт побери… – тихо говорит он, затем я замечаю, что ему становится еще больнее, – кажется, я вывихнул плечо.

Я аккуратно дотрагиваюсь до его руки, нащупываю на плече головку сустава, на лбу Алекса появляется холодный пот.

– Да… нужно его вправить.

– …сможешь?

– Я постараюсь, – неуверенно говорю я.

Крепко держу его запястье одной рукой, плечо другой и на счет «три» резко дергаю его руку. Алекс издает душераздирающий крик. Я не знаю, как я смогла это сделать. В меня будто вселился кто-то другой. Кто-то более сильный и отважный.

– Ну и сила у тебя, – говорит Алекс с зажмуренными от боли глазами, – …спасибо. Ты-то как?

– Нормально. В таких случаях обычно говорят, что мы родились в рубашке.

Мы оба чувствуем, как запах бензина становится еще более заметным.

– Черт! Сейчас здесь все рванет! – кричит Алекс.

– Давай, – я помогаю ему подняться, медленными шагами мы отдаляемся от машины, но через мгновение за нашими спинами раздается взрыв. Мы падаем. Уши моментально закладывает. Все заволокло черным дымом. Я смотрю на Алекса. Мы оба не по-детски дрожим.

– С добрым утром, – говорит он.

У меня начинается истерический смех. Мы смеемся в унисон. Не описать, какие чувства мы испытываем на данный момент. Это хуже, чем страх, паника и все, вместе взятое.

Сейчас мы похожи на девяностолетних старичков, хотя даже они намного здоровее и активнее нас. Мы держимся друг за друга, помогаем друг другу идти, хромаем в унисон. Кое-как я и Алекс добрались до дороги. Это очередная мертвая зона. За столько времени, сколько мы идем, не попалось еще ни одной машины. На улице серо и сыро. Не думала, что в Оклахоме настолько мрачно.

– Джей, я не знаю, где мы находимся. Мы отъехали, наверное, миль на сто… – говорит Алекс по едва уцелевшему после аварии телефону.

– Спроси, как там Ребекка.

– Мелкая с вами? – они называют Беккс мелкой? Очень мило. – Да, она с ними и через каждую секунду спрашивает о тебе, – я улыбаюсь и с облегчением выдыхаю. – Молодцы, что забрали все вещи, за вами не было хвоста?.. Отлично. Как только мы доберемся до какого-нибудь населенного пункта, то сразу позвоним вам, – Алекс отключает телефон, чтобы сэкономить батарею.

Мы идем посередине дороги. Дует сквозной ветер. Мое тело, перепачканное кровью из-за множества царапин, облачено всего лишь в то самое платье со стразами. Мне очень холодно.

– О чем думаешь? – спрашивает Алекс.

– О д-ду2ше, теплой воде, постели и горячем чае, – стуча зубами, говорю я.

Алекс останавливается и отдает мне свою кожаную куртку.

– Надень.

– Тебе тоже холодно.

– Перестань, – он аккуратно надевает на меня куртку. Мне становится чуть-чуть теплее, – с тобой точно все в порядке?

– Я же сказала, да. Только царапины.

Мы продолжаем идти. Серость погоды начинает угнетать меня.

– Знаешь, я тут подумал… тебе нужно вернуться домой.

У меня вмиг пересыхает во рту.

– Почему?..

– Я тебя чуть не угробил.

– Это был несчастный случай.

– Глория…

– Что?! – мы останавливаемся и смотрим друг другу в глаза. – Ты хочешь избавиться от меня? Я теперь тебе больше не нужна?

– Ты еще мала, чтобы это понять.

– Хватит! Не говори со мной так, будто я маленькая девочка.

– А разве это не так? Ты поссорилась с отцом, сбежала из дома – это поступок обычного подростка.

– …ты же сам сказал, что мне нужна новая жизнь?

– Я ошибся, – Алекс снова идет вперед, – найдем населенный пункт, поймаешь машину и уедешь.

Я продолжаю стоять на месте.

– Я никуда не поеду.

– Тогда мне придется тебя заставить.

– А Ребекка? Она будет с вами?

– С ней мы тоже разберемся. Глория, пойми, я не хочу больше тебя калечить. Из-за этой аварии мы чуть не погибли.

– Да я лучше бы сто раз сдохла в той машине, но я никогда не вернусь к своему отцу! Я его ненавижу! Ты слышишь меня? Я его ненавижу!!! – Внезапно вся моя чувствительность снова ко мне возвращается. Я ощущаю острую боль в боку, будто кто-то воткнул туда нож и вертит его по часовой стрелке.

– Что с тобой?

– …ничего, – нахожу в себе силы ответить я.

Холодные капли с неба падают мне на лицо и постепенно скатываются по подбородку.

– Ну, отлично! Дождя нам еще не хватало, – говорит Алекс.

Мы продолжаем путь. Редкие капли с каждой секундой учащаются, и небольшой дождь превращается в ливень. С каждым шагом становится все труднее и труднее идти. Капли ледяного дождя с ветром – это убийственная смесь. Раны начинают сильно щипать. Кажется, что кто-то их расковыривает иголками. Машин нет. Мы одни в забытом богом месте. Начинает урчать в животе от голода, я забыла, когда последний раз клала крошку хлеба в рот. Голова кружится. Силы постепенно покидают нас.

Через некоторое время мы уходим с дороги, находим высокое дерево с обширной кроной и садимся у его ствола. Боль растет с каждым мгновением. Мне трудно дышать, и я до сих не понимаю, от чего она исходит.

– По-моему, он никогда не закончится, – говорит Алекс.

Я смотрю в никуда, пытаюсь забыть о том мучении, которое я испытываю сейчас.

– Так и будешь молчать?

– Стив был прав…

– В смысле?

– Ты со всеми так поступаешь. Со всеми девушками. Сначала ты их находишь, играешь в героя, а потом выбрасываешь. Теперь я одна из них.

– Это бред, – Алекс садится рядом со мной. – Стив так сказал лишь потому, что ревнует тебя ко мне.

– Ревнует? Он просто похотливый самец, для него ревность и любовь неприемлемые вещи.

– Ошибаешься…

Я немею. Неужели я нравлюсь Стиву? Да быть такого не может. Он не способен любить. Его жизнь – это минутные перепихоны в уборных клуба.

– Глория, я думал, что если ты поедешь со мной и познаешь, когда жизнь действительно называется дерьмом, то ты вернешься домой и у тебя все будет хорошо.

– Дома у меня никогда не будет хорошо.

– А как же Чед?

– Забудь о нем! Помимо Чеда меня там ждет мать, которой еще лет пять жить на транквилизаторах, папуля-тиран и мачеха. Я не хочу туда возвращаться. Мне хорошо с вами, и мне не нужна больше моя семья.

– …когда-то я тоже так сказал. Знаешь, мой отец был намного хуже твоего. Он избивал меня, маму, сестру. Мать почти каждые полгода лежала в реанимации с пробитым черепом. Мне надоела эта жизнь, и я сбежал из дома. Познакомился со Стивом и Джеем. Нас объединила музыка. Мы решили уехать из города и сочинять песни. Сначала все было круто, но потом я понял, какая же я скотина. Я бросил маму и сестру с этим чудовищем. Я вернулся… но вместо дома я увидел руины. Случился пожар, мама с отцом сгорели заживо. И вот тогда я понял, каким же я был идиотом, когда сказал: «Мне не нужна моя семья».

Я пребываю в потрясении от услышанного.

– А сестра? Где она?

– Соседи сказали, что после пожара она уехала в неизвестном направлении. Все, что у меня от нее осталось, – это фотографии.

– То есть… та девушка – это и есть твоя сестра?

– Данна. Она чем-то похожа на тебя. Такая же глупая… но сильная.

Наконец-то я теперь все о нем знаю. Всю его жизнь, боль и потери. Все его слабые места.

– Алекс, наши семьи разные. С моей такого не произойдет. Они, наоборот, будут только рады жить без меня. Я хочу остаться с вами.

Солист молчит. Я не слышу от него ответной реакции.

– Дождь закончился. Нужно идти, – резко говорит он.

И правда, стало так тихо, даже ветра не слышно.

Земля превратилась в месиво. Кеды разъезжаются, идти очень сложно. Боль продолжает меня сопровождать. Очень трудно отвлечься от нее, она сковывает все движения. Я пытаюсь делать вид, что со мной все в порядке.

– Можно спросить? – говорю я.

– Сегодня день вопросов?

Я смеюсь, это вызывает новый приступ боли.

– Сколько тебе лет?

– Ну что ж, пора раскрыть все карты. Двадцать шесть.

– Ну ты и старикашка! – говорю со смехом я.

– Спасибо.

– Я шучу. Двадцать шесть… десять лет разницы… так вот почему рядом с тобой я себя чувствую как-то по-другому, будто ты мой учитель или даже отец.

Он останавливается.

– Я с тобой тоже себя чувствую иначе. Кажется, что ты моя сестра. Самое родное, что у меня осталось в этом мире.

Его слова застают меня врасплох.

– Ты пытался ее найти?

– Смысла нет. Я уже никогда не смогу разыскать ее.

– А что, если попытаться?

В следующий момент мы глазам своим не верим – появляется машина! Мы становимся посреди дороги и начинаем голосовать, чтоб наверняка.

На наше счастье, автомобиль останавливается.

– Эй, что вы здесь делаете в такую погоду? – спрашивает водитель, мужчина лет пятидесяти.

– У нас машина сломалась. Довезешь до города? – говорит Алекс.

– Садитесь.

Здесь тепло. Играет радио. Я чувствую, как меня начинает уже тошнить от сырости и запаха дождя. Машина заводится. Я обхватываю себя руками. Хочется завизжать от боли в боку, но я терплю, делаю глубокие вдохи и смотрю в окно.

– Да уж. Оклахома – это вам не рай. Дожди идут круглые сутки. Вы слушали синоптиков?

– Нет, – отвечает Алекс.

– По вам видно. Значит, вы не местные.

– Полиция продолжает поиски группы подростков, продававших наркотики. По предположительным данным, в группу входят две девушки и трое юношей. Фотороботы пока не составлены. Следите за развитием событий, – сообщает диктор по радио.

У меня мурашки побежали по коже. Мы с Алексом переглядываемся.

– Что этим подросткам спокойно не живется? Вечно они ищут приключения на свою задницу.

Через некоторое время мы оказываемся в каком-то маленьком городке. Я боюсь смотреть в глаза людям, потому что мне кажется, что они сразу поймут, кто я, и позвонят в полицию. Алекс несколько минут разговаривает по телефону, затем подходит ко мне.

– Я позвонил Джею, сообщил наши координаты. Они скоро будут.

– Я так хочу есть, сейчас с ума сойду.

– Я видел неподалеку кафе. Пойдем.

Он и я сидим друг напротив друга, едим гамбургеры на деньги, которые я заработала, продавая наркоту. Еда немного заставляет меня забыть о спазме в боку.

– Алекс…

– Что? Опять хочешь о чем-то меня спросить?

– Угадал… Ты любил когда-нибудь?

– Да. Музыку.

– А если серьезно?

– Может быть. Я всегда стараюсь избегать этого чувства. Оно делает людей слабее.

– По-моему, лучше быть слабым, но кем-то любимым, чем всегда одиноким.

– Вот когда повзрослеешь, поймешь, что это не так.

– Опять начинаешь? Я уже взрослая и все прекрасно понимаю.

– Да?

– Да.

– А бургер нормально есть еще не научилась, – он протягивает руку и стирает со щеки майонез.

– Научишь меня, папочка? – говорю я, убирая его руку.

– Ну, что это за угрюмое лицо? Улыбнись. Я приказываю тебе улыбнуться!

– Еще чего!

Алекс привстает, обеими руками дотрагивается до моего лица и пальцами раздвигает уголки моего рта. Мне становится щекотно, и я смеюсь.

– Так-то лучше, – говорит он.

Боль в боку резко становится в три раза сильнее. Я не могу уже себя сдерживать. Чувствую, что еще немного, и из моих глаз непроизвольно пойдут слезы.

– Я сейчас приду.

Еле-еле встаю и направляюсь в туалет. Слава богу, что здесь никого нет. Я подхожу к зеркалу. Снимаю куртку и замечаю, что она вся пропитана кровью. Затем смотрю в зеркало, половина моего платья в крови. Я медленно расстегиваю молнию на боку и вижу, что у меня чуть ниже ребер торчит осколок от лобового стекла! Боль из сильной превращается в адскую. Я зажмуриваюсь, хватаюсь за осколок и резко вынимаю его из тела. Я вскрикиваю от боли. Кровь льет струей. Осколок вошел не слишком глубоко, хотя по размерам он где-то около шести сантиметров. Я хватаюсь за бумажные полотенца, пытаюсь остановить кровь, но у меня ничего не получается. Я рыдаю навзрыд от боли. Поражаюсь себе, как я столько могла терпеть. Шок сыграл свою роль. Бумага пропитывается алой кровью. Я застегиваю платье. Мою руки и заставляю себя стать хоть немного сильнее. Утешаю себя только тем, что еще немного, и я смогу умереть от кровопотери. Нужно продержаться еще несколько часов. Алекс ничего не должен заподозрить, и, возможно, уже сегодня я обрету вечный покой.

Я подхожу к столику. Куртка на мне застегнута, чтобы Алекс не увидел испачканного кровью платья.

– Ты еще что-нибудь будешь? – спрашивает он.

– Нет. Я сыта, – тихо отвечаю я.

– Вид у тебя какой-то бледный.

– Я просто устала.

– Предлагаю найти какой-нибудь мотель и отдохнуть до приезда наших.

В глазах темнеет, голова кружится, но я стараюсь не терять сознание. Алекс берет меня за руку.

Спросив у прохожих, мы находим мотель. Он больше похож на заброшенную ферму, но выбора у нас все равно не остается. Сейчас я ощущаю какую-то легкость, боли нет, ну, может, она и есть, вот только я почему-то ее больше не чувствую. Лишь силы уходят с каждой секундой. Смотрю вниз и вижу, как по ноге потекла струйка крови. Она все темнее и темнее. Я сажусь на корточки. Алекс все еще идет вперед.

– Ты чего там?

– Шнурки развязались.

– Догоняй.

Он отворачивается, а я быстро стираю кровь с ноги рукавом куртки. У меня ничего не выходит, нога становится только краснее. Я поднимаюсь, иду медленно, мне кажется, что я парю. Все передо мной кружится, в голове стоит непонятный гул. Наверное, это чувствует человек перед тем, как он умрет. Ни страха, ни боли, только легкость и предчувствие покоя.

Я еще держусь на ногах, когда Алекс покупает номер и берет ключи у портье. Но когда мы оказываемся в номере, я понимаю, что мне остается существовать недолго. Сил нет, даже чтобы сделать глубокий вдох.

– Ну что ж, здесь неплохо, – Алекс идет осматривать ванную, а я падаю на кровать. Я закрываю глаза. Глория, все хорошо. Еще немного, и тебя уже здесь не будет. Только жалко Алекса, ему придется прятать мое тело. Хотя мне уже будет все равно.

– Ты первая пойдешь в душ, или… – Алекс смотрит на меня. Мое состояние предательски выдает меня, – Глория… – солист подходит ко мне с испуганным взглядом.

– Я… п-потом.

Алекс дотрагивается до моего лба.

– Господи, да ты вся горишь…

– Все нормально, мне нужно немного поспать.

Алекс расстегивает на мне куртку, я вижу в его лице самый настоящий ужас.

– Твою мать! Почему ты мне сразу не сказала?!

– Это всего лишь царапина.

Солист быстрыми шагами направляется к двери.

– Куда ты идешь?

– На ресепшен, пусть они вызовут доктора.

– Мы в розыске! Приедет «Скорая», приедет и полиция…

– Ты слышишь, что ты говоришь?! Мне плевать на полицию! Если что, я возьму всю вину на себя.

– Алекс, не надо, пожалуйста! – я падаю на пол, Алекс подбегает ко мне и обхватывает руками.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Colt Silvers – Rain Comptine

2

Incubus – Monuments And Melodies