Воин на все времена. Сага о богатырях

И хотя разговор этот врезался ему в память, но трудно было отличить явь от сна, и никак не мог он понять, что ему делать дальше, что еще можно предпринять.

И он не мог и потом забыть этих обидных слов, хотя до сих пор не хотелось ему про себя никакой былины слушать, но все стало каким-то другим. И он вовсе не против был что-то такое услышать. Может, они немного по-другому звучать будут.

– Не верю тому, чтобы для былины я не сгодился, – думал в полусне Алешка. И где-то далеко-далеко звучала поразительная песнь, такая протяжная и такая распрекрасная, что равной ей не было во всем мире.

– Они не забудут меня, и не так уж много надо для того, чтобы навсегда оставаться в памяти их. Так говорил он, и такая вдруг радость, такой восторг душу его охватил, что никакая сила не смогла бы нарушить покоя и волнения. Он будет славным и могущественным, что равного ему в мире не бывало и не будет больше.

И потом был ясный рассвет, когда неожиданно пробудился богатырь, и с чувством исполненного долга (он мог спокойно верить в собственный обман) он отправился в стольный город, чтобы покрасоваться среди своих.

Даже ночь, проведенная в одиночестве, не особенно его обрадовала. Нет, не собирался он в лесу, в одиночестве всю жизнь так провести.

– Ничего этого не будет, – говорил Алешка, то ли коню своему, то ли бесу.

Бес решил снова взглянуть на богатыря, и может, пару советов ему дельных дать, чтобы совсем он не сбивался с пути истинного.

– Ты не хотел помочь мне? – удивился Алешка.

– Знаю я вас таких, – огрызнулся он, – ты наделаешь глупостей и станешь, потом твердить, что это я во всем повинен был. И на самом деле ни в чем я не виноват. Не бывало такого.

– Ну и ладно, мне тебя все одно не убедить ни в чем, – примирился с ним Алешка. – Пора и перед князем предстать, не в первый раз я не особенно почтителен с ним.

ГЛАВА 26 В ГРИДНЕ

Не мог привыкнуть к богатству и красотам княжеского дворца богатырь – таким распрекрасным он ему казался. Но на князя он пока роптать и зла держать не мог, а когда вспомнил, что и Добрыни также богат и хорош двор, а Илья если такого еще не получил, то только по своей медлительности и бескорыстию, потому что далек от всего этого был сей богатырь. Но и он понимал, что все они обошли его, и как бы не упирался он, навсегда впереди окажутся.

– Отчего я так поздно родился и только догонять их и поспешать за ними должен? – спрашивал он сердито.

И не было на этот вопрос никакого ответа.

В тот день великий князь, казалось, был особенно доволен всем, приветлив даже с теми, кто этого не заслуживал. Знающие люди говорили о том, что он задумал какую-то пакость.

Алешка все принял за чистую монету и гордился тем, что с ним повелитель оказался так ласков – видно он не успел гнев на голову свою накликать.

– Ты напрасно радуешься, мог бы и заметить, что князь не особенно жалует своих богатырей, потому что каждый из них важнее и значительнее, чем он сам.

– Но и богатыри отвечают ему тем же, – резонно заметил Алешка, – надо держаться от них от всех подальше, только тогда все и будет спокойно.

Так рассуждали многие, а бес просто передал ему слова, удивляясь тому, насколько он наивен и несведущ в самых обычных делах.

– А ты думай о себе, и старайся не князю служить, а себе самому, так славу и почести и станешь добывать. Никто не знает, чего он хочет, но ты- то о себе все знаешь.

После визита к князю, которые оставили в душе его самые противоречивые впечатления, запрятал как можно дальше чудесную шапку свою Алешка, и понял, что давно пора ему самим собой оставаться и не стоит вмешиваться во все происходящее.

Но заскучал после этих решительных действий богатырь, больше пока никаких Тугариных и русалок на пути у него не было, и негде не на ком было удаль свою молодецкую ему показывать. Только подарки русалки и могли его пока как-то развлекать.

И стал он мечтать и фантазировать о том, как Тугарин захватил град какой-то. Они все останутся в осажденном городе. Он же пройдет мимо всех цел и невредим, и никакая сила остановить его не сможет.

№№№№№

Как только ушли от него богатыри и прочие визитеры, князь мгновенно стер улыбку с лица своего. Она оказалась довольно фальшивой. И стал он воровато озираться по сторонам. Ему казалось все время, что кто-то спрятался и следит за ним.

Несколько минут он сидел неподвижно на столе своем, словно старательно обдумывал то, что довелось ему увидеть и услышать в этот час.

Он пытался понять, что же больше всего тревожило его. И понял он, словно вспышка озарения на него снизошла, что это новенький – Алешка, никак не оставлял его в покое. Никак нельзя была понять, что такое в нем кроется. Он так странно смотрел, словно видел его насквозь, оказался не так прост и глуп. И чувствовался в нем какой-то подвох небывалый, холод в момент опасности от него исходил, а с самого детства подобное чувствовал князь Владимир.

– Что с тобой? – сам себя вопрошал князь, потому что никого, даже Домового, как казалось, поблизости не было.

– С ним надо быть осторожнее, дурные предчувствия меня никогда не обманывали, – сам себе и отвечал он. И таким важным и глубокомысленным было заключение это, что сам он удивился такому повороту дел.

Первым было желание отослать его подальше под благим предлогом, избавиться совсем от богатыря. Но потом он передумал. Если тот и на самом деле так напорист, не стоило его сердить и испытывать. Рядом он может меры принять, в темницу его посадить, а вдали от него бессилен окажется.

И он знал, что если он его посадит в темницу, тот вырвется и исчезнет без следа, и не станет дожидаться его прощения. А в обиде наколдует такого, что на брюхе самому князю придется к нему ползти и о помощи и пощаде его молить. И если про Илью говорили злые языки, будто сын он убитого брата его, то об этом вообще молчали, но молчание было красноречивее любых слов. И иногда чудилось ему, что он сын самого Волхва древнего, И пришел в новом обличие на землю, для того, чтобы над ним поиздеваться.

– Наказание мне, грешному, а ведь как лучше сделать хотел, но не оставят меня покойники в покое, так до самого конца и будут преследовать, никуда от них не деться.

Не оправдаться мне, ни за что не оправдаться, – сокрушался Владимир, и так погано, так горько при этом у него на душе становилось. Хотя внешне он казался спокойным, но такие страсти в душе его клокотали.

– Я приучу его, и у меня будет сведущий и надежный помощник, – говорил он сердито, – я перехитрю богов, напрасно они думают, что могут что-то изменить в этом мире, ничего из этого не выйдет.

От таких размышлений стало ему немного легче. И в одночасье судьба загадочного воина и была решена, он должен стать ближе и полезнее многих.

А так решил князь, то все он сделает для того, чтобы и в реальности все так и происходило.

ГЛАВА 27 ЗАГЛЯНУТЬ В ГРЯДУЩЕЕ

Сколько не думал потом Алеша, но он не мог понять, когда началось отчуждение, кто первым поднялся против него. Он пытался припомнить, что такое сделал, чтобы они насторожились, отодвинулись, отвернулись от него, почти все одновременно.

Ну, пусть великий князь, но воины его редко были с Владимиром единодушны в других случаях, и ему это было хорошо известно. Откуда возникла уверенность, что он повинен во многих грехах, происходившие события они никак не могли связать с ним, у них не было доказательств, и все-таки. Но они не переставали смотреть на него с тревогой и ждали какого – то нового фокуса. Ненависть, тревога, настороженность – все смешалось в единое состояние, и они не собирались больше мириться с тем, что происходило вокруг него. Алешка молчал, он знал, что оправдываться унизительно и бесполезно, никакие слова ему не помогут.

– Нужно подождать немного, пусть они остынут, – успокаивал он сам себя. Но он знал, что не станет ждать долго. Не всегда разум и действия бывают заодно у таких хитрецов.

Он покидал волшебный лес и возвращался назад вовсе не для того, чтобы бороться со всеми сразу. Никто не увидел его в прошлом дозоре, и потому воины, отправлявшиеся на стражу, потребовали себе других напарников, они хотели быть в соратниках своих уверенными, и не допускали мысли о том, что их могут бросить на произвол судьбы.

Он не стал особенно возмущаться и готов был уступить им. Все это не так важно, чтобы из-за такой мелочи копья ломать.

Дунай наблюдал за всем со стороны, не скрывая своей насмешки. Этот парнишка нравился ему меньше, чем остальным. Но он давно научился скрывать свои чувства, и не собирался травить его вместе со всеми, наоборот, в случае необходимости, он готов был за него заступиться.

– Я пойду с ним, и Илья пойдет, – говорил он в тот момент, рискуя нажить себе новых врагов, но это волновало его меньше всего.

Алешка был ему очень благодарен за такой жест благородный, хотя он никогда не слыл особенно доверчивым человеком и знал, что Дунай не за него, а против них, это скорее милость героя, и хочется быть благородным.

Илья, в отличие от друга своего не скрывал неприязни к нему. Он нутром чувствовал, что этот парень доставит ему немало хлопот, и там, где они окажутся, от него можно ждать любого подвоха. Правда, в чем он не сомневался, так это в том, что с ним скучать не придется. Он помнил русскую пословицу о том, что когда у бабы не было печали, она купила порося. Но поддерживать всех остальных, как и Дунай, он не собирался.

Он заметил, что и Алешка не особенно радовался такому повороту, но отказаться не смог бы, если бы и захотел.

Об этом он и сказал тихо Дунаю, но тот расценил все иначе:

– Не стоит обращать внимания, мы сделали то, что хотели и должны были.

К тому времени Илья еще не сблизился с Добрыней, красавец – князь, прослуживший у Владимира значительно дольше, чем он, был то с одними, то с другими, в стороне от остальных. Он примкнул к Илье и Алеше позднее, и об их дружбе было значительно больше преувеличенно позднее.

К тому времени Дунай уже трагически погиб, о нем оставались только красивые и печальные легенды. И Алеша был принят и обласкан значительно раньше.

№№№№№

До Владимира доходили слухи о том, что все воины встретили Алешку враждебно. Он удивился тому, что на этот раз не оказался в единственном числе. Он предчувствовал, что в дружине его что-то странное происходило. Узнал он и о поступке Дуная с Ильей.

– Мерзавцы, – усмехнулся он, – Дунай никогда не был заодно со всеми, он вечно дразнит стадо, а потом станет возмущаться, когда они против него все вместе пойдут. Про Илью он даже слушать не хотел, и имя его пропустил старательно мимо ушей.

Все поворачивалось совсем не той стороной, и он ярился и со злым интересом ждал того, что будет дальше и чем это может для них для всех обернуться.

Широка и бескрайня земля русичей.

Алешка видел это и прежде. Но на этот раз он чувствовал личную ответственность за нее, за людей, которые на ней обитали. Потому что на судьбе у него было начертано, что должен он беречь и охранять этот мир от любой напасти, от всякой нечисти.

И таким важным, необходимым созданием ощутил он себя в те минуты, что никакая сила не смогла бы сбить его с пути истинного. Такое вдохновение снисходило на него не часто, но потому казалось особенно ценным. Потому в те времена воины княжеские и считали себя самыми важными, самыми значительными созданиями в этом мире. И он почти уверен был в том, что если чем-то иным займется, то все в этом мире рухнут раз и навсегда, конец света наступит. Какие-то тени мелькали за деревьями. Богатыри взглянули друг на друга и, схватившись за мечи, они понимали, как важно успеть вовремя, предотвратить беду.

Первым на всем скаку замер Дунай. Он увидел двух молодых драконов, кружившихся над ними. Они были так восхитительны в лунном свете, так беспечны и прекрасны, что никто из воинов не решился бы тронуть их, даже не потому что это было опасно, а просто не стоило уничтожать красотуНо богатыри и были поставлены для того, чтобы следить за всем происходившим.

– Не трогайте их, – первым опомнился Алешка, – они нам пригодятся. Но и без его напоминания никто не собирался их трогать. Они не трогали своих луков со стрелами.

Они все еще следили за дивным полетом, и никак не могли оторвать своих взоров. Но Драконы исчезли где-то далеко. Они потом говорили, что за все время только один раз видели такую чудесную картину. А потом воины продолжили свой путь. Они даже представить себе не могли, как много таинственного и прекрасного таит этот поразительный мир.

ЧАСТЬ 2 ПОБЕДЫ И ПОРАЖЕНЬЯ

ГЛАВА 1 СПОР С БЕСОМ

Жизнь в богатейшем княжеском дворце стала давно реальностью. Какое-то время Алеша тешил свое самолюбие, но кто-то незримый все время ненавязчиво напоминал ему, о том, что это не его владения и живет он тут пока только из княжеской милости. За верную службу отведен ему только малый уголок, который по воле князя он должен будет освободить, если отношение к нему вдруг переменится. И спровадят его быстро, хорошо, если не погреб, как уже не однажды с Ильей случалось. В душе он стремился к собственным завоеваниям и дворцам.

Несколько раз, возвращаясь из дозора, он останавливался перед Перуновым кумиром, о котором вся княжеская свита и другие воины как-то легкомысленно забывали в последнее время. И тогда он спрашивал у почти поверженного бога, как такое случиться могло, кто и почему допустил до этого?

Кумир еще стоял на месте и, наверное, помнил, как поклонялись ему деды и прадеды этих людей. Как же посмели эти люди так легкомысленно и опрометчиво поступать? И в этом и Алешка считал себя повинным, хотя не знал, как можно исправить такие ошибки.

– Тебе тоже не особенно хорошо тут? – Спросил воин, и подумалось ему тогда, что настанет момент, когда он перенесет этого кумира в собственные владения и тогда в обиду его не даст. И детям, и внукам своим накажет, чтобы они берегли, почитали, и верили только ему.

Истинным богом для Алешки навсегда останется только он один. И пусть тешит себя благими помыслами тот, другой. А он будет приносить жертвы своему богу, и тот ему поможет стать первым среди равных.

В один из таких моментов и посмотрел на него бес, который нарисовался около того самого кумира. Он мог только дивиться тому, как хорошо этому богатырю без всяких подсказок известно то, что случится в не столь далекие времена с ними со всеми и с миром, в котором они обитают.

В парне было нечто необъяснимое даже для него самого, чего нет в его любимце, красивом и благородном Добрыне, нет и в мужественном, очень сильном Илье. Насколько еще недавно он от них отставал, настолько в тот момент впереди оказался.

Но вовсе не собирался подавать вида бес, о том, что и ему все ведомо. Совсем об ином он заговорил с воином.

– Скажи-ка мне, разве не ты рвался из последних сил к князю и готов был все отдать за то, чтобы он оказался тут, рядом с тобой и был все время поблизости?

– Да, – согласился Алешка, – только мал и глуп я был в такие минуты.

– Ты на самом деле решил взлететь как можно выше и самого Владимира перепрыгнуть, – поинтересовался он, прикидывая, как в этом случае все для них обернуться может.

– А ты меня станешь убеждать в том, что это невозможно?

– Отчего же, всякие чудеса случаются, только вам обоим придется много всяких пакостей натворить для этого, а потом за все ответ держать. Тебе еще проще перехитрить себя самого будет, потому что ты хитрее и умнее его.

– Это что, изъян мой? – удивился юноша.

– Изъян не изъян, но ничего хорошего я в том не вижу, – серьезно говорил ему бес. И никогда не было еще, чтобы в подобных вещах он сильно ошибался. Следовало поверить ему и не противиться особенно.

Слова, пусть и обыденные, заставили задуматься воина о том, как много времени прошло. Но может и не время во всем виновато, а то, что он жил в полную силу и дышал полной грудью. И казалось ему, что и часы и годы пролетали стремительно.

Бес намекает на то, что мне много еще чего пережить придется, – рассуждал в тот момент богатырь, но его это не пугало, даже смертельная угроза не заставила бы его вернуться в далекий и спокойный Ростов, где ничего важного и значительного по его разумению совершаться не могло.

– Ему легко рассуждать и попрекать меня, – думал он, решив, что беса больше нет поблизости, и он не подслушивает его мысли. Но если бы не с князем, а с ним поменяться местами, вот это самый интересный ход был. И странным показалось бесу, что впервые за все время, какой-то наглец в человеческом обличии, пусть и владевшие волшебными предметами, замахнулся на бесовской мир. Словно у него на то и на самом деле было какое-то право неведомое никому до сих пор. И он, удаляясь, понял, на сколько он дерзок и не обуздан. Об этом не следовало забывать и в дальнейшем.

И хотя опасаться за собственное положение бес никак не мог, но впервые нашелся кто-то из смертных, кто удивил его, так, как даже бог Локи не удивлял, уж не говоря обо всех прочих созданиях.

– Какие странные и противные у него думки в голове теснятся, – спрашивал себя бес, – откуда бы это им взяться можно было. Надо остановить его, чтобы он перестал витать в облаках, и так дерзко относиться ко всему происходящему.

– Я объявлю ему войну, – думал тем временем богатырь, все дальше и дальше заходя в своих дерзостях, то ли о князе, то ли о бесе он думал. И наверняка бы затрепетал князь Владимир, если бы он умел подслушивать чужие мысли, только не до того было великому князю в те минуты. Ему нужно было разобраться с половцами, с какими-то еще соловьями – разбойниками, возомнившими себя такими же героями, как его Алешка, только при том уже реально ему угрожавшими. И Илья на последнем пиру вел себя так дерзко и нагло, что нельзя было выпускать его из поля зрения своего. Он уже распорядился приготовить для него ту самую темницу, в которой богатырь его воинственный и прежде не раз сиживал.

Бес же, в отличие от великого князя, из всего случившегося и пережитого только один вывод и сделал – не стоило особенно помогать Алешке, который никогда помощи не оценит, а в любой момент его врагом лютым сделается. Когда бед натворит, а их будет великое множество, пусть ни на кого, кроме себя родимого не сетует. Такие как он только сами себе бывают и врагами лютыми, и никто другой, только сам он себе главные пакости и устраивать станет.

И оставался в те минуты богатырь один на один сам с собой, и даже помыслить себе не мог, как вероломно, как нагло бес от него оступился.

ГЛАВА 2 МЕЛКИЕ ДЕЛА

Недолго раздумывая, князь Владимир в два счета расправился с Ильей. Это должно было не только наказать строптивца, возносившегося выше великого князя, но и послужить предупреждением для остальных – пусть не заносятся высоко, даже если нынче они и пользуются особенным положением, завтра все может перемениться до неузнаваемости.

Алешка в разгар княжеского гнева и подвернулся ему под руку. И он, внимательно вглядываясь во всех, решил, что по многим из них темница плачет, просто нельзя сразу от всех избавляться – это не разумно и очень опасно. Но при этом решил, что в случае опасности, опереться может только на него одного и только ему доверять. Он видел как яростно и живописно молчал Добрыня, еще одно слово и вспыхнет этот красавец, да так, что не потушить пожара. Он не был особенно дружен с Ильей, но было видно, насколько он ненавидит великого князя. Другие были насторожены, и никто своего притворного одобрения не высказывал. Они разучились даже льстить и угождать ему, а это никуда не годилось.

И только Алешка улыбался, словно ничего не происходило, и он рад был видеть всех собравшихся, особенно великого князя. Он наслаждался пищей, вел беседы, шутил даже, шутил довольно удачно, и так удивленно на всех смотрел, словно хотел спросить: « А что вас так возмущает, ведь ничего не случилось».

Князь, привыкший к любым пакостям, лгавший всем и везде, со стороны своих воинов и мысли не допускал о том, что и по отношению к нему кто-то так же скверно поступать может. Он считал это исключительно своим правом. Настроение Алешки он принял за чистую монету, и своими ласковыми речами решил сгладить недавнее недоверие и приблизить его к собственной персоне, хоть он и появился позднее многих, но ближе и роднее для него сделался.

Добрыня, видавший, как легко забыл князь обо всех заслугах Ильи, понимал, что с любым из них при удобном случае тот обойдется также точно. Настроение Алешкино для него было еще противнее княжеского произвола, и только выдержка не позволяла ему приблизиться к князю и потребовать от него освобождения богатыря. И к Алешке приближаться он не стал бы ни за что. Он терпеть не мог хитрецов и проходимцев, каким и считал нового воина в те минуты. С первой встречи не понравился ему этот ростовский парнишка без роду и племени, особенно шустрый и беспринципный. Не нравился, и ничего с собой не мог поделать Добрыня. Не нравился ему долгое время и этот богатырь из Мурома, силы которого явно превосходили разум. Но когда до него стали доходить упорные слухи о том, что он сын убитого князя, только тогда изменил немного свое отношение Добрыня. Слухов о благородном Алешкином происхождении не бывало никогда, потому он и оставался выскочкой, который пытался казаться не тем, кем он был на самом деле.

«Холоп к холопу тянется, – с презрением подумал он, глядя на то, как склонился почтительно Алешка перед князем своим, как кивал в ответ на какие-то слова его.

От воина не ускользнуло презрение на лице Добрыни, но он постарался не заострять на этом свое внимание.

Князь заметил насколько больше, чем остальные, внимания Алешка обращал на Перуна. Очень часто он около кумира в раздумье останавливался.. Но кто в молодости не грешил этим, не верил, что княжий бог совершит чудо для него лично. Потом вера эта становилась значительно слабее.

Главное, чтобы в нужный момент он отошел от него, как отошел князь. И это относится не только к богами, но и к женщинам, и к друзьям. И многих жертв в свое время потребует князь.

Но он знал, что проверить это можно будет только на деле, а пока не стоило и загадывать о том, как это может быть.

№№№№№№

Хотел того или нет Алешка, но он заставил князя обратиться к почти покинутому богу. И принес Владимир жертвы кумиру, правда, на этот раз это были только животные, но лиха беда начало. О человеческих жертвах тогда уже забыли и не потому, что великий князь миролюбивее стал, он старался не вступать в противоречие ни с богом, который казался ему слишком далеким, ни с людьми, бывшими от многих его поступков не в восторге.

Он упрекал бога за то, что тот не укрепил его веру, когда она пошатнулась. И чувствовал он, что так и останется между небом и землей до самой смерти и не сможет оказаться на одном каком-то берегу.

– Но Алешка искреннее верит в тебя, – обратился князь к Перуну, – и я должен подождать немного, может все не так скверно окажется.

Он знал, что пока нет никакого другого бога, с этим нельзя им прощаться. И надеяться на чудо еще какое-то время можно было.

Такое может случиться, но не нынче, пока надо было подумать хорошенько о том, кем и как можно было его заменить.

И вдруг увидел князь, как свергают и тащат к Днепру кумир Перуна – это видение таким странным и таким ясным было в те минуты, что он и сам такому удивился. Но это видение придало ему силы и подчеркнуло его значимость. И показался он себе самому значительнее и мужественнее, и это было единственной его радостью в последнее время.

И понимал князь, что ему нужно как-то обелить, осветить его темное происхождение, для этого ему было мало даже той власти, которую он уже получил, и того, что он в Киеве, а не просто в уделе утвердился раз и навсегда. Предки не желали признавать его. Он был уверен в том, что не добьется от них никакой помощи и поддержки. Никто не оправдает братоубийцу и клятвопреступника. Но потому никто не станет роптать, если он уберет своей властью старых богов, если не из душ их, то с площади пред княжеским дворцом.

Ему твердила матушка, что предки вместе с богами, помогают живым, но если он изгонит их из этого мира, они не станут мешать.

№№№№№№

Как бы долго и яростно не думал он, все казалось настоящим кошмаром. И он долго не мог приступиться к плану, о котором давно задумывался. Но капля точит камень, а мысль рано или поздно воплощается. Очень медленно шел к своей цели князь. Но в те минуты он был к ней особенно близок. Все было решено, завершиться должно было одним прыжком.

Часто, оставшись один, он призывал тень княгини Ольги, ему хотелось узнать, как она там была встречена, что ей было сказано. Но и она не отвечала на его призывы. И если иные тени тревожили его, издевались над ним, то она отвечала глухим молчанием, бросая его на произвол судьбы.