Банкир. Книга третья: Младший брат бога

А меж развалин действительно оказался проход, позволивший протиснуться сквозь себя даже могучим плечам троллей. Шеф не разглядывал сами обломки, из которых был составлен первый оборонительный пояс Убежища. Мастер Земли лишь убедился, что все они за века вросли в основание, и друг в друга так прочно, что представляли сейчас, по сути, единое целое. А потом воспрянул виртуальным сознанием выше, оценивая размеры этого пояса, и соизмеряя их с той стеной, к которой они вышли, поплутав по узкому извилистому ходу.

– Получается, – решил он, наконец, геометрическую задачу, – если изначальные размеры этих развалин и нашего Дома были идентичны, то тут… рухнула вниз та часть четвертого и пятого этажей, которую у нас удерживает пространственное плетение. И значит, здесь тоже когда-то был гектар оранжереи, и апартаменты, в которых жил Глава этой экспедиции Ушедших с семьей. Только вот эти, УХОДЯ, не «выключили свет»… Или газ… Или воду. В-общем, что-то сделали не так, и полетело все – система защиты, пространственное плетение, стазис… Только Купол остался – до него враждебные силы не добрались. Или скользнули сквозь него, не заметив.

– «Вероятность озвученного сценария развития событий превышает 86%», – заявила Джесси, останавливаясь вместе с Шефом, и его спутниками в небольшом гроте перед дверью – точной копией той, что вместе с дубовым брусом защищала от вторжения нежелательных особ трактир «У веселого тролля».

Бобл отворил дверь, и шагнул в сторону, пропуская вперед процессию. Первым шмыгнул внутрь Убежища Гобл, показывая, что действия парой у этих диверсантов-разведчиков были давно отработаны. А некоторую растерянность и несогласованность, что Мастер разведчик-исследователь отмечал в их движениях, он же сам и объяснил отсутствием Гоблы.

– Ребята, – подумал Шеф, переступая через порог, – сотни лет были у бабульки чем-то вроде личной гвардии – мастерами на все руки. А тут их услуги вроде, больше и не нужны. Казалось – живи, да радуйся. Но нет – спешат повесить на себя новое ярмо. Или… Джесси, а ты как думаешь?

– «Право выстраивать логические цепочки Шеф оставил за собой», – ловко вывернулась помощница.

– Тогда вот тебе еще одна версия. Все старания этой парочки сводятся к одному – чтобы я уничтожил Гоблу – полностью и окончательно. Ребята, наверное, до дрожи в коленках боятся ее возвращения… Впрочем, версий здесь много, и правильную, боюсь, мы узнаем, только надев на себя корону Главы… то есть, кольцо. А может, и не узнаем никогда.

Гобл тем временем скользнул бесшумной тенью в подвал, вызвав у Шефа приступ внутреннего веселья:

– Не к алтарю ли они нас ведут, Джесси? В качестве жертвы?

В обширном, практически пустом помещении алтаря не было. Зато у дальней стены выстроились какие-то фигуры – недвижные, и чем-то пугающие. Не Александра, конечно, его теперь трудно было запугать. Тем более манекенами. Подвальное помещение осветилось сразу несколькими светящими шарами, которые Мастер послал в углы этого «демонстрационного зала», и перед ним предстало нечто удивительное – коллекция костюмов практически всех эпох Земли, начиная с тех легендарных и мрачных времен, когда и началось летоисчисление Нового времени. К тем далеким годам относилось, несомненно, какое-то длинное ветхое одеяние, распятое на стене так, словно из него только что вытащили живого человека.

Конечно, Саша ни минуты не думал, что это именно та плащаница, за неимением которой нашли другую, в Турине. Но Мастер Стихий не ошибался – этому одеянию действительно было не меньше двух тысячелетий. Он пошел вдоль длинного ряда костюмов, развешенных вдоль всей стены подвала так ловко, что впечатление объемности, заполненности виртуальной плотью было ошеломляющим – словно и из них только что выдернули кого-то из Разумных.

– Человека, – догадался Глава, – одного из тех, кого Алекс вась Худоб вырвал из привычного мира, и забросил сюда, на расправу злобной шаманке. Вот этого, например…

Он остановился у полного латного доспеха, отличающегося от лат Банки разве что более грубой обработкой металла, да высоким ростом того, кому не посчастливилось встретить на своем веку Худобина – или как его звали в Земле обетованной в период крестовых походов?

– Видишь, Джесси – вот в этом железе мог ходить Ричард Львиное Секрдце, или какой-нибудь герцог Бульонский. Последний, кстати – если я не ошибаюсь – в Палестине добился куда больших успехов, чем британский король. Даже Иерусалимом успел поправить. Не удивлюсь, что вась Худоб был знаком как с первым, так и со вторым героем.

Александр пошел по длинному ряду быстрее; где-то посреди его он резко остановился. Против костюма, который сильно выделялся от соседних – прежде всего тем, что сам Мастер не смог определить сходу тот отрезок времени земной истории, из которого он попал в мир Ваалдам. А еще, и это настораживало еще больше, от этой явно милитаризованной пары цвета лесной чащи – зеленого с бурой паутиной – ощутимо тянуло маной. От других тоже – недаром они провисели здесь, в мире, где все было пронизано ею, сотни, и даже тысячи лет. Но их аура мало чем отличалась от естественного фона, в то время, как этот костюм…

Дальше Шеф почти побежал – так ему не терпелось осмотреть всю коллекцию, и вернуться к этой загадке. И еще – главное, Лук!

Этот вопрос он и задал гоблинам, не отстающим от него – после того, как осмотрел, и даже ощупал парадный костюм ефрейтора Советской Армии. Он успел приглядеться к эмблемам инженерных войск на петлицах – они единственные в длинном ряду хоть чем-то напоминали об оружии; крошечном, не способным поразить даже муравья, но все же…

– А где Лук?! – грозно свел он брови, поворачиваясь к верхушке гоблинского клана, – и где сокровища?

Гобла, а по обе стороны от нее Бобл с Гоблом уставились на него снизу вверх с немым удивлением. И даже – разобрал Мастер Общения – с большой долей сожаления. Как понял Шеф, продолжая логическую цепочку, которая могла родиться в нечеловечеких мозгах гоблинов, они сейчас без всяких слов восклицали:

– Человек! Оглядись вокруг! Ты видишь здесь что-нибудь, кроме этих одеяний? Вот они и есть истинные сокровища клана, которые наш народ хранит и лелеет вот уже…

Саша не стал пытаться решить задачку с переводом летоисчисления двух миров, да еще умножать получившееся число на временной коэффициент. Он даже готов был признать гардероб на стене величайшей ценностей всех миров и народов; с одним исключением:

– Лук! – еще раз напомнил он гоблинам, – где обещанный Лук?

– Да вот же он, – старуха шагнула в сторону, заставив своим движением быстро перестроиться и свою свиту из двух коротышек, и ткнула пальцем в эльфа, стоящего посреди выставочного ряда, и уставившегося неподвижным взглядом в одну точку.

А именно – на тот самый костюм, на который прежде него самого обратил внимание Шеф.

– Вот! – торжественно; с ощутимым благоговением в голосе протянула старая гоблинша, – вот этот Лук.

– Да, – эхом повторил вслед за ней Ильярриэль, – это лук. Это Лук Первого Эльфа, моего предка.

Глава 3. Лук Первого Эльфа

Александр оказался рядом с Ильюшей прежде, чем на его стремительный бросок успели среагировать гоблины, и два гвардейца. Они, конечно, подскочили к нему, но уже после того, как рука Мастера сорвала костюм со стены. Удивляться тому, что на месте, где только что красовалась частица немалой коллекции Гоблы, не было даже ржавого гвоздя, Мастер не стал. Потому, что прочувствовал, какая могучая сила пыталась помешать ему совершить этот святотатственный поступок. Судя по молниям, что Бобла метала сейчас в Шефа вместо взглядов, он действительно совершил сейчас действо, несовместимое с нахождением Разумного в Убежище, да и вообще в мире Ваалдам в качестве живого существа.

– Только в виде мертвой тушки, годной лишь для того, чтобы скормить тебя зверям Равнин, – говорил этот взгляд.

А вот Бобл с Гоблом, возникшие рядом с бабулькой спустя долю мгновения после ее шустрого, несмотря на почтенный возраст, передвижения, сохраняли спокойствие. И даже, решил Мастер, выражали внутреннее одобрение его действиями. Александр будто воочию увидел, как старая шаманка Гобла в облике одной из очередных жертв водит по этому полутемному залу малолетних внуков, и хвалится, не разрешая даже потрогать руками блестящие латы, и шитый золотыми позументами дворянский костюм петровских времен. А особенно – тот самый костюм, на которого сейчас молился эльф.

«Молился», кстати, дергаясь всем телом, и прежде всего головой, которую сейчас словно привязали к этому артефакту. Саша почувствовал, как что-то мелкое, трудноразличимое в полутьме, ползет по его рукам, щекоча, но не кусая.

– Блох, что ли завезли сюда земляки с этой одежкой? – подумал Мастер, резко встряхивая перед собой оказавшийся цельным костюм.

Потом еще раз, и еще – щедро посыпая стену, за которой, быть может, прятался еще один гараж Ушедших, мелкими обломками Рун; именно их в первый момент принял Александр за мелких домашних насекомых, обожающих селиться в шерсти собак. Одна, или десяток плетений, наверное, ухитрились заползти в карман пояса – в то его отделение, где хранились артефакты. Потому что на правом наруче вдруг дернул щекой Альберта Эйнштейна Умник:

– «Шеф, – сообщил он, – эти плетения идентичны Рунам защиты трактира „У веселого тролля“ с вероятностью, близкой к 100%».

— Понятно, – протянул Мастер, отмахиваясь от Гоблы, и встряхивая костюм еще энергичнее – словно надеясь вернуть стене все части плетения, до последней, – Гобла как-то ухитрилась переместить защитные Руны Ушедших на свой гардероб – вот он и не истлел за тысячи лет. Интересно – что будет, если так же отряхнуть от груза тысячелетий не артефактный костюм, а обычный, когда-то бывший земным?

Он сунул артефакт предка, который посчитал вполне чистым от многовековой пыли, в руки потомка, и шагнул к соседнему – тому самому доспеху, в вычищенном нагруднике которого можно было разглядеть собственную физиономию до мельчайших морщин.

– Это если освещение позволит, – пробормотал Шеф, лицо которого не было отмечено такими изъянами кожи – даже в последние дни, когда на его плечи легла тяжесть управления кланом.

От Мастера потянулись сразу несколько нитей маны: четыре – к светильникам, которые ярко вспыхнули, заставив тени испуганно метнуться по углам, и там затаиться; а пятая, самая короткая и толстая, потянулась к латам. В этой линии были зашифрованы кодовые слова мудрого Киплинга: «Мы с вами одной крови – вы, и я». В собственной мане Александра, наверное, были зашифрованы все магические действия Мастера – включая их совместную битву с вась Худобом, и с живым богом Аблизом. И мелкие огненные жучки, которым когда-то давно не позволили сохранить верхние этажи здания, с благодарностью (наверное) восприняли его приказ, а скорее, предложение вернуться в родную среду – в каменную толщу стен.

Негромко звякнули о пол части доспеха. Он почти весь истлел горькой ржой еще в воздухе, но самые массивные детали – шлем, нагрудник и наколенники – прожили в мире Ваалдам еще пару мгновений. Теперь от этого свидетельства злодейства двух шаманов – Худоба и Гоблы – осталась лишь кучка бурой ржавчины. А рядом расползались в воздухе золоченые, и совсем простенькие костюмы различных эпох. Лишь первая в ряду хламида, которую сам Александр не решился назвать плащаницей, не желала сдаваться – хотя и в ней Мастер уже не видел веселых светлячков плетений.

– Уходи с миром, – оказался рядом с ней Шеф, оглаживая ткань, которая в ответ напряглась, словно желала передать с ним неведомо кому послание, и… сдалась, тоже осыпалась мелким прахом.

Гобла уже висела на руках внуков; ее сознание сейчас явно было далеко – быть может, пыталось проследить путь сокровищ клана.

– Ищи, – ухиыльнулся Саша, подмигивая Боблу с Гоблом; они, к его немалому удивлению, вернули ему этот чисто земной жест.

Но удивляться было некогда. Потому что рядом раздался стон – это эльф мучительно прижимал к своей груди единственное здесь настоящее сокровище.

– «Наверное, – предположили Джесси с Умником, – Ильярриэль решил, что этот артефакт тоже сейчас развеется в воздухе».

– Щас! – ответил им с иронией Мастер, – так его Ильюша и отпустит. Его даже мне сейчас не вырвать из этих рук.

Впрочем, он наговаривал на себя; на мастерство, позволившее выхватить костюм, который уже несколько Разумных назвали Луком, и даже не сломать ни одного пальца, что сжимали ткань с силой, какой не могли похваиться, наверное, Гром с Тарзаном. Причем, вместе взятые.

Лицо Ильярриэля заполнилось тоской так, словно в мире Ваалдам такого чувства больше не осталось – все оно сейчас было позаимствовано эльфом.

– Ну, и что стоишь, Ильюша? – негромко, и с явной иронией спросил Мастер, вывешивая костюм перед другом, как вьетнамская торговка на рынке – перед придирчивым покупателем, – твой же размерчик – меряй, и покупай. Недорого отдаю.

Казалось, эльф сейчас ляпнет: «А у меня денег нет!». Но он нашел куда более весомую причину, от которой, казалось, слезы вот-вот брызнут из его глаз:

– Он не принял меня, Старший! Он глух ко мне, как…

– Ерунда, – рассердился Глава, – ты просто плохо слушаешь. Точнее – плохо смотришь. Вот – гляди!

Палец Мастера, ухитрившегося держать костюм так же ловко одной рукой, как прежде двумя, ткнул прямо в середину верхней части этого комбеза разведчика-диверсанта. Именно в таком обличье, представилось Шефу, скользили по родным, и вражеским лесам самые грозные воины эльфов. Место, в которое ткнул пальцем Ментальный Мастер, тут же налилось зеленью. Рунный Мастер в груди Александра взвыл от завивсти – такой прекрасной в своей сложности и завершенности Руны он сам создать бы не смог.

– А с помощью Джесси и Умника… Умник, – велел Командир, глядя, как в бледные щеки эльфа возвращается румянец, – перенести рисунок в память – позже изучим.

– «Готово, Шеф!».

Шеф лишь кивнул; он уже снова смотрел в лицо эльфа, с немалой долей самоуважения понимая, что этот не разбужденый Мастер, которому кто-то за что-то закрыл глаза, уши и все остальные чувства в ментальном мире, не видит сейчас Руны; зато он полностью доверяет своему Главе. Который – если сказал, что сделает, значит…

– Сейчас сделаю, – пообещал Александр, когтем того самого пальца ловко уколов в запястье Ильярриэля, и махнув хлынувшей из венки кровью по костюму; по центру Руны.

Глава 4. Стрела, способная убить бога

Мастер отвлекся совсем ненадолго, но и этого хватило, чтобы в структуре клана гоблинов произошли разительные перемены. Может, для клана, который был самым большим по численности в мире Ваалдам, потеря одного члена значила не очень много. Но Бобла не была рядовой гоблиншей. Она, как понял Александр, взвалила на свои старушечьи плечи руководство обширным хозяйством клана. А теперь почти вся истаяла; вместе со своим балахоном, который впору было развеять по миру – точно так же, как гоблины, или само время сметут навсегда на свалку истории то, что осталось от свидетельств злодеяний Гоблы.

– Точно, – вдруг понял Мастер, – ее одежка тоже сейчас превратится в прах, а сама бабулька словно следует за душами тех, кого погубила ее собственная бабка… в шестом поколении.

И на это действо, означавшее какое-то движение внутри гоблинского общества, Бобл с Гоблом отреагировали на удивление спокойно. Они лишь отступили в стороны, отпуская на волю истаявшую плоть родственницы. Казалось, их больше волновало то, что происходило сейчас за спиной Командира. Он, кстати, тоже чувствовал, как его буквально захлестнуло волной обиды, и даже негодования. И исходила эта волна от эльфа, который без всяких слов словно кричал Главе и всему миру:

– Старший, обернись! Вот оно; вот то, чего мой народ был лишен долгие сотни лет!

Мастер повернулся неторопливо; только убедившись, что на полу истаяли последние искорки заемной жизни Боблы. Мана, которой она питалась последнюю половину жизни, и из которой, по сути, и состояла, вернулась в родную среду. Александру почему-то больше всего было жаль старуху именно поэтому – что долгие годы она жила, не имея никаких потребностей плоти; ни еды, ни сна, ни других телесных радостей и бед. Он представил себя на ее месте – через сотню, или даже тысячу лет, и содрогнулся – понял, что законы плана реальности мира Ваалдам вполне допускают это. А если не сопротивляться – то и заставят его последовать по этому пути.

Вот где была самая настоящая жизнь – это в лице Ильярриэля. Такого ликования, какое сейчас заполнило эльфа, Саша, пожалуй не видел еще никогда. А тот, мгновенно забыв об обиде на Старшего, на его невнимание в такой торжественный момент, только теперь потянул из-за спины длинный лук, уже готовый, чтобы наложить на него стрелу. И стрела появилась; в туле, но в единственном числе – словно это была драгоценность, рядом с которой не было места всем другим остроклювым сестрам.

Именно на нее в первую очередь и обратил внимание Мастер; не на то, с каким трепетом вынул ее из тула Ильярриэль, а на ману, что она несла с собой…

– Нет! – воскликнул себе и помощникам Мастер-артефактор, – в ней нет маны, кроме той, которую она вбирает и отдает обратно в пространство этого мира; зато есть готовность вобрать в себя силу… такую большую, что мне трудно представить ее размеры. Джесси, Умник, как это может быть?

Преодолев слабое препятствие в виде пальцев эльфа, Мастер поднес длинную стрелу к глазам. Она была изготовлена из дерева; Саша, дипломированный лесник, мог даже поклясться, что это самый обычный дуб. Но вот Руны, что покрывали всю ее поверхность, и даже внутренности… Они потрясали своей сложностью, красотой и… незавершенностью!

– Джесси, Умник – как это может быть? Вы видите это?!

– «Не только видим, Шеф. Пытаемся записать ее в памяти, и расшифровать. Хотя есть предположение, что последнее вряд ли удастся – при текущем Уровне Ментального, и Артефакторного мастерства Основного Носителя».

– Ну, и на этом спасибо. Главное – зафиксируйте все в памяти. А позже поработаем.

– «Шеф, есть одна зацепка».

– Слушаю, Умник.

– «Анализ объемной картинки Руны показывает, что это единое плетение. Один конец Руны закреплен на острие стрелы. Другой уходит… в никуда».

— Как в песне, – отреагировал Мастер: «Есть у революции начало, нет у революции конца».

Он повернулся к эльфу, на лицо которого по мере течения сверхбыстрого разговора Шефа со своими помощниками возвращалась почти детская обида – дали подержать в руках игрушку, и тут же отобрали. Александр поспешил вернуть стрелу новому хозяину Лука, со словами:

– Что же, друг Ильюша, боезапас у твоего костюма какой не солидный? Всего одна стрела!

– Этой стрелой можно убить бога! – торжественно заявил эльф, – во всем плане нет больше такого оружия!

Мастер вспомнил дикую боль в собственной ладони, что причинял истаивающий черный прут в номере трактира, и фигуру Аблиза, разрубаемого на куски, а потом превращавшегося в ничто, и заявил; почти так же торжественно:

– Ильярриэль! Говори только за себя… ну, за клан – если он даст тебе такие полномочия. А за весь план… я даже не могу представить, какие чудеса могут таиться в мирах. Да один наш Ваалдам чего стоит!

Теперь волны каких-то чувств, в которых Мастер Общения быстрее всего распознал нетерпение, шли от гоблинов – в самом прямом смысле слова отряхнувших зеленые ладони от воспоминаний о бабуле; праха от него не было.

– Ураганы, – сказал Бобл.

– Ждать не будут, – добавил Гобл.

– Ну, и нам тут делать больше нечего, – ответил им Шеф.

Он обвел взглядом совершенно пустой подвал, и добавил в светлячки маны. Теперь, как он понимал, это большое помещение, самое, наверное, защищенное в Убежище, потеряло статус святилища.

– А значит, – заявил он, поворачиваясь от дверей в зал, освещение в котором должно было проработать не меньше трех долгих ваалдамских суток, – здесь могут с относительным комфортом расположиться не меньше сотни гоблинов. Сколько, вы говорите, всего тут вас прячется от стихии?

Гобл с Боблом даже плечами не пожали; скользнули мимо него в дверной проем, и дождались гостей на дворе. Там уже распоряжалась какая-то другая старушка. На вид не менее древняя, чем Бобла, но, как понадеялся Шеф, состоящая из плоти и крови. Но то, чем она сейчас занималась, удивило Александра. Немногие коротышки, что стараниями Мастера пришли сюда, в Убежище, не с пустыми руками, сейчас, следуя ее суетливым жестам, раскладывали котомки, заполненные морковью, на две неравные кучи. Там их, кстати, уже ждали такие же неравные ряды контейнеров, которые изнутри были словно окрашены – красным цветом ящики с клубникой, и оранжевым – с апельсинами.

Умник, отвечающий в их маленьком внутреннем клане за счет, тут же заявил:

– «Соотношение объемов продукции в двух долях определено как 9 к 1».

— Понятно, – протянул Александр, – во времена татаро-монгольского ига это называлось десятиной.

Ткнув пальцем в меньшую кучу, где ящиков и котомок было всего ничего, он предположил, что именно она предназначена для неведомого «Батыя», настоящее имя которого было…

– Это для кого? – спросил он, заставив вырвавшихся вперед «братцев-кроликов» резко повернуться.

Гоблины помолчали не меньше десяти секунд, пока Гобл не ответил; явно нехотя:

– Для нас…

Бобл тут же цыкнул на него; едва не плюнул – так редко были расположены клыки в его челюстях.

– А это? – теперь палец Мастера показывал на внушительную кучу, где набитые корнеплодами котомки полностью покрыли ящики с ягодами.

Как он и предположил, ответа не последовало. Логической цепочки, а несколько звеньев для нее уже хранились в памяти Основного Носителя, он строить не стал – решил, что при необходимости сможет вырвать эту страшную тайну у хитрых гоблинов. Может, используя их же главное оружие – хитрость. А пока он громко скомандовал:

– По машинам!

Гром с Тарзаном, и практически не отстающая от них пара гоблинов исчезли в десантном отсеке «Арматы» безмолвно. Зай успел помахать кому-то рукой, а Ильярриэль, прежде чем ступить на лесенку, услужливо предложившую ступени с его стороны кабины, чуть недоуменно заявил:

– Вообще-то у нас только одна машина…

Экспедиция, по распоряжению ее начальника, возвращалась на базу не с пустыми руками. Александр повторил операцию по сбору урожая на морковной, а потом и на луковой ниве, заполнив салон командно-разведывательной машины острым запахом лука. Потом «Армата», миновав две полосы препятствий, в которые превратились Дороги Ушедших, ненадолго застряла поочередно на апельсиновой, и на клубничной плантациях. Причем Саша, собиравший урожай вместе с Ильюшей и трактирщиком, опять усомнился в своих математических способностях; пустых контейнеров, что подавали им тролли с гоблинами, оказалось явно больше, чем рассчитывал Мастер. И только приглядевшись к веселым глазам нелюдей, и их измазанным в красный и оранжевый цвет физиономиям, он понял, что с математикой у него все в полном порядке; как и с аппетитом у бойцов. Еще он осознал, что сейчас наступил тот самый момент, когда Бобла с Гоблом можно было смутить, разговорить, и добиться от них признания.

Помешал эльф. Он протянул руку вдоль направления нивы, в сторону, противоположную столице, и практически закричал:

– Старший, ты видишь это?!

Увидели все. И все дружно выдохнули, с разной степенью изумления, и даже некоторого страха:

– Ураган!

На горизонте действительно все стало черным; прежде Александр сказал бы, что оттуда, от пределов разведанных земель, идет буря, готовая пролиться на их головы мощным ливнем. Зай словно сумел прочесть его мысли; добавил:

– Да, это Ураганы. А вместе с ним тучи песка и камней. Не позавидую я тому, кто встанет на их пути без защиты.

Словосочетание: «Встанет на их пути», – почему-то задело Александра; заставило напрячься в душе сразу всех Мастеров, а особенно Мастера-оракула. Эта ипостась его натуры словно уже предвидела – встать придется, и очень скоро.

– «Саша, даже и не думай!», – строго предупредила его Джесси, а может, Ольга Ивановна.

Последней Мастер и ответил:

– Я и не думаю, Ольга Ивановна. Оно как-то само получается. И в мир этот попал не по своей воле, и…

Он замолчал, понимая, что не получится скрыть от своей второй половинки – все то невероятное, что происходило с ним в последние несколько дней, и казавшееся случайным, никак не зависящим от их общих намерений, на самом деле так четко подпадало под пункты выработанного стратегического плана, что…

– Так, что… если понадобится оказаться в эпицентре урагана, – заявил он, наконец, – значит, мы там и окажемся. Его величество план заставит.

В родной дом, в трактир «У веселого гнома»; точнее, в гараж при нем, они едва въехали. В это просторное помещение, где самым большим и единственным предметом, не упрятанным в шкафы, был Комбайн, кто-то из членов клана, имевших ключ, тоже запустил гоблинов. Александр не стал сразу заводить «Армату» вниз, в открытые двери – побоялся задавить мелюзгу, что носилась по гаражу. И не выскакивала наружу только из-за окриков старших. Мастер Общения, да и обычный человек, не так давно сам бывший таким же постреленком, сразу нашел способ выманить малышню, а с ними и их родителей и бабушек с дедушками наружу; хотя бы на время.