И гаснут звезды

Гурген посмотрел на часы и заохал. Он опаздывал домой почти на полчаса. Если жена до сих пор ему не звонила, то это потому, что она была вне себя от злости и рассчитывала высказать ему всё прямо на пороге. Таксист горестно вздохнул и помчал домой. Однако, даже предчувствуя головомойку, он не мог выкинуть из мыслей странного клиента, астрофизика Комарова и то, что он сказал ему на прощание. Всех военных, приехавших на место крушения спутника, что-то убило. И взгляд. Гурген ясно видел, насколько Максим Комаров был испуган. Такие глаза не могу врать, уж Гурген разбирался в людях после пяти лет вождения такси.

Но он плохо соображал спустя сутки непрерывной езды, и ему хотелось лишь поесть вкусного домашнего супа и лечь спать. А обо всех проблемах можно побеспокоиться потом.

Утро. 7:00.

– Снова не оплатил счета? – спросил голос в трубке.

– Я всё оплачу, – ответил мужчина в белом врачебном халате. Он сидел в ординаторской городской больницы в Северном районе Зареченска. На столе перед ним лежал планшет с игрой, поставленной на паузу, а вокруг расположились стопки карточек пациентов, дожидаясь, когда он о них вспомнит.

– И когда? Середина месяца. Счёт принесли неделю назад, – продолжал женский голос в телефоне.

– Выходит, у меня есть ещё три недели, пока я буду дожидаться следующего. А потом следующего, и ещё одного за ним.

– Почему ты не можешь оплатить сразу? Получил – отдал деньги.

– Все всегда что-то требуют, – сказал мужчина, рассеяно потирая внутреннюю сторону чехла от планшета.

– Ну конечно! А тебе главное, чтобы все от тебя отстали, – возмутились в трубке.

– В точку, – кивнул врач.

– А как же твой сын? Ты не забыл про него?

– При чём тут мой сын? – спросил тот.

– Когда ты в последний раз его видел? Забирал из школы?

– Ты же знаешь, у меня много работы. Я сижу в больнице до поздней ночи, – в голосе мужчины послышалась усталость.

– А у меня, можно подумать, работы нет! И когда я домой прихожу, я не спать заваливаюсь, а готовлю ужин и делаю с сыном уроки!

– Тебе обязательно ругаться в семь утра? У меня смена только началась, а она двадцать четыре часа идёт. Хочешь испортить настроение на целые сутки?

– Ах, простите, что напоминание о том, что у вас есть сын, портит вам настроение! – послышалось в трубке язвительное замечание. – Так ему и передам – папа не хочет видеть своего ребёнка, потому что он портит ему настроение.

– Ты же знаешь, что это не так! – взорвался мужчина.

– Так докажи это! – крикнули ему в ответ и повесили трубку.

Врач кинул телефон на кушетку и мрачно уставился на планшет. Уровень заряда был почти на нуле.

Дверь ординаторской открылась и внутрь заглянула медсестра.

– Виталий Петрович, там пациенты на обследование прибыли. Двоих в скорой привезли.

– Что ж всем не лежится в кроватях в такую рань, – вздохнул мужчина. – Что они делали?

– Не знаю, но выглядят плохо, – пожала плечами медсестра.

– Хорошо, Тань, я сейчас иду.

Виталий Петрович поставил планшет на зарядку, запахнул халат и вышел из кабинета.

В коридоре царила суматоха. Мимо носились санитары с каталками, где-то на нижних этажах кричала женщина. Виталий поймал за руку пробегавшего хирурга.

– Игорь Максимович, что там происходит?

– Люди как взбесились! – ответил хирург. – Привезли двоих, так они чуть пол скорой не разнесли, так хотели друг друга побить. У одного колотая рана в правом боку, у другого трещина в черепе, но они не унимаются. Сейчас на первом этаже их санитары еле сдержали.

– Ну и ну, – покачал головой Виталий Петрович. – Меня, похоже, к ним и вызвали. И как теперь с ними совладать?

– Нет, – усмехнулся хирург. – К тебе ещё двоих привезли, один совсем ребёнок. Тоже драка. Сегодня не утро, а дурдом. Чистый дурдом.

Два врача спустились по лестнице вниз в приёмный покой, откуда доносились вопли. Виталий Петрович поёжился и открыл дверь.

Утро. 10:00

Это лето стало самым жарким за последние тридцать пять лет. Рабочие, ремонтирующие дорожное покрытие центрального Первомайского проспекта поджаривались на солнышке, как цыплята на гриле. Жители Зареченска запасались кондиционерами, несмотря на то, что цены на них взлетели до небес. Парился и Леонид Вязов, ученик восьмого класса очень средней зареченской школы.

Последнюю неделю на Лёньку сыпались неприятности. В понедельник он получил нагоняй от матери за грязные кеды, песок из которых разлетелся по всей квартире. Лёнька тут же вступил с ней в спор, хотя понимал, что мама права. Ведь он действительно не стал мыть обувь после прогулки по лесу с фотоаппаратом, раскидал кеды по коридору, а песок разнёс по комнатам на своих носках. Менять их Лёнька тоже не любил и делал это только после третьего напоминания.

В среду он забыл помочь бабушке, которая с утра поехала на рынок за продуктами. И тут Лёнька опять в глубине души чувствовал свою вину, ведь весь вечер вторника он проиграл в компьютер, даже не задумываясь, что завтра придётся рано вставать.

В четверг он пропустил занятие в бассейне, потому что целый день записывал своё прохождение новой компьютерной игры на видео. Вечером, когда мама пришла домой, она высказала всё, что думает об успехах в плавании своего сына – оказывается, пока Лёнька монтировал ролик, его тренер позвонил домой и возмущённо поинтересовался у матери, опаздывающей в парикмахерскую, где это вторую неделю ошивается её Лёня. Мама, разумеется, совершенно не подозревала о том, сколько сын пропускал бассейн и, раз уж очередь в салон красоты прошла, решила устроить нагоняй непутёвому отпрыску и заставила Лёньку перемывать полы во всех комнатах. «В бассейн ты не пошёл, так хоть в ведре поплещись», – сказала мама и удалилась в спальню смотреть вечернее телешоу.

После такой недели легко вообразить себе безответственного парня, который только и делает, что рубится в компьютерные игрушки, забывая об учёбе и всём прочем. На самом деле Лёнька таким не был. Он ненавидел крики матери о том, что она вырастила бесполезного члена общества, ненавидел её желание контролировать каждый его шаг. Мальчик любил занятия в бассейне, а бабушку любил ещё больше, однако если уж выдалась неудачная неделька, то по закону подлости она будет такой до конца, не исключая и субботу с воскресеньем. Однако было и событие, в котором Лёнька был не виноват, но вынужденно принял участие.

В субботу утром мама и папа были ещё на работе, а Лёнька завтракал на кухне, одной рукой держа бутерброд с сыром, а другой набирая текст на компьютере. Каждое утро он начинал с проверки комментариев под своими видео на Youtube. Мнения были совершенно разные – кого-то бесил тринадцатилетний парень, довольно высоким голосом комментирующий собственные прохождения компьютерных игр, кому-то он чрезвычайно нравился, и его называли «свежим взглядом на современные онлайн-игры». Но последних отзывов, как правило, было на порядок меньше, чем первых. И сейчас Лёнька активно занимался поиском способа увеличить просмотры.

Рядом с ноутбуком и стаканом чая лежала сине-белая вязаная шапка с косичками по бокам. Эту особенную шапку Лёнька надевал перед записью каждого видео. Она придавала ему уверенности в себе и за последние полгода стала непременным аксессуаром, которые немногочисленные подписчики его интернет-канала хотели обязательно видеть на Лёньке. Чего не знали подписчики – он держал её рядом даже когда спал, и таскал в рюкзаке в школу и на улицу, неважно какое время года было на дворе. Шапка стала для него талисманом уверенности и удачи, с которой он не мог расстаться.

Входная дверь хлопнула.

Это не было из ряда вон выходящим событием, но для утра субботы – необычный случай. Отец должен быть ещё на работе, как и мама, а больше в квартиру никто свободного доступа не имел. Лёнька повернулся на стуле, всматриваясь в темноту коридора. Оттуда не доносилось ни звука. «Если бы домой пришли родители, – рассудил тринадцатилетний парень, – они явно бы не стали соблюдать подобную тишину и на ходу придумали бы мне занятий на весь день».

Но в коридоре по-прежнему стояла тишина. Лёнька приподнялся со стула и прислушался.

– Маам, паап!

Кто бы там ни был, он молчал.

– Ау! Есть кто?

Лёнька взял со стола шапку и нервно сжал в руке. Прошёл несколько шагов по коридору в сторону прихожей мимо холодильника, на котором висели магнитики из Варшавы, где он был с родителями прошлым летом. Мимо тумбочки, в которой лежал пакет с пакетами. Лёнька осторожно заглянул за угол коридора и прищурился. В темноте прихожей, не сняв ботинки, стоял его отец. Не раздумывая, пойти ли ему в магазин сейчас или сначала поужинать. И не вспоминая, забыл он что-нибудь на работе или же ему надо забирать жену из офиса, потому что сама она ездить на общественном транспорте не любит. Нет, он стоял, одной рукой опираясь о стену возле вешалки со шляпами и зонтами. Так стоит хулиган, в тёмном и узком проулке, зная, что ты, усталый, возвращаясь с учёбы, зайдёшь в этот тёмный проход, и обязательно наткнёшься на него. Но отец обычно такого не делал. И это пугало больше всего.

– Пап, ты что тут делаешь?

Отец, опустив голову, будто бы разглядывал свои ботинки. Услышав голос сына, он поднял глаза. Лёнька не узнал его – совершенно чужой, выбивающийся из образа любимого папы, которого привык видеть Лёнька. Агрессивный взгляд карих глаз, будто старающихся просверлить дырку в сыночке.

– И что мы будем делать с тобой, Леонид?

Леонид. Так отец называл его очень редко. Чаще всего где-нибудь на людях, в офисе. Или когда злился. Сейчас, похоже, был второй случай.

– Ты о чём, пап?

– Я для того тебя растил, чтобы ты пропускал секции, грубил матери, не помогал старшим? Что из тебя получится, ничтожество?

Лёнька опешил. Отец никогда не оскорблял его. Случалось, давал подзатыльник или толкал легко в плечо, указывая, где остановиться в споре – но не оскорблял. Отец вообще был неконфликтным, чего не скажешь о бойкой маме Лёньки. Но человек, стоявший сейчас рядом с мальчиком, был определённо не его отец.

– Что? – снова спросил Лёнька.

Вместо ответа отец толкнул сына, и тот упал, больно стукнувшись локтем об пол и выронив шапку.

– Ты чего? – в голосе мальчика послышалась дрожь.

– Я тринадцать лет прихожу в этот дом, надеясь, что мой сын вырастет и станет настоящим мужчиной, который отвечает за свои поступки! И когда же ты осчастливишь меня?

Лёнька отползал от него, а отец наступал, размахивая руками.

– Я всё жду, когда мы с матерью получим от сына хоть каплю благодарности за то, что растим его, делаем всё, что он попросит. Ничего подобного!

– Папа, прости меня…

– Чего ты мямлишь? Ты мужчина или нет? Встань с пола! – отец наклонился над Лёнькой, взял за плечо и одним резким движением поставил на ноги. Да так, что руки мальчика отозвались болью, от которой у него заслезились глаза.

– ТЫ МНЕ ЕЩЁ ПОПЛАЧЬ ТУТ, ДЕВЧОНКА! – закричал отец, размахнулся и врезал кулаком по лицу Лёньки. Тот отлетел назад и снёс тумбочку. В падении он перевернулся и упал на пол лицом вниз. Он не сразу сообразил, что произошло, а вместе с пониманием пришла дикая боль в скуле и головокружение. Отец наклонился над ним, но явно не для того, чтобы помочь подняться.

– ПОНИМАЕШЬ ТЕПЕРЬ?

Лёнька полз на кухню, помогая себе локтями.

– Сейчас я тебя проучу.

Отец скрылся в ванной. Лёнька попытался подняться, встал на четвереньки и оглядел кухню. На глаза ему попалась радиотрубка телефона, стоявшая на холодильнике. Но для мальчика, чьё тело ныло после прямого попадания кулака отца и удара о тумбочку, холодильник казался непреодолимой горной вершиной. Лёнька поднялся, опираясь о белую дверцу, и почти ухватил телефон, когда сзади выросла фигура отца. Лёнька быстро повернулся и успел вовремя. В руках отца был разводной ключ, которым он иногда закручивал трубы под мойкой, а в его глазах сквозило настоящее безумие. В одночасье родитель превратился в монстра, готового расколотить череп любимому сыну. Отец взмахнул инструментом, метя в грудь Лёни, но тот успел отскочить, и разводной ключ врезался в холодильник, оставив там внушительную вмятину. Магнитики со счастливых летних каникул разлетелись по всей кухне.

Отец Лёньки взревел в ярости, поднимая железку над головой и готовясь обрушить её на сына, но мальчик вновь ловко отскочил в сторону, и отец попал по разделочному столу, отбив кусок обшивки. Ключ выскользнул из его рук и скатился в мойку. Это дало сыну несколько секунд, чтобы успеть схватить пустую сковороду с плиты и что есть силы врезать по голове отца.

Мужчина рухнул на пол, ударившись о разделочный стол. Лёнька отбросил сковороду и кинулся к телефону. Проглатывая бегущие по лицу слёзы, он позвонил матери. Она сначала посмеялась над ним, но осознав, что сын плачет по-настоящему, сказала, что выезжает. После разговора с мамой он позвонил в скорую помощь, потом обулся, схватил ключи и выскочил из квартиры, заперев дверь снаружи и оставив отца лежать на полу в кухне. В коридоре Лёнька схватил лежащую на полу вязаную шапку.

Он не видел, как отца забирали в больницу, поскольку его самого осматривал врач, расположившийся на скамейке во дворе. Мама, растерянная и испуганная, перебегала от санитаров, грузивших её мужа в карету скорой помощи, к дрожащему сыну, вяло отзывающемуся на просьбы доктора. Врач, щупая рёбра Лёньки, успокаивал маму.

– Вы не тревожьтесь – это сейчас бывает. За сегодняшнее утро уже третий случай такого поведения. Тяжёлая работа, кризис, нервы сдают. К тому же идёт период аномальной жары – на солнце сильная магнитная активность, вот у людей малость едет крыша.

– Так едет, что отец начинает гоняться с молотком за собственным сыном? – мама Лёньки лишь отмахнулась от врача.

– Это был разводной ключ.

Женщина и врач одновременно посмотрели на мальчика.

– Он недавно учил меня с ним обращаться…

– Нет, он точно сошёл с ума! – маму Лёньки охватил гнев. – И жара тут ни при чём.

– Самое странное, что я за сегодня вижу это не первый раз, – заметил врач.

– Куда повезут моего мужа?

– В больницу, на обследование. Во вторую городскую, в Южном районе.

– Я знаю, где она находится. Скажите, а он больше не опасен? – спросила мама Лёньки.

– Пока он без сознания. Спросим, как придёт в себя. Я думаю, это кратковременные случаи. В моей практике это первое настолько кровавое лето, но, когда температура поднимается до плюс сорока там, где она в среднем двадцать пять-тридцать градусов, стоит ожидать и не такое.

– Сколько его продержат в больнице?

– Несколько дней точно. Спасибо вашему сыну, за то, что он не дал отцу убежать. Иначе он и не таких дел натворил, это уж точно, – заметил врач.

– Видишь, тебя ещё и поблагодарили за то, что оглушил собственного отца, – к матери возвращалась способность иронизировать. – А с моим сыном всё нормально? Он может идти?

– Всё нормально, даже повязок не нужно. Главное, воздержаться от подвижных игр и спорта, хотя бы до конца жаркого сезона. На вашем месте я бы сходил к психологу – у мальчика могут начаться проблемы из-за того, что сделал отец.

– У моего сына и так проблемы с взрослением, – заметила мама, а Лёнька покраснел. – Вечно таскает с собой старую тряпку, торчит в интернете, записывает дурацкие видео вместо того, чтобы учить английский. Спасибо вам, мы, пожалуй, пойдём домой. Леонид – за мной!

Лёнька поплёлся за мамой, сжимая в руке вязаную шапку.

Те же десять утра.

В эту злосчастную субботу Олеся, как обычно, помогала дяде в книжном магазине раскладывать книги по полкам.

– «Одиночество волка» на полку Е-1, – скомандовал дядя Сергей, и Олеся пошла в кладовку за скамейкой – полка располагалась чуть выше, чем могла достать тринадцатилетняя невысокая девочка.

В кладовке пахло нераспечатанными книгами. Тем правильным ароматом книжного, ради которого (процентов на 50%, если быть точным, остальные складывались из желания помочь семье прокормиться) Олеся и устроилась помогать по выходным дяде Сергею. За восемь рабочих дней он платил ей пять тысяч, и её эта сумма более чем устраивала – не каждый может зарабатывать столько в тринадцать, прикладывая минимум усилий и занимаясь тем, что нравится. Особенно если ты живёшь в таком городке, как Зареченск.

Приступочка нашлась, и Олеся вышла из подсобного помещения в зал магазина, поставила скамейку на белый кафель и взобралась на неё, держа в руке «Одиночество волка». Она принялась вытаскивать книги с верхней полки, чтобы объёмистый том очередной антиутопии для девочек влез в раздел Е-1.

Колокольчик над входной дверью звякнул, и в магазин вошли трое – двух мальчишек Олеся видела в первый раз, а девчонку знала – это была Лера, ученица параллельного восьмого класса. Парни со скучающим видом стали теребить корешки книг, лежащих на «столе бестселлеров», а Валерия целенаправленно двинулась в сторону обучающей литературы.

Со своей позиции Олеся могла, как снайпер, оглядеть всё расположение посетителей, которых субботним утром было совсем чуть-чуть. Пока дядя возился с коробками, выгружая новенькие тома, девочка должна была следить за покупателями.

Двое мальчишек, пришедших с Лерой, явно не собирались воровать книги – они просто не знали, куда их потом девать, поэтому Олеся повернулась к Лере. Та задумчиво изучала полку с книгами по биологии.

Олеся собралась слезать со скамейки, когда звоночек на двери мелодично прозвенел вновь, и в магазин зашёл ещё один посетитель – это был парень лет четырнадцати, его футболка была растянута в нескольких местах, а лицо расцарапано.

– Антоха, ты что, подрался? – парень оказался знакомым тех двух, что пришли с Лерой.

– Какой-то мужик напал на меня тут рядом, в переходе. Я еле отбился от него, – произнёс тот. – Никак не хотел отвязаться, пришлось спустить со ступенек. Совершеннейший псих.

– Господа, только книги не запачкайте, пожалуйста, – обратилась к ним Олеся.

– Ты что не видишь, что человека избили? – спросил один из парней.

– Я всё понимаю. Можете зайти в соседнее кафе – там есть туалет.

– А если он ещё рядом? Что-то мне не хочется выходить, – покачал головой избитый.

– И, тем не менее, вам придётся, – стояла на своём Олеся.

– Да брось ты, а если тот мужик возьмётся за оружие? – раздался голос позади неё. К ним подошла Лера. – Наверняка это сумасшедший из тех, что потом убивают своих родственников сорока ножевыми ранениями.

– Что за бред? – возмутилась Олеся. – Если он избивал несовершеннолетнего посреди улицы, его уже давно задержали. Давайте я сейчас сама выйду и гляну…

Окно магазина с жутким треском разбилось, и внутрь залетел приличных размеров камень. В ту же секунду дверь распахнулась, и в книжный влетел пожилой мужчина, лет пятидесяти. Его немногочисленные седые волосы стояли дыбом, лицо и рубашка были залиты потом.

– НУ-КА ПОДОЙДИ ПОБЛИЖЕ, ЗАСРАНЕЦ!

– Это он! – заорал окровавленный парень и бросился наутёк. В конце магазина он врезался в дядю Сергея, несущего стопку книг, и они рассыпались по полу.

– Что тут, чёрт подери, творится? – возмутился дядя Сергей, глядя на осколки, засыпавшие кассу, столик с бестселлерами и пол.

– СЕЙЧАС ТЕБЕ НЕ ПОЗДОРОВИТСЯ! – мужчина подбежал к Олесе, стоявшей ближе всех к выходу, и толкнул её с невероятной силой. Девочка упала на стол, тот покачнулся, и она, вместе с хитами продаж, полетела на усеянный осколками пол. Перед глазами девочки мелькнул новый роман Стивена Кинга, чудом не упавший со стола ей на голову. А взбесившийся человек отшвыривал прочь парней, решивших перегородить дорогу. Один влетел в полку зарубежной фантастики, а другой опрокинулся на стол с женской прозой.

– ИДИ СЮДА! ХВАТИТ ПРЯТАТЬСЯ!

– Что вы себе позволяете? – заорал в ответ дядя Сергей и метнулся навстречу незваному гостю. Мужчина поднял с пола осколок стекла и, когда дядя Олеси подскочил к нему, намереваясь вышвырнуть из магазина, вонзил осколок дяде Сергею в живот. Девочки завизжали, а парни, оправившиеся от ударов, накинулись и принялись колотить нападавшего по голове.

Дядя Сергей захрипел, схватился за живот, и стал оседать на пол. Олеся огляделась вокруг и увидела лежащий на прилавке степлер, которыми кассир обычно скреплял чеки. Она подняла его и метнула в человека, пронзившего её дядю. Предмет попал ему прямо в лицо, и мужчина пошатнулся, держась за щёку. Трое парней окружили его и лупили по всему, до чего доставали. Спустя пару секунд мужчина охнул, и упал на пол. Как всегда вовремя в книжный магазин ворвался полицейский и с ходу принялся орать, чтобы все отошли от упавшего на пол. Олеся не послушалась и подбежала к дяде Сергею. Лицо его сильно побледнело, он держался за рану в левом боку, а на полу росла лужа крови.

– Держитесь! Сейчас кто-нибудь вызовет скорую… – сдерживая слёзы, говорила своему дяде Олеся.

– Позвони моей жене, Ане. Пусть поедет за мной в больницу… – прошептал он.

– Да, хорошо, – кивнула Олеся. – Кто-нибудь уже вызовет скорую?!

– Тихо, я уже вызвала, – сказала Лера, стоящая над ней. – Сейчас будут.

Машина скорой помощи приехала почти одновременно с полицией. Пока врачи грузили пострадавших внутрь, полицейские опрашивали свидетелей. Троих парней задержали до выяснения обстоятельств, мужчину погрузили в другую полицейскую машину. Ни Олесю, ни Леру везти в отделение не стали. Когда приехала жена дяди Сергея, Олеся сметала с пола осколки, а Лера возвращала книги на законные места. Разумеется, метод расстановки олесиного дяди она не знала, поэтому раскладывала книги как придётся.

– Что произошло? – тётя Аня в ужасе уставилась на кровь, засыхающую на полу. – Я примчалась с работы, как только ты мне позвонила, даже не предупредила никого. Кто-то тут пострадал?

– Вы только не волнуйтесь, Сергея Ивановича отвезли в больницу, врачи сказали, что осколок остался в ране, поэтому много крови он не потерял, – принялась объяснять Олеся.

– Кто вообще это сделал?

– Какой-то сумасшедший. Разбил стекло, ворвался и начал всех бить. Сергей Иванович хотел защитить тех ребят, но псих ударил его осколком, – продолжила Лера за Олесю.

– А ты кто такая?

– Это Лера, – сказала Олеся, чем сильно удивила девочку. Она не думала, что той известно её имя. – Учится в параллельном классе.

– Девочки, вы тут, пожалуйста, приберите, а я поеду в больницу. Олеся, дождись меня, надо будет решить, чем теперь закрывать окно, – тётя Аня, не теряя времени зря, выбежала из магазина и, быстро переступая на каблуках, направилась к своей машине.

Через час зал книжного магазина был убран, осколки сметены, а кровь смыта. Олеся сильно порезалась, и Лере пришлось перематывать ей руку бинтом, который предусмотрительный Сергей Иванович хранил в подсобке.

– Я так и не спросила тебя, – сказала Лера, когда они уже сидели в кладовке и ждали, пока вскипит электрический чайник. – Откуда ты знаешь моё имя?

– Я же староста. Мне часто приходится видеть списки учеников. Так что в среднем звене я почти каждого знаю. А тебя я заметила на олимпиаде по биологии, – рассказала Олеся.

– Ты тоже участвовала?

– Я во многих олимпиадах участвую, – заметила Олеся. – Только до тебя в биологии мне далеко. Откуда ты так много знаешь? Любишь животный мир?

– У меня отец биолог, – пояснила Лера. – Работает в компании по защите окружающей среды.

– Круто! – уважительно отозвалась Олеся.

– Да не так чтобы очень, – Лера пожала плечами. – Ты просто с детства знаешь, что целлофан разлагается полторы тысячи лет, поэтому аккуратно следишь за всеми пакетами и прочим не перерабатываемым мусором, пьёшь только неосветлённый сок, а батарейки не выбрасываешь в мусорное ведро. На самом деле, все эти знания бесполезны, но отец учит меня, что заботиться о нашей планете – важно.

– Да вы настоящие хиппи, – улыбнулась Олеся.

– Это всё папа, – ответила Лера. – А ты, как я понимаю, любишь книги?

– Читать – моё любимое занятие, – кивнула Олеся. – У нас дома миллиард книг, а я всё время приношу ещё. Вот меня и устроили в дядин книжный магазин, чтобы я могла читать, не принося стопки домой. Ну и деньги…

При мыслях о дяде Олеся помрачнела. Тётя Аня ещё ни разу не позвонила.

– Не волнуйся, его заштопают в больнице, – сказала Лера.

– Надеюсь, всё с ним будет хорошо, – Олеся задумчиво посмотрела на перевязанную бинтом ладонь. Рядом забурлил чайник и автоматически выключился.

– Где у вас чашки? – спросила Лера, поднимаясь.

– Ох… они под кассой. Ничего, я достану, – Олеся вышла из подсобки. Несмотря на то, что девочки практически всё убрали, книжный магазин всё равно непривычно выглядел, словно после перестрелки. Книги сложены как попало, окна нет, вместо него висит чёрная тряпка, которую Олеся нашла в подсобке. И как теперь ей закрывать магазин?