Красавицы Бостона. Охотник

– Ceann beag, вижу, что воздержание дурно влияет не только на твои мозги, но и на манеры. – Киллиан вскинул бровь, которая была на тон темнее моих.

У этого засранца все было темнее, чем у меня, – в том числе душа. Мне всегда казалось ироничным, что имя Киллиан звучит для меня синонимично со словом «злодей».

– У него и так никогда не было мозгов, так что не трать свое время на беспокойство о том, что на них что-то дурно влияет. – Отец, нахмурившись, снова посмотрел на разложенные на столе документы, план нового нефтеперерабатывающего завода, о котором все внизу судачили. Он поправил очки для чтения и задержал маркер над бумагой. – А теперь что не так, ceann beag? – спросил он.

«Ceann beag» на гаэльском означало «малыш», что было бы мило, если бы не то обстоятельство, что не я был ребенком в нашей семье. Ребенком была Эшлинг. В моем понимании я попросту отхватил самую маленькую частичку отцовского сердца из нас троих.

– Соседка пришлась тебе не по вкусу? – Уголок его рта дрогнул в подобии ухмылки, пока он делал пометки маркером по всему чертежу.

Я не заглотил наживку. Он ожидал услышать, как сильно я ненавидел прямолинейную зануду Сейлор. И разумеется, так оно и было, но зачем доставлять ему такое удовольствие?

– Сейлор? Она великолепна. И к тому же чертовски сексуальна. Как жаль, что я в последнее время практикую воздержание, – брякнул я, прислонившись плечом к одной из стеклянных стен.

Я понимал, что это была самая настоящая провокация. Если у моего отца сложится впечатление, будто я трахаю Сейлор Бреннан, в то время как на самом деле я ее не трахал, и Сейлор станет рьяно это отрицать (а так оно и будет), то отцу придется соблюдать сделку с нами обоими.

Трой Бреннан, отец Сейлор, по слухам, составлял серьезную конкуренцию старухе с косой. А значит, Сейлор в итоге получит все, что ей обещано, а я – все, что обещано мне. Даже моему отцу хватило бы ума не дразнить такого парня, как Бреннан, намеками на то, что я трахнул его малышку.

Пока я не имел неудовольствия встречаться с ним лично, поэтому было несложно использовать его дочь в качестве пешки.

Лицо моего отца помрачнело, когда он оторвал взгляд от чертежа и пристально посмотрел на меня.

– Раз все так великолепно и замечательно, то что ты делаешь в моем кабинете, к тому же без приглашения?

Я указал на свое место за дверью.

– Собачья лежанка больше бы подошла.

– Возможно, но она не вписывается в общую планировку, – закончил отец, зажав маркер зубами и с улыбкой его стиснув.

– Может, и кормить меня будут объедками, когда остальные члены команды закончат обедать?

– При условии, если будешь вести себя как воспитанный джентльмен, а не отбракованный участник шоу «Girls Gone Wild»[14].

Отец наслаждался этим разговором, и все то, на что я клал хрен на протяжении многих лет, начало собираться в одну внушительную кучу. Мне было не все равно, и это приводило меня в ярость. В частности, меня заботило, как сильно меня ненавидела собственная семья. Мало того что в Бостоне у меня совсем не было друзей и я избегал своей семьи, как чумы, так теперь мне придется день за днем сидеть на позорном месте возле отцовского кабинета.

– Я хочу кабинет, – отрезал я.

– Заслужи его, – бросил мне вызов отец. – В тебе вообще нет ничего серьезного.

Кроме моего стояка.

Ладно, черт. Это не конструктивно.

– Ну хватит вам. – Силли встал, махая руками в попытке успокоить бурю, разбушевавшуюся в кабинете.

Он был долговязым, бледным, как труп, мужчиной, а темная, тщательно выбритая щетина к тому же придавала его коже голубоватый оттенок.

Меня не удивляло, что Киллиан молчал. Наблюдать, как отец устраивает мне допрос с пристрастием, было его любимым занятием, пожалуй, кроме принесения в жертву Сатане девственниц и котят.

– Давайте все успокоимся, – предложил Силли. – Может, сделаем небольшую перестановку и выделим ему стол рядом с помощниками? Так ему будет легче учиться.

– Нет, – прогремел отец. – Он будет там, где я могу его видеть. Мы с Киллом сами обучим его всему, что нужно.

– Я понимаю. Но Хантер все же Фитцпатрик и должен быть соответствующим образом отмечен в знак солидарности. При всем должном уважении… – любезно начал Силли.

Настал черед Киллиана встать с места, пренебрежительно взмахнув рукой, будто старик был обычной прислугой. Мне кажется, Киллиан даже дышать не мог, не источая при этом извращенного высокомерия.

– Спасибо, – рявкнул он Силли, который был вдвое его старше. Ублюдок.

– За что? – нахмурился тот.

– За то, что извинишься и оставишь нас наедине. Иди.

– Но…

– Умей с достоинством принимать поражение. – Килл сверкнул хищной ухмылкой, обнажая зубы, будто обещая укусить, если его спровоцировать.

– Ты позоришь и себя, и мальчишку. Уйди.

Сильвестр уставился на него, разинув рот, а потом кивнул и неторопливо пошел к тому месту, где я стоял возле двери. Опустил руку мне на плечо и одарил сочувственной улыбкой.

– Рад снова тебя видеть, сынок, – прошептал он.

Я сжал его ладонь, лежащую на моем плече, и слегка кивнул. Как только Сильвестр ушел, я повернулся к брату.

– Черт возьми, мужик, ну ты и сволочь.

– Подумать только, ты потратил двенадцать лет на обучение в частной школе, чтобы потом так выражаться. – Киллиан аккуратно развернул на столе чертеж, стоя ко мне спиной. Этот говнюк никогда не ругался. – Уже слишком поздно просить, чтобы тебе вернули деньги, athair?

– К сожалению, да, mo órga. – Мой золотой.

– Моя вина, что я жив. Раз уж на то пошло, отцу стоило вытащить до того, как меня зачали, – пробормотал я, не сдержавшись.

Я был единственным Фитцпатриком, который своей бранью мог посоперничать с нашими предками, прибывшими на кораблях в Массачусетс из Ирландии чумазыми моряками с лексиконом уличных рэперов.

Оба посмотрели на меня с нескрываемым презрением. Меня взбесило, что они были едины и имели отношения отца и сына, а я был чужаком в этом городе, в этом здании и в их доме, в котором мне были не рады.

– К слову об этом… – Брат повернулся ко мне.

Я и забыл, каким высоким был Киллиан. Костюм от Armani сидел на нем так, будто он в нем родился. Его темно-русые волосы были аккуратно подстрижены, а глаза – золотистого и соломенного цвета, под стать его прозвищу – mo órga.

– Твое домашнее порно все еще гуляет по интернету? – спросил он.

Когда я сел в частный самолет отца авиакомпании «Гольфстрим», летевший из Сан-Диего в Бостон, то узнал, что он собрал команду из шести айтишников, чтобы те попытались не только удалить эту дрянь из киберпространства, но и держать СМИ подальше от этой истории.

Это лишь доказывало, что отец понятия не имел о том, как устроен интернет. Если что-то хотя бы на секунду попало в сеть, то останется там навсегда. Обязательно найдется тот, кто сохранит или сделает репост. Я не хотел сообщать отцу новость о том, что даже ему не по силам изменить интернет, поэтому просто позволил насладиться моментом. Но я не питал никаких иллюзий. Видео останется там, это точно.

Когда я заглянул в поместье Эйбери-корт, перед тем как свалить в свой дом в форме члена, мама спросила, не боюсь ли я, что все это увидит моя будущая жена. А я ответил, что в таком случае она поймет: у нее есть все основания восторгаться моими способностями.

А если серьезно? Я не женюсь ни за что на свете. Зачем покупать корову, если можно заработать непереносимость лактозы, потягивая молоко из каждой сиськи в округе? Я видел, как мои друзья влюблялись и шли на все, чтобы заполучить девушку. Похоже, это то еще бремя.

– Нет. – Я самодовольно ухмыльнулся Киллиану, пытаясь сохранить остатки гордости. Я постепенно начал смиряться с тем, что отец испортит следующие полгода моей жизни, и мне остается только продержаться до конца. – Все удалено. Во всем, что касается общественности, я такой же золотой, как и ты, старина.

Отстойно, что я даже не мог вспомнить эту тупую оргию, из-за которой вляпался в неприятности. Мне бы очень хотелось держаться за эти драгоценные воспоминания каждый раз, когда приходится иметь дело с отцом или Киллом.

– Прекрати говорить «старина». Ты не Великий Гэтсби, – сказал отец.

– У Килла все вокруг сводится к бесконечному соперничеству, – прорычал я.

– Так и есть. А ноют по этому поводу как раз проигравшие.

– Точняк, че, – кивнул я, лопнув пузырь жвачки с корицей.

– Точняк? Че? – Килл бросил на меня взгляд, каким смотрят на последствия ужасной автомобильной аварии. – Да кто так разговаривает? Что ты имеешь против английского языка? Ты коверкаешь его при любой возможности. Английский обидел тебя, когда ты был ребенком? Покажи мне где на кукле[15].

– Здесь. – Я прислонил указательный палец к виску, изобразив рукой пистолет, и шумно выдохнул, делая вид, будто стреляю себе в голову.

Брат покачал головой и оставил меня наедине с отцом. Было странно находиться с ним в одном помещении без посторонних, это и впрямь было редким явлением.

Казалось, отец всегда питал слабость к невинной Эшлинг и восхищался дьявольски умным и хладнокровным Киллианом. А я был диким созданием, которому не хватало лоска Фитцпатриков, и мы оба знали почему, хотя никому не хватало духу сказать об этом вслух.

Отец снял очки и, положив их на стол, откинулся на спинку кресла.

– Помнишь документ, что я тебе показал? Тот, в котором я вычеркнул тебя из завещания? – спросил он.

– Такое я не скоро забуду. – Я выплюнул жвачку в мусорное ведро в другом конце кабинета, с легкостью пульнув ее прямо изо рта.

Мне было не стыдно признать, что я хотел получить семейное состояние, и очень сильно. Наследство было моим единственным шансом на выживание. Я не умел ничего, кроме как трахаться и закатывать вечеринки. С такими способностями я мог стать только стриптизершей в Лас-Вегасе. К сожалению, для этого мне не хватало сисек.

– Я отправил его своему адвокату, подписанный и твоей матерью, и мной. – Отец постучал пальцем по подбородку, обдумывая свои слова.

Я почувствовал, как кровь закипает в жилах, и сжал руки в кулаки.

– Зачем ты это сделал, ведь я же согласился на твои условия? – спросил я спокойнее, чем рассчитывал сам.

Истериками в доме Фитцпатриков ничего не добьешься. Чем ты эмоциональнее, тем выше риск, что отец и Килл разобьют тебе сердце.

– Велел придержать его, пока не закончатся твои шестимесячные ограничения, чтобы ты понимал, насколько серьезно мы с твоей матерью относимся к этому вопросу.

Я ничего не сказал. Я оказался в его власти, и это приводило меня в бешенство. Возможно, пойти в колледж и найти себе какую-то опору было не такой уж плохой идеей. Я посмотрел в окна на неясные очертания небоскребов Бостона. Сжал пальцами деревянную лошадку, висящую у меня на шее.

– Брось теребить свои жемчуга и не вздумай связываться с девчонкой Бреннан, – прорычал отец.

Убрав руку от лошадки Дала, я прикусил щеку, пока не почувствовал теплый солоноватый вкус крови во рту.

– А теперь выметайся из моего кабинета и привыкай к новому рабочему месту.

– Да, сэр.

В какой-то момент я подумал, что хуже этот день стать уже не может, но мне не стоило его недооценивать. Следующие несколько часов я потратил на то, чтобы изучить все доступные материалы о «Королевских трубопроводах» и ознакомиться с политикой, историей и зарождением компании.

Я до хрена всего о ней не знал.

Например, о том, что в 2015-м активисты GreenWorld вырубили шестьдесят восемь наших станций в США в знак протеста против бурения скважин в Арктике.

Как и о том, что наша компания одной из первых в штатах начала принимать на работу людей с особыми потребностями, или о том, что несколько школ в Восточной Азии и Африке были названы в честь моей семьи, потому что мы их финансировали.

«Королевские трубопроводы» были палкой о двух концах: были хорошими для одних сообществ и пагубными для других. Я задавался вопросом: было ли отцу и Киллиану хоть какое-то дело до того, что они засирали окружающую среду? Предполагаю, что никакого.

После адского дня мой дерьмовый, любящий унижать братец проверил мои знания о компании и отправил обратно за стол с шестью толстенными книгами, которые я должен был прочесть. В результате я, пошатываясь, выполз из офиса в семь вечера, умирая с голоду и пропустив первое вечернее занятие в колледже, да к тому же с такой головной болью, будто кто-то устроил у меня в черепе рейв, на котором все присутствующие выплясывали на высоченных каблуках.

Мне хотелось только одного: поймать такси, вернуться домой и уткнуться лицом в любое блюдо, которое приготовил сегодня повар. Я вызвал Uber и стал ждать, стоя на обочине центральной дороги и наблюдая, как на залитую желтым светом улицу опускается бархатная синяя ночь. Передо мной остановилась новенькая «Мазерати». Пассажирская дверь распахнулась.

– Садись, – велел голос с отчетливым южным акцентом.

Я вскинул бровь и помотал головой.

– Прекрасное, очень заманчивое предложение, но думаю, что откажусь.

Было приятно знать, что я все еще сохранил свою внешнюю привлекательность, даже отработав полный рабочий день. Неважно, что слова были сказаны мужиком, комплимент – есть комплимент, важный знак. Остался еще сто восемьдесят один день воздержания.

– Садись сейчас же, иначе нанесу визит в твою новую шикарную квартиру. Предупреждаю: ты не захочешь, чтобы девушка стала свидетельницей предстоящего нам разговора.

Трой Бреннан.

Чертчертчертчертчерт.

Они с моим отцом обсудили все важные детали моего соглашения с Сейлор, но сам я никогда с ним не встречался. Не сомневаюсь, что это было решением отца. Наверное, он хотел защитить меня от неминуемой смерти, потому что я непременно ляпнул бы что-то неуместное или оскорбительное. А может, все дело в том, что он больше гордился собственным дерьмом, чем мной и моими грязными делишками.

Так или иначе, Бреннан был здесь и хотел поговорить. Так что избежать этого не было возможности. Я сел в его машину, пахло полированной кожей и почти осязаемым богатством. Я мог ощутить его вкус на языке. Сделал глубокий вдох. Проведя девять часов в офисе, я чувствовал себя так, будто отпахал десять лет в шахте.

Я прижался головой к прохладной, гладкой коже и закрыл глаза, зная, что он наблюдает за мной. Кадык нервно подпрыгнул, и я облизнул губы, не обращая внимания на его острый, словно лезвие, взгляд.

Трой тронулся с места. Я не стал спрашивать, куда мы едем. Сомневался, что он мне скажет, но даже в таком случае вряд ли я мог что-то сказать по этому поводу. Хорошая новость: если я умру, то мне, по крайней мере, не придется идти завтра на работу.

– Я полагаю, официальное представление нам ни к чему. – Он свернул в переулок, срезая улицы Хеймаркет и Боудоин-сквер.

– Абсолютно, – тихонько ответил я.

Я вот-вот засну в его машине. Он мог бы прирезать меня прямо сейчас, а я бы думал только о том, как приятно и тепло будет лежать в мешке для трупов. Мне даже было наплевать, что мне понизят рейтинг в Uber за то, что я кинул водителя.

– Тогда, я надеюсь, ты знаешь, зачем ты здесь. – У Троя был чертовски злодейский голос. Он говорил, как Шредер из фильмов про «Черепашек-ниндзя».

Чувак был весьма доверчивым ублюдком для того, у кого, по слухам, в шкафу было скелетов не меньше, чем на кладбище. Я с трудом открыл глаза и подавил зевок. Попытался сосредоточить взгляд на его скрытом тенью профиле.

– Предполагаю, что речь пойдет о чем-то вроде: не трогай мою дочь, не смей рвать ей душу (или девственную плеву), не подкидывай ей мыслей о долгосрочных отношениях, бла-бла… – Я замолчал, гадая, что же повар приготовил на ужин. Я даже не знал, был ли он девкой или парнем, молодым или старым. Наверное, при моем нынешнем расписании я этого никогда не узнаю.

Трой резко остановил машину, судя по звуку, оставив следы торможения на асфальте. Машины позади него начали сигналить. Я услышал визг шин, а за ним легкое столкновение. Но Трой лишь уставился на меня, будто никогда еще не видел настолько чокнутого придурка.

– Нет, клоун ты эдакий. Думаю, у тебя нет никаких шансов с моей дочерью. Она не такая, как заурядные девицы, к которым ты привык. С чего бы мне вдруг думать, будто ее нужно защищать от тебя больше, чем тебя – от нее?

– Да. С чего бы? – поинтересовался другой голос у меня за спиной.

Я так высоко подскочил в кресле, что ударился головой о крышу. Срань господня. Я резко обернулся, нахмурив брови. На заднем сиденье в тени сидел мужчина. На вид он был высоким, массивным парнем европейской наружности и похож на бандита, чуть старше меня и чертовски жестким.

– А ты кто? – Я вскинул брови.

– Сэм Бреннан. Приемный сын Троя.

– Просто сын, – бесстрастно поправил Трой.

Как мило. Даже серийный убийца и редкостный ублюдок любил своего ребенка больше, чем мой отец любил меня.

Я слышал о Сэме. По слухам, его усыновили еще в юном возрасте. Его родителями были лучший друг Троя и его бывшая любовница. Трой и его жена Спэрроу официально усыновили его примерно в то же время, когда родилась Сейлор.

– А потому я к тому же слегка неуравновешенный, заботливый брат Сейлор, который всегда готов к драке. Ну а ты, соответственно, идеальный кандидат на встречу с моим кулаком.

Боже, ну и семейка. Неудивительно, что Сейлор была такой несгибаемой. Видимо, тестостерона в доме Бреннанов хватило бы на все мужские общаги Восточного побережья.

– Вы мне угрожаете? – оскалился я.

– Да, – хором ответили Трой и Сэм.

Маленькая чертовка умела обращаться со смертоносным оружием с олимпийским мастерством. Если кого-то и нужно было защищать в этой гребаной квартире, так это меня.

– Если вы считаете, что ваша драгоценная Сейлор слишком хороша для меня, тогда почему я здесь?

Еще больше машин начали сигналить. Белая «Хонда» издала непрерывный рев, от которого давление в моей голове подскочило до взрывоопасного уровня. Мне хотелось спалить весь Бостон дотла, начиная с Троя, Сэма, Сейлор и моих ближайших родственников (возможно, пощадив Эшлинг и ее домашнего хорька Шелли, если он еще не сдох).

– Ты здесь, поскольку я наслышан о том, какие выходки ты устраивал в Калифорнии, и не хочу, чтобы моя дочь пострадала из-за того, что воспитанием ты не дотягиваешь до шимпанзе. Так что говорю сразу: никаких шуточек, никаких выкрутасов, никакого баловства. Будешь поддерживать в квартире чистоту и порядок, не будешь шуметь и станешь вести себя с ней вежливо и обходительно. Дружелюбно. Ясно?

У Троя был весьма беззаботный вид для человека, который перегородил оживленную улицу Бостона в час пик. Я задумался: каково было разгуливать с яйцами весом по пять тонн? Думаю, это влекло массу проблем со спиной.

Я посмотрел на него, как на сумасшедшего. Честно говоря, таким он и был.

Неужели Сейлор проболталась своему папочке о том, что у меня напрочь отсутствуют организационные навыки? Она была непохожа на стукачку. С другой стороны, что я вообще о ней знал?

Что она может тебя убить. И что такая мысль кажется ей заманчивой.

– Я веду себя дружелюбно до невозможности, сэр. Даже преподнес ей вчера подарочный сертификат.

А еще сделал массаж ног, пока она не сорвала весь мой план, но я решил умолчать об эпизоде с прикосновениями из-за беспокойства за собственные яйца.

– Ей не нужны подарочные сертификаты. Лучше в качестве подарка не будь идиотом. Ведь если причинишь ей боль, то мне придется тебя убить. И это не фигура речи. Я в буквальном смысле слова тебя убью.

Я уставился на него, ожидая, когда он засмеется и похлопает меня по спине. Этого так и не случилось.

– Он тупой или просто в шоке? – спросил Сэм позади нас, запалив сигарету.

– И то и другое, – невозмутимо заключил Трой.

– Просто в шоке, – огрызнулся я. – Не каждый день мне угрожают убийством.

– Удивительно, – насмешливо заметил Трой.

– Это обещание на случай, если ты перейдешь черту, – поправил Сэм. – Так что, по сути, это не угроза.

Я пытался придумать, что мне ответить, не выглядя при этом, как плаксивое чмо.

– Я расскажу своему старику.

Черт, не то. Я говорил как плаксивое чмо и к тому же слабак.

– Он уже в курсе и, скажем так, не сочтет это большой потерей. – Трой приподнял бровь.

Туше.

– Я могу сообщить в полицию, – возразил я.

– Они у нас в кармане, – ответил Сэм с заднего сиденья, вызывающе зевнув. – Хочешь поговорить о нашем соглашении еще с кем-то или, может, уже отрастишь яйца и станешь наконец порядочным человеком, мать твою?

Раз уж так, тогда, полагаю, у меня и впрямь не было особого выбора.

К тому же меня что, осуждала парочка убийц? Мне в самом деле стоит внимательно присмотреться к своей жизни.

Трой поехал дальше, но несколько машин успели объехать его по обочине. Проезжая мимо, люди кричали и показывали нам средний палец. И только когда мы доехали до похожего на член здания в Вест-Энде, где жили мы с Сейлор, я осознал, что всю дорогу сидел, задержав дыхание.

Как только Трой разблокировал двери, я вдохнул кислород, будто вынырнул, проведя три минуты под водой, и открыл дверь.

– Запомни, – сказал он из салона, а его лицо оставалось скрыто в тени. – Веди себя хорошо.

– И чисто, – прогремел сзади голос Сэма.

– Я загублю ее своей добротой, – угрюмо буркнул я.

– Господи Иисусе, впервые встречаю того, кто так сильно жаждет, чтобы ему врезали, – пробормотал Трой. – Выметайся, пока не получил то, на что напрашиваешься.

Поднимаясь в пентхаус на лифте, я осознал, что же стало вишенкой на дерьмовом торте, который преподнес мне сегодняшний день: наверняка люди моего отца видели, как я сел в машину Троя (они всюду следили за мной), но ни черта не предприняли по этому поводу.

Я и правда был совсем один в этом мире.

Шестая

Сейлор

На этой неделе мое лицо было расклеено на всех автобусах Бостона. Это была старая фотография, на которой я улыбалась в камеру, прижимая к груди лук. Надпись гласила: «Сейлор Бреннан из Бостона – на Олимпиаду!»

Дело рук Джеральда Фитцпатрика. Он выполнял свое обещание привлечь ко мне больше внимания. Нанял команду, чтобы вести мои заброшенные (читай: несуществующие) аккаунты в социальных сетях. А еще выделил для меня PR-менеджера. Ее звали Кристал, и у нее был выраженный лонг-айлендский говор, который звучал с таким хрипом, будто она выкуривала по пять пачек сигарет в день.

Каждый раз, когда я видела свое лицо, маниакально ухмыляющееся с автобуса, мне хотелось сжаться до размеров яблока, но я не жаловалась.

А еще Хантер.

Последние пять дней он всячески игнорировал мое существование. По крайней мере, он при этом был аккуратен и вежлив.

Честно говоря, у нас обоих почти не было времени для общения. Я каждый день уходила из дома в шесть утра, чтобы позаниматься в тренажерном зале, а потом ехала в стрелковый клуб, где тренировалась или давала уроки допоздна. Хантер работал и учился с девяти до восьми.

Придя домой, он относил по две тарелки того, что наш повар Нора оставляла на плите, в свою комнату, вооружившись учебниками для занятий в колледже, и ногой захлопывал за собой дверь. По утрам я обнаруживала, что тарелки вымыты, дверь в его спальню слегка приоткрыта, а в коридоре слышался его тихий храп.

Меня беспокоило, что он не отдыхал. Хотя не должно было беспокоить.

Хантер – не моя забота.

… но вообще-то все же моя.

Следить за тем, чтобы с ним все было хорошо – часть моей работы. Я задумалась, не написать ли мне Джеральду о настроении Хантера. Я должна была еженедельно предоставлять главе семейства Фитцпатрик подробный отчет, но формального характера, и он ничего не упоминал о психическом здоровье Хантера.

Я не говорила со своими родителями о Хантере. Оставляла без внимания все вопросы о нем и упорно рассказывала им о Джунсу и своих тренировках, которые с каждым днем становились все более изнурительными. Меня спасала только мысль о том, что в субботу мы с Хантером вместе посетим мероприятие по сбору средств, организованное «Королевскими трубопроводами». Тогда-то я и смогу узнать, как он.

Фитцпатрики решили, что нам всем будет лучше встретиться на нейтральной территории, чтобы познакомиться друг с другом перед тем, как мы начнем приходить друг к другу на ужин. Они и не подозревали, что я была готова встретиться с ними даже в Антарктиде или в грязном переулке, если мне можно будет прийти в рваных джинсах, кедах и спортивном топе. А поскольку о том, чтобы прийти в таком виде на званый ужин на пять тысяч человек в роскошный отель «Рузвельт» не могло быть и речи, мне пришлось купить себе платье.