Не эра для драконов. Сборник рассказов

Надо валить отсюда, пока эта чертовщина не перебила нас ещё раз. Ятаган не перестаёт расспрашивать меня о деталях. Старший сержант Рябчиков тоже. Сова нервничает, по ней видно. Ещё бы – её постоянные появления на перекрёстках заставляли кровь в моих жилах течь в обратную сторону. Услышать о таком от товарища наверняка тяжело.

Но я считаю, что поступил правильно. Они заслуживают знать. Они – мои братья. Мой отряд.

5:19.

Мы не можем покинуть второй этаж. С восстановленной эхолокацией мы изучили его вдоль и поперёк. Выхода, подъёма нет. Не существует. «Альфа», оправдывая своё название, не паникует. Никто не сдаётся. Мы продолжаем шерстить второй этаж.

10:45.

Похоже, наш единственный шанс – это спуск вниз. Атмосфера паршивая. И стала ещё паршивее, когда я рассказал про тени, обитающие на нижних этажах. Рябчиков потерял весь запал и теперь старается держаться меня с Ятаганом. Сова всё так же в разведке на полкилометра впереди.

В этот раз на нас уже отслеживающие маяки. Что бы не случилось с костюмами или телами, они покажут наше местоположение каждому из отряда.

Припасы всё те же. Патронов всё так же. Связи с комплексом и со штабом всё ещё нет.

Я перестаю удивляться.

Это место – самое страшное, что было в моей жизни.

14:22.

Привал. Никто не притрагивается к алкоголю. Володя курит, сплёвывая в пещерную пыль под ногами. Я стараюсь держать мысли в установленном порядке, но получается, мягко сказать, плохо.

14:59.

Володя роется в энциклопедиях, пытаясь связать мой рассказ с хоть чем-то. Сомневаюсь, что у него получится. Всё-таки этот комплекс сверхсекретный не просто так.

Я выпил пару рюмок, чтобы облегчить разум.

Не помогло.

Тихий и спокойный второй этаж теперь пугает не меньше, чем самые нижние.

Дежурят Сова и Ятаган. Мне нужно поспать. Такое ощущение, словно целую вечность прободрствовал…

18(?).10.2049. 7:48. Запись №4324(?). Второй(?) день во Втором кратере.

Рябчиков паникует. Всё чаще и чаще. Возможно, из-за подробностей своей «прошлой» смерти. Или того, что подробностей настолько мало. Он просто сел на привале и умер. Конечно, страшно. Он пытается не засыпать, держаться на ногах как можно дольше. Плохо.

Он не подготовлен к такому выживанию.

Мы прошли шестой этаж. С тенями не пересеклись, действовали максимально осторожно. Осели в той же лаборатории-бараке, что и раньше. Всё такое знакомое. Разве что Рябчик теперь с нами. Живой. И Сову не ранило. Может быть, теперь нам станет полегче.

Кравченко много пьёт. Почти не останавливается. Иногда вырубается на ходу, приходится тащить его вместе с ИКБС на себе. Водки много, мы не жадные.

12:00.

Тени. Очень много. Собрались в одном ответвлении, рядом с главным стволом кратера. Сова заметила их, затем маякнула нам. Разглядывали через визор. Изучали. Ничего нового не выяснили. Что заставляет их двигаться? Что заставляет проявлять агрессию? Неизвестно.

13:32.

Если бы не Сова, мы были бы уже мертвы. Тени покинули своё убежище, направляясь чётко в нашу сторону. Покидав всё, что успели разложить, в сумки, побежали на этаж ниже. Переводим дух на «старте» седьмого этажа.

Здесь начнётся самое паршивое.

Я предупредил их. Всё, что могли, мы подготовили. Медикаменты, стимуляторы, алкоголь… Всё, чтобы не сойти с ума и выдержать непонятно откуда сваливающиеся напасти.

Володя включает в динамиках «Кино». Говорит, это успокаивает. Что ж, пока это не привлекает теней или ещё что-то – пускай. Никто не стал останавливать его.

17:36.

Ятаган потерял зрение.

Снова.

Володя высох на глазах. Едва-едва может говорить.

Снова.

Кравченко сидит, обняв колени. Его скафандр стоит рядом в полной боевой готовности. Алкоголь не помог младшему лейтенанту.

Снова.

Рябчиков вздрагивает во сне. Не говорит, что снилось. Пытается шутить.

Сова пытается подбодрить отряд. Опять провела свою «свечку», как в детских лагерях.

Не помогло.

20:01.

Это потому что мы двигаемся быстрее, чем раньше? Или потому что двигаемся по второму кругу? Я устал искать здесь логику.

Одно ясно – отряду становится хуже ещё быстрее, чем до этого. «Альфа» тает на моих глазах: единственные в плюс-минус здоровом состоянии – Сова и Рябчиков. И я.

Почему-то и я.

Мы движеся к спуску на восьмой этаж.

Напишу, когда перейдём «рубеж».

– Личный интереком. Позывной. Рыцарь. Один. Спецотряд «Альфа». Запись. Номер. Два. Сделана. Ошибка. …нут. Назад. Воспроизведение…

Скрип помех.

Разозлённый голос Лихачёва прорывается сквозь них. Он едва не срывается на крик.

– Положи ствол, Рябчик!

– Fuck off! You dirty fucking spec ops! What the hell is this place?!

– Старший сержант Рябчиков! Отойди от Совы и положи автомат на землю!

Голосу Лихачёва вторит неожиданно громкий голос Ятагана. Измученный. В нём слышно, какую боль испытывает боец, чей возраст давно перевалил за шестьдесят.

– За столько лет в «Альфе» впервые вижу шпиона в собственном отряде!

Тихий, почти шепчущий женский голос выползает из проигрывающего запись интеркома.

– Сука ты, Рябчик… А я ведь тебе жизнь спасла…

От остальных членов отряда слышно лишь напряжённое дыхание.

– Go to hell!

Выстрелы. Множество. Вместе с ними звучат крики. Мат на английском, мат на русском. Первый затыкается после очередного выстрела из чего-то мелкокалиберного. Пистолет, скорей всего. Слышно, как скрипит и грохается на пещерный пол скафандр.

20:58.

Старший сержант Рябчиков погиб. Наверно, был каким-то супершпионом из-за рубежа. Не выдержал нагнетающий атмосферы Второго кратера и выдал себя. Если бы не бронебойные боеприпасы в пулемёте Володи – он бы сумел уйти. Спасибо тебе, Володя.

И покойся с миром.

Тело предателя мы выбросили наружу. Володю взяли с собой, донесли до ближайшего барака. Они здесь побольше, восьмой этаж, как-никак. Генератор включить не удалось. Сидим со включенными дальними фарами ИКБСов.

Пьём водку. Курим.

Сова плачет. Для неё Володя был кем-то вроде старшего брата.

21:43.

Мы бросились вперёд, к девятому этажу. Озлобленные.

Крысы, загнанные в угол.

Напоролись на теней. Ятаган бросился на них сам, обрушивая тоннель всей взрывчаткой, что у нас была. Мой друг… Погиб.

Снова.

Пути наверх больше нет. Мы на девятом этаже.

Всё такое же. Нас чуть больше, чем один.

22:59.

Объединёнными усилиями осмотрели один из объектов. Тот шарообразный, тёплый на ощупь. Нашли предохранитель для генератора. Заперлись в комнате управления, судя по выцветшей надписи над дверью. Есть свет. Опять. Так хорошо я себя давно не чувствовал.

Вылезли из скафандров, хоть немного просыхая от пота, пропитавшего одежду от бесконечного движения. Или, скорей, от нервов.

23:40.

Впервые за долгое время нормально поговорили. Сова попыталась залезть в один из работающих компьютеров.

Кравченко пьёт. Я пью с ним.

23:45.

Нет сил, но я смеюсь.

Сверхсекретный объект! Логин: admin, пароль: admin! Позорники! Не удивительно, что тут всё к чертям полетело.

Отложили копание в архивах на следующий день. Легли спать на полу.

19(?).10.2049. 6:32. Запись №4325(?). Третий(?) день во Втором кратере.

Совы нет.

Кравченко нет.

Их подушки – сумки, ещё тёплые.

Все вещи, скафандры, стволы – всё на месте.

Я один.

Снова.

7:00.

Сажусь за просмотр архива.

7:41.

Отмечаю, что время на копьютере совпадает с моим. Следовательно, данные в дневнике – верные. Насколько могут быть.

Проектов очень много. На девятом этаже, оказывается, было всего лишь процентов десять от всех. Всё остальное – ниже. И разумеется, засекречено.

На что я только надеялся?

Чего тут только не разрабатывали. Био-оружие, ядерный синтез для портативных реакторов, были даже попытки ускорить рост определённых культур в несколько сотен раз. Ничего такого, что не может постичь даже моё воображение. Печально.

К хорошим новостям. Пусть просмотр засекреченных проектов был недоступен, я смог увидеть их названия. И одно привлекло моё внимание. Такое глупое, пафосное, что я бы счёл его детской страшилкой, не сиди я на девятом этаже сверхсекретного комплекса моей Родины.

«Ящик Пандоры».

Что может быть лучше? Только ящик Пандоры мог вызвать всю это… Всё это.

8:06.

Пытаюсь вспомнить, как я умер.

8:07.

В дневнике несостыковка. Нет, меня поражает не столько заметка «Я умер», сколько то, что время, в которое я её якобы написал, на одну минуту опаздывает.

Я педантичный человек. Вплоть до самых-самых мелочей. Возможно, поэтому до сих пор сохранил рассудок.

Я не стал бы делать такую ошибку. Ни за что. Опять танцы с бубном? Манипуляция… Со временем? Тьху. Солнцеликие, учёные гениальные, помогите. Не могу я без вас.

Как не могу без «Альфы».

8:54.

Выхожу искать путь на десятый этаж с дневником в руках. Если уж я записал время собственной смерти, то в этот раз хотя бы сделаю это без столь дикой ошибки.

Постараюсь успеть до того, как меня поглотит апатия и начнутся кошмары в виде исчезнувших товарищей. Совы в тот раз хватило.

10:51.

Я достиг десятого этажа.

10:51 52.

Я умер.

Круг третий. 3:46. День первый.

Пожалуй, перестану записывать новые даты. Оставлю только время и номер дня.

И номер моей попытки.

Это погоня за временем.

Или от него. Не знаю, как правильно. Постараюсь свести заметки к минимуму. Нам нужно торопиться, если хотим добраться до десятого этажа прежде, чем «Альфа» погибнет среди покинутых строительных площадок и голых пещер.

4:59.

Разобрались с Рябчиковым. Тот раскололся после переломанных пальцев правой руки.

Слабак.

Приятно наконец-то делать хоть что-то, в чём я достаточно хорош.

1:22. День второй.

Седьмой этаж.

Кравченко отрубили голову. Без звука, без предупреждения – одна тень, одно движение, одна секунда. Оставили его в коридорах. Пошли дальше. Сова в отчаянии. Володя рядом. Поддерживает. Ятаган хмур, как туча. Объяснить им всё во второй раз было тем ещё развлечением.

6:19.

Сова сошла с ума. Вогнала нож в горло Володе, потом застрелилась сама.

Пьём с Ятаганом, поминаем.

23:51.

Девятый этаж.

Ятаган не вернулся. Чем я думал, когда отсылал его искать предохранитель в груде мёртвого металлолома?

Зато рекорд. Меньше, чем за два полных дня я добрался до девятого этажа. Один.

Снова.

4:37. День третий.

У лестницы на десятый этаж. Вся водка, что не выдул Кравченко, со мной. И скоро будет во мне. Я бросил пушки, бросил еду, бросил оборудование, вышел из скафандра – будем действовать на русский авось.

4:55.

Я достиг десятого этажа.

4:54.

Я умер.

Круг четвёртый. 4:18. День первый.

Выпустил старшему сержанту кишки. Запихал ему в рот, пока тот пытался орать что-то на английском.

Это первый раз, когда я умер, не сдвинувшись с мёртвой точки. Сова прострелила бронебойным шейный позвонок. Точный выстрел, и это в целясь в скафандр-то! Быстрая смерть.

Спасибо, младший лейтенант.

Круг пятый. 4:04. День первый.

Прострелил Рябчику голову. Нет времени.

Во всех смыслах нет.

Рвём когти вниз. Я не знаю, как, но я начинаю ориентироваться в тоннелях. Первые несколько этажей ещё непонятные, но как только появляются уже знакомые лаборатории, бараки в стенах и строительные площадки, я уже знаю, куда идти.

00:17. День второй.

Седьмой этаж.

Сова снова сошла с ума и сбежала в пещеры. Не знаю, почему это происходит в первую очередь именно с ней. В этот раз в живых хотя бы остался Володя. Я ничего ему не рассказал про предыдущий раз.

Собрали провиант. Оставили стволы в коридорах. Перевели скафандры в режим мобильности.

00:59.

Восьмой этаж.

Почему это я? Почему я здесь заперт? Почему умираю, не дойдя до цели?

Неправильный вопрос.

Сперва надо понять, как я умираю.

6:32.

Теряюсь в мыслях. Володя застрелил Ятагана. Причина? Неизвестна. Я отошёл всего на минуту, а когда вернулся, над телом уже стоял лейтенант. С пистолетом. Да, всё самое опасное осталось выше, но личные-то стволы я у отряда не забирал.

Кравченко дрожит, не ест, не пьёт. Я курю сигарету, покрытую кровью друга.

9:41.

Девятый этаж.

Предохранитель пошёл искать уже я сам. Когда вернулся, все остались живы. Включил генератор, передохнул в комнате управления. Собрал ребят, выдвинулись к десятому этажу.

10:12.

Кравченко сбежал.

12:03.

Мы у лестницы на десятый этаж. Володя курит, пока я собираюсь с силами.

12:05.

Мы достигли десятого этажа.

12:04.

Я умер.

Круг шестой. 3:41. День первый.

Я вышел из скафандра, опустившись на холодные каменные плиты. Стрельнул у Володи сигарету, закурил. Надо немного выдохнуть. Важна не скорость. Как бы быстро я не достигал финала, он всё равно не меняется. Значит, я чего-то не знаю. Что-то в этом чёртовом эксперименте мешает мне.

Не отпускает.

Докурив, застрелюсь. Всё равно время зря потерял.

Круг седьмой. 3:33. День первый.

Оказывается, то мгновение после проникновения пули в висок очень болезненное. Уж лучше пусть Сова стреляет в случае чего. Неприятные ощущения.

6:52. День второй.

Шестой этаж.

Рябчик перебил всех.

Пытал меня.

Я вырвался, свернул ублюдку шею. Шпионы что, мысли читать умеют?

7:14.

Вышел к теням. Безоружным, без скафандра.

Круг восьмой. 3:25. День первый.

Вот такая смерть мне нравится.

Может ли нравится смерть?

Мне нужно мыслить чётче. Вывести для себя правила, по которым нужно действовать в каждом круге. Я называю это кругом, потому что на другое название фантазии у меня не хватило.

3:36.

Убил Рябчика. Успел объяснить всё отряду, пока Сова не пристрелила меня.

23:12.

Шестой этаж.

Все живы. Кравченко на грани панической атаки. Сова держится. Что на это влияет? Мы всегда начинаем с одного и того же. Почему исход – другой?

5:04.

Восьмой этаж.

Засада теней. Поторопились. Рванул реактор моего скафандра.

С фейерверком я ещё не умирал.

…Записи капитана становятся всё более неразборчивыми, словно он писал на ходу, кое-как выводя карандашом заметки…

Круг семьдесят девятый. 3:42. День первый.

Правила (нельзя забывать!):

Рябчика нельзя убивать неожиданно или излишне жестоко.

От ментального состояния Совы зависят жизни Володи, Ятагана и меня.

Кравченко нельзя оставлять наедине с Володей или Ятаганом. Кто-то из троих неизбежно умрёт от рук другого к шестому этажу.

Тени наполняют этаж за этажом, как вода набирается в ведро. Чем дольше я жду, тем больше их будет на верхних этажах. И, что парадоксально, меньше – на нижних. Тени не пользуются искусственными или природными подъёмами/спусками.

Если не отправиться к десятому этажу сразу же после попадания на девятый, все, кто идёт со мной, исчезнут или умрут.

Никто из «Альфы», кроме меня, не сохраняет воспоминания из предыдущих кругов.

Если Ятаган жив к концу второго дня и мы НЕ на восьмом этаже, он уже мёртв.

Подрыв кратера неизбежно приводит к перезапуску круга.

«Ящик Пандоры».

Записи личного интеркома из предыдущих кругов могу прослушивать только я. Для остальных чёрный ящик – пустой.

Мне нельзя сходить с ума. Может, у меня здесь вечность. А может, эта попытка – последняя. «Альфа» выживет. Любой ценой.

– Личный интереком. Позывной. Рыцарь. Один. Спецотряд «Альфа». Запись. Номер. Один. Сделана. Ошибка. …нут. Назад. Воспроизведение…

Скрип помех. Голос Лихачёва, посмеивающийся. Тем не менее, он наполнен теплотой и умиротворением.

– Эй, лейтенант, а ты знаешь, что включать… «Раньше в твоих глазах отражалась ночь… Теперь, когда за окнами ночь – твои глаза спят!»… Ну-ка… Ну-ка давай что-нибудь ещё. Лейтенант! Кому приказ отдал?..

Никто не отвечает капитану. Только скрипят и шуршат помехи в интеркоме, да играет в динамиках скафандра известная музыкальная группа.

– «Это был новый день», Володька… В нём тебя нет…

Звук, с которым падает стеклянная бутылка на каменный пол. Звук, с которым она катится в сторону, подальше от записывающего устройства.

– А ты до сих пор в старом, там нет… Никаких прег… рад…

Некоторое время слышна только музыка. Затем она прекращается, и Лихачёв тяжело вздыхает.

– Тёмка… Василь'ич… Где же ты ходишь, старина, когда я тут… Подыхаю. Каждый. Сраный. Раз. И эта минута! Грёбанная минута! Сначала я подыхаю, а потом достигаю десятого этажа! Это вообще как?!

Сквозь шорох и помехи слышны всхлипы.

– Отряд… Володька, Сова… Ятаган… Кравченко… Простите меня, отряд «Альфа». Я больше не знаю, что попробовать. Я умирал на каждом этаже. Умирал по-разному. Умирал с вами. Умирал один. Оставлял вас на втором этаже, сам убегал, пытаясь добраться до десятого. И ведь добирался. А всё одно…

Пауза. Скрип помех, нарушаемый всхлипами капитана Лихачёва.

– Так легко свою жизнь я ещё не отдавал… Млять, я её вообще не отдавал! Короче, ублюдки, которые всё это сделали…

Голос капитана совсем близко, словно он поднёс интерком к губам.

– Я найду вас. Я выберусь отсюда. И вы все, нахрен, умрёте. Не важно, сколько у меня попыток. Хоть вечность, хоть бесконечность!

Запись, в последний раз разразившись шелестом помех, останавливается. Руки младшего лейтенанта Ирины Уваровой дрожат, едва удерживая дневник, пролистанный до середины.

– Ира, если ты не можешь…

– Нет! Мы это начали. Давай узнаем, что всё-таки с ним случилось. И… Отзови ребят. Пожалуйста.

– Костя… Где же ты, дружище…

Пауза.

– Да, да, я понял, лейтенант.

Шорох страниц. Всё громче и громче.

Круг ???. Я перестал считать, пожалуйста, простите…

ПРоСТИТЕПРОСТИТЕПРОСТИТеПРОСТИТЕПРОСТИТЕПРОСТИТЕПРОСТИТЕПРОСТИТЕПРОСТИТЕПРОСТИТеПРОСТИТЕПРОСТИТЕПРОСТИТЕПРОСТИтЕПРОСТИТЕПРОСТИТЕПРОСТИТеПРОСТИТеПРОСТИТЕПРОСТИТеПРОсТИтЕПРОСТИТЕПРОСТИТЕПРОсТИТЕПРОсТИТЕПРОСтИТеПРОСТИТЕПРОСТИтЕПРОСТИТЕПРОСТИТЕПРОСТИТЕПРОСТИТЕПРОСТИТЕПРОсТИТЕпРОСТиТЕПРОсТИТЕПРОСТИТЕПРОСтИТЕПРОСТИТЕПРОСТИТЕПРОСТИТЕПРОСТИТЕПРОСТИТЕПРОСТИТЕПРОстИТеПРОсТИТЕПРОСтИТЕПРОСТИТЕПРОСТИТЕПРОСТИТЕПРОсТИТЕПРоСТИТЕПРОСТИТЕПРОсТИТеПРОСТИТЕПРОСТИТЕПРОСтИТЕПРОСТИТЕПРОСТИТЕПРОСТИТЕПРОСТИТЕПРОСТИТеПРОСТИТЕПРОСТИТЕ МеНЯяЯяЯ

…Дальнейшие записи неразборчивые, пока через несколько страниц они не возвращаются в прежнее ровное и структурированное состояние…

Круг №1040250(примерно).

Если хотя бы половина из насчитанных мною кругов(дурацкое название, в литературе Володи было куда более изящное – «петля») затрачивала хотя бы день, то я уже промариновался в этом месте больше тысячи лет. Как ощущаются эти года, спросишь ты меня, дневник?

Ведь спросишь же?

А, к чёрту. Я пытался сойти с ума. Намеренно и нет. Ничего не помогает.

Отсюда нет выхода. Смерть = перезапуск. Перезапуск = снова третий этаж. Снова Рябчиков. Снова Сова. Снова безумие, которое поглощает моих друзей и товарищей по оружию. Эх. Наверно, как выйду отсюда, такое пособие можно будет запросить? За выслугу-то лет!

По крайней мере, за всё это время никто из «Альфы» не умер от моих рук. Исключая предателя.

Я… Наверно, пришла пора подвести итоги.

Я прослушал каждый плейлист каждого члена отряда.

У Володьки отличные старые песни, я тут успел стать фанатом «Кино» с «КиШом».

У Совы японские, металл или рок. Качает. Ещё б я понимал, о чём в песнях речь.

У Кравченко всякие ремиксы и попса с рэпом. Что-то понравилось, что-то не очень. Вот особенно «Фотографирую закат» показалась душевной. Так поёт парень, так поёт…

У Рябчика старые, английские. Beetles… «Yellow submarine, yellow submarine…»

У Ятагана оказалось больше всех. Linkin Park, Queen, Blink-182, немного ДДТ и Наутилуса. Когда он вновь потерял зрение, то в одном из кругом признался мне, что музыка – единственное, что позволяло ему идти дальше. Ха, старик.

Он всегда умирает так трагично…

Ятаган единственный, кто стойко выдерживает любое давление. Кроме меня, но я тут уже не первое столетие варюсь. Он никогда не сходит с ума, никогда не поднимает оружие против товарища. Сталь, а не мужик.

Впрочем, я могу понять и остальных. Если бы у меня начали проявляться те же симптомы, то я б, наверно, загнулся точно также. Загибался бы, из раза в раз.

Мы с Володей как-то разговорились. Ну, как как-то – раз семьдесят так точно эту тему поднимали. Про течение времени, имею в виду. Я поделился с ним странным ощущением тут, в кратере. Володька предположил, что время тут как бы замедлено. Очень сильно. Поэтому и приборы сбоят. Интересно, сколько тогда времени прошло снаружи? Я тут уже столько раз умирал.

Может, хотя бы неделя? Весомый срок, чтобы послать спасательный отряд. Хотя… Может, оно того и не стоит. Если я не смог выбраться за тысячу лет, то может, ну его? Атомной бомбой, да весь кратер со всеми тенями, лабораториями и экпериментами нахрен, в пепел!

Что ещё? Ну, из достижений – я научился убивать тени. Их не могут повредить пули, но если нечто «родное» им коснётся их туловища, они тут же рассыпятся в чёрный пепел. Проще говоря, их уязвимое место – бейджики. Одно попадание туда, и тень исчезнет. Только попасть ещё надо умудриться – даже Кравченко едва справляется. Чёрт знает, как это работает. Главное, что работает.

Время, время.

Надо что-то сделать с этим временем. С этой разницей в одну минуту между моей смертью и моим проходом на десятый этаж, к лаборатории. Я думаю об этом далеко не в первый, и далеко не в тысячный раз. Но так до сих пор и не смог родить решение.

Я…

Напивался столько раз, что от тех кругов оставались только каракули в дневнике.

Скурил столько сигарет, что умер бы тыщу раз от рака лёгких.

Столько раз убивал Рябчика, что даже это перестало давать отдушину.

Я только смотрю, как мои ребята умирают, сходят с ума и оказываются поглощены этим местом.

Научился у Кравченко молитве за спасение души. Он, когда жена с детьми погибли, пару лет ходил в церковь. Потом перестал. Говорит, бесполезно. Лучше уж тут, в заднице мира, колупать пещеры.

Ещё я искал поломку. Ту, о которой сообщили, до всей этой заварушки с кругами. Восьмой этаж. Вентиляция вырубилась. Ну, и система ирригации на одном средненьком проекте. Чинил. Тащил предохранители с девятого этажа, чинил генераторы и трансформаторы, методом проб и смертей выучившись на неплохого такого электрика. Всё заработало, однажды.

Потом я снова умер.

Если честно, меня тошнит от одного и того же слова «снова». Как проклятье какое-то, честно. И всё равно ведь пишу снова это снова.